Домина

Собираясь на прием к царю Ироду, Сара была в раздумьях. Все, что произошло с ней за последнюю неделю, казалось ей несусветной глупостью. Нет, она изучала священные тексты разных религий и знала, что к избранным высшими силами являлись их посланники, но ведь она не была такой. Домина считала себя абсолютно такой же, как и все. Она много думала о прекрасном Иосифе, храбром Давиде, добродетельной Руфь, непорочной Марии, трепетно верующей в Бога Елисавете, справедливой Деворе, целеустремленной и хитрой Эсфирь. Сара даже слушала рассказы приходящих торговцев, поэтому знала много о других религиях, но не могла понять, зачем Он избрал ее. Не зная, что ей предстоит, домина думала обо всем этом и сомневалась в том, правильными ли были ее мысли об избранности, но ведь все происходит по воле Его, так? Разве могли к ней явиться Воланд и Иуда просто так? Она ничем не выделялась. Она всего лишь жила по своим убеждениям и ничего более. Поток ее размышлений прервал Афраний. —Домина готова? —Да, идем. На приеме было шумно. Она искала глазами Елисавету, попутно беседуя на разные темы с чиновниками. С Каифой беседа не задалась. Он прямо послал ее к женщинам, сказав, что она ничего не смыслит в религии. «Какой несчастливый человек, Господи, дай ему разума»—думала та. Мельком та видела матушку, что беседовала с Иродом. Тут она заметила, что Елисавету стали пытаться заставить танцевать, видя, как ей некомфортно и памятую о словах Искариота, та вмешалась —Прошу простить, но госпожа Елисавет обещала мне прогулку. Мы так давно не виделись, господа —сказала Сара и увела ее в коридор. —Спасибо, так мы идем туда, куда было написано в твоем письме? —Да, я вас не смутила? Все-таки чтобы не вскрыли пришлось отправить с Афранием его. —Отец сначала испугался, надо сказать, но потом даже обрадовался. Он рад, что мы с вами дружим—до зала они шли в молчании. Тут они смогли расслышать голоса. Первый принадлежал Каифе, а второй Ироду Агриппе. —Тут не трудно догадаться. Они похожи как две капли воды. —Почему вы уверены в том, что ее мать еще жива? —Посудите сами! Они были знакомы неделю. Неделю! За это время не родить, а забеременеть можно. —А если вы ошиблись? —Она говорит его речами. А эти рыжие вьющиеся волосы? Эти глупые и наивные зеленые глаза? Да в конце концов, вспомните про то, как она говорит о своих обидчиках! —А если это его родственница имеет отношение к девочке, а не он? —Он был единственным сыном своей матери! Она уехала сразу после казни и больше не появлялась в Ершалаиме! А девочка тут с рождения. —Но должны быть доказательства… —Я слышал, что служанка, которая работает в термах дворца, лично видела этому подтверждения. —Вы собираете слухи! —Но неужели вы, Ирод, не хотите свергнуть ее или его? А эту наглую девицу? Она устроит нам революцию! Она перевернет все с ног на голову! —И что вы предлагаете? — Я приеду к императору. —Но по новому закону… —Но закон о том, что вступить на службы Риму, обманывая его в чем-то не отменен. А эта ложь серьезна. —А как вы удержите их тут? —Мы объявим, что у нас всплеск болезней —Но у императора ведь недельный праздник в честь Октавиана Августа, вам придется жить в Субуре <footnote></В античности название района Древнего Рима. Субура, являлась оживлённым местом, населённым в основном бедняками, с большим количеством притонов>. —Значит проживу там! —Как знаете... —По рукам—услышав, что шаги приближаются к двери, девушки отбежали. —Что делать, Сара? —Так, спокойно. У нас есть время до завтра. Найди Анну и приходите в дом к Низе, там все обсудим. Я возьму вещи, и мы придумаем как выбраться. —Ты поедешь одна? —Да, я