***
— Ты сам не свой, старик, — Забини приземлился на диван рядом с Драко. Кожаная обивка неприятно скрипнула под весом его тела. — Загоняешься из-за отборочных? — он хохотнул, перекидывая руку через спинку. — Расслабься, я уже утвердил твою кандидатуру и без них. Малфой фыркнул. — Как будто был кто-то ещё достойный на это место. Забини рассмеялся. — Ну, если мистер Всезнайка и так обо всём в курсе, тогда почему я наблюдаю его кислую мину уже третий день? От подобного выражения Малфоя передёрнуло. Это слово у него ассоциировалась только с одним человеком. Человеком, о котором в последнее время ему было страшно даже думать. — Проблемы в раю? — не унимался Блейз, теперь кивая на сидящую напротив в кресле Пэнси. Она наматывала на палец прядь волос, почти внимательно читая книгу, расположившуюся на её подогнутых коленях. Малфой был уверен, что её глаза просто скользили по строчкам, в то время, когда вся Пэнси была заинтересована разговором между ним и Блейзом. — О каком рае идёт речь? — холодно спросил Драко, медленно поворачиваясь к другу лицом. — Мне туда ход закрыт. Забини прыснул. — Сама драматичность, — тихо заключил он, но вдруг улыбка сошла с его лица, стоило ему вглядеться в глаза Драко. — Выйдем? Малфой пожал плечами. — Ну давай. Паркинсон почти вывернула голову на сто восемьдесят градусов, провожая парней взглядом к выходу из общей гостиной. Они молча шли на третий этаж — место, где старшекурсники часто позволяли себе тусоваться в компании пачки сигарет. В самом конце коридора за закрытой дверью скрывался небольшой балкончик. Там Малфой бывал чаще всего в моменты, когда хотелось побыть один на один с самим собой. Забини вёл его именно туда. По пути им не встретилось никого, слава Салазару. — Знал бы, что поведёшь меня так далеко, не соглашался бы, — пробубнил Драко, засовывая руки в карманы брюк. Блейз ничего не ответил, но Малфой был уверен: он точно закатил глаза. Взмахом палочки он отворил тяжёлую дверь, пропуская Драко вперёд. За звуком захлопывающихся створок последовала тишина. Малфой облокотился о балюстраду, вдыхая сухой сентябрьский воздух. Блейз уселся рядом, запрыгивая на перила. Он достал из кармана брюк сигареты и протянул их Драко. Малфой нечасто курил. По большей части он просто находился рядом, когда парни шли на перекур. Но сейчас это казалось ему необходимым. Он подкурил сигарету палочкой, делая первую затяжку. Клубок густого дыма вырвался из его рта, мешаясь со светом закатного солнца. Сегодня было ясно. — Выкладывай, — ровно выдал Блейз, поворачиваясь к Драко лицом. Тот выгнул бровь. — Что выкладывать? Забини хмыкнул, качая головой. — Не надо делать из меня идиота, Малфой, потому что только идиот бы не заметил твоё потухшее ебало, — он замолчал, делая затяжку. Драко не отвечал. — Это как-то связано с Грейнджер? — выпалил Блейз, напрягшись всем телом. Малфой дёрнулся. Это был неконтролируемый импульс, который выдавал его с потрохами. Но Драко был бы не Драко, если бы не играл до последнего. — Причём тут она? — как можно равнодушнее спросил он. — О, — притворно удивился Блейз, — ну, даже не знаю. Может, при том, что именно её ты жрёшь глазами на парах и в Большом Зале? М? — Забини прикусил фильтр сигареты, складывая руки на коленях. Драко тупо моргнул. — Что ты несёшь? — на автомате защитился он. — Ах да, старая привычка делать из друга тупоголового идиота, — Блейз закивал головой, затягиваясь дымом. Часть он выпустил через нос, а другая часть покидала его лёгкие вместе со словами: — Но мне не впадлу повторить, дружище, я не идиот. И не слепой. И, — Забини довольно улыбнулся, — слава великому Салазару, не тупой. — В последнем я бы на твоём месте уже начал сомневаться, — ровно выдал Драко, надеясь, что Блейз бросит эту идею с бессмысленным допросом. Малфой ведь ещё сам не разобрался со своими мыслями. Они замолчали. В сухом воздухе слышалось лишь еле заметное потрескивание табака и бумаги. — Ты же знаешь, что можешь доверять мне, да? — Блейз швырнул окурок с балкона. Они оба наблюдали, как тот, крутясь, падал в бездну. — Опасность давно в прошлом. Ты волен трахаться с кем хочешь. — Я ни с кем не трахаюсь, — огрызнулся Малфой. — А. Так в этом вся проблема, да? — Забини ухмыльнулся, но сразу посерьёзнел. — Что у вас происходит? — Блять, — Драко закатил глаза, выбрасывая окурок. — У кого «у вас», Забини? Меня с Грейнджер нихера не связывает, понял? Ни. Хе. Ра. На последнем слове у него закололо в груди. Какой же он пиздабол. — Тогда в чём дело? Хули ты как в воду опущенный ходишь? Малфой скривился. — Чего? Блейз поджал губы. — Это магловское выражение, кретин. Означает… — Да насрать, что оно означает. Я примерно понял, — отмахнулся