Непревзойдённые

Говоря о жгучей ненависти и размазывая чувства на бездушном холсте, Чуя пазлом собирает себя заново, улавливая в пустых, нарисованных глазах тоску и боль. Он считает, что передаёт истину на портретах. Разрывает к чертям опущенную маску и мажет, мажет, мажет кистями, вытирает нос тыльной стороной ладони, не заботясь о следах краски. До скрежета зубов пишет картины и принимает болезненные удары конечных результатов. Осаму везде однообразный. Нет привычной, вымученной улыбки, нет и без того несуществующих огней в глазах. Чую окружают лица, кричащие через колючий взгляд о мучительных страданиях, сводят с ума кривыми губами – предвестниками скорых слёз. Трудно остановиться. Картины взяли в кольцо, голова трещит по швам, рассудок шатается и с трудом стоит на ровном месте. Будто пытаясь помочь, Накахара давит на виски и наклоняется, утыкаясь лбом в засохшую краску. Мольберт тоже неустойчив. Очередное творение оказывается на полу, пинается ботинком к таким же работам. Он скоро снова увидит Дазая, увидит натянутые уголки губ, но правдивый образ запечатлён ни раз, прямо в этой комнате. И здесь Осаму всегда будет таким, каким должен быть – несчастным.