не хочу подвергать кого-то опасности. —Нет, я поеду с тобой, одной путешествовать опасно. —Ладно. До встречи. Приехав домой, Сара сделала вид, что пошла спать. На самом деле она рассказала обо всем Дине. —И мне нужно делать вид, что я не знаю, а в случае чего, передать эти письма прокуратору, царю Ироду и Анне? —Да, хотя бы в первые часы. Береги себя. Мне пора. —Госп... Сара, возвращайся, пожалуйста, живой и с победой. Прошу, я не знаю, как буду без тебя—Дина порывисто ее обняла. —Я обещаю, что постараюсь. До встречи —Пусть Яхве благословит вас, домина Сара. —идя через Гефсиманию к дому Варфоломея, та снова видела Иуду. Тот только поторапливал ее и шептал: «Удачи, светлая госпожа». Дойдя до дома сына мытаря, та стала бросать камешки в его окно. Он быстро вылез. Рассказав ему о случившемся, и попросив молчать так долго, как это возможно. Пробежав мимо храма, та пришла к дому Низы. Дверь ей открыла хозяйка. Гречанка улыбнулась и пропустила ее внутрь. На веранде сидели Елисавета и Анна. —Я знаю, чего вы все хотите, я могу вам помочь. Мой муж этой ночью уезжает в Грецию торговать. Всего пути он с вами не проедет, но увезет достаточно далеко от Иудеи. Однако вам нужно будет избежать досмотра. Только вот как? —Я знаю расположение охранных постов. Мы можем слезть прямо по стене у Сузских ворот. —Верно, ваш муж уже выехал? —Почти, он ждет вашего ответа. —Тогда мы готовы —Анна, ты тоже идешь? —Я не могу вас бросить одних, вы же мои подруги детства. —Ладно, идем. Вещи взяли? —Да Дорога до стены прошли в молчании. Успешно миновав караулы, они стали спускаться по стене с помощью каната. Сара, как организатор всего происходящего решила спускаться последней. Тут она услышала голоса караульных. Поняв, что ее заметят, и прикинув, что до земли не далеко, она прыгнула вниз. Когда она свалилась в реку, к ней подбежали Анна и Елисавет. Они молчала помогли ей подняться. Сильных повреждений не было, только синяк под глазом, разбитая губа, да рассеченная поперек левая ладонь. Они забежали в торговую повозку, которая их ждала. «Поехали?»—шепотом спросила муж Низы. Сара молча кивнула. Все трое заснули А вот Понтия не спала. Её терзала какая-то непонятная тревога. Она то вставала, то опять ложилась. Она выходила на балкон, пила вино. Она не верила в богов или в Бога, про которого говорил Га-Ноцри. Однако сейчас она молилась. Точнее она просила, чтобы все было хорошо. Прокуратор не знала, зачем, кого и почему просит. Однако она надеялась, что эту молитву услышит именно Иешуа. Человек, которого она полюбила так искренне и так нежно, как не любила более никого и никогда. Человек, с которым она, не раздумывая ни минуты, заключила брак. Она была замужем пять дней, пока иудеи праздновали Песах, а потом стала беременной вдовой. Свою дочь она очень любила, хотела от всего огородить, но никогда не воплощала этого желания. Она уважала ее как личность и понимала, что не в праве ее ограничивать в чем-то. Она слышала истории о мучениках и мученицах, что уже умерли за него, не зная его. Одновременно с этим, ей охватывало какое-то липкое и неприятное чувство осознания того, что ее историю никто не услышат. Ее, жену Иешуа, никогда не назовут Sponsa Christi <footnote></Невеста Христа(лат.)>. Она часто сожалела о том, что тогда побоялась и не спасла его. И сейчас, изливая все это в этой импровизированной молитве, а может и просто истерике, она, вращая в руках свое тонкое серебряное кольцо с красными камнями, ощущала себя как никогда живой. Понтия не помнила, сколько времени прошло перед тем, как она заснула. Ничего, кроме предчувствия завтрашней мигрени, у нее не было.