Дом дракона: Воцарение королевы

Жемчужно-белая чешуя Арракса казалась под темно-синими тучами серой. Люцерис не видел впереди ничего дальше морды дракона. Большая часть пути уже была преодолена, родной замок и остров остались далеко позади, отчего сердце юноши тяжко ныло. — Еще немного, Арракс, — крикнул он своему дракону, тот в ответ рыкнул. Спустя недолгое время показался берег, а с ним и знаменитый Штормовой Предел. Не освещенный солнцем, обмываемый мелкими каплями надвигающегося шторма, он казался мрачным и воистину неприступным. Если бы Люцерис приплыл сюда на корабле, войти в замок ему бы не удалось, но Веларион был драконьим всадником, и он быстро пролетел над массивными и толстыми стенами замка в твердом намерении приземлиться на каменную площадь. Однако Арракс заартачился, не желая снижаться. Он кружил над башнями, то и дело беря курс назад, домой. Люцерису пришлось пару раз хорошенько приложить кнутом по боку дракона, прежде чем тот послушался и приземлился. Объяснение такому внезапному поведению дракона Люцерис понял, лишь когда ноги его ступили на земли Баратеона. Громкий рев пронзил его тело насквозь, заставив трепыхавшееся сердце упасть в пятки и вернуться на место. — Вермитор, — произнес Люцерис, разглядев морду дракона вдалеке. Втрое больше Арракса он казался Велариону огромным, а окружающая обстановка внушала ему, будто Вермитор стал даже больше Вхагар. — Эймонд здесь. К принцу тут же подошли два рыцаря. — Я принц Люцерис Веларион, — прокричал он им сквозь нарастающий грохот шторма. — У меня послание от моей матери, королевы Рейниры. — Мы проводим вас к милорду, Ваше Высочество. Оставив Арракса на улице, Люцерис быстрыми шагами последовал за рыцарями. Только войдя внутрь, где было относительно тихо и сухо, он услышал тяжелый стук своего сердца. Стараясь держать лицо, он шел за провожатыми, которые привели его в Круглый Чертог. Лорд Боррос, широкоплечий, волосатый — волосы у него были везде, на всех видных местах его тела, чем-то он напомнил Люцерису обезьяну. Дед его как-то привозил одного в подарок внукам. Здесь же рядом с ним стояли четыре его дочери, мейстер, около дюжины стражников, четыре рыцаря, считая вместе с теми, что проводили его до чертога, и около две сотни слуг. Больше всех выделялся среди всего этого сборища принц Эймонд. Высокий, беловолосый, одноглазый и с насмешливой ухмылкой на лице. Он глядел на Люцериса с неподдельной и мало скрываемой ненавистью. — Гляньте на столь жалкое создание, милорд! — не заставил себя ждать дядя. — Малыш бастард Люк Стронг! Лорд Боррос ничего не ответил принцу, как и сам Люцерис. Мужчина оглядел промокшего принца с головы до ног. Борода его дернулась, будто он хотел что-либо сказать или улыбнуться. — Ты промок насквозь, бастард. Из-за дождя или же ты обмочился от страха? Люцерис, не глядя на дядю, раздираемого всё той же обидой за потерянный глаз, обратился прямиком к лорду Борросу. — Лорд Боррос, я доставил вам послание от королевы, моей матушки. — От потаскухи Драконьего Камня, он хочет сказать! Рука Люцериса дернулась было к мечу, чтобы кровью и сталью отстоять честь матери, но, вспомнив ее же слова, отказался от подобной мысли. Дядя же его был иного мнения: он выскочил вперед, чтобы выхватить послание. — Довольно! — выкрикнул Баратеон, впервые подавая свой голос. Эймонд остался на месте. Его глаз неустанно следил за Люцерисом, даже не глядевшем в его сторону. Баратеон, получив письмо в руки, тут же отдал его мейстеру. Его недовольный шепот: «Чего встал, читай скорее!» был слышен, наверное, даже Арраксу. Выслушав быстрый доклад ученого мужа, Боррос покраснел, не то от злости, не то от смущения. Лицо его сделалось каменным, а и так нахмуренные брови, сошлись на переносице только сильнее. — Если я исполню то, что велит мне твоя мать, на которой из моих дочерей ты женишься, мальчик? — он указал в сторону четырех девушек. Все старше и выше Люцериса, на его взгляд прекрасные, но кто же сможет сравниться с валирийской красотой, дарованной его милой Рейне? — Выбирай. — Милорд, я не свободен и не могу вступить в брак, — ответил он. — Я помолвлен со своей кузиной Рейной. — Я так и думал, — бросил лорд Боррос. — Ступай же домой, щенок, и вот что скажи своей суке-мамаше: лорд Штормового Предела не пёс, которому можно свистнуть всякий