«Любовь дарит мне надежду, ведь у меня нет ничего, Кроме твоего сердца. Ты тот, кого я жажду, тот кого я обожаю, Тот — кто любит меня».
На удивление Джисона, Минхо тихо подпевает нежной мелодии, улыбаясь. Похоже, он любит старую музыку, раз помнит слова. Охота выйти на улицу и послушать, как они будут звучать в тишине. — Ты знаешь, что это? — Конечно, это Петти Ким. Трот, — дополняет Минхо, когда видит недоумение. — Все равно не пойму, — Джисон сонно подставляет ладонь под щеку, — лучше как-нибудь покажи мне эту музыку. — Просит парень, замечая слабую улыбку и кивок. За окнами окончательно стемнело. Сегодня Джисон смог почувствовать удивительное умиротворение на душе. Может быть, все это благодаря местным красотам? О прошедшем времени можно написать в дневнике, чтобы в минуты грусти возвращаться на страницы, где играла нежная музыка, и Минхо улыбался ему, как старый, добрый друг, пусть они и знакомы всего ничего. — Каково это, жить на острове? — вдруг спрашивает Джисон. Вопрос прилип к коже не хуже пластыря на ссохшейся ране, которую хотелось разбередить. — Ну, — Минхо заикается, когда Джисон помогает ему подняться из-за стола. Даже незначительный градус заметно ударил по парню, — здесь все-е друг друга знают. В пределах деревни уж точно, каждую семью по фамилии. Людей мало. В мое время в школе училось всего десять человек, представь? Почти все из них разъехались. — Твои друзья? — Не все. Но с некоторыми я общался ближе, чем с другими. Например, был у нас один паренек, — промозглый ночной воздух пробирает до мурашек, — который поступил в Университет Искусств в Сеуле — Хван Хенджин. Знаешь, когда в доме полно мальчишек, кажется, что никто больше не нужен. Мои братья — мои лучшие друзья. Поэтому общение с кем-то, кроме них, казалось особенным. Хенджин был моим другом, хорошим. Джисон шел с Минхо рука об руку, причем, совершенно неясно — куда. — Был? Жаль, что так случается. Люди, кажущиеся важными, пропадают из наших жизней. Как падающие звезды — появляются, оставляют свой размашистый след, улыбаются на прощание. Остается желать, лишь бы с ними все было хорошо: чтобы не болели зимой, почаще смеялись и берегли себя. Без единой весточки, иногда вспоминать и гадать, что бы случилось во время встречи — поселилось бы в груди счастье от долгожданных объятий, или может быть, спустя годы, все будет забыто? И прежде самые близкие люди пройдут мимо, не заметив друг друга. Эти мысли похожи на полет высоко над землей, стискивающий грудь. Джисон думает о том, как важно просто помнить. — Тебе понравится остров, — обещает Минхо. — Если позволишь мне сопровождать тебя. Может это макколи, что они выпили за встречу, но Джисон склонен верить Минхо. Верить чувству спокойствия, что затапливает и согревает его изнутри — даже если это спирт, стучащий в венах вместе с кровью. Ноги приводят к дому Ли. Минхо тихо стучится в дверь, запертую на ночь, и топчется на пороге, улыбаясь. В окне загорается свет, им отворяет Тэкюн. Его глаза выглядят недобрыми, Джисон удивляется тому, что мужчина не чувствует того же ночного счастья, что и они, не заражается им хоть на капельку. — Пьянь, — негромко рявкает старший брат и за шкирку затаскивает оторопевшего Минхо за дверь, стреляя прищуром глаз на Джисона, прежде чем захлопнуть дверь перед его носом. Хлопок двери показался удивительно громким во всеобщей тишине.×××
