Всегда возвращается

— Ты счастлив, Сугуру? Сатору в кепке с надписью по-испански «Поцелуй меня в задницу» выбирает сувениры. К несчастью, Сугуру не смог протащить Годжо мимо лавки с приколами. — Да. — Гето не сводит взгляда с этой ярко-красной кепки.  Он абсолютно точно не собирается переводить для Сатору слова на его лбу, иначе тот непременно купит эту гадость и будет щеголять в ней по Токио. А Сугуру хочет поберечь нервы Мегуми, которых и так наверняка почти не осталось. Он аккуратно, пока Сатору отвлёкся на шоколадки в виде зверей и карамельные усы, снимает с его головы кепку, выкидывает прочь и лихорадочно ищет, чем бы её заменить. На глаза попадается футболка с изображением Губки Боба в сомбреро, он всучивает её Годжо в руки и подталкивает к кассе, пока тот не обнаружил подмену. — Да? — переспрашивает Сатору минут через пятнадцать хождения по магазинам, как будто всё это время он обдумывал ответ. — Когда ты приезжаешь – абсолютно. — тут же отзывается Сугуру. — А ты? Сатору задумывается на полсекунды о том, чего ему не хватает для счастья, если рядом Сёко и Сугуру, а в руке мороженое, и почему он не может так же сходу ответить «да». — В следующий раз я силой притащу с собой Мегуми. — честно говорит он. — И тоже буду абсолютно. Он искоса выжидательно смотрит на реакцию Сугуру, но тот понимающе хмыкает. — Притаскивай. — кивает он и улыбается. — Мы наконец с ним познакомимся. Купив пару коробок пазлов для Мегуми, россыпь магнитов, засахаренных фруктов и марципанов, набор керамических чашек и тарелок в аутентичном стиле и ещё всякого по мелочи, они выходят из торговых рядов и натыкаются на Сёко с двумя небольшими пакетиками. — Ну вы и долгие! Она решает никак не комментировать то, что у Сугуру из ворота футболки выглядывает свежий засос. И не хочет думать, когда Годжо успел его поставить. Сёко колеблется секунду, выбирая, помочь ли другу или оставить, как есть, и вынудить прятать след под шарфами и водолазками. Но уже который раз за полторы недели чувствуя себя в невероятно благосклонном настроении (и откуда это только взялось?), она молча кладёт ему ладонь на шею, отрывает её через полминуты и, удовлетворённая результатом, кивает. Сугуру краснеет, только сейчас поняв по её манипуляциям, что Сатору оставил отметину, и его локоть прилетает тому в рёбра за выходку. — А ты ничего не купила! — заглядывает в пакеты подруги Годжо, уворачиваясь. — Купила всё, что хотела. Не трогай, это для Утахиме! — кричит Сёко, когда его руки лезут посмотреть на набор уходовых средств для волос. Если она пронюхает, что подарок облапан Годжо, то ещё, чего доброго, откажется от него. Сатору отдёргивает руки и примирительно поднимает их вверх, щурясь из-под очков. Они неспешно бредут с покупками домой, и он делает очередную (тщетную) попытку вывести Сёко из себя. — А для Иджичи ты купила что-нибудь? — Не твоё дело, Годжо. — За что так грубо? — надувается он. — Я твой друг и беспокоюсь о тебе, вообще-то! Помнишь, — обращается он к Сугуру, — я рассказывал про Иджичи? Работает координатором. — Тот, что подкатывает к Сёко? Со стороны Сёко слышится стон разочарования. Она была уверена, что Гето не станет участвовать в этих сплетнях. — Точно! Так вот, я всегда говорил, что Сёко слишком хороша для него. — тоном умудрённой опытом женщины произносит Годжо. — Он усердный и целенаправленный. Но у него слишком маленький… — цыкает он, вздыхает и держит паузу, — …запас проклятой энергии. Сёко явно заслуживает побольше. Он хохочет вместе с Сугуру над своей двусмысленной шуткой. Точно. Одна клетка мозга на двоих. Нельзя сердиться на убогих, поэтому Сёко лишь закатывает глаза. В одном из её пакетов лежит набор местных специй для любящего готовить Иджичи, а также серебряный браслет с национальными узорами для красотки Мэй-Мэй. Просто она подумала о своих коллегах, друзьях, младших и старших товарищах, в отличие от этих двоих. То есть, в отличие от Сатору. Сёко стала забывать, что