И они встретились снова через две тысячи лет

Иешуа устало выдохнул. Он никогда не думал, что будет использовать рассказы о синтоизме как сказку на ночь, оказывается, философия может быть применена в очень даже понятную пользу обществу. Например, когда надо уложить спать больного мигренью, или, когда надо договориться с соседом по комнате о том, чтобы он тихо посидел в кухне. Матвей поднял глаза на Иешуа, желая что-то сказать, но его перебил снова приехавший за вещами Иуда. Перебитый только замахал руками и начал было возмущаться, но объект, на который возмущение было направлено, только махнул рукой, подразумевая, что тот должен замолчать хоть на минуту. Иешуа, наблюдавший за очередной перебранкой, думал о том, что лучше бы они с Понтией сейчас сидели в ее квартире и о чем-то беседовали или смотрели фильм. Когда молодые люди стали говорить слишком громко, в комнату зашла Мэри и отвесила подзатыльники обоим. —Вы совсем? —начала она шепотом—В соседней комнате человек с мигренью спит, а они вопят как будто тут кого-то режут. —видя, как Матвей хочет что-то сказать, Мэри махнула на него рукой и, уже зная, чтобы он сказал, продолжила—Представительница она власти или нет, надо уважать всех. Как там написано? Поступайте со всеми так, как хотели бы, чтобы поступали с вами? —Девушку начало раздражать лицо мужчины, который выглядел как нахохлившийся павлин, которому в очередной раз указали на его ошибку. —Вот и прекрати орать. Сил моих больше нет, как дети малые. —А теперь я скажу, — начал Иуда, обращаясь к Иешуа—ты бы съездил и забрал бы собаку. У матери были мигрени, когда она была беременна сестрой, спят после них долго. —Чего мы всей вокруг нее носимся? Болезная женщина, она и болезная женщина. Все. Как она вообще там место получила? Всем известно, как его получают женщины. —Матвей, которого прожигали взглядом трое человек, поежился. —Я не понимаю, почему ты так взъелся на неё, но я пригласил ее к себе в гости. В гости, понимаешь? Я терплю тут твои собрания верующих по субботам и то, как ты в воскресенье собираясь на службу ведешь себя как слон в посудной лавке. —Иешуа, который уже третий год терпел эти религиозные сборища, понял, что пора бы уже сказать все, что он думает—Замучился слушать с утра молитвы. Иисусу Христу все равно, молишься ты в слух или нет. То, что я молчу не говорит, что я согласен с тем, как ты себя ведешь. —Да она тебе посадит, а ты питаешь иллюзии, а я хочу тебя спасти —Замолчи ради твоего Бога. —Иешуа, не желающий эскалировать конфликт, засобирался к выходу—Я поехал за собакой. —А тебя с ней пустят? —усмехнулся Иуда—Я тогда передам Афранию, что если губернаторка на работу не придет, то у нее будет выходной. —Мы на первом этаже, через окно просуну. Иуда Искариот, бывший заместителем главы управления финансов относился к своим обязанностям настолько ответственно, насколько он любил и одновременно ненавидел свои имя и фамилию. «Звучит приятно, благородно, даже по-библейски»—всегда говорил он—«Но, черт возьми, кому пришло в голову меня так назвать. Ты можешь быть честным и открытым человеком, но все шарахаются от тебя потому, что над твоей головой висит клеймом твое же имя.» А вот Анна его не боялся, ему казалось было и вовсе все равно. «Какая разница как тебя зовут?»—всегда вопрошал тот—«Я ценю тебя независимо от того, зовут тебя Иудой, Иисусом, Фаддеем, Авраамом или еще кем-то». И вот теперь Искариот стоял перед дверью своей собственной комнаты и думал о том, как он зайдет к госпоже губернатору и скажет о том, что выходной отменяется. Пока тот думал, дверь открылась, и из щели между дверью и стеной выглянула Понтия. Женщина сонно потирала глаза, а затем взяла с полки очки, пока Банга вился у ее ног. —Иуда? —сонно проговорила та. —Ты что тут делаешь? —Мне очень жаль прерывать ваш выходной, однако у нас там такое, что без вас никак. —Каифа? —Понтия уже привыкла, что всякие неприятности так или иначе связаны с этим служителем Божьим. Увидев, что Иуда кивнул, женщина закатила глаза и, оправив топ, вышла из комнаты и направилась за Иудой по лестнице—Что на этот раз? —Секта, прям настоящая секта. —Тоталитарная? —Я бы сказал, что занимающаяся преступной деятельностью. Сами все увидите, только, ради всего святого и