Блюститель

Чтобы заглушить боль разлуки, Фарамир теперь часто уходил с отрядом в Итилиен. Скоро молва о его храбрости и самоотверженности гремела не только по Столице, но и по всему Гондору. Боромир даже в шутку ревновал. — Мне не нужна эта слава, Боромир. — Нет, ну кто бы мог подумать, глядя на тебя всего несколько лет назад, что о твоей отваге и воинском мастерстве будут говорить по всей стране и чуть ли не слагать легенды. Знаешь, что я тут услышал? Фарамиру это было не интересно, но он не хотел обидеть брата. — ? — Что ты так рвешься в гущу сражения, словно твоя жизнь зачарована. Младший брат усмехнулся. — Мне кажется, когда человек… ищет смерти или просто ее не боится, она не спешит приходить, — подумав, ответил он. — Ты хочешь умереть? — возмутился Боромир. — Нет, но я совершенно перестал ее бояться. — Это правильно, бояться ее не нужно. Все равно, сейчас или через десятилетия, она придет за нами. Теперь один из сыновей Дэнетора постоянно был в Итилиене, и старик не знал покоя. “Один возвращается, и тут же уходит второй…” — переживал он, но не вмешивался. Волновалась за любимого и Альмариан. Она всегда тайком провожала его отряд и считала часы до их возможного возвращения. Уход за ранеными помогал ей на время отвлечься, но каждую свободную минуту ее мысли возвращались к находившемуся в смертельной опасности Фарамиру. Лекари очень хвалили умную, ответственную и терпеливую девушку и часто говорили, что если бы она была мужчиной, из нее бы получился замечательный врач. Кирион по-прежнему постоянно навещал дом капитана Вэантура, но теперь в своих рассказах он часто упоминал младшего сына Блюстителя, и Альмариан жадно слушала. — Надо же, как он возмужал!.. — искренне восхищался молодой капитан, пересказывая очередной поход Фарамира. — Мне он всегда был симпатичен, но я не ожидал, что к тридцати годам он превратится в такого воина и командира. Как вспомню страдания его желудка… — Вот и не вспоминай, — улыбаясь проворчал Вэантур. — Важно не то, что было в начале, а каким человек сумел стать. — Я же не в осуждение. Наоборот! — Воистину настали тяжелые времена, если такие тонкие и сострадательные люди вынуждены превращаться в суровых воинов, — покачал головой хозяин. — Простите, отец, но просто трудные времена не сделают из юноши замечательного воина и героя, — вмешалась Альмариан. — Согласен, — поддержал девушку Кирион. — Обстоятельства влияют на нас, но далеко не каждый способен так измениться. Эти беседы очень помогали Альмариан держаться в ожидании Фарамира, и дни его возвращения были для нее настоящими праздниками. Спустя три года до Минас-Тирит дошло известие, что лорд Эльфир, старший сын и наследник Дол-Амротского принца Имрахила, просил руки леди Анкалимэ Эделлондской, и та ответила ему согласием. — Не слишком-то она тебя любила, — заметил Боромир брату. — Я сказал ей, что она свободна, — ответил Фарамир. — И что? Нужно было уже через пару-тройку лет соглашаться на брак с другим? — Эльфир — образованный, воспитанный, красивый, богатый юноша и, что немаловажно, живет он в прекрасном краю у моря. — И что, этого достаточно? Мы на базаре? — хмыкнул Боромир. — Боромир, если это помогло ей унять боль, которую я ей причинил… Я лишь порадуюсь за нее. — Что-то у тебя вид не очень радостный. — Давай не будем об этом, — попросил Фарамир. Уже утром следующего дня юноша был в Итилиене. Довольно скоро Фарамир получил приглашение в Бэлфалас на свадьбу, но вежливо отказался, сославшись на невозможность покинуть Столицу. Однако через год, узнав, что леди Келебриан находится при смерти, он немедленно отправился в Дол-Амрот. Там он, естественно, встретился и с бывшей невестой, державшейся весьма отстраненно. “Жаль, но, похоже, она так меня и не простила”, — думал он, покидая княжество. Тем временем заметно ухудшилось самочувствие капитана Вэантура, и он решил серьезно поговорить с дочерью. — Похоже, дитя мое, отмеренный мне срок подходит к концу… — начал он. — Отец, пожалуйста, не говорите так!.. — на глаза девушки навернулись слезы. — Разве я хочу, доченька?.. Но как мало в нашей жизни зависит от нашего желания. — Не бросайте меня… — Альмариан обняла его и горько заплакала. — Альмариан… — помолчав, снова заговорил Капитан. — Мне, действительно, невыносима мысль, что я оставлю тебя одну. Поэтому… у меня к