Драко, разворачиваясь спиной к балюстраде. Он опёрся на руки. — Я в норме, просто не могу кое с чем разобраться. Блейз спрыгнул с перил. — Когда я не могу с чем-то разобраться, я обращаюсь за помощью к Тиберию Огдену. Брови Малфоя взлетели вверх. Забини продолжил, пытаясь скрыть довольную улыбку: — У него есть решение всех проблем. Оно начинается на «огне» и заканчивается на «виски». Они оба слабо засмеялись. Напряжение между ними почти развеялось. — Если соберёшься разбираться, бери меня с собой. Втроём будет веселее, — закончил Блейз, опуская тяжёлую руку на плечо друга. Малфой просто кивнул. — Ну, раз с соплями покончено, советую тебе идти переодеваться. Тренировку сегодня никто не отменял, — после этих слов он просто пихнул дверь и вышел в коридор. Забини казался сейчас чрезмерно беззаботным, но Драко знал, что за этим скрывается настоящая нервозность. С вероятностью в девяносто пять процентов Малфой был уверен: Блейз уже какое-то время о чём-то усиленно размышлял. И не сказать, что эти размышления приносили ему удовольствие. Он был действительно хорошим другом, потому Драко позволил себе думать, что Забини переживал именно о нём. Малфой хмыкнул, хватаясь за дверную ручку. Тут не о чем переживать, старик. Драко тщетно гнал от себя мысли о Грейнджер. Ему не хватило нескольких суток, чтобы честно признаться перед самим собой в том, что он видел, и что это могло значить. У него всё ещё было много вопросов не только к происходящему, но и к самому себе. В этом ему предстоит разобраться. После тренировки. Обязательно. Возможно, даже в компании «решения» Тиберия Огдена. Где-то в недрах Запретной секции библиотеки.***
— Давай же, Рон! — послышалось писклявым голосом позади. Гермиона обернулась через плечо, замечая Лаванду, практически выпрыгивающую из своих джинсов. Браун была странной девушкой. Порой настолько инфантильной, что у Грейнджер это не укладывалось в голове. Но даже несмотря на это, она оставалась довольно открытой и весёлой. Плохих или злых эмоций она точно не вызывала. Картина того, как Лаванда сжимает в руке небольшой платочек и искренне переживает за лучшего друга Гермионы, родила в ней тёплое чувство. Она улыбнулась, отворачиваясь. Возможно, хоть кому-то из их трио повезёт иметь здоровые и счастливые отношения. Подул прохладный ветер, Гермиона поёжилась. Во рту всё ещё оставалась горечь от обезболивающего зелья, а по телу время от времени пробегала мелкая дрожь. Она провела усталым взглядом по полю, замечая, как квоффл летит прямо в кольцо. Рон оказался в том месте мгновенно, отражая атаку согнутым локтем. — Молодец, Рон! — вновь запищала Лаванда, заставив Гермиону нахмуриться. Да, Рон был умницей, но громкие звуки дико раздражали. Грейнджер сложила руки на груди, мысленно уже перемещаясь в гостиную. Она помнила про вечеринку и искренне надеялась, что эти посиделки не продлятся слишком долго. Кончики пальцев затряслись. Гермиона сжала и разжала кулак, переводя дыхание. Браун сзади всё ещё что-то выкрикивала, но Грейнджер перестала следить за полем. Всё её внимание было сосредоточено на слизеринках, поднимающихся по крутым ступенькам трибун. Паркинсон что-то эмоционально рассказывала, поправляя свои и без того идеально уложенные волосы. Она была красива, умна, чистокровна и так совершенно подходяща Малфою. Гермиона облизала губы, зажмуриваясь. Ей стоило отвернуться, но она, будучи бестолковой жертвой мазохизма, вновь распахнула глаза и продолжила наблюдать за Паркинсон. За её плавными движениями. За её руками, которые, вероятно, только что побывали там, где Гермиона месяцами мечтала прикоснуться. За её губами, которые уже знали, каково это — целовать его губы. Картинки больно врезались в уязвимое сознание Гермионы, оставляя после себя раны ни чем не отличающиеся от тех, которые оставляли крылья бабочек. Грейнджер насильно отвернулась, сильнее сдавливая себя в собственных объятьях. Её пальцы так крепко сжались на плечах, что ткань куртки заскрипела под давлением ногтей. В лёгких зарождалось шевеление. Гермиона попыталась вдохнуть, но кислород лишь сильнее раздражал слизистую, вынуждая мотыльков ворошиться. Неизвестно, сколько времени она просидела так, сгорбившись и сжавшись. Грейнджер пришла в себя лишь после оклика Лаванды: — Гермиона, ты с нами? — подняв взгляд, Грейнджер наткнулась на широкую улыбку однокурсницы. Браун стояла в компании Парвати. — Мы идём в башню. Хотим украсить гостиную до прихода команды. Патил закатила глаза. — До прихода Рона, — ухмыльнулась она, за что получила тычок в бок от Лаванды. Гермиона моргнула, чуть поворачивая голову. Ей следовало убираться отсюда, если она не хотела наткнуться на слизеринскую команду. Она