Девушка, влюблённая в меня

      Я влетела в свою каюту так, словно за мной гналась целая стая голодных титанов. Сердце билось так и громко и часто, что на мгновение мне показалось, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди или остановится насовсем. Второй вариант пока меня устраивал больше. Я прижалась спиной к двери и откинула голову с горящими щеками назад, жадно глотая воздух. Губы горели и пульсировали, напоминая о том, что произошло несколько минут назад.       Меня поцеловал Армин.       Я крепко зажмуриваюсь, пытаясь прогнать этот момент из памяти и вечное «извини», причину которого в данный момент понять не получится. Слишком много эмоций, так много, что они точно разорвут меня в следующую минуту. В глазах начинает щипать, ведь я уверена, что Армин сожалеет, что поцеловал меня. Утром он скажет, что это было влияние момента, наваждение или ещё что.       Я съезжаю по двери и обнимаю себя за колени. Больше всего на свете мне сейчас хочется оказаться в любом другом месте, да в том же кристалле, чьи прочные стены защищают не только моё тело, но и душу. Однако, титанов больше нет, как нет силы. Есть только открытый мир, куда более сложный и безжалостный.       В такой позе сижу ещё долго, пока тело не перестаёт трястись. За окном первые солнечные лучи прогоняют ночное марево, я шмыгаю носом и занавешиваю его, не желая видеть, как жизнь вокруг продолжает идти вперёд. Я знаю, что как только эмоции полностью пройдут, мне будет стыдно за свою слабость и свои мысли, но сейчас мне хочется лишь укрыться с головой одеялом и проспать этот день.       Просыпаюсь через несколько часов ещё более разбитая, чем была раньше. Мне снилась погоня: от кого и зачем неизвестно, помню только, что ноги отказывались делать шаги и бесконечно подкашивались. Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, веки тяжёлые и явно опухшие, ужасно хочется спать. Закрываю глаза и отворачиваюсь к стене, натягивая одеяло до подбородка, решение не выходить сегодня из комнаты — кажется самым лучшим из всех.       Ближе к обеду ко мне заглядывает Пик, я вру ей, что заболела. Фингер делает вид, что верит мне и не задаёт лишних вопросов. К вечеру желудок начинает урчать, голод скребётся по стенкам, но я упорно отказываюсь вставать, хоть на краю сознания и мелькает мысль, что моё поведение глупое и детское. Однако, я утешаю себя, что это всего лишь передышка.       Чуть позже Пик принесла ужин и молча оставила поднос на столе. Мне стало немного стыдно за своё поведение, но… потом. Потом я обязательно всё ей расскажу и попрошу прощения. Я впихнула в себя несколько ложек супа, почувствовав, как тошнота подкатывает к горлу, и снова легла. Ночью накрыло ощущение, что я снова в кристалле, а вокруг непроглядная тьма и тишина, а главное — не было тихого голоса, что всегда звал по имени. Стало трудно дышать, сердце снова заколотилось в груди с криком: «выпусти меня отсюда». Я резко села, скинув одеяло на пол, ошарашенно осматриваясь по сторонам.       Темно.       Протёрла глаза и заставила себя встать, чтобы зажечь свет. Стало немного легче. Я в своей каюте, целая и живая, могу дышать и чувствовать. Доела холодный суп и запила его таким же остывшим чаем.       К утру пришло понимание, что надо что-то менять. Я взглянула на себя в зеркало и не узнала. Вроде привычное выражение лица, цвет глаз и волос, но я видела себя ожившим мертвецом. Собственная внешность никогда не заботила меня, знала, что не красавица, и не жалела об этом. А сейчас… сейчас хочется почувствовать себя живой, прежней Энни Леонхарт.       Я завязала волосы в привычный пучок, надела толстовку и брюки и отправилась на завтрак. За эту ночь путём бесконечной саморефлексии я многое для себя решила: первое и самое главное — никакого Армина Арлерта. Чувства к этому пареньку давно пора оставить в прошлом, как это сделал он.       Дни изменились, стали теплее и ярче. На ближайшем рынке я прикупила себе пару книг, новую заколку для волос и с подачи Пик летнее платье, расшитое белыми цветами.       — Оно очень подходит к твоим глазам, — сказала она мне.       К слову, о том поцелуе я рассказала ей на следующий же день после завтрака. Фингер внимательно меня выслушала, а после крепко обняла, заверив, что всё ещё наладится.       — Иногда мы творим глупости, потому что видим мир лишь с одной стороны. Ты-то это должна понимать.       Я не захотела развивать эту тему и дальше, чтобы не загонять себя снова в пучину бесконечных размышлений и не отвечать на последующие вопросы:       — И как целуется самый молодой посол этого мира?       До дрожи волнительно с горько-терпким привкусом брусники.       А что касается самого Армина, то наше общение, с моей подачи, разумеется, свелось к требующему приличий минимуму. Скупое приветствие, сопровождающееся обжигающим взглядом, да совместное присутствие во время очередной пламенной речи. Нет, он пытался со мной поговорить о том… инциденте, но я, предчувствуя новую волну извинений, попросила его обо всём забыть. На душе после этого, конечно, кошки скреблись, но… всем так будет лучше. Правда ведь?       