не святого, не засмейтесь, пожалуйста. —Понятно, цель две: попытаться разобраться и не засмеяться. А долго я спала? —Больше десяти часов У входа в администрацию их встретила Низа. Такой обеспокоенной Понтия видела ее очень редко, уже было начала додумывать, что же такого могло случиться с епископом, но ее поток мыслей прервал подошедший к ним Афраний. Ситуация была не сказать, что страшная, однако интересная и странная. К Каифе, который кому-то проповедовал, ворвались какие-то неизвестные в масках и вывели на улицу в том виде, в котором он был, разрывая рясу и крича ему в след, что он великий грешник и что быть ему страдающим под огненным дождем. Войдя в свой кабинет, она увидела Каифу, который сидел, завернувшись в порванную рясу и какую-то простыню. Вид у него был оскорбленный до такой степени, будто совершили посягательство на святое. —Что случилось, епископ? —спросила Понтия, глядя на главу следственного комитета, который все записывал. —Ко мне ворвались три каких-то сектанта и опозорили меня перед всем народом. —Епископ вскочил со стула и всплеснул руками —А где вы были, когда они на вас напали? —Какое вам дело?! Вы собираетесь это расследовать или нет? Или вы покрываете только своих любовников?! —Он был в борделе—раздался гнусавый и неприятный голос из-за спины следователя. Каифа хотел был встать и возразить, но, когда мужчина метнул на него взгляд, то как-то стушевался и сел. —А вы кто? —спросила Понтия, разглядывая собеседника с огненно-рыжими волосами. —Я свидетель—мужчина привстал, и Бенедетти отметила, что он, видимо, страдает хромотой, потому что все время старается перенести вес с левой ноги на правую —Что вы делали в одном заведении с епископом? —с важным видом спросил глава следственного комитета, и Понтия удивилась тому, насколько глупо звучал вопрос —Всем известно, зачем люди ходят в дома удовольствий. Хотя знавал я когда-то давно одну женщину, которая выкупала проституток оттуда. Добрейшей души была девушка, как и ее отец. —лицо свидетеля перекосило в какой-то странной усмешке. —Что было потом? —спросила Понтия, гадая, почему ей кажется, что она его где-то видела. —Потом в бордель ворвались пять человек, одетые в желтые майки и брюки, закрывшие лица кроваво-красными масками. Они вырвали епископа Каифу из рук двух проституток, затем разорвали на нем рясу и в таком виде провели по улицам, попутно избивая какой-то палкой или каким-то подобием розги. —Что за черт? —прошептала Понтия себе под нос. —И все-таки, госпожа губернатор, они не сатанисты, а религиозные православные фанатики, подобие скопцов или хлыстов. —Епископ, все так и было? —Какое вам дело? —Пусть он не отпирается, сам видел, со мной еще девушка была, тоже видела—когда епископ попытался возразить, свидетель оскалил зубы, и Понтии на минуту показалось, что у него клыки, но она отогнала эти мысли от себя. —Вы сможете опознать женщин, которые были с вами? —видя, что Каифа качает головой, Бенедетти поняла, что тот из принципа ничего не скажет. —Надо бы проехать на место преступления—сказал глава следственного управления Место преступления оказалось каким-то подобием советской коммунальной квартиры, только тише и чище. Везде сновали мужчины и женщины, а еще воняло благовониями и каким-то противным маслом. У Понтии закружилась голова. Боясь новой мигрени, женщина вышла на улицу. Присев на лавочку, она попыталась расслабиться. «Вдох, задержать дыхание, выдох»—повторяла Бенедетти про себя. Она и не заметила, как к ней подсел мужчина, которого она недавно видела на лестничной клетке в своем подъезде. —Жара утомляет, да? —сбоку раздался низкий голос мужчины. —Изрядно. —Вы бы успокоились, госпожа Бенедетти. Дело ваше разрешиться, только вот вряд ли вы накажете тех, кто неудачно пошутил над Каифой. —Я не могу их наказать. —Вы губернатор, как думаете, к кому побежит глава следственного комитета, который хочет выслужиться перед вами? И о другом вашем деле не переживайте, вы с ним найдете общий язык. Amour mutuus<footnote></Ваша любовь взаимна(лат)>. Какие вы люди глупые, Они даровали вам любовь словно крылья за спину, а вы ссоритесь, ругаетесь, воюете, даже без цели. Не понимаю, чего Яхве к вам прицепился. Даже Своего ребенка отдал за вас, а Сына Божьего была