Растопи моё сердце, Чонгук.

— Схватки причиняют боль, — Юнги косо смотрит на вошедшего альфу, вообще на юге принято, чтобы процесс родов видели только омеги, лекари альфы не имеют права прикасаться к роженнику. Но он видит взгляд принца и вздыхает, разве возможно перечить кхалу и кхалиси? Юг помогает безвозмездно, они все еще очень благодарны за поддержку во времена засухи и гордились тем, что смогли наладить неплохие отношения с севером. Тэхен поджимает губы, он знал, что схватки, а тем более сами роды — вещь не самая приятная, особенно на севере, где помощи омегам было минимум. Омеги на севере сами справлялись, и поэтому здесь был ценен не хрупкий стан, а широкая тазовая кость и крепкие мышцы. Красивые, но тощие юноши, редко становились большим, чем просто наложниками, потому что такие умирают, даже рожая омег. Лекари и старейшины считали, что сильным ребенку и омеге не нужна сторонняя помощь и чаще всего сами альфы присутствовали на родах, хотя бы для моральной поддержки, так как толком ничего не могли сделать, и кхал, видя, как его драгоценности тяжело, хотел бы попросить Юнги остаться подольше и обучить других своих лекарей ремеслу принятия родов. — Юнги говорит, что наш ребенок слишком крупный для омеги, роды будут сложные, — отвечает уже Чонгук. Он старается не говорить о том, что его тело, возможно, не готово к тому, чтобы без проблем родить. Ещё одна причина, по которой так ценится супруг, родивший наследника — он попросту может не выдержать этой боли и потери крови. Хотя Юнги заверяет, что сделает все возможное. — Все будет хорошо, кхалиси, ты справишься. — Тэхен полюбовно на омегу смотрит, позволяя царапать свои руки, боль от ногтей — ничто по сравнению с тем, что переживает супруг. Кхал смотрит на лекаря, явно волнуясь за Чонгука, за сына. Если бы сейчас правителю поставили выбор, кого спасать, он бы без раздумий ответил «двоих», он смотрит на врачевателя с надеждой и мольбой. И все же после долгих схваток наступает тот самый момент, когда уже у Чонгука нет сил даже молиться, он просто кричит, сжимает руку супруга со всей силы, плачет навзрыд. Такой боли он никогда не испытывал, ему казалось, что в моментах он терял сознание, а потом вновь чувствовал, как Юнги обтирает влажными полотенцами его тело и говорит о том, что показалась голова ребенка. Тэхен старается помочь, но сам не лезет, лишь иногда влажными полотенцами вытирает горячий лоб, кажется, у Чонгука вполне может начаться лихорадка, если она уже не началась. Мужчина следовал командованиям Юнги, потому что доверял тому, что южанин знает лучше, что делать. Слух резали крики от боли, и кхал решил молиться всеотцам за своего супруга, у которого хватало сил, чтобы он выжил, чтобы ребенок родился здоровым. Слышать, как юноша мучается было сродне пыткам. Этот ад длился не несколько минут, а несколько часов, кажется все обитатели замка стеклись к дверям и ожидали, когда появится наследник. Кхал старается успокоить Чонгука, когда ребенок оказывается на руках Юнги, он вновь нежно касается лица холодным полотенцем, стараясь, его привести в чувства, чтобы он хотя бы сейчас позволил себе расслабиться. Но как только Юнги начал обтирать ребенка, разминать его конечности, пока Чонгук лежал почти что без сознания, но к счастью живой, лекарь удивленно вскинул брови. — Кхал, — подзывает, чтобы мужчина посмотрел на свое дитя, — глаза вашего ребенка. Омега в этот момент ничего не соображает, он не может даже взять малыша на руки, он размыто его видит, но слова разобрать никак не может. О чем говорит Юнги? — Да? — Мужчина неторопливо встает, переживая внутри разное, он подходит к лекарю и смотрит на своего сына. Глаза. И вправду глаза разного цвета: один — ярко-голубой, сравним лишь только с небесами севера, его льдами и холодом, другой — карий, что напоминает чай, говорит о темном шоколаде, который делают южане, заливистое солнце на закате, не иначе, оттенок настолько теплый, что, кажется, одним лишь взглядом согревает. — Не может быть. — шепчет кхал, беря сына на руки, а на лице восторг смешанный с шоком от того, что Чонгук, свет очей Тэхена, даже сейчас подарил альфе особенного наследника.