Сугуру не вернётся с ними обратно в Японию. — Слушай, Сатору. Гето стоит у плиты и помешивает тушёное мясо в соусе, а за его спиной Сатору старательно режет овощи для салата. — Мм? — Я подумал… Просто хотел узнать, ты не устал это делать? Ездить ко мне постоянно. — он осторожно подбирает слова, пытаясь донести мысль максимально прозрачно и в то же время не сквозить отчаянием. — В общем… мы далеко друг от друга и отношения на расстоянии могут стать обузой. Мы могли бы… остаться лучшими друзьями вместо того, чтобы превратиться в плохих любовников? Мясо не требует такого уж пристального внимания, но Сугуру не оборачивается от плиты, потому что не вполне в этот момент владеет своими эмоциями. Если Сатору согласится, то он не умрёт. Не умрёт ведь? С прошлого его приезда утекло много времени. Много времени, чтобы подумать. И он совершенно точно свыкся с мыслью, что такое может произойти. Дал ей настояться, провернул её несколько раз в самодельной ране в груди, чтобы протестировать себя на прочность, привыкнуть к боли от воображаемых слов Сатору и достойно принять её, когда он на самом деле скажет, что им нужно остаться друзьями. — О чём ты? Конечно нет. — в голосе Сатору полное замешательство. — Ты уверен? — спокойно продолжает он. — Не настолько ли у нас разные теперь жизни, чтобы пытаться вписать в них все наши прошлые мечты? Сатору телепортируется к нему сбоку и резко разворачивает к себе лицом. Сзади слышен стук упавшего на стол ножа. — Сугуру, почему ты говоришь об этом? Что я сделал не так? Он с тревогой заглядывает ему в глаза, надеясь отыскать там все ответы. Неужели он опять что-то упустил? Взгляд, направленный на него, спокоен, ласков, только прячет за золотистой радужкой тоску. Сатору её видит, утаить не получится. И встряхивает Сугуру за плечи, не в силах ждать ответ. Что. Он. Сделал. Не так? — Ничего. Просто… Каждый раз, когда ты приезжаешь, я боюсь, что он будет последним. Ведь вся твоя жизнь осталась там, слишком далеко от моей. Ты можешь устать поддерживать эту связь. — Но моя жизнь и здесь тоже, с тобой и с девочками. — он снова встряхивает Сугуру, так, для профилактики, чтобы до него дошло. — Мне плевать насколько ты далеко, я никогда не откажусь от тебя, и в этом я абсолютно уверен. — потряся его хорошенько, он притягивает друга в объятие и бормочет в сгиб его шеи, — Ну, Сугуру, что ты себе опять надумал? Тебе не удастся от меня избавиться, если в этом был твой план. Объятия Сатору – самый уютный во всем мире уголок. Место силы, в котором внутренних демонов Сугуру приструнят, приручат и успокоят. В крепких руках они не поднимают головы и не скалятся на своего хозяина. — Я не собирался. — с облегчением выдыхает Сугуру, чувствуя, как рана в душе затягивается. — Прости, что расклеился. — Ничего, мне не трудно тебя склеить. — Сатору хихикает, услышав в собственных словах подтекст. — Как часто мне напоминать о том, насколько ты мне дорог, чтобы ты был спокоен? — Раз в полгода будет достаточно. — усмехается Сугуру. Сатору копирует его смешок и гладит по спине. Конечно, открытый и беззастенчивый, он на самом деле ежедневно говорит это и присылает в сообщениях среди кучи смайликов и стикеров под видом самых обыденных фраз. «Сугу, будь осторожен.» — когда он едет изгонять проклятия.  «Сугуру, слышал у вас резко похолодало, как вы там?» — когда внезапно среди весны идёт снег. «Плохой день? Расскажи мне, Сугуру.» — когда он опоздает везде, где можно, или у девочек случатся неприятности в школе. «Я люблю тебя, Сугуру.» — когда… Всегда. Но полгода – срок долгий, тысячи виртуальных слов за это время перестают иметь весомое значение и требуют подкрепления молчаливыми объятиями. Сатору тоже это чувствует, обещает самому себе приезжать чаще, и плевать он хотел, сколько Мэй-Мэй попросит за все те дни, в которые она подменяет его. А Сугуру знает ещё один способ выразить свои чувства без слов. Ну, почти без слов. И момент, пока они стоят