прочистила горло. — Да, идём, — выдавила Грейнджер, с трудом поднимаясь с лавочки. Она молча последовала за ними, вперившись пустым взглядом в землю под ногами. Гулкие мысли образовывали в голове хаос. Гермиона не смотрела вперёд, она шагала по памяти, нахмурив брови. Зелёная трава сменялась по очереди то галькой, то песком, то снова травой, кое-где пожухлой из-за наступившей осени. Она уже перестала слышать далёкий голос девочек, полностью окунувшись в размышления, когда вдруг врезалась в какую-то фигуру. Руки инстинктивно разомкнулись: Гермиона выставила ладони вперёд, смягчая столкновение. Дыхание перехватило. Первое, что поразило её, — запах. Впервые за несколько суток лёгкие вдруг разжались, пуская как можно больше воздуха внутрь. Грейнджер уже и забыла, каково это. По позвоночнику поползли крупные мурашки. Гермиона, как заворожённая, наблюдала за собственными руками. Её пальцы касались тёмно-зелёного рашгарда. Немного пошевелились, в попытках задеть большую площадь. Она не моргала, боясь, что это какое-то злое видение. Сглотнув тягучую горячую слюну, она подняла взгляд, сразу об этом пожалев. Его серые глаза не метали молнии, не грозили жестокой смертью и не пленили своим бесконечным холодом. Гермиона почти утонула в его чёрных зрачках. Сознание заволокло тонкой пеленой, будто что-то сверхъестественное происходило с ней прямо сейчас. Этот момент был невозможной паузой в движении Вселенной. Драко, кажется, не дышал. Не двигалась ни его грудная клетка, ни его ноздри. Гермиона заметила лишь дёрнувшийся кадык и чуть приоткрытый рот. Они впервые были так близко друг к другу. Грейнджер, осмелившись, сделала крохотный шаг ближе, практически вжимаясь своим телом в крепкую фигуру Малфоя. Это движение было продиктовано её болезнью, но Гермиона едва ли противилась. Влюблённость в Драко пустила крепкие корни в её теле и мыслях. Конечно, ей хотелось быть ближе к нему. Настолько, насколько это было возможным. И сейчас она отчаянно пользовалась, вероятно, единственной возможностью побыть рядом с ним хотя бы мгновение. Пространство вокруг зарябило. На секунду ей даже показалось, что Малфой сам подался вперёд, но это было ложью. Разумеется, было. Ни что на свете ни заставило бы его сделать так. Сделать такой выбор. Гермиона поперхнулась новым вдохом, когда реальность обрушилась на её хрупкие плечи. Облизнув нижнюю губу, она в последний раз крепче прижалась к нему, теперь сильнее сжав полы квиддичной мантии, и насильно оттолкнула себя, практически запутываясь в собственных ногах. Грейнджер в порыве безысходности даже не запомнила выражение его лица, когда обогнула его и бегом направилась в сторону замка. Она мчалась так быстро, что, забежав в нишу, где часто пряталась от остальных, ещё долго переводила дыхание, прижимая к солнечному сплетению трясущуюся ладонь. Гермиона прислонилась спиной к холодной каменной стене и медленно сползла вниз, коря себя за всё произошедшее. Она редко позволяла себе подобное самобичевание, но теперь Грейнджер буквально умирала от собственной глупости. Она ведь могла влюбиться в кого угодно. В кого-то не настолько ей не подходящего. Но в конечном итоге судьба оказалась к ней совершенно неблагосклонной. Гермиона всхлипнула, прижимая ладони к лицу. Всего через несколько часов должен был наступить её день рождения. И желание у неё было только одно: — Пожалуйста, — прошептала она, пробуя свои слёзы на вкус, — пожалуйста, пусть это закончится.***
Гермиона использовала третий пузырёк с обезболивающим зельем. Глотая горькую смесь, она не думала о возможных последствиях. Это казалось слишком далёким, чтобы волноваться об этом здесь и сейчас. Она разгладила потными ладонями ткань юбки, не отрывая взгляд от отражения в зеркале. Сейчас волосы были распущены. Захотелось остричь примерно треть. Грейнджер несмело улыбнулась сама себе, отворачиваясь от зеркала и намереваясь спуститься в гостиную, где уже играла музыка. Рон прошёл отборочные и теперь числился в команде Гриффиндора новым вратарём. Это был отличный повод, чтобы присоединиться к празднованию. Хотя желания это особо не добавляло. Гермиона вновь попыталась глубоко вдохнуть. Хмыкнула, качая головой. Постояв ещё мгновение, она вновь повернулась к зеркалу и расстегнула пуговицу рубашки на воротнике. И ещё одну. Так, казалось, будто дышать было легче. Новый приступ кашля затерялся в водовороте ленивых мыслей, пока она уходила из комнаты, задумчиво спускаясь по ступенькам. В кресле около камина оставалось одно-единственное свободное место. Почему-то все негласно решили не занимать его, будто специально оставили для Гермионы. Она удобно устроилась, подгибая одну ногу. Гарри сидел на диване рядом, потягивая