Растопи моё сердце, Чонгук.

Когда кажется, что все наладилось, обязательно происходит нечто, выбивающее землю из-под ног. Буквально через пару недель лекарь буквально всему замку рассказывает о том, что у Теона родится альфа. И вот хоть бы кто засомневался и захотел проверить, так нет, люди были готовы устроить торжественный ужин во дворце в честь этой дивной новости. И надо же, даже Чонгука позвали праздновать. Вот только южанин чувствует отвращение от всего происходящего, ему неприятно слышать, как боготворят этого мальчишку с запада, называя его кхалиси. А как же их любимое: «пока не родился ребенок, нельзя называть омегу титулом кхалиси». Тэхену не нравилось своеволие подданных, что чествовали Теона как кхалиси этих земель. Кхал запрещает любые торжества до момента рождения обоих детей, потому что из каждого угла доносилось «кхалиси», хотя к Теону никогда не было особого отношения, но у людей, видимо, свои понятия. Кхал вновь обращается к старейшинам, где требует, чтобы никому титул не давали, пока наследник не родится, на что старики кивают, и Тэхен возвращается в тронный зал, давая объявление. Кхал требует, чтобы разделение супругов, особое отношение и обращение титулами иными, кроме «южный/западных принц» и «их высочества» прекратились, чтобы к Теону и Чонгуку относились равноценно и пока они оба остаются супругами, не стоит выделять кого-то из них. Также он пытался донести, как важно относиться к южанину иначе, которому они лишь показывали жестокий север, люди здесь, хоть и дикие, холодные, но и добрые так же. Кхал долго говорил, пока его слушали абсолютно все, не перебивая. — Стоит ли мне угрожать Вам? Вновь страхом заставлять Вас подчиниться или смерть Донхена была для вас лишь представлением? — Тэхен держит рукоять меча в руке. — Я уверен, что вы уважаете меня, все мы бились на каждой войне бок о бок, прикрывая спины друг друга. Я знаю, что Вы чтите традиции севера, и я тоже им подчиняюсь, не иду против воли Всеотца. Я иду на жертвы, иногда ошибаюсь, но всегда признаю ошибки и готов понести наказание за них даже ценой своей жизни. Но, коли вы уважаете меня как правителя, то и уважайте тех, кто является моими супругами. Обоих. Равноценно. — Кто-то все еще думал, что Кхала приворожили, а кто-то стал веровать в истинность альфы и омеги. Но хотя бы шума во дворце стало меньше, все дожидались момента деторождения, чтобы лишь убедиться, что кхалиси будет западный принц. О Чонгуке больше не шептались, как и о Теоне. Чонгук выходит из замка, накинув теплый плащ, ему нужно было прогуляться. Даже погода ему была не благосклонна, тучи собирались, возможно скоро пойдет дождь и принц испачкает свои одежды в грязи. — Ваше величество, вы выглядите несчастным, — Намджун как обычно появляется внезапно, потому что был где-то рядом и следил за безопасностью южанина. Тормунд ему улыбается слабо, его супруг сейчас, кажется, со старейшинами, принимает от них поздравления, ведь вышло зачать альфу с первого раза (видимо Чонгука они ни во что совсем не ставят), — у Теона ещё никто не родился, а эти идиоты собираются что-то отмечать. Им лишь бы выпить. Ворчит мужчина, походя ближе, руку на плечо кладет, словно хочет поддержать. Впрочем, Тормунд свое место в этом замке уже принял, он знал, что так будет, и просто ждал, чем закончится. — Они все ждут наследника. Пусть лучше празднуют, чем воюют. Намджун, ты чего не с ними? Опять за мной таскаешься. — Не могу вас бросить, — говорит искренне и внезапно берет за руку, его грубая ладонь сейчас старается так нежно касаться, — для меня в этом замке нет ничего дороже, чем Вы. Я бы сделал все для вашего счастья, если бы вы мне позволили. Чонгук резко руку выдергивает, да него начинает доходить. Он, может, порой наивен, но далеко не глуп, понимает, к чему клонит воин. — Намджун, нет, я верен своему супругу. Не рой себе могилу, он не простит тебе таких вольностей. Ты лучший