Блюститель

Спустя несколько недель Фарамир попросил отца позволить ему съездить в Эделлонд. Тот удивился, но отпустил сына к невесте. А еще через неделю леди Анкалимэ сообщили, что ее хочет видеть лорд Фарамир, который ждет ее возле большого утеса. — Вы уверены? — спросила изумленная девушка у служанки. — Да, госпожа. “Действительно, кто бы посмел назваться именем сына Блюстителя… Он решил сделать мне сюрприз?” Она велела подать накидку и поспешно вышла. Едва она увидела фигуру в плаще, у нее не осталось сомнений. Он стоял на берегу, глядя на пасмурное, покрытое рябью море. Она бросилась к нему и обняла. Он обнял ее в ответ, прижал к себе и замер. — Какой сюрприз… — прошептала она. — Ты надолго?.. — Нет. Но я должен был тебя увидеть. Она потянулась к нему, обхватила его лицо ладонями и поцеловала в губы. Он ответил на поцелуй, но что-то изменилось. Взглянув на него, она заметила, что он jочень бледен. — Что случилось?! На тебе нет лица… Не говоря ни слова, он отвернулся к морю. — Что-нибудь с твоим батюшкой или с Боромиром? — спросила она, огорчаясь, что, возможно, свадьба откладывается еще на неопределенное время. Он на мгновение закрыл глаза и решился. — Я приехал… отпустить тебя. — Что?! — не поверила она своим ушам. — Я много думал последние дни… И понял, что не имею права жениться на тебе. Она разжала руки, пытаясь понять услышанное. — Ты разлюбил меня? — наконец смогла спросить она. — Нет! — воскликнул он и снова обнял ее. — Тогда.. Почему … — Минас-Тирит осталось не так много времени. Город падет. Я умру, защищая его… Я не хочу оставить тебя вдовой. — Минас-Тирит воюет уже много десятилетий. Я знаю, что его капитаны постоянно рискуют жизнью. Я помнила об этом, когда дала согласие стать твоей женой. Конечно, я верю в лучшее, но понимаю, что наше счастье может оказаться совсем кратким. — Если бы я знал, что после моей смерти ты будешь в безопасности… Но когда Город падет, что останется его беззащитным женщинам?.. Лишь добровольная смерть, чтобы не попасть в лапы к оркам. — Если падет Минас-Тирит… То вскоре падет и Гондор. — Но все же не сразу. В этих краях почти не ощущается дыхание войны и неизбежность скорой и предрешенной гибели. Столица же пропитана им. Даже воздух там полон горя, и ни на миг мы не можем забыть о грядущей страшной участи. Когда я просил тебя стать моей женой, я эгоистично надеялся… что ты рассеешь эту безысходность для меня и… — Я готова! — перебила она. — Анкалимэ… Моя драгоценная и любимая… Не знаю, поверишь ли ты мне… Я хочу, чтобы ты жила, не зная тени. Чтобы до последнего дня радовалась морю и Солнцу, я не хочу прежде времени обрекать тебя на страдания. — Неужели ты думаешь, что… разрывая нашу помолвку, — с усилием произнесла она, — ты избавишь меня от страданий?.. — Моя мать увяла в Минас-Тирит всего за двенадцать лет. Ты просто не знаешь, как там тяжело, и особенно теперь. — У леди Финдуилас было хрупкое здоровье. Я все-таки сильнее и обещаю, что буду тебе радостью и опорой! — Если бы ты знала, как дорога мне… И как мне было тяжело решиться на этот разговор… Но… — Так давай останемся вместе! — Она сжала его плечи и заглянула в глаза. Он закусил губу. — Я люблю тебя больше жизни… — продолжила девушка. — Я хочу быть твоей женой, любить тебя и заботиться о тебе. Я мечтаю стать матерью твоих детей… — Анкалимэ… Что с ними будет?! Сможешь ли ты своими руками убить их, когда придет час? Или они будут растерзаны орками?! Или мучиться в вечном рабстве… — Мы не знаем, что и как сложится… Всегда должна оставаться надежда. — Нет ничего хуже тщетных надежд и выстроенных на них, точно на песке, жизней. — Без надежды мы сойдем с ума!.. — Если смириться с неизбежным и принять его… Глаза девушки наполнились слезами. — Скажи правду. Я постараюсь понять… Ты… разлюбил меня? — Нет!!! — горячо воскликнул он. — Тогда давай забудем этот разговор… — Она обняла его. — Я готова на всё, лишь бы быть с тобой, пусть это будут краткие годы… месяцы