Домина

За последние месяцы Сара привыкла к тому, что с ней случаются удивительные вещи. Она из помощницы великосветской дамы превратилась в имперскую уполномоченную и по совместительству первую женщину на этой должности, да и вообще первой, кто официально заняла государственную должность, домина видела убитого Иуду, но к тому, что, заснув во дворце Агриппы, проснется в своей комнате. Рядом с ней лежала Саломея, которую она потрясла за плечо, та лениво приоткрыла глаз, а затем испуганно подскочила и обежала комнату. Сара же предпочла рассуждать логически. Почему она оказалась в своей комнате, было очень даже понятно, а вот почему во дворце Агриппы не осталась его вдова было непонятно. Саломея помолчала, затем встала и начала ходить по комнате, мысленно вспоминая вчерашний день, спустя пару минут молчания та сказала: —Я сейчас живу с сыном у отца, мне слишком страшно возвращаться туда, а вчера я сказала, что останусь ночевать здесь, но не рассказала про Агриппу, не хотела расстраивать папу, поэтому соврала, что буду помогать тебе с переписью свитков. —Понятно, ну, вот, тогда все встает на свои места. —Ничего никуда не встает—угрюмо пробурчала Саломея—Как мы все оказались тут? Я точно помню, как мы приехали во дворец. —Сара все это время сидела в раздумьях. Она видела Иуду в Гефсимании, может, если позвать, то он и тут появится? В конце концов, не все же подряд бродят по дворцам и садам. Поразмыслив, девушка спросила: —Ты готова столкнуться с еще одним, но более спокойным мертвецом? —Саломея кивнула. Судя по всем, после явления Агриппы по ночам, ее было не испугать—Иуда, Иуда, ты нам нужен, подойди пожалуйста. —Иуда появился, выглядел тот по-человечески заспанным и слишком растрёпанным. Затем он прищурился и мило улыбнулся. —Я все понимаю, но даже я сплю сейчас. —Покойники спят? —Некоторые, те, которые бродят тут-увидев Саломею он сотворил полушутливый и полусерьезный поклон—Ваше высочество, вы еще более прекрасны с того дня, когда я видел вас при жизни. Какой у вас вопрос, дамы? —Как мы оказались здесь, если заснули во дворце Агриппы? —Меня вчера там не было, но кое-что я слышал от своих. В аду говорят, будто бы вчера ночью Ирод Агриппа в очередной раз сбежал, никуда не годные у нас работники, но вместо того, чтобы столкнуться с вами, он встретил одну женщину, с которой я имел честь пообщаться двадцать лет назад. Зря он это сделал, там вмещались иные силы, он теперь наказан и никого не потревожит. А детали можете узнать у вашей матушки, а теперь бегите, у вас до собрания 15 минут, а там будут решаться важные вещи—Иуда исчез, а девушки наспех расправив платья побежали по коридору. Для Понтии пробуждение в своей кровати было скорее еще одной из немногих приятных вещей, которые случились вчера. Банга, который слегка постукивал по ней лапами, намекал, что ей стоит открыть дверь на балкон. Женщина лениво потянулась, перевернулась на другой бок и подумала, что хорошо бы, если бы дверь открылась сама, она так и заснула, думая об этом. Через еще пару часов Понтия проснулась от спокойного женского голоса, который говорил: —Просыпайся, а то опоздаешь на собрание и будешь бегать впопыхах. —Женщина потянулась и недоуменно потерла глаза. Нет, после вчерашнего она уже не удивлялась, однако, она чувствовала вину перед Марией. Они не были близки при жизни, да и провели вместе чуть больше девяти месяцев. Ее свекровь пришла к ней почти сразу после казни. Чувство вины и стыда тогда обуяло прокуратора. Это она была виновата во всех несчастьях этой женщины, в том, что о ней теперь некому было позаботиться, она ведь пришла отметить в Иерусалим святой праздник, будучи счастливой женщиной, а уходила матерью государственного преступника, когда она столкнулась с заботой от этой женщины, то была в легком шоке. Однако Мария была доброй и слегка упрямой женщиной, которая стойко высидела с ней все ее недомогания, мигрени, головокружения и легкие отеки. Потом она же, будучи очень образованной женщиной для своего времени, принимала у нее роды. А потом ушла проповедовать, обучая и рассказывая племяннику Иоанну все, что сама знала. —иногда я думаю о том, как много у тебя с моим сыном