Пребывая в очередном городе, названия которого я не запомнила, наша разношёрстная компашка вдруг совместно решила, что было бы неплохо провести вечер в городе, в местном, не так давно отстроенном пабе. Я собиралась отказаться и провести время за чтением книги, но Фингер, подхватив меня под локоть, заявила, что идея чудесная, тихо прошептав на ухо, что давно уже хочет напиться. Это путешествие измотало и её тоже.       А ещё она заставила меня надеть новое платье.       В конечном итоге, в паб мы пришли самыми последними. Местечко оказалось неплохим: просторным с приглушённый светом, круглыми деревянными столами, тёмно-зелёными занавесками и приятной музыкой. Паренёк со старой гитарой в руках весело нам подмигнул и звонко ударил по струнам. В воздухе пахло алкоголем и жареной картошкой. Жан помахал рукой, приглашая к столу.       Я встретилась взглядом с Армином, посмотрела почти безразлично и села поближе к Пик. Жан весело рассказывал очередную правдивую историю про свои заслуги перед разведкорпусом, Конни едва сдерживал смех, забавно надувая щёки, а Райнер старательно делал вид, что верит каждому слову, убедительно кивая головой.       — Весёлые ребята, я даже жалею, что не отправилась на остров вместо тебя.       — Поверь, тогда они были ещё более несносные и шумные.       — Так вот! Я был самым сильным среди вас! — гордо заявил Кирштайн, а все остальные почему-то посмотрели на меня. Я скромно промолчала, убирая за ухо прядку волос.       — Ты? Не смеши меня, — вдруг встрял Райнер, громко опустив на стол кружку с элем. — Я помню, как Энни неоднократно надирала тебе зад!       — А сам-то! — обиделся Жан.       Я же, чтобы не травмировать хрупкое мужское эго, заявила:       — Вы ещё штаны спустите и померяйтесь.       Конни заржал первым, сквозь смех заявив, что дамам смотреть на такое неприлично.       Вечер проходил гладко и спокойно: я неторопливо пила эль, смакуя на языке его сладковато-горький привкус, и слушала байки ребят. Пик, сидящая рядом бросала всё больше заинтересованных взглядов на Жана, что наводило на определённые мысли. Хотелось верить, что дело в количестве выпитого алкоголя, но… Фингер оказалась самой стойкой из нас, что было странно, учитывая её миниатюрность.       В любом случае, это не моё дело.       Меня больше волновали ненавязчивые взгляды Армина — мимолётные, лёгкие, касающиеся… Пора прекращать пить. Я мотнула головой, прогоняя наваждение и заказывая ещё кружку эля. Всего одну. Голова уже медленно кружилась, но мне нравилось это чувство лёгкости, когда все чувства и переживания притуплялись. Райнер сдался первым.       — Хватит, хочу утром чувствовать себя живым, — трезвым голосом заявил он, хоть глаза и блестели от алкоголя.       — А вот я точно не выйду отсюда до утра, — гордо произнёс Конни и для верности ударил себя кулаком в грудь.       Я подпёрла щёку рукой, позволяя себе скромную улыбку. Если представить, что никакого гула не было, как не было череды смертей, боли и ужаса, то вся эта посиделка отчётливо возвращала в те далёкие дни, когда все мы были кадетами и собирались вечером у костра. Вот-вот прибежит Саша с куском хлеба во рту и запрыгнет Спрингеру на спину, Эрен ввяжется в ленивую, уже ставшую обыденностью, перепалку с Жаном, а Бертольд застынет скалой где-то за моей спиной. Я моргнула, возвращаясь в реальность.       — Всё в порядке? — тихо спросила Пик.       — Да, задумалась просто.       — Хорошо, а то я так запьянела, — уже громче произнесла она. — Жан проводит меня.       Я хоть и была уже пьяна, но это не мешало мне разглядеть в глазах подруги лукавство вперемешку с кристальной ясностью. Значит, не показалось. Она подмигнула мне, обещая обо всём рассказать утром, и перед уходом шепнула на ухо:       — Не облажайся.       Я хотела уже возмутиться, но не успела. Таким образом, нас осталось трое.       — Слабаки, — насупился Конни и заказал ещё выпивки. На всех.       А я, наконец, посмотрела на Армина. Он молчал почти весь вечер и выглядел довольно трезвым, не считая нежного румянца на щеках. Армин, почувствовав мой явно тяжёлый взгляд, посмотрел на меня в ответ, и мир вспыхнул яркими красками. Кажется, где-то на заднем плане Конни пробурчал что-то про то, что он здесь явно лишний, кажется, скрипнул стул, отодвигаемый от стола.       — Я… пойду.       Да, верно. Пора уходить. Я чуть покачнулась и зажмурилась, сжимая край стола. Алкоголь резко ударил в голову, забирая контроль себе. Но вот Армин оказался рядом, мягко взяв меня под локоть.       — Я провожу тебя. Извини, Конни.       Спрингер махнул рукой.       — Я могу дойти сама!       Пускай я сейчас в это не особо верила, но мне было страшно оставаться снова с Армином наедине, а ещё этот аромат брусники… Чёрт! Я почти уткнулась носом ему в шею.       — Я не сомневаюсь, но тебе могут навредить, пока ты в так…       — Думаешь, я не могу постоять за себя?       — Можешь, — мне показалось или Армин коснулся моих волос? — Но я провожу.       И я сдалась.       Закат уже окрасил город ярко-алым цветом, гулял тёплый ветер. Дорогу до корабля я не запомнила, но запомнила, как бережно Армин придерживал меня за талию, какой широкой оказалась его ладонь. Уже в моей каюте, почти оказавшись на кровати, я зачем-то вцепилась в Армина мёртвой хваткой, не знаю, что мной двигало, но мне так не хотелось, чтобы он уходил.       — Энни…       А утром я проснулась в его объятиях.