из бутылки сливочное пиво. Грейнджер улыбнулась, качая головой. Он поставил бутылку себе на бедро, всё ещё придерживая за горлышко. Его ноги были широко расставлены. Одна рука лежала на быльце. — Это стоит того, чтобы отметить, — просто констатировал Гарри, обводя взглядом гостиную. Все кучковались то здесь, то там. Пили пиво, разговаривали. — Да, Рон молодец, — тихо проговорила Гермиона, рисуя на губах слабую улыбку. Гарри кивнул, опуская взгляд в пол. Послышался звонкий смех, и они одновременно повернули головы на звук. Из-за портрета вышли Рон и Лаванда, обнимаясь и хохоча. — А вот и звезда вечера! — крикнул Симус, поднимая в воздух бутылку. — За Уизли! Пусть в предстоящей игре со змеями он не подарит им ни единого очка! Все закричали, кто-то засмеялся, поддерживая тост. Рон сиял, принимая поздравления. Лаванда всё это время была приклеена к его боку. Гермиона перевела взгляд на Гарри, который отпил пива и вновь опустил голову. Не было похоже, будто он действительно получал удовольствие от празднования. Грейнджер подвинулась к краю кресла, наклоняясь к Поттеру. — Эй, ты в порядке? — спросила она. От этого вопроса внутри что-то кольнуло. Гарри кивнул, не поднимая головы, но Гермиона заметила, как сжался его кулак. Когда послышался новый женский смех, он дёрнулся. Она это заметила. Гарри сделал ещё глоток, прежде чем подняться с дивана и выйти вон из гостиной. Перед этим Грейнджер заметила, как он бросил взгляд в сторону Дина. На его коленях сидела Джинни. Найти его не было проблемой. Гермиона примерно понимала, где хочет спрятаться человек, страдающий от безответной любви. Гарри стоял возле арки, выходящей в чёрную густую пустоту. Там еле-еле виднелись очертания Запретного леса. Он опёрся плечом о колонну, сжимая в пальцах сигарету. Гермиона тихо подошла к нему, безмолвно становясь рядом. — Ужасная привычка. На тебя это не похоже, — еле слышно проговорила она. Гарри хмыкнул. — Кто бы говорил. Грейнджер выгнула бровь, поворачиваясь к нему лицом. Поттер смотрел ей в глаза. Они были полны тоски и грусти. — Я же не слепой, — ответил он на её немой вопрос. — Из всех людей ты выбрала именно его, — Гарри покачал головой, опуская взгляд. У Гермионы перехватило дыхание. Всего на мгновение. Она могла бы сейчас искренне удивиться или начать отнекиваться. Но это было бесполезно. Не перед Гарри, точно не перед ним. Она просто поджала губы, вновь устремляя взор на темноту за пределами замка. — Вообще-то, — начала она весело, — ты всё-таки слепой. Повисла пауза. Затем они оба рассмеялись. — Очки это компенсируют, — с улыбкой добавил Гарри. — Поэтому я вполне могу увидеть настолько очевидные вещи. Гермиона вздохнула, снова поворачиваясь к Поттеру. — Настолько очевидные? — просто повторила она. Он кивнул. — Взгляды, твоё поведение. Я сначала думал, что мне показалось, но ошибся. Ты действительно влюблена в Малфоя, — закончил он, делая затяжку. — А ты влюблён в Джинни. Гарри снова кивнул. — Настолько очевидно? — повторил он её фразу. — Настолько, — прошептала Гермиона. Поттер докурил сигарету, выбрасывая окурок в бездну. Он засунул руки в карманы штанов, отворачиваясь от арки и садясь на выступ. Кивком головы он пригласил Грейнджер сесть рядом. — Я надеялся, что она та самая, — хмыкнул он, пиная носком кроссовка маленький камушек на полу. — Гарри, — Гермиона положила ладонь ему на плечо. — Возможно, так и есть. Дай вам время, попробуй… — Нет, Гермиона. Время не поможет, потому что я уже попробовал, — надавил он. Грейнджер непонимающе нахмурилась. — Я был с ней рядом и ничего не произошло, понимаешь? Ничего. — О чём ты говоришь? — О родственных душах, конечно, — просто заключил Гарри. — О родственных… Что? Гарри Поттер, с каких пор ты веришь в эту детскую чушь? — искренне удивилась Гермиона. — Это не детская чушь, Гермиона, — он покачал головой. — Это действительно существует. Сириус рассказал мне об этом летом. Сразу после лекции о противозачаточном заклинании. Они засмеялись. Гермиона вздохнула. Анализируя выражение лица друга, она понимала, что он действительно в это верит. — Хорошо, допустим. И что он тебе рассказал? — поинтересовалась она. — Что должно было произойти, когда ты был рядом с Джинни, м? — Что-то… — Гарри задумался, откидываясь на колонну. Он запрокинул голову и прикусил нижнюю губу резцами. — Что-то сверхъестественное, я думаю. Гермиона затаила дыхание. — Сириус говорил, это ни с чем не спутать. Это будто всё вокруг замирает, понимаешь? Будто в мире остаётесь только вы вдвоём, — Гарри говорил уверенно и лишь изредка его тон менялся с простого на мечтательный, задумчивый. — Некоторые верят, что в этот момент, когда вы впервые находитесь близко друг