общего, но больше всего вас роднит ваше самокопание и склонность слишком часто и много думать. Беги давай, а то опоздаешь. — когда Понтия выбежала из комнаты, Мария улыбнулась появившемуся на балконе Иуде, и они вместе пошли куда-то. Дворец славился своими широкими лестницами. Сара всегда помнила, как в детстве она любила валяться на теплых лестницах, ведущих в придворцовый садик. Когда погода была более прохладной, то она уговаривала маму играть с ней в догонялки или упорно пробовала покататься на ее плаще. Император сидел во главе стола, рядом с ним сидели ее мама и Клавдия, Ирод и Анна сидели чуть правее, Сара и Саломея сели слева, рядом с ними присели Афраний и Елеазара, а рядом с ними Каифа. Прокашлявшись, император начал: —Как вы знаете, при вступлении на важную государственную должность, должна проходить торжественная церемония, мне бы хотелось обсудить ее детали. Мы можем как-то совместить обряды Рима и Иудеи? —Анна что-то долго обдумывал, а затем сказал: —Мы вполне можем совместить разжигание священного для вас огня и помазание елеем. Насколько я знаю, практика раздачи милостыни есть в обеих культурах. Можно заменить присягу в лавровом венке на присягу в короне Израиля или короне Эсфирь. Не думаю, что есть существенная разница… —Это святотатство! —перебил его Каифа—надеть священную корону на инюсти<footnote></Название незаконнорожденных детей в Риме>? Вы с ума сошли! И вообще, в нашей праведной и священной культуре, пожертвования бросают на подобие маны небесной. Мы не можем скрещивать наши практики с их! Это богохульство. —Никто и не собирается бросать деньги на людей, первосвященник, —перебила его Сара—этим людям будет больно, этого делать никто на этой церемонии не будет, мана небесная падала не на головы людям. —Мне слушать женщину в вопросах религии! Дочь римской язычницы и кого-то еще —Вы забываетесь, ваше высокопреосвященство—сказала Понтия—не говорите того, о чем можете пожалеть. —когда Каифа взглянул на нее, то заметно заволновался, лицо его перекосила неприятная гримаса. —И все равно я не понимаю, что людям может не нравиться. —спустя пару секунд комната наполнилась воплями первосвященника и перепуганными и удивленными вздохами. На Каифу сверху высыпались примерно тридцать серебряных монет, некоторые были покрыты, как казалось, кровью. Понтия спокойно подошла к монетам, а затем подняла их и сказала: —Это не кровь, первосвященник, это краска. —затем девушка метнула взгляд на лестницу и заметила мелькнувшую сверху копну рыжих кудрявых волос. Понтия почти догадалась кто это, однако виду не подала. —Это, наверное, кто-то из слуг забыл деньги для похода на базар, прошу прощения—женщина пыталась показать сочувствие, однако взгляд выдавал то, что этому человеку, подставившему под плаху много людей, она сочувствия не испытывала. «Нет, его не стану я жалеть.»—думала она—«А кто же пожалеет тебя? Ты же утвердила все эти смертные приговоры». —Я бы хотел поднять при императоре дело об убийстве Ирода Агриппы—император непонимающе посмотрел на Сару, которая ободряюще сжимала руку Саломеи под столом, Клавдия смотрела на Понтию, Ирод просто смотрел в стол, Анна был готов убить зятя на месте. —Прокуратор, что произошло? —Понтия вздохнула, она не знала, что делать, вдруг она почувствовала, как Иешуа ободряюще обнял ее за плечи, а затем поцеловал куда-то в область затылка и сказал: «Скажи им правду», понимая, что больше никто этого не видит, женщина собралась с силами и начала говорить: —Первосвященник Иудейский Иосиф Каифа и Ирод Агриппа были в сговоре, когда ввели в Иерусалиме карантин, после чего последний забаррикадировался в своем дворце вместе с женой и сыном. Всем известно, как он унижал жену. Я, Ирод Четверовластник и Анна бен Сет, отправились во дворец, желая спасти ребенка и его мать. Мы нашли его и жену в термах. После очередного рукоприкладства Саломея взяла нож, желая защититься, Агриппа испугался и поскользнулся, перевалился через бортик бадьи и разбил голову, а затем умер. —Его, как вы утверждаете жена, еще в детстве танцевала, как говорят голой перед отцом—Саломея опустила голову и зарыдала. Это была клевета, настоящая змеиная клевета. —Вы