или даже дни. — Я не хочу… нет… не могу губить тебя. Даю слово, что до конца жизни буду верен тебе и не посмотрю на другую. И, когда пробьет мой час, умру с твоим именем на губах, зная, что своей гибелью хоть на день продлеваю твою жизнь. — Зачем мне моя жизнь без тебя?! — Прости… но я не смогу жениться. — Пожалуйста… — Она погладила его по волосам — Если ты и правда любишь меня, приди в себя. Успокойся. Подумай еще… — Я все обдумал, Анкалимэ. Странно заключать брак на обрыве, который вот-вот рухнет в бездну… — Фарамир судорожно вздохнул. — Ты свободна. — Он снял кольцо, поцеловал ей руку и надел на палец. Потрясенная девушка осела на песок. Он испугался, бережно взял ее на руки и понес к ее небольшой свите, дожидавшейся в отдалении. — Оставь меня, — внезапно приказала она. — Оставь и уходи. Он помедлил, аккуратно поставил ее на ноги и поклонился. Анкалимэ развернулась и, не оборачиваясь, ушла прочь, а бедный юноша еще долго стоял, глядя ей вслед, пока к нему не подошел один из сопровождавших его гвардейцев. — Милорд? — Я сделал то, что хотел, — глухо ответил юноша. — Уезжаем. — Уже? Но мы же только приехали… — Если вы устали, можете задержаться и отдохнуть, — резко ответил Фарамир. — Мы будем следовать за вами, милорд. Не беспокойтесь за нас. Юноше подвели коня, и он запрыгнул в седло. Вскоре они были в в гавани и поднялись на корабль до Пеларгира. На палубе их встретил капитан. — Ветер поднимается, господин, — сообщил он Фарамиру. — Будет ураган. Боюсь, ни сегодня, ни завтра корабли не смогут покинуть гавань. — Вы остановитесь у лорда Эделлонда? Или найти место на постоялом дворе? — спросил юношу старший гвардеец. — Нет. Поедем верхом. — До Минас-Тирит?.. — уточнил тот. — Да, — отрывисто ответил Фарамир. — Но так намного дольше. — Учитывая надвигающуюся бурю, возможно, ваш господин прав, — заметил капитан. — И по суше все же будет быстрее. Спустя несколько часов они остановились на станции, где держали лошадей для гонцов блюстителя. — Я сменю коня и поеду дальше, — сказал Фарамир. — Милорд. Вы… явно не в себе, — осторожно заметил один из гвардейцев. — Да. И я не могу оставаться на месте. Начальник сопровождавшего его караула не посмел оставить его, и так, почти не отдыхая и постоянно меняя лошадей, они домчались до Столицы. Дорога в Минас-Тирит показалась Фарамиру тяжелым сном, но пробуждение так и не наступило. — Уже вернулся?.. — спросил изумленный Дэнетор. — Так скоро? Фарамир кивнул, подошел и обнял его. Внезапно отец почувствовал, что тот едва стоит на ногах. Он подвел его к креслу и усадил. — Что же все-таки стряслось?.. — Блюститель смотрел на совершенно белое осунувшееся лицо сына. — Валакар, позови лекаря. Юноша помотал головой. Тогда по знаку Дэнетора слуга налил вина и подал чашу. — Пей, — велел отец. Фарамир снова покачал головой. Дэнетор взял его ледяную руку и осторожно погладил. — Я… отпустил Анкалимэ… — наконец заговорил сын. — Отпустил? Что ты хочешь сказать? — Я не могу жениться… Я не хочу, чтобы эти твари замучили мою жену и детей. — Ты… разорвал помолвку?! — спросил ошеломленный отец. Фарамир кивнул. “Небо…” Дэнетор обнял сына и почувствовал, что тот плачет. “Что же я наделал… Зачем тогда обрушил на него ужасную правду. Благородный и честный, он слишком остро ее воспринял”. Вспомнил, как больно было ему самому после разрыва с Амариэ, а ведь тогда все было не так страшно. — Давай ты ляжешь?.. — попросил убитый горем Денетор, когда заметил, что сын в изнеможении затих. Вместе с Валакаром они раздели юношу и уложили в постель. вскоре тот провалился в сон, а отец остался сидеть рядом, думая о случившемся. Его надежды хоть на какую-то отраду, которыми он изредка все же тешил себя, были разрушены. “Как же я хотел дождаться внуков… — на глаза старого Блюстителя навернулись слезы. — Но, если вспомнить, что нас ждет, он прав. Разве смогли бы мы радоваться этим детям, зная, что впереди у них лишь несколько лет жизни и скорая гибель?” В