Мужская половина семьи Ли много времени проводит на воде. Старшие братья посменно, а Минхо — постоянно, как неиссякаемая рабочая сила. Утром парень торгует свежей рыбой у причала, и Джисон приходит, чтобы поздороваться и купить свежей еды. Лодка возвращается к берегу только под вечер, когда все на борту выбиваются из сил и плетутся домой. Даже во время ветра и волн они отчаливают, будто каждый день, прощаясь с обителью людей, по-настоящему возвращаются домой — к сапфировому сиянию воды. В свободное время, коего предостаточно в отсутствии Минхо, Джисон связывается с родителями и просит отца перенести работу в дистанционный формат. Долгая оторванность от дел создает ощущение шаткости, которое охота поскорее стряхнуть. Мужчина договаривается с сыном о деталях: работа Джисона часто требует личного контакта с клиентами или получения документов на руки, поэтому ему потребуется доверенное лицо и курьер. Более того, работать в таком формате продолжительное время просто неудобно. Отец даже говорит, что Джисон мог бы отложить свое возвращение на неопределенный срок, но тот отказывается. Таким образом, у Джисона появляется занятие в свободные часы. После парень делает пару звонков друзьям, не обходя стороной Чана. Они настраивают видеосвязь и делятся последними новостями. Друг рассказывает случаи из больницы — у Чана их полно, он хирург. Помимо этого он делится своими мыслями о новом помощнике, что до сих пор не дает ему покоя. — Мне кажется, тебе просто нужно встретиться с Феликсом в неформальной обстановке, — предлагает Джисон, — так ты разберешься, как он отличается на работе и вне ее. — Ну мы же коллеги, — простодушно вздыхает Чан. — Вот и устройте коллегиальный сбор в каком-нибудь ресторане, обсудите скальпеля, зажимы, открытые переломы… сердечные раны? — Ха-ха, — показательно произносит парень по ту сторону экрана, — я предпочитаю не вспоминать о работе вне стен больницы. — Но о Феликсе ты вспоминаешь. После они болтают о погоде на острове и приближающейся осени. Обычно, к этому моменту должно становиться холоднее, но здесь осенние месяцы чуть ли не самые теплые, разве что дождливые. Говоря об отдыхе, теперь Джисон просто не может не упомянуть Минхо. Чан внимательно слушает, но отвечает скупо, решая не разбавлять мысли друга собственными. Разговор заканчивается на приятной ноте.×××
Одним из вечеров Джисон наведывается в ресторанчик, решая, что пары дней отдыха Минхо должно быть достаточно. Желание встретиться и просто поговорить слишком велико, чтобы проигнорировать его. В конце концов, Минхо вызвался быть проводником Джисона, и тот нагло воспользуется этим правом. В «Рыбном раю» необычайно тихо, даже посетителей нет. Похоже, почти все отдыхают наверху, только на кухне тихо журчит вода. Джисон проходит вглубь зала и бесшумно заглядывает за занавеску, рассчитывая встретить хозяйку или младшую сестренку Ли. Перед глазами открывается совсем другая картина. Минхо, склонившись над раковиной, тщательно моет посуду, пока Наён, его огненноволосая подруга, льнет к боку парня. Она встает на цыпочки и утыкается в щеку Минхо губами, стараясь отвлечь его на поцелуй, но от чего-то грязная посуда и мыльная губка интересуют его сильнее любвеобильной девушки. Кажется, она напирает на него, вплетая руки в волосы и водя ими по скрытой ткань одежды крутой спине, отчего плечи Минхо неловко подпрыгивают и сжимаются. Вопреки этому, они громко шепчутся, несколько раз упоминая «родителей». В конце концов Минхо медленно отводит крашенные волосы девушки влажной рукой и наклоняется ближе. Джисон отходит на пару шагов, решительно скрывая свое присутствие. Он не намерен смущать сладкую парочку. Всего на мгновение возникает чувство досады, потому что из-за происходящего между Наён и Минхо Джисон не сможет поговорить, но он отгоняет эту эгоистичную мысль. Слышно, как с лестницы кто-то спускается, и вскоре из-за угла выходит Ли Боми — Джисон ставит себе цель не дать малышке помешать общению пары и позволить ей застать сцены нежностей, что непременно смутит брата. Минхо итак слишком боязливый, наверное, если кто-то застанет его во время поцелуев, он просто вскипит от стыда. — Привет, малышка Боми, — Джисон склоняется и машет девчушке, добавляя в голос немного радости, — как у тебя дела? Всего пары вопросов хватает, чтобы разговорить доверчивую Боми. Девочка берет Джисона за руку и тянет в маленький зал, где семья устраивает совместные приемы пищи. Они располагаются