молча, обнявшись, кажется идеальным для его задумки. Он поднимает голову от чужого плеча и произносит: — Знаешь, у меня кое-что есть для тебя. Закрой глаза. Сугуру скрывается в спальне, выходит оттуда, держа руки за спиной, и снова повторяет свою просьбу, поймав на себе удивлённый взгляд. — Я хочу, чтобы был сюрприз, так что займи свои шесть глаз чем-нибудь прямо сейчас. Сатору послушно наблюдает за потолком из-под закрытых век. Гето почти не производит звуков, и любопытство усиливается, манит посмотреть, что же он там делает, но Годжо терпит, улыбаясь в предвкушении. Но как только он чувствует прикосновение чего-то прохладного и маленького к своей левой руке, а точнее к безымянному пальцу, то приходит в ужас и изо всех сил кричит: — Нет! Сатору вырывает руку и телепортируется от опешившего Сугуру к своему чемодану. Ищет в нём что-то, выбрасывая за плечо всё, что мешает ему, а затем так же быстро оказывается на прежнем месте и тараторит объяснения: — Прости, но я полгода ждал этого момента; когда улетел от тебя, то прямо из аэропорта поехал заказывать его, миллион раз представил, как это будет. В общем… Он глубоко вдыхает, стаскивает и отбрасывает на пол очки, встаёт на одно колено и открывает черную квадратную коробочку. — Сугуру Гето, окажешь ли ты мне честь разделить свою жизнь со мной и вместе пройти через все радости и трудности? Сугуру смотрит на чёрное кольцо с двумя изящными полосками голубых камней по краям и думает только об одном. — Сатору… ты… испортил мой сюрприз. — Это значит «нет»? — лицо вытягивается в неверии. Сугуру тяжело вздыхает. Нет, он, конечно, рад, безумно рад, но чёрт возьми, было бы замечательно, если бы Сатору хоть раз не сделал всё по-своему. Он специально держит паузу и выдаёт самое строгое выражение, на которое способно его лицо, пока наблюдает сверху вниз за усиливающейся печалью в глазах напротив. — Это значит «несмотря на твой ужасный характер, я готов провести с тобой свою жизнь». Сатору издаёт победный клич, достаёт кольцо из бархата, швыряет коробку на пол и интересуется: — На какой руке ты хотел бы его носить? Сугуру молча протягивает левую руку и кольцо садится на его безымянный палец безупречно. Он не хочет думать о том, сколько оно сто́ит, потому что уверен, что цифра в йенах там дай бог шестизначная, если не больше. Металл цвета глубокой беззвёздной ночи наверняка жутко дорогой и эти тончайшие цепочки лазурных, без сомнения драгоценных камней… Он подносит руку поближе к глазам, чтобы понять, как они вообще там держатся, слишком плавно один крошечный камушек перетекает в другой, без зазоров. Работа искусная. «На какой руке…?» Сугуру старается не размышлять о том, что у Сатору, возможно есть два кольца, чтобы подходили на любой из безымянных пальцев по его желанию. У него всё-таки, как и у всех людей, руки не симметричные. Он до сих пор сжимает в правой руке своё кольцо, предназначенное для Сатору. Просить закрыть глаза больше нет надобности, он лишь ждёт, пока тот даст ему свою руку и надеется, что это будет левая, потому что вторым кольцом Сугуру не запасся. Конечно, ему протягивается правая. Поскольку Годжо пролез вперёд него, успел задать судьбоносный вопрос и получить на него не менее судьбоносный ответ, то уже нет смысла вставать на одно колено. Сугуру считает, что со своей стороны он заслуживает простого эгоистичного желания за сорванный сюрприз. — Сатору Годжо, я хочу, чтобы ты был моим навсегда. — По рукам. — сверкает тот улыбкой, но всё же добавляет нотку торжественности в такой важный момент. — Я буду, Сугуру. К счастью, гладкое серебряное кольцо с утопленным в металл чёрным камушком с золотыми переливами надевается на палец Сатору, для которого оно не предназначалось, как влитое. Ну, конечно, у него-то руки симметричные, чему удивляться. — Ты такой романтик, Сугу! Выбрал под цвет своих шикарных глаз? — Сатору с восхищением рассматривает подарок на растопыренных пальцах, пока второй рукой обвивает плечи Гето, и вдруг хмурится.  — А сам то? — поддевает его тот. — Просто тебе нравится чёрный цвет… — растерянно говорит Сатору. — Нравится. — соглашается Сугуру. Его забавляет это озадаченное выражение на лице друга, и он слегка улыбается в предвкушении момента, когда до него окончательно дойдёт. Сатору ощупывает рукой плечи Сугуру и соскальзывает на его грудь. — И голубой тебе тоже нравится… Нравится ведь? — почти отчаянно спрашивает он.  Сатору понял. Брови сходятся домиком у переносицы.  — Мой любимый цвет. — кивает Гето. — И, предвосхищая твой вопрос, кольцо мне тоже нравится, оно великолепно. Сатору в этом не уверен. Потому что кольцо на его собственном пальце – вот то, что действительно можно назвать шедевром. Оно живое и тёплое. В нём чувствуется проклятая энергия, точно такая же, как под другой рукой, что касается груди Сугуру, плотная, тягучая, которая искрит внутри него, и кажется, что воспламенишься, если слишком быстро двинешь рукой по его коже. Кольцо обрело частичку этого пламени, частичку Сугуру, которая будет согревать Сатору вдалеке от него. — Это навсегда? — с благоговением спрашивает Годжо. — Как ты это сделал? — Да, надеюсь, что навсегда. Помнишь Игривое Облако? За сотни лет существования запас энергии внутри него не ослабел. С его помощью мне удалось разобраться, как именно нужно запечатать энергию в предмет, чтобы она не выветривалась со временем. По крайней мере, кольцо держит мою уже несколько месяцев. Ждёт тебя. В глазах Сатору за величайшим обожанием промелькивает подозрение. — Сугу… Знаешь ли ты, Сугу, что Яга меня чуть не расчленил, когда мы проводили инвентаризацию и не смогли найти Игривое Облако? И мы сошлись на том, что его выкрал кто-то из Зенин. — Да я как-то не успел занести его обратно в колледж, когда уезжал. — смеётся Сугуру. — Пришлось взять с собой. — Ну и хрен с ним. — машет он рукой. — Слушай, насчёт кольца, — Сатору снова возвращается к первоначальной теме. — Тебе точно нравится… — Сатору-у-у, это не соревнование, — перебивает его Гето, — хотя ты и пытался устроить его. Мне очень нравится. Оно великолепно. — повторяет он тоном, не терпящим возражений, и закрепляет все их данные сегодня обещания поцелуем. Когда до обратного рейса остаётся меньше суток, Сатору замечает в глазах Сугуру печаль, хоть друг и пытается тщательно её скрыть за улыбками. От этого и у него самого щемит сердце, часть которого он собственноручно отсечёт от артерий и вен, вырвет из-под рёбер и оставит здесь, на полке в спальне Сугуру перед отъездом. В последний вечер они бесятся больше обычного, как будто пытаясь запастись эмоциями и впечатлениями впрок, чтобы их хватило не тосковать, когда приедут домой. Чтобы вспоминать всё, что было, со смехом и теплотой, а не грустью ностальгии. Они в последний раз гуляют впятером до ночи. Приходят домой, для Мимико и Нанако материализуется мохнатый десятиногий пони, и они разъезжают на нём по квартире, собирая коленками дверные косяки, но от этого лишь раззадориваются и понукают проклятие ехать быстрее. А Сугуру, Сатору и Сёко на ходу придумывают себе игры, и тоже скачут по всем комнатам, как дети. Когда становится поздно, а Мимико и Нанако уложены в постель, они втроём делают себе попкорн в микроволновке, запираются в спальне Сугуру и сгружаются вокруг экрана ноутбука, чтобы посмотреть ужастик. Сатору выдаётся угол подушки в качестве кляпа, чтобы он не орал на страшных моментах и не будил детей. На самолёт никто не думает собираться, это отложено на последний момент, а потому будильник заводится на пять утра. В ожидании этого часа они лежат и болтают. Но постепенно усталость берет своё, Сатору заразительно зевает прямо посреди фразы о том, что неплохо бы попить чайку, и они с Сёко засыпают, свернувшись калачиком с обеих сторон от Сугуру. Несмотря на ранний час, в который будильник выдёргивает их из недолгого поверхностного сна, вместе с ними просыпаются девочки и тоже хотят провожать