Растопи моё сердце, Чонгук.

— Ему до коня и меча ещё расти и расти, — Чонгук смеется, что с этих альф взять, в их голове одни сражения, да завоевания. К Эйгону нужен будет явно особый подход, омега будет учить его контролю, спокойствию, чтобы буйный характер не создавал больших бед, для энигмы это чревато большими последствиями. Он и не подозревает, что в других покоях может происходить настоящий ужас. Но слышит в коридоре беготню, громкие перешептывания, не понимая, что вызвало переполох. Теон сходил с ума, у него не осталось ничего, ни надежд, ни хоть доли влияния, он потерял самого себя, что самое важное. Все его простыни в крови, его взгляд полон безумия без доли разумности. Омега словно и боли не чувствует, когда лекарь пытается спасти и его и ребенка. Истошно кричит и смеется одновременно с новорожденным, когда его зашивают без всяких мазей. Хосок слышит переполох в коридоре и сразу же мчит к кхалу, сообщить о случившемся в западном крыле. Тэхен понимал, что Теон может сделать невероятную глупость, но не думал, что безумие это коснется родного сына. — Это омега, — сухо произносит лекарь. Теон кричит проклятья, он этого ребенка убить хочет, задушить, стереть это недоразумение. Руками к нему тянется, но не из желания обнять, а забрать за собой в ад. Вот только ему не позволяют коснуться малыша, как и не дают умереть. Удивительно, что Болтон так долго держался, не теряя сознание от такой потери крови. Западный принц дикий, обезумевший, едва дышит, но все равно попыток убить младенца не оставляет. Конечно же позвали Кхала, который должен как минимум увидеть своего ребенка, которого никто не ожидал увидеть так рано. Малыш слабый совсем, бледный, никто не знает, сколько он протянет живым, особенно без вскармливания и родителя рядом. Жизнь бывает непредсказуема. и если рождение одного было долгожданным, торжественным, то второй это не плод любви, позор для Теона, ненужный совершенно. Кхал говорил со старейшинами, когда к ним ворвался Хосок, не распыляясь на приветствия. — Тэхен, там западник, он себе живот вскрыл, лекари уже на месте. Но черт… — Запыхается советник, не зная какие слова подобрать в моменте, потому что каждая минута на счету и омега, как и сын правителя, могут умереть. И, если до Теона во дворце никому уже дела не было, то сына Кхал потерять не хотел. Рождение своего наследника очернить смертью его брата — было худшим наказанием богов. Кхал срывается с места и заходит в покои, когда омегу зашили. Его ребенок, укутанный в теплые шкуры, так как совсем недоношен, мал и бледен. Тэхен мальца берет на руки и на Теона смотрит с презрением невиданным. — Ты сам сделал свой выбор. Ты будешь жить, — Альфа шумно выдыхает, — Только вот сам молить начнешь о смерти в скором времени. — Кхал омегу не трогает, каким бы жестоким воин не был, сам понимал, что Теон себя наказывает. — Ты мог навредить ему. — Он смотрит на ребенка, — Ты больше никогда не увидишь сына, Теон, как и света солнца. Это был твой выбор. Кхал выходит с младенцем на руках, приказывая воинам сковать омегу цепями, чтобы тот не мог еще больше себе или кому бы то ни было навредить. Мужчина переносицу потирает, размышляя над тем, как позаботиться о ребенке, что не должен был родиться в этот день. Хосок рядом с братом встает и на чудо, потому что то, что омега выжил, нельзя назвать иначе. — Тэхен, я думаю, что нужно найти омегу, что будет воспитывать твоего второго сына. — Хосок смотрит на ребенка, потом на кхала. — Я не могу позволить кому-то кроме Чонгука быть с ним, но я не знаю, как я сейчас преподнесу ему эту новость. — Кхал смотрит на ребенка, что мирно сопит в теплых шкурах. — Айан. Дар Всеотца. Мой маленький принц. Тэхен шагает к покоям Чонгука, понимая, что беспокойств приносить не хочет своему любимому. — Чонгук? — Полушепотом произносит кхал. — Мне нужно тебя кое с кем познакомить. Альфа заходит в покои, держа на руках Айана, а Хосок так и остается за дверью, высматривая молодого лекаря.