на полу, у придвинутого к стене стола, после чего Боми стягивает со спины маленький рюкзак с картинками мультяшных котов, рассказывает о каждой вещичке: передает прописи с аккуратными буквами, показывает тетрадь для математики и альбом с рисунками. Сюжеты наивны: большинство из них изображает прищуривших глаза котов, будто эти зверьки являются тотемным животным семьи, и, конечно, треугольные носы черных лодок. Девочка не дает Джисону лишнего времени и вскрывает свой пенал, из которого вываливается пестрое месиво из карандашей, блестящих ручек, линеек и фломастеров — таким сокровищам в крохотном сундучке позавидует любой пират. Джисон говорит об этом, вызывая у малышки гордую, но скромную улыбку — вся в брата. В руках бренчит мешочек с цветными камушками, которые Боми высыпает на пол. Под глухой стук Джисон едва успевает уловить мелькнувшие тени и хлопок входной двери. Ушли. Уголок губ трогает странная-странная улыбка — конечно, Джисон не у дел, когда у Минхо есть столь заманчивая компания. — Сыграем в конги? — Боми радостно хлопает в ладошки. — Не боишься продуть? — подначивает парень, но в ответ девочка так загадочно улыбается, что Джисон видит наперед — ему не сдобровать. — Нисколечко. Хан Джисон-шии, вы подарите мне конфет, если я выиграю? — она строит милые глазки и поджимает губу, страшно напоминая расстроенного котенка. — Если твои родители не будут против. — Так нечестно, — жалобно тянет Боми, — я отдала бы вам свои конфеты не спрашивая ваших родителей. Это справедливо. — Какая хитрая, — Джисон недолго думает, решая, что в случае чего, спросит у Минхо о том, нет ли у ребенка аллергии или какого-нибудь кариеса — не хватало подпортить малышке здоровье. Почти все друзья Джисона, у которых были свои дети, хлопотали над ними, иногда вплоть до правильного питания. «Какая тягость,» — в очередной раз думает он. Заботиться о своих детях куда сложнее, чем иногда весело проводить с ними время. — Согласен, — они деловито пожимают руки. — Я позову братьев. С ними игра будет веселее! — хихикает она, выбегая из комнаты. После беготни по лестнице в зал спускается только Кёнсу, ведомый под руку. Он здоровается с поднявшимся на ноги Джисоном легким поклоном и садится в центр сложившегося треугольника. — Почему Тэкюн-оппа никогда с нами не играет? — печально тянет девочка. — Боюсь, ему это уже не интересно, — с улыбкой отвечает средний брат, хотя излом его бровей говорит о внутренней грусти. — Ему интересна только рыбалка, — бурчит девочка, на что Кёнсу спешно прячет взгляд — девочка явно говорит лишнее в присутствии Джисона, — а Хо-я? — Минхо ушел, — с легкостью отвечает Джисон, но взгляд Боми меняется. — Куда? — тянет она, складывая руки на коленях, перебирая подол платьица в пальцах. — К Наён, — произносит Джисон прежде, чем Кёнсу успевает схватить его за запястье. Глаза девочки быстро краснеют, словно она расплачется в любую секунду. Брат бормочет что-то неразборчивое и качает головой, младшенькая быстро моргает и краснеет от волнения. Похоже, упоминать Наён и уход брата не стоило. — Кстати, я пообещал Боми мешок конфет, если она обыграет меня, — тут же переводит тему Джисон, — но если вы готовы сдаться, я, так и быть, не буду просить свой выигрыш. — Вы не знаете, с кем связались, Хан Джисон-шии, да, Боми? — Кёнсу погладил девочку по спине и та, утерев глаза, принялась раскладывать камушки. Вскоре поле разобрано. Девочка складывает школьные принадлежности обратно в рюкзак и выдвигает к каждому по пять камней. Начинается розыгрыш, на котором должно решиться, кто начнет первым. Сходу Джисон понимает, что влип, ведь его ладони одеревенели, а пальцы стали неловкими. Годами он только и делал, что печатал на клавиатуре, но никак не играл для развития ловкости. Поэтому подкинутая корстка разлетается мимо подставленной тыльной стороны ладони, в то время как на руки семьи Ли попадает несколько камней — Кёнсу открывает