гостей. «Последний раз», — проносится в голове Сатору, когда он бросает взгляд в зеркало и выходит из ванной, прихватив свою зубную щётку. «Последний раз», — думает он, глядя в чаинки на дне чашки, что принадлежала ему целых две недели. «Последний раз», — тревожно гремит над ухом, когда он заходит в спальню, чтобы проверить, все ли вещи взяты, а находит сидящего на кровати Сугуру, который не знает, чем себя занять, пока друзья пакуют чемоданы. Сатору скользит пальцами вверх по его шее, приподнимает подбородок, обхватывает лицо руками и прижимается губами к губам. Последний раз. До аэропорта они едут молча. Девочки засыпают, Сёко сонно смотрит на проносящиеся мимо столбы, а Сатору не сводит глаз с зеркала заднего вида, иногда ловя в нем ответный взгляд Сугуру. Он спокоен, сосредоточен и может лишь слегка расплывчат из-за предстоящего прощания. Багаж сдан, билет получен и ждёт своего часа, когда его предъявят на посадке. Сатору обнимает Мимико и Нанако по очереди, пока Сёко прощается с Сугуру. — Сатору, ты приедешь ещё? — спрашивает Нанако. — Конечно! Я возьму с собой Мегуми, и нам будет ещё веселей. Он обсуждает с ними, что они хотят, чтобы он привёз в следующий раз, а Сугуру так же, как две недели назад, отрывает Сёко от пола и держит в объятиях. — Гето, клянусь, если ты не будешь мне писать, то мы больше не друзья. — угрожает она, хлопая по его плечу. — Я буду. — обещает он. — И ты мне пиши. И присылай фотки! Сёко меняется местами с Сатору и, прощаясь с девочками, разворачивает их так, чтобы они стояли спиной к Гето и Годжо. Она всё-таки по-своему любит этих двух балбесов и не хочет отнимать их последние минуты рядом. Но Сатору просто молча обнимает Сугуру. Все слова уже сказаны, обещания сделаны и теперь лишь надо найти в себе силы разжать руки и оторваться друг от друга. Сугуру украдкой прижимается к шее под своими губами, пока утыкается лицом в плечо. Место поцелуя горит и Сатору чувствует потребность повторить: — Я вернусь. Ты же знаешь, что вернусь. — Знаю. И я буду ждать. Они смотрят друг другу в глаза и Сатору испытывает невероятное облегчение. Во взгляде Сугуру нет ни капли отчаяния, боли или тоски. Оставлять его было бы труднее, знай Сатору, что тот без него страдает. Да, видно, что ему грустно прощаться, но его жизнь не заканчивается, его жизнь не вертится вокруг одного Сатору. И Годжо, несмотря на свою эгоистичную и собственническую натуру, совсем не против. Он знает, он уверен, что Сугуру будет в порядке, оставшись с Мимико и Нанако. Воспитывая их, радуясь их успехам и проводя с ними время, работая шаманом и пробуя стать преподавателем в местном колледже. А Сатору будет наблюдать за этим. И издалека, заваливая Сугуру звонками и сообщениями, и рядом, приезжая, когда сердцу до смерти захочется почувствовать его тепло. Он понимает, что ему вечно придётся метаться между любовью всей своей жизни и обязанностями шамана, и два этих одинаково заряженных полюса всегда будут отталкиваться друг от друга. Никогда ему не объединить их, не сделать целым и не почувствовать целым себя, но он не жалеет. Они оба платят цену за свой выбор. Сугуру – за то, что поддался секундной слабости и не смог устоять перед искушением наказать слабых, раздражающих, но нуждающихся в его защите людей. Сатору – за то, что был в тот момент занят собой любимым и беспечно отнёсся к состоянию друга. Но цена кажется не слишком великой, сто́ит Сатору увидеть встречающего его в аэропорту Сугуру. И кто знает, какие сюрпризы и повороты готовит им жизнь. Сатору всегда был любимчиком судьбы, так неужели в небесной канцелярии не предусмотрено плана, по которому в один прекрасный момент в какой-нибудь точке земного шара Сугуру встретит его и больше никогда не расстанется с ним? А до тех пор, пока высшие силы медлят с решением, Сатору изо всех сил машет на прощание, а Сёко волочёт его спиной в сторону паспортного контроля. Он знает, что обязательно вернётся. Всегда возвращается.