воин севера, найди кого-то себе под стать. В замке есть хорошие омеги, — юноша не ожидал, что кто-то может себе позволить нежные чувства к тому, кто обручен с кхалом и носит плод их любви. Намджун не пытается переубедить принца, очернить правителя. Понимает, что это будет бесполезно, потому как Чонгук о жестокости короля знает лучше всех в этом замке. На его шее все еще виден тот злополучный шрам, оставленный в первую брачную ночь, воин все еще помнит, как лично видел попытки южанина покончить с собой или сбежать. И чтобы добровольно остаться на севере, который тебя не принимает, нужно иметь весомый повод. — Я буду вас защищать несмотря ни на что. Если однажды вам нужна будет помощь, любая помощь, Чонгук, я все сделаю, — видимо, мужчина понимает, что дальше разговор бесполезен, да и принесет лишь неловкость в и без того не самый приятный момент. Отказ принимать не так тяжело, когда подсознательно знаешь все наперед, но сердцу ведь ничего не докажешь, оно болит. Пир Тэхен разрешил продолжить, но без чествований в сторону западного принца, сам же кхал хочет найти Чонгука, чтобы провести время с южанином, как внезапно его останавливает сам Теон. —Мой король, я не понимаю, почему Вам настолько все равно на меня? Я понимаю, что беременный живот меня не красит, но раз вы сами говорите о равноправии между омегами, то почему к Чонгуку, так много особого вашего отношения? — юный омега за рукав Тэхена держится, в глаза тому заглядывает, точно ответа ждет. Кхал от жестов таких впадает в ступор, так как изначально, как ему казалось, оба понимали, что брак не по любви, или очередная хитрая уловка? — Теон, не претворяйся наивным, ты и так все понимаешь, — Тэхен руку свою из чужой хватки вытаскивает. — Ты можешь очаровать каждого во дворце, но не меня. Не дожидаясь ответа от омеги, Тэхен решает наведаться в конюшню, все же Чонгук частенько там проводил свое свободное время, хотя, погода сегодня совсем не для прогулок. Теону было неприятно слышать подобные речи от своего законного супруга, все же омега, какие бы цели не преследовал отец, и вправду был очарован северянином и оттого злее был, что тот его отвергает, поэтому юнец сразу же отправился к лекарям, чтобы поговорить. Идти за альфой в замок Тормунд не стал, вместо этого направился навестить Фрейю, на которой уже не может ездить верхом, но старается за ней ухаживать, даже не думая о том, что лошадь может быть опасной в его положении. В конюшне правда оказывается не один, судя по всему Тэхен сюда только пришел. — Пир пришелся не по вкусу, Ваше величество? — спрашивает с улыбкой, не издевается, на самом деле Чонгук чувствовал, что кхал захочет с ним повидаться, пока люди непонятно что празднуют. — Хорошо, что снег растаял, я бы по нему даже до конюшни не дошел. Наш сын слишком тяжелый. — Чонгук, ты можешь не обращаться ко мне так. — Тэхен улыбается, поглаживая Фрейю. — Я попытался поговорить с людьми и очень надеюсь, что они меня поддержат, потому что видеть, как мой народ обхаживает чужестранца, но относятся к тебе с явным пренебрежением, ужасно злит. — Он к супругу подходит, поглаживая по волосам, а после в лоб целует. Кхал чувствовал, что Чонгук будет либо здесь, либо в покоях, слишком ему полюбились звери, чтобы он отсиживался на подушках. Мужчина живот ладонью оглаживает. — Скоро уже родится, цветок, станет полегче, а пока что, может быть не стоит устраивать долгие прогулки? — Обеспокоенно спрашивает супруг, смотря в глаза янтарные, в которых солнечный свет золотом отражается. — Тебе стоит быть осторожным, все же скоро роды. Беспокоить юношу разговорами с Теоном или с поданными больше не хотелось, рядом с Чонгуком все дела и беды всегда отходили на второй план, словно вселенная сжималась настолько, оставляя в пространстве только их двоих и кхал наслаждался каждой минутой, проведенной рядом. — Пойдем во дворец или мне стоит закрепить повозку? Хочешь проехаться?