Непревзойдённые

— Помнишь последний разговор по видеосвязи? Увы, Чуя помнит. И эти воспоминания с радостью бы стёр: давать им заново воспроизводиться в голове, повторно ощущать прилив смущения – отвратительно. Чёртов алкоголь снова встал против, окунул в грязь с головой. Нет, Чуя осознаёт вину, но именно из-за Дазая он и напился. А потом позвонил этой сволочи посреди ночи, когда старшие легли спать. Сейчас он не дома, не может закрыться в комнате и держать ручку, пока в покое не оставят. В общежитиях небольшое пространство приходится делить на двоих и это в лучшем случае. Хотя, перспектива жить вчетвером и то ослепительнее: уживаться с Осаму Дазаем – главным шутом среди третьего курса – тяжко. Край стола натёр бедро до жгучей боли. Это настолько неприятно, что Чуя ежесекундно шипит, пытаясь отстраниться, но ему с новой силой давят на шею; в отместку хочет выкинуть чужой ноутбук в окно. Ещё и спиной повёрнут к этой козлине. — Блять, хватит, — протестующе мотает головой, стоит ладони подхватить ногу под коленом и поднять. Теперь о стол бьётся ступня, ну что за день. Другая рука Дазая ласковая: пальцы размазывают по головке предэякулят, перемещаются к основанию узким кольцом, сжав там сильнее. Чуя благодарен пятому этажу, на котором они живут, и отсутствию жилых домов впереди. Ибо заниматься таким ночью, с включённым светом и напротив окна – идея, что могла возникнуть только у Осаму. Видеть отражение тоже такое себе. Тот видеозвонок – ошибка всей жизни. Накахара клянётся, что больше никогда не тронет телефон в нетрезвом виде. Никогда не станет звонить младшему и устраивать разврат, включив переднюю камеру. Позор. Дазай сказал, что скриншотов и не было, чтобы удалять, но паранойя... Да и простить самому себе унизительное поведение сложно. — Ты красивый, — от шёпота старший вздрагивает. Забавно, он и в прошлый раз это услышал. Голову откидывает на плечо, сопротивляться лень; по груди скатывается лёгкая нега и копится внизу живота. Осаму говорит ужасные вещи, перебивая стоны, но Чуя вот-вот кончит. И это получше собственной руки – у парня ладонь широкая, накрывает идеально. Так и толкается в неё, сжав на затылке тёмные волосы. — Ещё немного, — тело подводит, остро реагируя, и когда движения замедляются – от удовольствия тянет рыдать. — Осаму... — Повторишь тот опыт? — смешок не в тему, раздражает. Чуя поворачивает голову. — А нахрена? Этого мало? Действительно. Его касаются, его заставляют извиваться, так зачем вновь ограничиваться звонком? — Ты ведь кончил тогда? — очередь Накахары издеваться. Достаточно прижаться спиной к груди, бёдрами к чужой эрекции, чтобы услышать рваный выдох. — Осаму, да или нет? Молчание говорит красноречивее тысячи слов. Дазай улыбается по-глупому, и желание целоваться Чуя хватает на лету: прижимается губами к губам, мычит протяжно, руку накрывает своей, чтобы тот ускорился. Этот вечер запомнится, как отдельный кошмар. Сохранится в самом потаённом уголке сознания, но порой будет вспоминаться с довольной улыбкой. Всё же не каждый день Осаму Дазай – шут и, по совместительству, ослепительно красивый студент – будет ласкать его в их собственной комнате.