дверь очень тихо постучали, и Дэнетор вышел. Перед ним стоял Боромир. — Фарамир уже вернулся? Отец кивнул. — Что-нибудь случилось? Валакар сказал мне, что ему плохо. — Увы. — Что все-таки произошло? Он же ездил в Эделлонд. — Ездил. Он разорвал помолвку с Анкалимэ, — вздохнул Дэнетор. — ?! — удивился Боромир. — Но он же был так влюблен!.. — Что есть, то есть. Попрошу тебя не заговаривать с ним об этом и, тем более, не шутить. — Неужели вы думаете, я не понимаю этого? — обиделся Боромир. — Одно дело — подтрунивать над счастливым человеком, и совсем другое — над страдающим. Дэнетор хотел было вернуться в спальню. — Отец… А вы уверены, что это не Анкалимэ отвергла его? А он взял вину за разрыв на себя. Вы же его знаете. — Нет. Он сделал это сам. — Но почему?! Ведь он так любил ее… — Он и любит и потому так мучается. — Но зачем?! Что за глупость? — Фарамир решил, что не имеет права жениться, не имеет права заводить детей. — Да?.. — уставился на отца Боромир. — На него это совсем не похоже. — Он понимает, что дни Минас-Тирит да и всего Гондора сочтены. — Что значит “сочтены”?! — возмутился сын. — Вы не верите в победу Гондора? — Я хотел бы в нее верить, сынок, но я слишком много знаю. — Тогда, получается, Враг победил? Если у государя Гондора такие мысли! — Я не собираюсь сдаваться и делаю для обороны все, что могу. Но я трезво оцениваю наши силы и возможности. Рано или поздно нас сметут. И если мы еще существуем, то это не только благодаря нашей доблести, но и потому, что хозяин Барад-Дура еще не решил с нами окончательно расправиться. — Отец… Я не ожидал от вас. Дэнетор тяжело вздохнул и скрылся в спальне. Фарамир проснулся на следующий день к полудню. За окном было пасмурно и мрачно. Он поднялся, оделся, вышел в Город и долго бродил по улицам. Возвращаясь в Цитадель, он заметил Альмариан, которая шла из лавки аптекаря. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась. — Фарамир?.. — Она подошла и взяла его за руку. — Что с тобой? Ты был у лекарей? — Я не болен. — Ты совершенно серого цвета… Я таким тебя не помню. Он усмехнулся. — Давай пойдем на смотровую площадку, — предложила она. Он кивнул, и они поднялись в Цитадель. Альмариан не была там больше года, минувшего со дня смерти матери. Не сговариваясь, они подошли к скамье и сели. — Я отпустил Анкалимэ, — тихо сказал он. — Что ты хочешь сказать?.. — осторожно спросила она. — Я разорвал помолвку. Свадьбы не будет. — Почему?.. — Она положила ему руку на плечо. — Не хочу умножать ее страдания. Минас-Тирит — страшный город. Да и сколько еще нам всем осталось?.. — Конечно, здесь совсем не так, как в Бэлфаласе, — согласилась она, и, словно в подтверждение ее слов, их окружило большое влажное облако, скрывшее от взора Пеленнор да и сам Город. Когда Альмариан осознала услышанное, в ее сердце вернулась окончательно было изгнанная надежда. Однако радости она не испытала: уж очень несчастным и потерянным был Фарамир. — Анкалимэ, наверное, считает меня предателем… — тихо сказал он. — Влюбленной девушке трудно поверить в то, что от нее отказываются из самых лучших, самых благородных побуждений. Но, надеюсь, со временем она это поймет. Он кивнул. Альмариан аккуратно обняла его за плечи. Спустя полчаса она возвращалась домой, и ее щеки снова пылали. Фарамир, которого она считала навек утраченным, снова был свободен!.. Да, сейчас он страдает из-за Анкалимэ… Но со временем притупляется боль от любой раны, душевной или телесной. “Я же рядом, в Минас-Тирит… Меня не нужно увозить от семьи, лишать моря. Вдруг… все же…” Дома она обнаружила капитана Кириона. После смерти Мирриан и отъезда Эммериль молодой человек постоянно навещал овдовевшего Вэантура и очень его этим поддерживал. Альмариан даже привыкла к нему и почти не ощущала в доме посторонним. Однако тот путь, который они все же успели проделать навстречу друг другу, был мгновенно уничтожен одним единственным известием. Фарамир снова был свободен. (C) 2024 murzwin