забываетесь—сказал ему Ирод —Я никому не позволяю оскорблять в моем дворце людей, тебе пора запомнить, Каифа—Понтия почувствовала, как в ней закипает гнев. —Еще одно оскорбительное слово в адрес кого-либо, я отвешу вам еще пощечину и, видит ваш Бог, я этого не устыжусь. —Вы защищаете эту шлю…—договорить ему не дали. Понтия ударила его. Ей казалось, что в этот момент все то, что копилось в ней годами, вся те злость и гнев, которые кипели в ней годами, когда она пыталась искупить свою вину и молчала на все издевки, тычки и оскорбления Каифы, вдруг упало ей на голову. Каифа попытался оскорбить уже ее. Вторая пощечина. Тут у Понтии заболела голова, и она схватилась за виски. Первосвященник не успокаивался и продолжал кричать на Саломею, Ирод полез в драку на него. Сара вскочила и побежала чтобы их разнять, Александр, Анна и Елеазара ринулись за ней, Понтия тоже подбежала к мужчинам. Четверовластник отделался парой синяков, а у Каифы заплыл глаз. Тот кричал и ругал их всех. Тогда Александр, не взглянув на него, сказал: —Я завершаю собрание, утверждаю план церемонии и не имею вопросов по делу Агриппы. А теперь—он повернулся к Каифе —пошел вон, видеть тебя не хочу, убирайся. После собрания Саломея, Сара и Александр отправились на прогулку, чтобы приободрить Саломею, Анна и Елеазара решили пройтись с Иродом до его дворца. Понтия и Клавдия отправились на конную прогулку. Они там беседовали обо всем и ни о чем. Вернувшись, Понтия отправилась в термы, чтобы смыть всю грязь. Служанки принесли ей кучу скляночек с маслом. Уже одетая в легкий хитон женщина сидела и выбирала, чем она хочет намазаться сегодня. Шторка шелохнулась. —Я тебя вижу, двадцать лет прошло, а ты все также не умеешь подкрадываться. —Иешуа улыбнулся. —Кто на Каифу высыпал монеты? —Точно не я. —женщина убрала от лица мокрые волосы. — Мама и Иуда, они решили, что устроят месть за свои страдания. —Я бы присоединилась —Ты уже. —Понтия смотрела на него в ожидании лекции о добрых людях—не буду я тебе читать ни лекции, ни нотации, у тебя есть основания так делать. —О, значит без брака у меня их не было? —Я так не говорил. —Понтия сняла с пальца кольцо и принялась рассматривать его. —Баса<footnote></Сленговое выражение, аналогично русскому "блин!">! Запачкала, когда разнимала этих ослов. —Сильно? —Понтия протянула ему кольцо, она заметила, что часть следов осталась на пальце. Она слегка затряслась и опустила руку в чащу с водой, не учтя, что та была горячей, затем вскрикнула и опрокинула чащу, дуя на палец. Затем она повернулась к Иешуа и сказала: —Мне сегодня поразительно не везет—тот протянул ей кольцо и взял за руку, палец переставал болеть. —Ты все еще боишься крови? —Иногда. —Этот страх сильно мешает? —Иешуа убрал волосы ей за ухо. Понтия повернулась, а затем усмехнулась чему-то и сказала: —Да, особенно когда рожаешь ребенка, крови у меня было много, страшно было очень. И больно, но, не больнее, чем распятие—Понтию кольнуло чувство вины. Как могла она жаловаться на боль после того, что он пережил? —Не хочешь выйти на воздух? Тут душно— Спустя пару минут они сидели на ступеньках и выхода в сад. Банга, заметивший хозяйку, поспешил к ней. Увидев Иешуа, тот долго рассматривал его и обнюхивал, а затем ткнулся носом в его руку, а потом улегся к нему на колени. —Ты много где побывал? Ну, после? —Да, в Индии, например—Понтия заметно оживилась —Рассказывай давай, интересно же. Не прошло и получаса перед тем, как Понтия заснула уже у себя в комнате рядом с Бангой. Сара и Саломея снова легли в одной комнате, не желая будить прислугу. Ирод и Иоанн о чем-то мило беседовали, прогуливаясь по саду. Иуда пил чай вместе с Ционой, ожидая возвращения Анны и Елеазара домой. Мария и Иосиф наверстывали упущенное при жизни и гуляли по Иерусалиму. Александр шел с Лаэртом по саду, и, кажется, понимал, какой указ будет следующим, Клавдия о чем-то оживленно беседовала с Магдаленой, которая жила в лазарете дворца. Анна и Елисавета смотрели на звезды из Гефсимании. Иегова о чем-то беседовала с Воландом, то и дело перегибаясь через перила Иерусалимского храма и смеясь. Все были счастливы и надеялись, что это не было затишьем перед бурей.