кон. Он с легкостью поочередно подкидывает и ловит всю горсть, после чего черед переходит к Джисону. — Вы должны дать мне несколько попыток. Я не играл в конги несколько лет, ставки слишком велики. — Хорошо, — просто кивает Боми, показывая пальцами число три. И, волей удачи, на третий раз Джисон собирает все. Не менее виртуозно за ним повторяет девочка. Игра переходит на следующий этап, где подбирать нужно уже по два камня. Кроме того, нужно внимательно следить за руками соперников, чтобы те не задели лишних камней пальцами. В игре наступает серьезный виток, когда ход часто переходит от одного к другому из-за промахов. Пережив кучу неудач, Джисон сознает, что Боми с самого начала предложила ему авантюру, в которой у него нет и шанса на победу. К окончанию последнего раунда Джисон выбывает, потому что камни просыпаются мимо руки, а Боми с ухмылкой ловит три. У собравшихся появляется азарт, из-за которого они устраивают еще несколько игр. Кёнсу смеется над тем, как глупо Джисон ошибается, а тот лишь шутливо отмахивается и говорит, что еще отыграется, но, скорее всего, в следующей жизни. Сидеть в кругу детей Ли очень приятно, пусть даже в части компании. Брат и сестра хорошо друг к другу относятся, постоянно подшучивают и болтают. Кёнсу не упускает возможности пощекотать девочку, чтобы сбить с толку, и пока она дуется за испорченный кон, Джисон вспоминает, как сильно его тихая жизнь отличается от этой. Он единственный ребенок в семье, друзей Джисон всегда находил снаружи, а дома сидел в своей комнате и беззаботно занимался тем, чем хотел, без нужды уступать кому-то и делиться. Госпожа Ли, заставшая игру, принесла поднос с чаем и сладостями, с улыбкой понаблюдав за происходящим. Она приветствует Джисона, как и он ее, и желает доброй ночи. Уже совсем поздно, поэтому женщина, зевнув в рукав одежды, возвращается наверх. Игра угасает, когда пустеют чашки, и в комнате становится тише. Даже тонкий скрип входной двери превращается в громкую ноту. Джисон замечает Минхо, прислонившегося к косяку двери со смешанным выражением лица — то ли отчаянным, то ли печальным. Немного понаблюдав, он заходит в комнату и садится на пол рядом с Джимоном. От происходящего на лицо Минхо постепенно возвращается усталая улыбка. — Ну и сколько ты успел проиграть? — шепотом спрашивает Минхо. Джисон поворачивается к нему, окидывая пристальным взглядом: — Я проиграл Боми пожизненный запас конфет. Не знаю, как мне быть. — Я помогу тебе, — уголок губ Минхо трогает улыбка, пока он сводит взгляд с глаз Джисона, скользя ниже по его лицу, — эй, малышка, — начинает Минхо громко, поворачиваясь в ее сторону, — сыграйте еще один, финальный раз. Джисон — неопытный, несправедливо отнимать у него возможность отыграться. Если его команда выиграет, ты снизишь свой выигрыш до пары конфет, согласна? Звучит невыгодно, но Боми доверчиво смотрит на брата, кивая головой. — Хорошо, тогда я сыграю за него, — тут же добавляет Минхо, — а теперь попробуй обойти меня, Бон-бон. Атмосфера становится серьезной. Ныне веселая девочка хмурит пушистые бровки и раскладывает камушки, выигрывая у Минхо первый кон. Она ловко ловит все пять камней маленькой ладошкой и крепко сжимает, наблюдая за тем, как Минхо проделывает все то же самое, но в несколько раз быстрее. С каждым последующим этапом игра усложняется, но Ли совершают минимальное количество ошибок. Джисон следит за ловкими движениями жилистых рук Минхо, за его некрупными, но мужественными кистями и пальцами. Такие руки не могут быть мягкими на ощупь — они наверняка жесткие, натруженные и хваткие из-за постоянной работы. В конце концов Минхо подбрасывает пять камней, и обратно возвращается четыре из них — невероятно. Джисон ожидает, что девчонка расстроится, но та радостно хлопает в ладони и бросается к брату в объятья. Минхо не скупится на ласки — гладит Боми по плечам и целует в расчесанную макушку. — Спасибо, — смеется