Растопи моё сердце, Чонгук.

Тэхен погрузился в дела королевские, отрадой было лишь уединение с Чонгуком, что рассказывал, как дни свои проводит, любили они обсуждать по вечерам, как назовут сына и в целом семейные хлопоты кхала радовали. За Теоном в замке многие носились, пророчили ему титул кхалиси, от чего у Тэхена каждый раз кривилось лицо, потому что титула этого юноша не то чтобы не достоин, его так назвать язык не повернется. Дни шли, сменяясь неделями, Тэхена все вызывал на Запад Хосок, все же земли все это время были без короля и северянин решил, что отправится в разведку. С Намджуном, как с самым сильным из воинов, договорился, что защита Чонгука будет на его плечах и, если с омегой что-то случится, то не сносить головы и воину. Кхал уехал на рассвете к своему советнику. Путь был долгим, около 4 дней северянин провел на Хелле, а после вошел в завоеванный замок, доселе ступавший сюда лишь в день завоевания. Хосок снял все гобелены Фроммов, повесив белого волка, что олицетворял сам северный народ. Советник все на мужчину поглядывал, чувствовал, что друг от него что-то утаивает, сам мрачнее обычного выглядел и за ужином решил с ним поговорить, как в старые добрые. Ужинали они одни в просторном зале. — Тэхен, — Хосоку позволено обращаться по имени, лишь наедине, все же они с мужчиной росли вместе и знают друг друга с пеленок, поэтому в формальностях не было надобности. — Я же вижу, что что-то не так. Расскажешь старому другу? Кхал шумно выдыхает, прожевывая кусок мяса, старался весь вечер занимать рот едой, чтобы диалог не завернул в русло личностных тягот короля. Они очень быстро управились с королевскими обязанностями. Днем Кхал приветствовал народ Запада, много говорил, удостаивал аудиенции горожан, вельмож и воинов, а к вечеру ужасно затосковал по Чонгуку. — Хосок, я, кажется, впервые влюбился, и эта любовь выходит мне ножом у глотки. — Проглатывает еду северянин, запивая вином. — Я не могу дать ему законное звание «кхалиси», потому что все лекари вторят, что мой сын родится омегой! — Все же Чонгук смог тебя покорить? — Хосок усмехается, все же слишком хорошо он знал своего некровного брата, чтобы не понять сразу, что между ним и Тормундом что-то есть. — А Теон что? Тоже твоего ребенка уже носит? Имя второго супруга раздражало, даже одно его упоминание возвращало в самый худший кошмар, который пережил Тэхен. — Ребенка носит, пока неизвестно кто будет. Мне надо договориться со старейшинами, чтобы до рождения наследника от Чонгука они не отдали титул кхалиси западнику. Чувствую я что-то неладное, но с лекарями не спорю. — Тэхен вино допивает и отодвигает от себя тарелку. — Знаешь, что я скажу, мой друг? Твоя корона — твое бремя. Тебе стоит принять то, что не всегда будет все так, как ты сам того хочешь, на все воля Богов. Радуйся, что у тебя может родиться два наследника, а Теон. Может, ему другой альфа приглянется? А ты его отвадишь, пусть живет себе с избранником. — Хосок размышляет, даже не представляет какого это, но понимает, что Тэхену сейчас тяжело и ему не нужны нравоучения, просто совет и поддержка. — Чонгук все равно тебя любит, а ты его, ваши титулы чувств не изменят, поэтому просто будь ему хорошим супругом, а Теон, даже если кхалиси станет, используй как декоративный предмет, сына один воспитаешь, чтобы западный не влиял на твою кровь, коли у него альфа родится. А если омега, то будет еще легче. Просто всему свое время, нечего себя попусту изводить. И Тэхен понимал, что Хосок прав, он тем, что себя каждодневно сгрызает лучше никому не сделает, поэтому он задержался лишь на день и решил отправиться домой. На Севере теплело и кхалу хотелось пригласить Чонгука на конную прогулку, а вечером носом в его волосы зарыться, да уснуть. Какого же было его удивление, когда при дворе его не встречает любимый, Теон же был на крыльце, но Тэхен и внимания на того не обратил, спрашивая у стражи, где Чонгук, хотелось наконец коснуться родного цветка. Идут недели, Чонгуку скучно. Он смотрит, как внимание всего замка плавно перетекло на беременного Теона. С Чонгуком теперь не гуляла кучка стражников, только один Намджун взял на себя роль охраны. Юноша и не против, они с этим альфой можно даже сказать, что сдружились. — Научишь меня стрелять из лука, как северяне? На родине я часто стрелял из лука отца, у меня неплохо получалось. Намджун отнекивался долго, говоря, что это не то, чем нужно заниматься беременным. Но потом все же за дело взялся. Обучал, стоит сказать, внимательно и на совесть, объяснял мельчайшие детали, даже лук подарил, который будет достаточно легким, чтобы омега не перенапрягался. На севере наконец потеплело, Чонгук на улице стал проводить времени больше. — Отличный выстрел, Ваше Высочество, — кажется только этот воин так обращается к южанину, — скоро станете самым метким лучником на континенте. Они стояли на небольшой площадке за дворцом, где расставили мишени. Сегодня было солнечно, находиться в замке уже сил не было. Живот теперь уже заметно округлился, от чего движения стали чуть более неуклюжими. Тэхен с Хелля спрыгивает и на площадку за дворцом направляется, но вот картина перед глазами его совсем не радует и желание подойти к супругу отступает, и он просто остается смотреть. Намджун приобнимает Чонгука, помогая тому натянуть тетиву, учит стрельбе или желание ближе быть к супругу кхала? А Чонгук улыбается ему, непринужденно беседуя. Сердце кхала пропускает удар, и едкое, доселе незнакомое тому чувство ревности омрачняет сердце господина, но он не тот, кто будет устраивать скандалы на видном месте, но и не поговорить о том, что он видел, он не может. Ощущение мерзкое, оно все нутро царапает, пытается вырваться, но Тэхен стойко принимает и этот удар. Чонгук беременный, ему сейчас переживать меньше всего стоит, и давать ему повод для нервов не хотелось, а вот с Намджуном кхал обязательно поговорит, потому что руки, что так полюбовно южанина касаются, только и хочется, что отрубить.