Домина

Сара проснулась от звука удара камня об окно. Лаэрт махал ей и показывал, чтобы та спускалась. Быстро одевшись и взяв доклад, она выходит через крышу чтобы никого не разбудить. Через полчаса они уже во дворце, там Сара ждет еще минут двадцать. Когда она оглядывается, чтобы посмотреться в зеркало, ей снова мерещится корона на голове. Домина шумно сглатывает и начинает потирать руки. Через еще двадцать минут ее приглашают. —Ваше Величество—Сара кланяется, хоть они и друзья, но придворный протокол надо соблюдать. —Шелом, Сара—Александр за годы дружбы пытался учить арамейский, но получалось не очень, то, что сейчас он сказал не приветствие, он понял по лицу девушки. —Что я сказал не так? —Шелом—царство Аида в понимании иудеев, а вот шалом это приветствие —Извиняюсь, не имел в виду ничего плохого. Ты хотела поговорить? —Да, я хотела представить доклад, а перед этим поговорить с тобой. Как ты считаешь, может ли человек скрывать что-то во благо государства? —Скрывать о ком-то или об истинном положении вещей или о себе? —О себе. —А зачем ему это делать? —Если, например, женщина при правлении твоего отца хотела пойти на службу государству, но из-за своего пола не могла это сделать, то будет ли она преступницей, если скрыла этот факт и честно служила государству? —Я не подумал о таких случаях, когда учреждал закон об амнистии, но, разумеется, это вина не женщины, а среды ее окружавшей, а почему ты спрашиваешь? —Моя mater<footnote></матушка(лат.)> так поступила —А разве твоя матушка не иудейка? Я всегда думал, что это так. —Нет, мой отец был иудеем, а матушка моя римлянка по имени Понтия —Так значит Пилат вовсе не Пилат. —Дошло наконец. Теперь доклад. Я обнаружила, что служащие Синедриона давали недостоверные сведения для суда. Они записывали только выгодные им показания и не учитывали других. —Кто был инициатором судебных процессов? —Первосвященник Каифа—тут дверь открылась и в нее зашел слегка бледный и пошатывающийся глава Синедриона. —В-в-а-ше вел-личество, я пришел говорить с вами. —тут его взгляд метнулся на Сару. —Вы?! Что вы тут делаете? Вы должны сидеть в Иерусалиме на карантине. Я пришел сообщить вам, великий кесарь, о факте государственной измены. Оказывается, Понтий Пилат вовсе и не Понтий Пилат. Это женщина и она мать этой инюсти<footnote></название незаконнорожденных детей в Риме>! —Вы не правы, ваше высокопреосвященство, я рождена в законном, пусть и не очень долгом браке. —В прочем, Каифа, это не имеет значения, домина Сара является признанным ребенком, более того, я очень рад, что вы пришли, я желаю обсудить с вами все несправедливо совершенные вами казни. —Это клевета, ваше величество, я ничего не делал. —Вы подкупали людей, чтобы они соврали. —Что это вас так разозлило, домина, неужели вспомнили о том, кто ваш отец? В его случае Иуда сказал всю правду —Которую вы вывернули так, как вам хотелось —Это не имеет значения. Напомнить вам, кто убил Иуду? —Нет, это имеет значение. Дача ложных показаний, которые привели к смертной казни, карается по закону и достаточно серьезно. —Кто может подтвердить ваши слова? Йоханан<footnote></транслитерация имени Иоанн с иврита или арамейского>, которому отрубили голову? Или может быть Иаков? Или Мария? Или трое разбойников, распятых на кресте после Песаха? А может быть Иуда с ножом в сердце—тут дверь открылась второй раз и в нее вошло три человека. —Я, конечно, не Йоханан и уж тем более не Иуда, но я неоднократно видел, как вы подговаривали моего отца на то, чтобы он подделал показания, а когда он вам отказывал, то вы напивались и шли в бордели, тем самым оскорбляя честь моей сестры. Здравствуйте, ваше величество—сказал вошедший в комнату Анна бен Анна. —А я видела, как вы подговаривали зятя моего отца, чтобы тот подделал показания против Иакова бен Заведея. —Елисавет выглядела как никогда решительно, смотрящему на нее Анне показалось, что в ее глазах он видел тот же огонь, что и в глазах Иоанна Крестителя когда-то —Вы несправедливо казнили многих, и я имею рассказ Марии, дочери Иоакима о том, как на самом деле шёл судебный процесс над Иешуа Га-Ноцри и Иоанном Крестителем—в третьем вошедшем Сара безошибочно узнала Иоанна бен Заведея, брата казненного на ее глазах Иакова. Она никогда ее не видела, но что-то подсказывало, что