к другу, могут приходить видения. О чём-то скрытом, знаешь? Чего не знают остальные. Что скрывает твоя родственная душа. Гермиона громко сглотнула, отшатнувшись. Воспоминания столкновения с Драко резанули её новым открытием. — Этого не может быть… — прошептала она, готовая подорваться на ноги. — Может. И со многими это случалось. Но не со мной, — Гарри покачал головой. — Надеюсь, ты с Малфоем будете более удачливыми, — хохотнул он. — Я, кстати, совсем не против. И не злюсь на тебя, за то, что ты не сказала… — Поттер продолжал говорить, но Гермиона уже ничего не слышала. Его голос тонул под толщей неверия, что наполняло пространство вокруг. Ей срочно нужно было узнать об этом больше. Обо всём, если это действительно было правдой. Вполне вероятно, что в Запретной секции могло найтись несколько экземпляров с нужной ей информацией. Поднявшись на ноги, она вновь разгладила ткань юбки. Это стало привычным действием во время приступов тревожности. — Я… Мне нужно, — пробормотала она, делая два шага назад к выходу. — Гермиона? — Гарри поднялся следом, вытаскивая руки из карманов. — Ты в порядке? — он хотел было приблизиться, но Грейнджер сорвалась с места. — Д-да, да, всё хорошо, просто мне нужно… Я скоро вернусь, — крикнула она, скрываясь в темноте коридора. — Но отбой уже… — она не услышала окончание фразы. Гермиона так быстро бежала в сторону библиотеки, будто от скорости её бега зависел итог новых знаний. Будто, если она замедлится хоть на мгновение, то узнанная информация наверняка убьёт её раньше мотыльков.***
Грейнджер замедлила шаг, когда в густой темноте коридора показался вход в библиотеку. Гермиона осмотрелась, убеждаясь в том, что находится здесь одна, и толкнула массивную дверь, придерживая створку рукой. Скрип петель эхом пополз по пространству, растворяясь в глубине книжных полок. Гермиона, нагоняемая желанием узнать всё скорее, почти не обратила на это внимание. Она аккуратно закрыла за собой дверь и твёрдым шагом направилась к Запретной секции. В голове уже крутился вихрь мыслей: какая книга ей нужна? Что именно следовало найти? С чего начать? Добравшись до металлического ограждения, Гермиона полезла за палочкой, но остановилась. Дверца была приоткрыта. Нахмурившись, она слабо толкнула её, задерживая на мгновение дыхание. Вокруг было темно, лишь слабое ночное свечение проникало сквозь витражные окна. Острая потребность проверить помещение кололась на кончиках пальцев, вынуждая Гермиону потянуться за палочкой. Лишь спустя несколько долгих немых минут, когда было слышно только громкий стук её сердца и поверхностное сухое дыхание, Грейнджер расслабилась, понимая, что находится здесь одна. Кончиками пальцев она прошлась по корешкам старых книг, прищуриваясь в поисках нужной. Палочка горела Люмусом. Слабо, чтобы быть пойманной, но достаточно, чтобы развидеть написанное. — «М», «м», «м», — промычала себе под нос, ударяя указательным пальцем по каждому корешку. — Магические связи, — прошептала Гермиона, останавливаясь на фолианте с кожаной обложкой. Увлечённая оглавлением, она опёрлась о столешницу бёдрами, поворачиваясь к полкам спиной. — Магические связи… Домовые эльфы, лей-линии, — продолжала шептать Гермиона, — непреложный обет… «с», — она замерла. — Соулмейты. Нужная ей информация хранилась на пятьсот тридцать третьей странице. Повернувшись обратно к полкам, Гермиона положила книгу на столешницу и принялась листать страницы, положив палочку рядом. Бумага была плотной и шершавой. Из-за постоянно влажной кожи рук это не ощущалось неприятно. Напротив. Грейнджер быстро справилась со страницами, со страхом принимаясь читать абзац, начинающийся со строчки, жирно выведенной чернилами: «Соулмейты. Родственные души в нашем мире». Соулмейт. Со старо-английского «соул» — душа, «мейт» — друг, товарищ, супруг, близкий человек. Понятие также известно как «родственные души». Незримая связь или единение остаётся явлением приобретённым. Из работ целителей души 1545–1554 годов известно, что волшебники и волшебницы в равной степени подвержены подобному, сколь подвержены остальные люди. Связь возникает на энергетическом уровне, что делает волшебников более уязвимыми перед вышеупомянутым явлением. Из работ Густава О’хара — знаменитого целителя души XVI века: «Связь между родственными душами возникает спонтанно. Этому способствует ряд причин. Различие и схожесть характеров, внутренняя вера во что бы то ни было, магический потенциал и прочее-прочее, что делает из обыкновенного человека того, кто достоин обладать родственной связью. Первый этап возникновения единения происходит после близкого телесного контакта с предполагаемым соулмейтом. Подобное сопровождается необъяснимыми