раз, как придет нужда натравить его на своих врагов. Грозный голос отбивался от стен и бил по ушам. Люцерис достойно дослушал тираду лорда, сдержав слово матери, даже если злость клокотала в нем также неистово, как и морские волны бились о стены замка. — Передам, милорд. Все ваши слова до единого, — сказал он и развернулся, чтобы уйти. — А ну постой, Стронг! — ударили ему в спину слова дяди. — Заплати-ка мне сначала свой должок! Люцерис обернулся. Дядя сорвал с лица черную повязку, обнажая миру самую сокровенную свою рану. На месте отсутствующего глаза красовался сапфир. Люку стало тошно. Перед глазами вновь встало то утро и брызги крови, хлынувшие ему на грудь. — Нож при тебе есть, как и тогда, — язвительно заметил Эймонд. — Выколи себе глаз, и я позволю тебе уйти. Одного будет достаточно. Не оставлю же я тебе слепым. — Я не буду с тобой драться, — и все же руку на эфес меча он положил, готовый в любую минуту отразить нападение дяди, которое, он был уверен, вскоре последует. — Я прибыл сюда, как посланник, не как воин. — Ты прибыл сюда, как изменник и трус. У меня будет твой глаз или твоя жизнь, Стронг. В это, наконец, вмешался лорд Боррос. Он вскочил со своего трона и произнес голосом, полный тревоги: — Не здесь. Он пришел, как посланник. Я не желаю кровопролития под моей крышей. Сказанные слова были понятны всем. Битва будет, но не здесь. Люцерис поспешил ретироваться. Увидев Арракса, он на миг успокоился. — Я здесь, — сказал он дракону на валирийском, и тот будто ему кивнул. — Слушай меня, Арракс. Повинуйся всем моим словам. Мы должны долететь до дома. Арракс, нервно покачав головой, еще раз обернулся к Вермитору, морда которого виднелась над стенами замка. Люцерис вскочил на седло, и Арракс, не дожидаясь команды, взлетел. Шторм бушевал, атакуя мощные стены Штормового Предела огромными волнами. Лететь в такую погоду было опасно и страшно, однако оставаться Люцерис был не намерен. По словам отца, он мог бы попросить ночлежки у Баратеона, однако не был уверен, что дядю остановило бы даже это. Капли нещадно били по лицу. Люцерис жмурился, силясь увидеть перед собой путь домой. Раскаты грома оглушали, однако сквозь них прорезался громкий драконий рев, заставивший Арракса дернуться. — Спокойно, Арракс, — погладил по спине дракона Люцерис. — Лети домой, домой. Дракон изо всех сил махал крыльями, взмывая все выше, прямо в черные тучи. Пролетев сквозь них, они оказались в бескрайнем, спокойном месте. Арракс замахал крыльями быстрее, развивая всё большую скорость. Люцерис обернулся за спину, посмотрел себе под ноги, выискивая в облаках бронзовую чешую Вермитора. Сердце колотилось нещадно. В голове била только одна мысль: домой, нужно быстрее домой. Когда начало казаться, что они оторвались, впереди них прямо из облаков появился он. Дубовые крылья взмахнули, разгоняя облака. Арракс резко снизился, прячась от сородича в шторме. Вермитор зарычал, и его рык прошелся по спине Люка, проникая под самую кожу до самых костей. Арракс несся так быстро, как не делал еще до этого. Вермитор то и дело нагонял их, но в последнюю секунду отступал, будто играя с ними. Дракончик вновь взмыл над облаками. Мгновения ничего не было. Быть может, дядя потерял нас из виду, мелькнуло в голове Люцериса. Вопреки его надежде под ним через облака пронесся силуэт Эймонда. Белоснежные волосы мелькнули, отблеск сапфира стрельнул по глазам. Раздался еще один раскат грома, а следом и тяжелый рык дракона. Сквозь облака Люцериса и Арракса накрыла большая волна пламени. Прячась от него, дракон вновь спустился под облака в самую гущу шторма. Вермитор показался вновь, он нагонял их сверху. Арракс извернулся и опрометчиво обдал морду старшего сородича своим желтым, почти детским пламенем. — Нет! — закричал Люцерис. Вермитор заревел, взмахнул крыльями. Одно крыло ударило Арракса по боку, заставив Люка дернуться. Если бы не седельные ремни, он бы уже полетел прямо в море и расшибся бы о жестокие воды залива Разбитых кораблей. Еще одна волна пламени обожгла Арракса, но он успел закрыть крылом наездника. Это и стало для него ошибкой. Люцерис, сидевший у него на спине, смотрел, как огромная, зубастая пасть разверзалась перед ним. Время будто остановилось. Последнее, что он успел увидеть, это не клыки Вермитора, а жемчужная чешуя Арракса.