тебе просьба… — Какая, отец? — Капитан Кирион ждет уже больше десяти лет… Девушка вздохнула и покачала головой. — Знаю, что ты любишь другого… Но пойми, ты никогда не сможешь стать его женой. Я не хочу, чтобы ты осталась совсем одна, моя девочка… Альмариан не ответила. — Кирион серьезный и ответственный молодой человек и так любит тебя… Любовь с одной стороны и уважение с другой вполне могут создать крепкую семью. А со временем, возможно, ты по-настоящему привяжешься к нему и полюбишь. Опять же… Без супруга у тебя не будет единственной отрады в наши мрачные дни — детей. — Отец… — Доченька… это моя последняя просьба. Позволь мне уйти в мир иной со спокойным сердцем. После нескольких дней раздумий Альмариан решила поговорить с Фарамиром. Он согласился увидеться с ней, и они снова встретились на смотровой площадке Цитадели. Девушка заметила, что Фарамир выглядит печальнее обычного. — Что-нибудь случилось?.. — спросила она. — На самом деле, это замечательное событие… Просто, похоже, я слабый человек, что так его воспринял. — ? — У моего кузена Эльфира и Анкалимэ родился ребенок. Мальчик, — добавил он. “Значит, он так и не забыл ее”, — про себя вздохнула Альмариан. “А ведь она могла стать моей женой… И сейчас бы я радовался первенцу…” — Эти мысли снова и снова одолевали Фарамира. Чтобы напомнить себе о причине расставания с Анкалимэ, он в очередной раз взглянул на Сумрачные горы и нависшую над ними тьму. “Уместно ли говорить сейчас о предложении Кириона?” — подумала Альмариан и все же решилась. — Капитан Кирион хочет жениться на мне… — Правда? — Взгляд Фарамира оживился. — Это замечательная новость. Кирион один из лучших капитанов Минас-Тирит и чудесный человек. Я рад, что именно он станет твоим мужем. Альмариан очень внимательно смотрела на Фарамира, но не увидела в его глазах и тени сожаления. “Что ж… Значит, отец прав. Нужно соглашаться, если я не хочу всю жизнь оставаться старой девой и умереть, так и не узнав радость материнства”. Девушка вернулась домой, как следует поплакала, а после сообщила отцу о своем решении. Фарамир, в свою очередь, решил поделиться этой новостью с Дэнетором. — А ты сам… не хочешь жениться на Альмариан? — неожиданно спросил тот. — Я? — изумился Фарамир. — Да. Все же она не кузина, а твоя двоюродная племянница и, как мне кажется, неравнодушна к тебе. — Не думаю, отец. Альмариан — мне просто близкий и добрый друг… Она мне как сестра. И мне кажется, я для нее тоже. — Что ж, не буду вмешиваться. “Вот уже и у Имрахила есть внук…” — с грустью подумал Дэнетор, в котором ненадолго возобладали естественные человеческие чувства. Вскоре в Столице было объявлено о помолвке капитана Кириона, сына Эрейниона, и девицы Альмариан, дочери капитана Вэантура. Счастливый молодой капитан не скрывал того, как восхищается невестой и любит ее. В ожидании столь важного дня в жизни дочери Вэантур приободрился и даже стал лучше себя чувствовать. Подготовка к свадьбе была в самом разгаре и до нее уже оставалось меньше месяца, когда он неожиданно заговорил о внуках. — Интересно, кто у вас сначала родится... Мальчик или девочка? — Вам всем подавай мальчиков, — усмехнулась Альмариан. — Ну, почему же… Я был ужасно рад, когда у меня появилась дочка, — улыбнулся отец. — Кирион хочет сына. Вэантур ненадолго задумался. — Знаешь… Если у вас родится мальчик, вы, возможно, захотите назвать его в мою честь… — Надеюсь, отец, вы еще будете с нами, а в Гондоре не принято давать детям имена живых родственников. — И все же… Не называй так малыша. Пусть Судьба будет к нему более милосердной. В тот вечер они еще долго сидели и разговаривали, но когда на следующее утро Альмариан перед уходом заглянула к отцу, она обнаружила, что тот мертв. Кирион старался не оставлять убитую горем невесту и взял на себя почти все хлопоты, связанные с похоронами. В последний путь доброго капитана провожали все жители Минас-Тирит, присутствовали Блюститель и его сыновья. Но почти никто уже не помнил, что Дэнетор хоронит не только одного из лучших своих капитанов и мужа племянницы, но и сына своей возлюбленной. “Вот и Вэантур ушел в мир иной… Если наша смерть еще не конец, то теперь он встретится с матерью, которая дала ему жизнь, заплатив своей, и которую он никогда не знал…” Кирион очень уважал Вэантура, бывшего его наставником в учебном