ощущениями в теле и мире вокруг. Вероятно, процесс возникновения связи замедляет процесс движения магии вокруг. Также в это мгновение есть высокая вероятность наблюдать разного рода видения. О прошлом, настоящем или будущем волшебника, с кем в упомянутое мгновение формируется родство. Предположительно, это могут быть образы, скрываемые волшебником от внешнего мира, которые впоследствии могут быть полезны для заключительного этапа закрепления связи и…» Чернила смазались. Гермиона прищурилась в надежде разобрать хоть слово. Это было бесполезно. Перелистнув страницу, она безнадёжно вздохнула, понимая, что нужной ей информации было катастрофически мало. Грейнджер постаралась тихо закрыть книгу, но страницы всё равно громко ударились о плотную обложку, когда из глубины темноты послышался странный звук. Будто стеклянная бутылка каталась по каменному полу. Нахмурившись, Гермиона схватила палочку и выглянула в проём между стеллажами. Она успела сделать два шага вглубь узкого коридора, прежде чем услышала тихое фырканье. Всё внутри замерло, когда по спине поползла дорожка мурашек. Этого не может… — Ну, конечно. Кто же, блять, ещё это мог быть, — язвительно протянула темнота сбоку от неё. Гермиона резко развернулась, вытягивая палочку перед собой. Вновь послышался шаркающий звук стекла. Это была бутылка, которую небрежно ставили на каменный подоконник. Подоконник, на котором сидел Малфой. Он выглядел слишком непривычно в обычных джинсах и чёрной толстовке. Грейнджер хотелось убежать. Ещё несколько мгновений назад она была так увлечена чтением, что, видимо, не до конца уловила всё происходящее. Происходящее, которое было так похоже на то, что описывали мемуары какого-то целителя. Даже несмотря на пожирающую её болезнь, новое ощущение уже успело пустить корни. Гермиона чувствовала эту связь. Та манила и завлекала, но Грейнджер стойко боролась, сильнее сжимая пальцами свою волшебную палочку. С подоконника вновь послышалось фырканье, а после она уже наблюдала, как Драко опрокидывает в себя щедрую порцию алкоголя. Гермиона молча следила за его нескладными движениями, пока новый вдох не застрял в глотке. Рядом с начатой бутылкой огневиски на подоконнике лежала книга. Грейнджер слишком просто узнала в ней знакомый фолиант. Он назывался «Сто волшебных болезней». Вновь переведя взгляд на Драко, она почти порезалась о его острую ухмылку. Он цокнул языком. — Это было почти не сложно, учитывая, как хуёво ты скрывала свой маленький секрет, — протянул Драко. Гермиона заметила, что он крепче сжал горлышко бутылки. — Секрет? — тупо повторила она, не слыша свой голос. Взгляд Малфоя похолодел. — Не переспрашивай, — грубо бросил он. — Ты знаешь, как меня это бесит, — Драко вновь сделал глоток. Холод в его взгляде резко растворился. На смену ему вернулась ухмылка. — Знаешь ведь, да? — он выглядел словно сытый кот. — Зна-а-аешь. Гермиона сглотнула. Внутри неё начиналась борьба. Одна половина её хотела сорваться с места и бежать подальше от Малфоя, но вторая, чёрт бы её побрал, хотела приблизиться к нему. Хотела вновь почувствовать его тепло на кончиках пальцев. — Я надеялся узнать больше, но эти уёбки, — он ткнул указательным пальцем в раскрытую книгу, — даже не постарались написать подробнее об этой херне, — теперь его палец указывал на Гермиону. — Мотыльки, Грейнджер? Хотя нет. Я, блять, не с того начал, — Драко вновь отпил огневиски и спрыгнул с подоконника. Гермиона хотела отшатнуться. Но не пошевелилась. Малфой, вероятно, одобрил это, потому что его губы изогнулись в подобии улыбки. Опасной, пророчащей что-то жестокое, но улыбки. — Из всех грёбаных членов в Хогвартсе ты решила, что мой — самый подходящий? — Что ты… — Из всех, Грейнджер, ты решила, что именно я нуждаюсь в твоей ёбаной любви? — Драко говорил жестоко. Он ранил, но не настолько, чтобы болезнь решила, будто в воздухе витало отвержение. — Малфой, — Гермиона вытянула руку вперёд, в надежде остановить слишком быстро приближающегося Драко. Её пальцы почти коснулись ткани его толстовки. — Что? — тупо спросил он. — Не подходи ко мне, — прошептала Гермиона, громко сглатывая в конце фразы. — Почему? Разве это не то, чего ты хочешь больше всего? Разве это не то, чего требуют сраные насекомые в твоих лёгких, м? — он сделал ещё шаг ближе. Грейнджер почти опустила руку. — Н-нет, — слабо выдавила она. Гермионе хотелось больно ударить себя за подобное. За отсутствие сопротивления. За отсутствие характера и стойкости. Она ведь не такая. Но отныне болезнь диктовала свои правила. — Нет? — прохрипел Малфой. — А твоё тело говорит «да», — его зрачки расширились. Он был так близко. Гермиона вновь почувствовала вакуум вокруг. Будто всё