И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром»
Откровение Иоанна Богослова 22:17
Сара бежала по дворцу в ночной сорочке. Пару минут назад Дина пришла к ней рассказала о том, что Германик заболел. Мальчик с ночи мучился в бреду и лихорадке. Пару слуг попытались ее остановить, у дверей ее, равно как и стоящую там Клавдию, крикнув, что там оспа. Около входа в комнату дверь ей перегородила стража. «Госпожа, остановитесь, вы можете умереть» — говорили те, но она их не слушала. В комнате были задернуты шторы, запах благовоний заполнил всю комнату. Мальчик лежал на кровати и стонал от боли. Сара аккуратно погладил его по голове и попросила служанку: «Принеси холодной воды и тряпиц побольше». Служанка удалилась, а девушка принялась хлопотать по комнате. Распахнуть шторы, задуть благовония к чертовой матери, от них тяжелее дышать. Переодеть ребенка в тонкую льняную рубашку. Сара поразилась, на Германика уже надели саванн. Девушка принялась ругаться на лекаря и слуг. Служанка появилась с чашей как раз вовремя, Сара смочила в ней рубашку и надела ее на мальчика. Положив тряпицу на лоб, вторую она приложила к своему лицу. «Принисите кондитум<footnote><Римский алкогольный напиток, делался из мёда, в который добавляли перец, лавровый лист, шафран или другие специи, а также (по желанию) финики или их обжаренные косточки. Всю эту смесь варили на слабом огне, после чего остужали и давали перебродить. >» — коротко велела она. Когда кувшин принесли, она дала мальчику испить из кувшина. Тот на минуту пришел в себя и тихо простонал: «Дом…Сара…пить…еще». Девушка поднесла чащу к губам страдальца. Наклонившись к служанке, та прошептала, чтобы принесли фалернское вино<footnote>< Фалернское вино появилось примерно в первом веке нашей эры в Римской империи. Вряд ли его можно назвать традиционным вином, ведь крепость этого напитка равнялась, по разным оценкам, тридцати или даже сорока градусам и больше. Плиний Старший — древнеримский писатель — говорил, что это единственное вино, которое горело, если его поджечь. Фалернское вино выдерживалось 15–20 лет и было примерно в четыре раза дороже обычного виноградного напитка>. Когда его принесли, Сара раздела мальчика снова и стала обтирать язвы мальчика им. Тот стал блаженно улыбался, вино, испаряясь, облегчала чувство жара. Затем девушка дала ему выпить еще кондитума и уложила под покрывала, положив на лоб примочку из смеси вина и воды. Затем она задернула балдахин над кроватью и попросила всех удалился, а сама села на нагретый солнцем пол у постели больного. Сара молилась: «Господь, если ты есть, то пусть он выздоровеет, прошу тебя. Оспа пожирает людей Иерусалима, если то, что говорили про моего отца правда, то почему я не могу исцелить их? Прошу тебя, пошли помощь и благодать Твою нам». Уриил с интересом наблюдали за молящейся, косясь взглядом на Дагона, что стояли у противоположной стены и говорили: «Эта грация, эта набожность, эта величие, эта праведность, эта честность и доброта. Она так похожа на Него». Демон в ответ лишь усмехнулись и сказали: «И эта потерянность, но одновременно бесстрашие и стремление к справедливости, эта любовь и глаза. Она похожа на них обоих.» Уриил усмехнулись и подошли к невидящей его девушке и возложили на голову серебряный венец. Та недоуменно повернулась, но архангела не увидела. Вместо него она узрела удивительной и странной красоты женщину. Лицо ее, обрамленное мокрыми волосами, обладало нечеловечески ровными и пропорциональными чертами лица. Кожа ее мягко переходила в блестящую серебряную чешую, платье ее было будто сделано из воды. Сара встала и поклонилась, женщина засмеялась. «От кого из Них ты?» — вопрошала девушка. «Не от того, чье имя пишут с большой буквы» — женщина наклонилась к ней и прошептала — «Лечи их тенью и водой, госпожа». Сара сначала недоуменно смотрела на то место, где только что стояла женщина. А затем взяла в руки чашу с водой и умыла мальчика. Тот сонно жмурился, а оспины на его теле пропадали. Домина, не дожидаясь пробуждения Германика, побежала на улицу. Каждый, кого она встречала, был умыт водой. Многие не понимали и судачили будто римская госпожа сошла с ума, но только до тех пор, пока сами не видели, как оспины пропадают, а умирающие встают будто ничего и не было. Последней остановкой на пути домой стал Иерусалимский храм. Сара осыпала прикосновениями нищих и богатых, больных и здоровых, обежав храм и прошептав: «Осанна. Спасибо». Войдя уже к вечеру в свои покои, она почувствовала невыносимую боль в спине. Распустив тунику и оставив висеть на плечах, она обернулась и увидела высоко мужчину. Длинные волосы его прикрывали красивые витиеватые рога. Темная туника струилась к полу красивыми глазами. Темные глаза завораживали и приковывали. Он величественно подошел к ней и сказал: «За все надо платить, светлая госпожа, каждая спасенная жизнь — рытвина на вашей спине. Вы не больны, но свою цену уплатили. Мертвому нельзя быть среди живых, верно? Вот мне и пора. Передавайте пожелание удачи Асмодею, моему дорогому другу, его вы встретите, когда живой станет передавать весточки из Шелома». Сара повалилась на холодные простыни и заснула. Так на четвертый день эпидемии был спасен Священный Град Господень, Иерусалим.