Растопи моё сердце, Чонгук.

Чонгуку стало плохо, он открывает глаза, но не видит своего супруга. К нему обеспокоенный Чимин резво подбегает с бокалом, в котором обычная вода. Юнец испугался бледного цвета лица своего господина, засуетился, но принц попросил его успокоиться, убедив, что все терпимо. У Тормунда тянуло низ опустившегося живота, тут даже без знаний врачевания ясно, что близятся роды. Поясница болела, хотелось как-то эту боль облегчить, но даже подушки не помогли. Тэхен с прибывшим практически не разговаривает, лишь говорит, что сам Юнги якобы приехал по наставлениям отца Чонгука, никто не вызывал юношу на север самостоятельно, для остальных он может вообще ничего не говорить. Он провел по дворцу лекаря, показал где находится лазарет, покои кхала, Чонгука, тронный зал. Еду, воду, да и все, что попросит Юнги — будут приносить подданные. Короля удивило, что люди юга не потребовали ничего взамен за толкового лекаря и, видимо, приближенного к Чонгуку. В палату заходит незнакомый на первый взгляд человек в темной мантии. Но стоило ему откинуть капюшон, Чонгук увидел знакомые черты лица, короткую стрижку и загорелую кожу, сразу поняв, что это тот самый лекарь с юга. Радовало то, что Тэхен действительно свое обещание исполнил. Лекарь касается живота омеги и улыбается, подбадривая улыбкой Чонгука. — Хадж энта, — говорит, доставая из поясной сумки масло. Растирает поясницу, облегчая боли в ней. — Что он сказал? — интересуется Чимин, наблюдающий со стороны. — Сильный ребенок. Многие южные врачеватели и старцы говорят на нашем древнем языке. — Я и на обычном говорить умею. Меня Юнги зовут, — впрочем, на обычном Юнги говорил немного коряво, произношение у него было странные, он сильно шепелявил и думал над предложениями дольше привычного, — скоро родишь, кхалиси. Хорошо, что дождался меня. В покои кхалиси Тэхен не входит, просит подозвать к нему Андо, чтобы поговорить насчет Теона. Если Чонгук скоро родит, то Теон должен сделать это в тот же период, но на недели полторы позже. Мужчина шумно выдохнул, когда лекарь сразу потребовал оглядеть рану на наличие инфекции, не уточнив, зачем тот вообще явился. — Андо, я по поводу Теона. — Послушно все равно снимает доспехи и рубаху, чтобы тот убедился в том, что никаких проблем нет и все заживает согласно времени. — Ну и что же я могу сделать с беременной омегой? — Андо аккуратно промывает рану на груди, пальцами потом порез слегка в стороны разводит, носом ведет, чтобы на запах разложения тканей проверить. — Ты же сам знаешь, у нас на севере омеги рожают сами. Без чьей-то помощи. — Да я помню, но надо же за ним проследить. — Тэхен потирает переносицу пальцами, впервые задумавшись о том, что хотел бы, чтобы Теон умер во время родов и на одну явную проблему стало бы меньше. — А где же его западный лекарь, что тут носился, как специалист по омегам? — Андо достает иглу и принимается накладывать грубый шов. — Я убил его, все это время он пытался отравить Чонгука по приказу этого. — Лицо мужчины кривится, стоит поговорить о Теоне больше пяти минут. — Я прошу не о том, чтобы ты заботился о западнике. Он все еще носит моего ребенка. Я бы хотел, чтобы мой сын был в порядке. Андо молчит, заканчивает стежки и шумно выдыхает, смотря на правителя. — Мой король, я могу только лишь присмотреть за ним, никак во время родов не помогу, но новорожденного спасти успею, что будет с омегой дальше — одному всеотцу известно. — Меня устраивает, Андо. Юнги командует принести чистые простыни и рубаху. Чонгук хочет позвать Тэхена, у него начались болезненные схватки, из-за которых тяжело было сдерживаться. Юноша кричал, он никогда не думал, что это бывает так болезненно, ему всегда казалось, что только сами роды приносят дискомфорт. Но сейчас царапал ногтями изголовье кровати и не мог сдержать слез. Тэхен вновь одевается, некоторое время он то и дело, что пребывает в суете своего замка, когда люди сменяются один за другим, что-то несут и снуют из одной части дворца в другую. Кхал сам натянут, словно струна и весь взвинчен, он слышит первый крик Чонгука, забывая про все свои дела, которые у него могли бы быть. Он врывается в покои, смотря на лежачего Чонгука, что ногтями впивается в дубовое изголовье. Король сразу к кхалиси подбегает. Слыша, кажется, дотракийский из уст юноши. Тэхен рукава свои закатывает, обнажая руки по локоть. — Ракх родится, — Юнги подтверждает мысли Чонгука. Ребенок большой и явно крепкий, вряд ли это будет омега, альф всегда рожать сложнее. — Кхалиси, любовь моя, я здесь. — Мужчина руки чужие обхватывает в свои ладони, чтобы тот его царапал, а не свои прекрасные пальцы саднил о дерево. — Ракх…— Он поворачивает голову к Юнги лишь на секунду. — Альфа? Сильный ребенок?