Джисон, — это было очень… Ловко, — он подбирает слова, чтобы не сболтнуть что-нибудь глупое, — а теперь мне, пожалуй, пора идти. Уличный ветер холодит разгоряченную игрой кожу. Вопреки всему, день закончился самым приятным образом. Джисон стоит за порогом пару минут, прощаясь с домом семьи Ли, вдруг чувствуя руку на запястье, всего на пару секунд — ощущения жесткие. Минхо почти сразу отнимает ее, дожидаясь, пока парень обернется. — Джисон-шии, — голос Минхо утопает в тишине, — прогуляемся? — А ты не устал? — ответ получается резче, чем Джисон планировал, и Минхо тушуется. — С чего бы? — Damn, идем, — Джисон кивает в сторону выхода за ограду, складывая руки в карманы спортивных штанов. Они, две одинокие тени, бредут до островка залитого светом магазина, куда Минхо безмолвно, без договоренностей, заглядывает, выходя с парой бутылок соджу. Да, Джисон тоже подумал об этом. В прошлый раз выпивка в компании друг друга принесла хорошие плоды — развязались языки, мысли полились потоком. Хорошо бы иметь причину для алкоголя, хоть «вечер» отмечай — Джисон сомневался. Сумеречный взгляд Минхо означал, что у того был ответ, но он не собирался им делиться — только топить его как можно глубже в себе. С щелчком металлическая крышка слетает с ободка, губы прижимаются к узкому горлышку. Джисон поступает так же, шагая следом. Шататься по пустынным улицам в молчании даже приятно. Море шумит нескончаемо, заполняя их обоюдную тишину. Минхо выглядит вяло. Он сутулится и непрерывно кусает губы, мучает их дурной привычкой. Ни одно словечко не может протиснуться мимо говорящей раны, обжигая язык каждым новым глотком. Джисон видит, но не знает, как подступиться. Рука сжимается в кармане. — Жаркая ночка была, да? — на языке кислит противный вкус соджу. Сальный вопрос выпадет как будто сам, нежеланный и некрасивый, как оплот затаенной обиды. Минхо давится и утирает уголок губ, с которого стекает соджу. — Джисон, ты, — почти жалобно просит Минхо — у Джисона от этого к горлу подкатывает тошнота. Стоило перекусить перед тем, как бездумно вливать в себя алкоголь. — Держи, ты забыл, — добавляет Джисон, вынимая из кармана сложенную панаму, — Без нее жарко, ясно? Извини, — бурчит он. Увиденная на кухне сцена не вовремя всплыла в памяти. Настойчивость Наён не давала Джисону покоя. Может, для него это какая-то болезненная, извращенная эротическая фантазия? Парень, которому якобы совсем не интересно, что будет дальше, и девушка, жаждущая внимания — абсурд, да и только. Но притихший Минхо, вернувшийся домой после встречи, как в воду опущенный, выглядит неправильно. У него что-то на лице написано, жаль только, что он его прячет. Минхо тяжело вздыхает. Для того, чтобы быстро спуститься к воде, достаточно спрыгнуть с пандуса. Минхо мягко приземляется на гальку, словно кот на четыре лапы, а Джисон сбивает колени под тканью штанов. Звезды на небе светят ярко, почти взрываются ослепительно белым. — Люблю звезды, — шепчет Минхо, прохаживаясь у самой кромки воды. Он тянет к ней руку и зачерпывает, потом подбирается ближе и мочит ноги, собирая ненастоящие крошки света в ладонь, — они везде одинаковые. Джисон вытягивает парня за локоть, чтобы тот ненароком не поскользнулся на каком-нибудь камне. Впервые за все время взгляд Минхо, прямой и колкий, достигает Джисона — он наполнен мыслями, страхами и надеждами, звездами. Их свет обородителен, но обманчив. Джисон улыбается: — Нет, в городе звезды совсем другие. Быть может, если бы они стояли в центре улиц: Каннам, Хондэ, Итэвон, — где бродят иностранцы и случаются неожиданные встречи, где сияние неживых огней убивает звезды, Джисон бы и не подумал о том, какими красивыми могут быть глаза; глаза, укравшие свет с неба. Джисон срывается, он все равно хотел спросить: — И как… у тебя с Наён? В ответ удушающе молчание. — Не хочешь говорить об этом? — Только не с тобой, — безнадежно улыбается Минхо.