Путешествие странника Лю

Цинь говорит о прошлом в пустой пещере, лёгкие пальцы тихо струну ласкают; быть ныне гостем мастер предложит щедро, только смотрю — в пиалах вода морская. Соль покрывает ветхий подол, на стенах бледным кристаллом сумеречно мерцает. Был я знаком в завистливом мире бренном с воинами, царями да храбрецами, ужин делил с разбойником и бродягой и до земли склонялся к ногам принцессы... Для мудрецов, не помнящих войн и флагов, эти слова совсем не имеют веса. Струны поют о тех, кто живёт у моря, тех, для кого с объятием волны схожи. В счастье — шумит, хохочет и плещет, в горе — примет, омоет, плачущему поможет. Коль не посмеешь с ним договор нарушить, вскоре за то отплатит в своей манере: как наберётся семьдесят утонувших, волны дитя морское пошлют на берег. Было такое, не было ли такого: мальчик ночами грезил о ветре странствий и не желал ни роскоши, ни покоя, и не мечтал о золоте, шёлке, яствах. Сердце его стремилось к другим высотам, сердце иное вышло из вод солёных. Путь предрешённый был их из звуков соткан, солнечным жаром согретый да опалённый, и истончились сильные их запястья, и побелели волосы и ладони. Верно, ничто не сбудется в одночасье, помни об этом, вечно иди и помни. Мастер с улыбкой смотрит: на небосводе судьбы решают; нам теперь возражать ли? И на плечо поющего о свободе пальцы морского духа опять ложатся.