замедлилось и остались лишь они вдвоём. Она качнулась навстречу Драко, получив в ответ ядовитое хмыканье. — Такая очевидная, Грейнджер, — низко проговорил Драко, поднимая руку к её лицу. — Каково это? М? Тебе больно? Сейчас. Грейнджер покачала головой, не в силах заговорить. Губы склеились. Во рту было слишком сухо от бушующего волнения. В нос ударил его запах. Такой ненавязчивый, нежный, почти неуловимый. — Хорошо, — коротко заключил Драко. Он вёл рукой по её распущенным волосам, еле касаясь пальцами растрёпанных локонов. — А когда? Гермиона громко задышала. Её грудь так быстро вздымалась, а глаза пекли. Она не моргала, боясь пропустить решающий удар. — Отвечай, — почти попросил Драко. Он продолжал водить рукой около её лица, проходясь невесомыми касаниями по волосам, плечам, рукам. Грейнджер была уверена, что вместо него в нём говорил алкоголь. Тон Малфоя слишком просто менялся с грубого на такой. Почти нежный. Его взгляд был отстранённым, блуждающим. — Не заставляй меня ждать, Грейнджер. — Всегда, — просто выпалила Гермиона. Малфой нахмурился. — Всегда, но… Но не сейчас, — выдохнула она, принимая собственное поражение. Её тело тянулось к нему. Её мотыльки тянулись к нему. Они хлопали крыльями, впервые за всё время не доставляя жгучей боли в лёгких и не вызывая приступы лающего кашля.butterflies - Isabel LaRosa
Драко изучал её внимательным взглядом. — Что происходит сейчас такого, что заставляет этих бездушных тварей не причинять тебе боль? — почти нежно прошептал Драко. Он впервые дотронулся до локона её волос. Вероятно, он знал ответ на свой вопрос, но ему было нужно услышать это от неё. Конечно, это ведь Малфой. Ему важно не само знание, сколько подтверждение того, какую власть он имел сейчас над ней. Гермиона сдавалась в очередной раз. Как бы убого это ни выглядело в глазах той Грейнджер — ещё здоровой — у неё не было сил бороться с магией. Не с той, которая давала шанс прожить ещё один день без изматывающей боли. — Ты… — слабо начала она. — Я… Гермиона сглотнула. — Ты рядом. И близко, — её дыхание участилось. Она почувствовала тёплый запах его выдоха. Всё внутри затрепетало. Лицо Малфоя было в считанных сантиметрах от её. Его рука поднялась к шее. Холодные пальцы сомкнулись на горячей коже. — У тебя колотится сердце, — прошептал он, наклоняясь сильнее. — Почему? Гермиона почувствовала давление в области сонной артерии. Драко давил туда большим пальцем, прощупывая пульс. Тело сдавалось под напором той магии, которая сочилась в местах, где Малфой касался её. — Мне страшно, — просто призналась она. — Чего ты боишься? Боюсь быть не спасённой. Боюсь услышать твоё «не люблю». Боюсь умереть. — Тебя. Малфой улыбнулся. — Сейчас тебе нечего бояться, — прохрипел он. — Я только… — его пальцы опустились на ключицы. Второй рукой Драко сжал талию Гермионы, получая взамен громкий вздох. — Только хочу попробовать… — Ты пьян, — запротестовала она. Как бы ей ни хотелось быть ближе к нему, Гермиона понимала, что подобное потом может аукнуться ей ужасными последствиями. Она не знала, чего ожидать от Драко, потому слабо сопротивлялась, упираясь ладонями в его твёрдую грудь. — Нет, я в поисках решения, — шёпотом продолжил Малфой, останавливаясь в миллиметре от сухих губ Гермионы. Мотыльки забарабанили крыльями по рёбрам, ожидая такой нужной порции плацебо. Ладонь Драко вновь переместилась на шею Гермионы: он пальцами сжал её горло. На его лице плескалась эмоция борьбы. Но огневиски в крови подталкивал на совершение абсурдных поступков. Так думала Грейнджер, когда, затаив дыхание, наблюдала за чернотой в его глазах. Зрачки почти вытеснили серую радужку, когда Малфой прикоснулся губами к губам Гермионы. Всё вокруг замерло. Будто маленький импульс в месте соприкосновения остановил движение молекул в пространстве. А после этот же импульс заставил планету вновь вращаться. Прозвучал лишь один короткий вдох, прежде чем его губы пошевелились. Гермиона едва ощутимо отпиралась, но не теперь. Теперь её ладони крепко сжали ткань толстовки Драко, приближая его тело ближе. Малфой отодвинулся на несколько сантиметров, качнув головой. Его веки были прикрыты, а палец до сих пор гладил сквозь кожу грохочущий пульс. Грейнджер боялась шелохнуться: теперь ей было страшно спугнуть этот момент. Такой нужный, жизненно необходимый момент. Она быстро облизала нижнюю губу. Вдохи рваные, короткие. Незамедлительное решение и попытка приблизиться. Гермиона поднялась на носочки в надежде вновь оказаться в непозволительной близости от губ Драко. Но он отшатнулся, сильнее сжимая пальцы на её горле. Малфой тоже дышал часто. Гермиона с наслаждением вдыхала аромат его тела и запах огневиски. Будоражащая