отряде, а затем ставшего еще и старшим другом, и потому решил перенести бракосочетание. Узнав об этом, Альмариан напомнила, что отец хотел, чтобы они поженились как можно скорее. — Господин капитан очень хотел дожить до нашей свадьбы… Я тоже хочу назвать тебя своей женой… своей дорогой и любимой женой — Кирион обнял ее, — но мне кажется, мы должны соблюсти траур. — Отец желал нам счастья, он точно не обидится. — Мы должны выполнить по отношению к нему свой последний долг. Давай наша свадьба состоится в июне, незадолго до твоего дня рождения, милая. Альмариан не стала спорить. Осенью жених свозил ее в Бэльфалас навестить дедушку Эарнила, который очень горевал после кончины единственного сына. — Как жаль, что это не случилось хотя бы на месяц позже… Ведь я так хотел приехать на вашу свадьбу, и мы бы с ним еще увиделись… Старику очень понравился Кирион, и он поделился с ним мечтой внучки увидеть дельфинов. Капитан уже на следующий день взял лодку и повез невесту кататься. Несмотря на осень, погода была хорошей, море спокойным, и им удалось покинуть залив и приплыть к мысу, где, действительно, резвилась пара дельфинов. Глядя на их игру, Альмариан оживилась. Кирион был счастлив. Однако, когда они возвращались назад, девушка увидела над морем величавый дворец Дол-Амротских принцев, вспомнила о Фарамире и снова погрустнела. Несколько раз издалека она замечала горделивую красавицу Анкалимэ и ее мужа, а однажды чета появилась на людях с крошечным сыном, и девушка снова думала о возлюбленном. Тем временем в Минас-Тирит снова появился Митрандир. “Опять он…” — не без досады подумал Дэнетор. — Итак, господин Митрандир, вы снова хотите посетить нашу Библиотеку? — хмуро спросил уставший Блюститель. — Да, милорд. — Что ж… Если вас и правда интересуют древние свитки времен зарождения Минас-Тирит, читайте. Для меня же времена минувшие не так мрачны, как грядущие, и это — мое бремя. Однако, если вы не превосходите Сарумана, который столько времени здесь провел, вы не найдете ничего, что не было бы мне хорошо известно. Ведь я знаток преданий своего Города. Может быть, мне помочь вам?.. Я как никто знаю сокровища Библиотеки. — Не смею вас отвлекать и тратить ваше время, милорд, — ответил Волшебник. Получив разрешение, Гэндальф немедленно отправился в Библиотеку, где обнаружил Фарамира. — Господин Митрандир, — поднялся и поклонился тот. Волшебник окинул его взглядом. Вместо мечтального юноши перед ним стоял зрелый воин. Взгляд его стал строгим, даже суровым, на руках вздулись жилы, изменилась и манера говорить. — Чем могу служить? — Ты уже не интересуешься квэниа? — хмыкнул Гэндальф. — Пожалуй… нет. — Зря. Это язык мудрости. — Не буду спорить, так оно, наверное, и есть… Но в нашей сегодняшней жизни он вряд ли поможет. — Напомни-ка, где у вас лежат свитки и документы первого века. — Конечно. “Когда-то у Гондора было начало… Теперь же вскоре мы увидим его конец”. — И почему же ты считаешь, что квэниа не нужен в вашей нынешней жизни? — спросил Волшебник, когда Фарамир собрался уходить. — Враг стал очень силен… Боюсь, дни Гондора сочтены, и квэниа мы Саурона не остановим. — Это что еще за крамольные мысли?! — Отец считает, что Гондор может спасти только чудо… Но в наши дни их не бывает. — Думаешь, Высшие силы забыли о вас? — Этого я не могу знать… Но пока мы держимся отвагой и самопожертвованием наших воинов, и их становится всё меньше. Даже если Валар и помнят о маленьких смертных людях в далеком краю… Нам от этого не легче. — Да, Гондор и его властители сильно изменились, — покачал головой Митрандир. — Мы не претендуем на особую мудрость. Главная задача и служение Блюстителя — сохранить страну. Но я не знаю, на сколько нас еще хватит. В Первую Эпоху Валар послали на помощь Средиземью свое войско. В конце Второй люди и эльфы бок о бок бились с Сауроном и его приспешниками… Теперь же мы остались одни. Разве что Рохан помнит о Старинной клятве, но и они всего лишь люди. — А ты считаешь, что помощь — это только вооруженные воины? Я думал, ты умеешь мыслить шире. Борьба — это не только мечи и копья. — Согласен, — ответил Фарамир, вспоминая мысленное противостояние отца с Сауроном. — Даже если вам кажется, что вы покинуты и оставлены наедине с судьбой, — это не так. — Мне бы очень хотелось в это верить. (C) 2024 murzwin