это точно он. Тут вмешался император: —На основании всего вышесказанного вы, первосвященник иудейский Иосиф Каифа, заключаетесь под стражу до прибытия в Иерусалим под конвоем вместе со мной. —тут все удивленно посмотрели на императора, тот повернулся к стоящей рядом с ним Саре и подмигнул—ты же хотела торжественно принять полномочия в Иерусалиме? —она кивнула—Вот теперь и возможность появилась. Лаэрт, отдай все необходимые распоряжения, завтра мы выезжаем и пошли письмо тетушке с предложением присоединиться. Вечером в Иудее не становилось менее жарко и душно. Понтия пыталась задремать, желая избавиться от головной боли, когда вошел Афраний и сказал о визите Анны. Выглядел визитер уставшим. Оно и не удивительно, с отъездом Каифы на него легли все обязанности. Жестом Понтия пригласила его сесть и разлила по бокалам вино. —Почему вы сами его разливаете? —удивился Анна —Уже поздно, к чему тревожить слуг? Они же тоже люди и хотят спать. —Мы с Иродом решили, что можно сказать, что Агриппа погиб в ходе попытки оказать солдатам сопротивление, но это может вызвать бунты, поэтому это последний вариант. —Мы можем рассказать все как было, если что, то пошлем дело к императору. —Вы так спокойно говорите о нем, я думал, после всего произошедшего у вас сформировалась к ним определённая неприязнь независимо от того, кто на троне —Александр был еще ребенком, когда все это случилось. Он тогда еще половину букв не выговаривал. Я дружу с его тетушкой, меня даже хотели на ней женить, но помолвка, к нашему обоюдному счастью, расстроилась. —Но в итоге вы все равно пошли под венец. —Чтобы пробыть замужем меньше недели и остаться беременной вдовой, которая, не имея права ни на публичный траур, ни на присутствие на похоронах. —Но вы были замужем по любви. —А вы женаты не по любви? Вы всегда относитесь очень бережно к жене. —Я ее ценю и уважаю, но никогда не любил. Я любил одного человека, но сначала я женился, а потом он умер. —Его убили? —Да, говорят, души нераскаявшихся убитых бродят в местах смерти, я никогда этого не видел. —Почему вы уверенны, что он не раскаялся? —Он был не тем человеком, который бы раскаялся после этого, он решил, что самоубийство будет лучшим способом искупления, но, не успел его совершить. —Гефсимания—сказала Понтия, залпом опрокинув в себя бокал с вином. —Что? —Гефсимания, там вы найдете то, что ищите. Мне жаль Иуду. —Как вы поняли? —У меня есть слишком хорошие работники. Дверь за Анной закрылась. Понтия откинулась на спинку тахты и, опрокидывая бокал за бокалом, пыталась разобраться в собственных мыслях. Одна из них, подобно беспокойному человеку, все время то отходила на затворки сознания, то появлялась снова. Тут за ее спиной раздался голос: —Вы бы не пили так много, ваше похмелье и головную боль теперь некому лечить. —Я себе всегда контролирую. Здравствуйте, Воланд. —А я слышал историю про то, что в ночь перед казней вы напились как не в себе и залили своими слезами две подушки. Но вы зря себя корите за это. Вы тогда еще не были беременной и точно никому кроме себя вред не могли причинить. —Вы пришли обсудить то, как я себя вела после того, как сама себя сделала вдовой? —Вас ею сделали обстоятельство —И моя трусость и малодушие. — Вы зря себя корите. Все уже было предопределено, и вы не могли что-то изменить. Я пришел вам сказать, что вам не о чем беспокоится. Он за вас переживает. —Так что же сам не придет? —Вы знаете правила и то, как он боится сказать что-то лишнее. Не продолжайте вашу речь, мне почему-то кажется, что вы очень пожалеете о ней с утра. —Почему тогда я видела Иуду? —Иуда не знает всего того, что известно нам, поэтому он и не может ничего сказать лишнего. —Передайте ему, что мне жаль. —Если вы о Иешуа, то он вас не винил никогда и не собирается, да и Иуда тоже. Более того, последний даже рад, если бы не вы, он бы попал в ад, по его мнению. —А я не попаду? —Не думаю, для этого вам нужно очень постараться. Вы бы ложились спать, завтрашние новости лучше воспринимать на свежую голову. Доброй ночи. —И вам, если вы вообще спите. —Понтия думала встать, но в итоге поняла, что это не лучшая затея и, поджав ноги, заснула прямо на тахте. Когда она проснется с утра, то будет в полном недоумении, ведь она не брала с собой простыни, но в итоге оказалась ею накрыта.