Домина

Помнишь, как мы смотрели на Восток, С нашей верой наивной в чудеса? И дорогу измеряли жизнью мы, И попали в чужую круговерть: Отдавали жизни свои взаймы, Получали смерть. Земля Святая – кровью вспоены пески, Земля Святая – болью тронуты виски, Она хохочет громко, злобы не тая – Земля Святая, погибель моя. ... Сказки детские корчатся в огне, Просто городом стал Священный Град Ты вопросом терзаешь душу мне: "Для чего мы пришли сюда, мой брат?" И дорогу измерили тысячей лет, И по ней уж обратно не пойдешь И в Земле Святой Рая нет нигде – Это просто ложь! ... Земля Святая – верой в чудо мы живем, Земля Святая – проклятье мое! Канцлер ГИ «Terra sancta II»

Понтия приоткрыла глаза, недовольно фыркая от того, что ее кто-то старательно будил. Увидев обеспокоенного Афрания, она мысленно уже приготовилась к худшему, правда ответить на вопрос о том, что было таковым в ее понимании она не могла. Афраний начал читать письмо от самого императора, прокуратор же удивленно смотрела на лежащее рядом с ней покрывало. Вчера его здесь точно не было. Она вообще сомневалась в том, что вчера было, а чего не было. Вопрос о том, был ли у нее действительно ночной визитёр или ей это просто приснилось, терзал ее сильнее всего. Закончивший читать письмо начальник тайной службы пристально на нее смотрел. —Значит понимает, почему я так сделала, сохраняет в должности и едет сюда с Сарой? —Да, прокуратор—Понтия потерла глаза руками и сказала: —Пошли записку Анне и Ироду, они будут рады узнать, что их дети нашлись и скажи им, что я знаю, как решить проблему Саломеи. —Как пожелаете. Для Сары два дня сборов в дорогу пролетели слишком быстро. Ей было нечего увозить, а вот сборы вещей императора были целым представлением. Самому Александру едва ли была нужна половина того, что приготовили слуги, но теперь он кесарь и придворный протокол для него стал еще более важен, чем раньше. Его тетушка Клавдия прибыла очень быстро. Ей пришлась по сердцу идея навестить старую подругу и теперь, даже если бы правитель передумал ехать, то ее бы вряд ли что-то удержало в Риме. Однако кареты готовы, слуги собраны, лошади запряжены, и они отправляются. Сара, в отличии от части двора, которая поехала с императором, не могла сидеть в повозке и большую часть дня либо шла пешком, либо ехала на лошади. Нет, она обычно была рада с кем-то побеседовать, но в эти недели ее мысли занимали другие вопросы, которыми, как казалось, поделиться было и не с кем. Да и что она могла сказать? Что ей снятся похожие друг на друга кошмары? Что она часто думает о том, как ощущает себя человек, когда его распинают или отрубают голову? Но на один вопрос ответ найти все же можно было. Сара не понимала, откуда в Риме появился Иоанн и почему именно сейчас. Она собиралась поговорить с ним еще до начала их путешествия, но времени не нашлось. Из размышлений ее вырвал подкравшийся сзади император —Сара, —девушка резко обернулась и уже была готова обругать того, кто к ней подошел, но Александр, хотя и был ее другом, оставался кесарем, а на правителей ругаться нельзя. Вернее, можно, но не одобрят либо они сами, либо их двор. —твоя матушка будет рада нас видеть? —Все рады будут видеть императора, ваша милость. —А если мы говорим не про императора, а про меня? —Я думаю, да. А почему ты спрашиваешь? —Меня угнетает то, что я не могу узнать, рады ли люди, когда я посещаю их. Они все говорят да, но что, если они бояться меня, так же как моего отца? Если они видят во мне его? —Я так не думаю, ты не похож на него. Тиберий был жестокий и несправедливый в конце своего правления, а мы с тобой застали лишь его, а ты не такой —А если я буду таким же как мой отец в конце? Это, наверное, странно, да? Многие дети хотят быть похожими на отцов, но не я.