смесь, подкашивающая колени и заставляющая сердце выпрыгивать из груди. — Драко… — прошептала она, не веря, что смогла выдавить его имя трясущимся от волнения голосом. Его глаза распахнулись. Зрачки убивали своей бесконечной темнотой. Он сжал челюсти, наклоняя голову. Немного прищурился и глубоко вдохнул. Грейнджер не знала, что произошло. Какое решение он принял про себя. Она лишь знала, что этот момент сломал всё, что и он, и она так старательно выстраивали последние годы. Драко почти зарычал, когда грудью толкнул Гермиону к столешнице. Он не убрал руку с её горла, только сжимал пальцами то слабее, то сильнее, видимо, в попытках контролировать её скачущий пульс. Грейнджер глухо ударилась поясницей о дерево, приоткрыв губы и выпустив тихий вздох через рот. Второй рукой Малфой обхватил её талию и прижал к себе. Его губы были так близко, что мотыльки внутри Гермионы ломали собственные крылья в порыве необузданного желания обладать объектом любви. Грейнджер всхлипнула. И вновь почувствовала его мягкие губы. Его поцелуи были грубыми, злыми, беспощадными. Он жадно впивался в её рот, контролируя каждую молекулу воздуха, проникающую в места, где не было его прикосновений. Грейнджер, как могла, ловила любое касание, болезненно наслаждаясь происходящим. Его сжавшейся на горле рукой, его крепкой грудью, его запахом и ощущением полного отсутствия власти над собой. Мотыльки порхали, поднимая внутри ворох возбуждения. Гермиона слабо застонала, когда Драко прикусил её нижнюю губу резцами и отстранился. Ей с невероятным трудом удалось приоткрыть глаза, чтобы громко сглотнуть от вида Драко. Она даже не заметила, как во время поцелуя её руки переместились на его плечи и шею. Как она сжала его волосы на затылке, и теперь её пальцы перебирали мягкие пряди. Драко учащённо дышал. Облизал губы. Этот жест был таким простым, но в ней он рождал непонятную смелость. Кратковременную уверенность в том, что он желал её так же сильно. Гермиона повела ладонями вниз, оглаживая его грудь и живот. Положила руки на талию и притянула к себе, вжимая его твёрдое тело в себя. Она была уверена, что выглядела безумно. Грейнджер ощущала, как горят её щёки и губы, как увлажнились глаза. Малфой вновь решался. А после, вероятно, сдался. Так ей показалось, когда он вновь наклонился и одним движением мокрого языка заставил её рот широко раскрыться. Его руки опустились на её бёдра, приподнимая и усаживая на столешницу. Гермиона всхлипнула, расставляя колени в сторону. В сознании промелькнула мысль о том, что юбка слишком коротка, но тут же стёрлась за вихрем физических ощущений. Холодные широкие ладони Драко остались на её бёдрах, поглаживая кожу, уже давно покрывшуюся мурашками. Грейнджер обхватила его за шею, приближая к себе как можно сильнее. Они дышали в унисон, путаясь в мыслях друг друга. Гермиона пьянела от выдыхаемого им воздуха. Их рты сталкивались в неконтролируемых порывах обладать, тогда как сердца грохотали в одинаковом ритме. Их руки бродили по телам друг друга в попытках завладеть, а мурашки пророчили взаимное наслаждение, тогда как мотыльки дарили последний шанс. — Грейнджер, — зарычал Драко, отстраняясь, когда она качнула бёдрами. — Я… — она задыхалась, — я… Мне нужно, — прошептала она, сильнее сжимая его шею руками. Пальцы запутались в волосах. Гермиону прошибало желание. Она практически не понимала, что говорит и делает. Вместо неё решала болезнь. Грейнджер снова пошевелилась, обхватывая талию Драко бёдрами. Она видела протест в его расширившихся зрачках. — Нет, — он покачал головой. А после хмыкнул, отстраняясь. Гермионе вдруг стало невыносимо холодно. Он всё ещё был рядом, но недостаточно близко, чтобы она не ощущала леденящую пустоту. — Ты такая эгоистка, Грейнджер, — прохрипел он, сглатывая. — Ты хочешь, чтобы я пошёл на поводу твоих желаний вопреки собственным принципам? — это был риторический вопрос, потому что Гермиона и надеяться не смела на то, что Малфой хотел её сам. Просто так. Его тон пускал по телу разряды боли. — Но я не хочу, — на грани оскорбления прошептал он, вновь наклоняясь к её лицу. Грейнджер затаила дыхание. — Я не хочу и не готов брать ответственность за то, что ты полюбила не того. Её взгляд опустел. Слава Мерлину, это маленькое признание не стало красной тряпкой для грёбаных бабочек в её лёгких. Они, глупые, даже не поняли, что произошло. Малфой отстранился окончательно, сбрасывая её руки со своих плеч. Он коротко вздохнул, поправляя волосы, забрал с подоконника бутылку с недопитым огневиски и молча ушёл, оставив Гермиону с пока ещё не разбитым сердцем, но с окончательно разбитой надеждой. Часы пробили полночь. Кажется, её желание уже начало исполняться.