между прочем беременная жена и старая по тем временам мать. Знавал я его жену. Она была смелой и умной женщиной, правда мазохисткой до мозга костей. Впрочем, это все пустое, не хочу, чтобы вы думали, что я сумасшедший. —Вы думаете, что после всего, что происходит в эти месяцы, я удивлюсь, если мне кто-то скажет о том, что у Христа была жена? Была и была, Бог с ней. Я слишком устала от всего этого. Мне нужен отдых. Я сыта по горло разбирательствами с этим чертовым божьим служителем, чиновниками, карасями, адвентистами и своими родственниками. Устала я. В отпуск хочу. А так больше не могу. Утоплюсь пойду. Сил жить больше нет. Что вы мне тут посоветуете, странный сосед. —Возьмите отпуск.. —Незнакомец с интересом наблюдал, как Бенедетти озадаченно пытается перевести то, что он сказал. —Вас, Понтия, мучает вопрос о том, какую любовь признают Они? Я вам отвечу. Божественная природа не может противоречить Любви. Бог есть Любовь, Бога не может быть там, где нет Любви, но Любовь может быть и без Бога. Помните это, и никогда не смейте думать, что вы или кто-то другой недостойны Любви. Право любить и быть любимыми - основное правильно Божественного мироздания, на котором строится все остальное. И обещайте, что обдумаете мои слова. Они не такие плохие, как вы думаете. Прощайте, благословенная госпожа. — Увидев удивленно моргающую Понтию он встал и ушел. Через полчаса к госпоже губернатору вышел глава следственного комитета и Афраний. Они даже нашли пару улик, которыми стали те самые кроваво-красные маски, только, видимо, новые. Однако это все они обсуждать планировали завтра. Когда началась гроза, Понтия была готова запрыгать от счастья. Долгая дорога до дома Марии, куда и уехал Иешуа вместе с Бангой, обещала быть приятной. Иосиф вместе с женой отправились в неплановый отпуск, и по сему попросили сына посмотреть за домом и поливать цветы. Оставить пса было негде, поэтому, будущий философ взял в охапку собаку и поехал домой. Полчаса прогулки оказались для Бенедетти очень даже кстати. Закрыв за собой калитку, она направилась в дом. Иешуа что-то готовил, а Банга резвился во дворе. —Шалом —Шалом, проходи, мой руки, обед скоро будет. Я решил попробовать приготовить кимчи. Не знаю, получилось ли остро, но, надеюсь, что не сильно. Капуста получилось очень даже вкусной. Банга, поедавший, кажется, утиную печень, довольно вилял хвостом, попутно пытаясь запрыгнуть на стол и влезть в тарелку к Иешуа. Спустя пару минут таких выращиваний, Понтия вздохнула и, отложив чуть капусты в пиалу, протянула ее собаке. Пес понюхал, как-то неудовлетворенно фыркнул и с аппетитом вернулся к своей миске. Иешуа убежал помогать соседке, у которой на крышу сарая залез кот. Бенедетти думает о том, что скоро ей надо будет вернуться на работу, которая уже порядком утомляла. Нет, она любила свою работу, но ее сводила с ума вся это беготня с предвыборной компанией. Тут ее телефон неожиданно зазвонил. Уж от кого, а от брата она звонка не ждала. Они не общались после того, как она поступила в институт. Виделись они пару раз, на его свадьбе и на крещении дочери, однако поговорить так и не смогли. И вот теперь он позвонил. —Алло, да, я могу тебя выслушать —Понтия, слушай, тут такое дело, мы с мамой уезжаем в отпуск по святым местам, Сара уже через два дня будет у тебя, где встречать и когда скажу позже. —Но… —Никаких «но», мама сказала, что с племянницами надо общаться. Так и знал, что ты будешь рад. Пока. Опешившую от такого Понтию Иешуа и обнаружил. Выглядела она, мягко говоря, растерянной. А если говорить совсем честно, то она была в легком шоке. Женщина недоуменно смотрела то на телефон, то на Бангу, то на Иешуа, то на тарелку с капустой. «Аварну эт Паро, наавор гам эт зе<footnote></сленговое выражение на иврите, означает "Мы преодолели фараона, преодолеем и это". Отсылает к библейскому эпизоду о выходе евреев с Моисеем из Египта>. Не знаю, что случилось, но лучше тебе обдумать это на свежую голову завтра. Как насчет вечера в просмотре глупых и бессмысленных передач по телевизору и бесед ни о чем?»—спросил молодой человек. Понтия растерянно кивнула. «Пережила пост замминистра, переживу и это»—заключила женщина, прежде чем убрать тарелку в раковину и уйти в гостиную спать