—они помолчали, затем юноша спросил—А ты помнишь своего отца? —Нет, ваше величество, его казнили до моего рождения. —Я слышал, что он мог превращать воду в вино, воскресить метрового и помочь прозреть слепому. —Сара неопределенно пожала плечами—А еще я слышал, что у него было двенадцать учеников и предатель Иуда. —У него был один ученик, мытарь Левий Матфей —А Иоанн? —Он и его брат — это племянники Марии, моей бабушки, они знают о нем по ее рассказам. —А про святой град Иерусалим тоже говорят неправду? —А что про него говорят? —Что там мертвый может встать из могилы, что там может спасти от смерти слово толпы, что там исцеляют прокаженных и одержимых, что это кусочек рая на земле—Сара горько усмехнулась, Александру Восток продолжал казаться миром чудес и сказок, как и ей в детстве, но теперь она знала правду, и это делало ее несчастной, и сказала: —Я думаю, если бы мертвый мог встать из могилы, то кто-то об этом уже знал, например я, или Иоанн, или Мария, или mater . Я не видела, как лечат одержимых, но я видела, как здоровых выдают за бесноватых. И в Земле Святой Рая нет нигде—это просто ложь. Иерусалим не такой, каким его рисуют, он далеко не идеален, но только потому, что мы не идеальны. —А есть ли то царство истины, о котором говорит Иоанн и говорил Христос? —Сара молча перевела взгляд к небу—А может там никакого Бога и нет? Я плохо верую в своих богов, раз мой разум вопрошает об этом неумолимо. —Вы стремитесь познать то, во что вы веруете и веруете ли вообще, разве это плохо? Размышления—это та часть, которая в нас от Бога. Этим мы похожи на него, Иегова могла рассуждать, можем и мы. —тут императора позвала одна из придворных дам в повозку. —Прости, вынужден удалиться—Сара молча кивнула, а затем пришпорила лошадь и, обогнав процессию, поскакала дальше. Они ехали достаточно долго и уже въехали в Иудею. Вдалеке домина увидела женщину, люди выталкивали ее на дорогу и требовали императора. Сара спешилась и подошла к ним. —Что-то случилось, господа? Почему вы схватили эту женщину? —Она грешница, блудница! Кто вы такая? Мы требуем императора! —в душу Сары закрались сомнения относительно истинности их слов, и она спросила: —Я домина Сара, дочь пятого прокуратора Иудеи и имперская уполномоченная в Иудеи. —мужчины почтительно склонили голову—Что вы хотите сделать с этой женщиной? —То, что предписывает Тора<footnote></Священная книга иудеев>. —Сегодня никто не умрет. Я не позволю убить ее. — Она виновна! —А где те люди, которые сделали ее проституткой? Где те люди, которые платили ей за услуги? Почему я не вижу их? Наказание, причем менее жестокое, должны понести все виновные, либо никто. —Но вы не можете остановить правосудие! Яхве все спросит с вас! —Да? А что он спросит с вас? С тех, кто забыл о милосердии, с тех, чье сердце очерствело? С тех, кто забыл о помощи ближнему и стремится наказать его? —Правосудие должно свершиться! —Отпустите ее—это Сара сказала уже значительно тверже, смотря в глаза собеседнику, который попутно держал женщину за волосы. Тот посмотрел на домину, затем на ту, за которую она заступалась, сплюнул под ноги и отошел, толпа стала расходиться. Сара подошла к сидящей на дороге женщине и помогла ей подняться. —Шалом, эйх корим лах<footnote></Как тебя зовут? (иврит/арамейский)>? —Мария, госпожа. —У тебя есть родственники в городе? —Нет, госпожа. —Хочешь поехать со мной в Иерусалим. Будешь моей помощницей. —Кен<footnote></да(иврит/арамейский)>, если позволите, госпожа. —Сара протянула ей руку. —Идем, тебя вымоют и накормят. Умеешь ездить на лошади? —Мария отрицательно помотала головой— Я помогу тебе залезть и поведу лошади за поводья. —половину пути они проехали молча, затем Сара робко спросила—Ты правда была блудницей? —Нет, госпожа, я была лекарем. Я лечила людей травами, а они думали, что я любовница Вельзевула. —тут к ним подъехал Иоанн и Елисавета: —Что-то случилось? —Да, я потом расскажу, Елисавет, проследи, чтобы ее вымыли и накормили. Нам с Иоанном нужно поговорить. —Хорошо—как только они отъехали он спросил: —Так, о чем вы хотели говорить? —Как вы поняли, что нужны в Риме? —Ко мне во сне пришла ваша бабушка, я отправился в столицу, как только проснулся. —Она была красивая? —Да, у нее были красивые каштановые волосы и глубоко печальные карие глаза. Она так всегда беспокоилась о вас и о вашей матери. Она любила вас —А его вы знали? —Видел несколько раз, он был очень добрым человеком. Я думаю, он бы гордился тобой. —Сара кивнула, едва сдерживая слезы. —Я бы хотела побыть одна. —Разумеется Поднявшись в свою повозку, Сара упала в ворох подушек, закрыв глаза руками, и расплакалась. Ей показалось, что вся та несправедливость, что копилась в мире веками упала ей на плечи. Она скучала. Она скучала по тем, кого даже не знала, по тем, кто не знал ее. «Если бы можно было бы, я увидела бы все своими глазами»—думала она перед тем, как заснуть. Завтра вечером они должны въехать в Иерусалим.