То, как мы живем

POV Пит       — Зачем? — ее вопрос, прозвучавший слишком удивленным тоном, больно кольнул куда-то под ребро. Я не ожидал, не готовился к тому, что придется объяснять Китнисс зачем нам надо сочетаться браком. Мне это стало очевидно еще несколько месяцев назад, не знаю, как до нее не дошло.       Китнисс полюбила меня. Не знаю точно когда это случилось, но недавно почувствовал с ее стороны принятие. Она рядом во время приступов, во время кошмаров и самых ясных дней. И я хочу, чтобы так было и впредь.       — Я хочу стать твоим мужем, — до сих пор казалось, что эти слова будут звучать бесстыдно, но в реальности вышло вполне сносно. — Хочу сделать тебя своей, — голос немного дрогнул от волнения. Чтобы успокоиться, я дотрагиваюсь до мягкой кожи на щеке Китнисс, завожу пальцы дальше и поправляю прядь волос, убирая ее за ухо, а после с удовольствием начинаю ласкать шею. Девушка отзывается, склоняет голову, чтобы я коснулся затылка, и почти мурчит. — Официально стать семьей, понимаешь? — Китнисс всегда укладывала голову ко мне на грудь, слушала сердце, а потом могла легко задремать. Сейчас, приложи она ухо к моей груди, то услышала бы натуральную бомбежку. Адское волнение никуда не девается.— Что скажешь?       — Но я ведь и так твоя, — ее глаза сверкнули в темноте, а мое слабое двадцатилетнее сердце пропустило удар. Китнисс, и ее несокрушимая уверенность во всей красе.       — Это нечестно, — в моем голосе сейчас точно должно читаться недовольство, правда сам я не пойму, воодушевлен я или раздосадован безрассудством охотницы.       — Что именно нечестно? Считать так? Говорить это? Пит, я не вру, — она чересчур напориста, и я не могу сдержать тихого нервного смеха. Услышать эти слова было приятно, но чересчур… Смело? Закрадываются мысли, что здесь есть какая-то уловка.       — Да, я знаю. Я тоже… Тоже твой, — кое-как уняв свои ехидные смешки, я ловлю Китнисс за ухо и легонько тру мягкую мочку. Маленькое и бархатное на ощупь, оно все горит от стыда. — Но, точно ли мы говорим об одном и том же? Кажется, ты имеешь в виду нечто другое…       — Другое? — чем дольше смотрю на ее лицо, тем отчетливее вижу его черты. Это позволяет мне найти ее губы пальцами, провести по ним и очертить контур большим пальцем. Эти губы мной изучены вдоль и поперек, отрисованы сотней карандашей и кистей, отпечатаны на внутренней стороне сердца. И все же, мне их всегда мало. — Разве ты не чувствуешь то же самое сейчас?       Последние слова Китнисс сопровождались недвусмысленным движением.       — Эй, — очень неуверенно возмутился я, почувствовав то, как девушка с силой давит мне на пах. Это не больно. Скорее, просто очень смущает. — Полегче. Я тебя понял.       — Отлично, — язвительно подытоживает девушка и, довольная собой, кладет подбородок на мою грудь. Ее глаза на краткий миг сверкнули зеленым, как у кошки. Хитрой и азартной кошки. — Тогда сделай с этим что-нибудь.       Первое время по возвращении домой мысль о браке совсем не тяготила. Хотелось считать, что мы с Китнисс просто близкие по духу люди, объединенные некой общей историей. Наши травмы похожи, наши страхи почти идентичны. Да что говорить… События нашего прошлого тесно переплетены.       После первой встречи я старался не слишком отдаляться от Китнисс. Это не хорошо, если уже помаячил перед носом. Но, держаться обособленно мне нравилось. Мы встречались на улице, когда я ухаживал за клумбами или когда она возвращалась с охоты. До поры до времени этого было достаточно. А потом, однажды, уже летом, через свои открытые окна я услышал ее душераздирающий вой. Это был не человек, раненный зверь. И я осознал, что играть в недотрогу больше не могу. С какими бы сложными чувствами не сопрягались мысли о Китнисс Эвердин, я четко понимал, что хочу ее счастья. С этой установкой даже охмор справится не смог.       Сначала, я хотел помочь только с кошмарами и надежд не питал. Любовь Китнисс ощущалась как нечто недостижимое. Обойдусь, - решил я тогда. До этого же как-то жил. Но, к огромному удивлению, где-то через полгода плотного общения я ощутил, что ее счастье тесно сопряжено с моим. Я бессознательно стал окрыляться. Каждый день теперь становился лучше предыдущего и вера, что все может наладится, укреплялась.       Туман, в котором я бродил с тех пор, как впервые почувствовал симпатию к девочке из Шлака, стал рассеиваться, уступая солнечному свету. Я с удивлением стал замечать, какими глазами теперь на меня смотрит Китнисс. Будто я весь мир для нее. Реально ли? Нам не перед кем притворяться, так что я не имею право усомниться. Я верю. И, даже если слова любви никогда не сорвутся с ее уст, я все равно буду знать правду.       — А ты готова? — не могу не спросить я. Мне не нравится мысль, что мы собираемся сделать что-то настолько сближающее и интимное в суматохе.       — Не спрашивай меня… — ноет Китнисс в ответ. Кажется, ей страшно принимать это решение и всю ответственность она перекладывает на меня.       — Не могу, — говорю я упрямо. — Это серьезный шаг, который может все испортить, — меньше всего на свете мне хочется бороться с Китнисс, но придется отстоять свое мнение, иначе она меня сожрет. — Ты уже все решила, понимаю, но, подумай еще раз.       В темноте моего лица ей не разглядеть, но я чувствую, как она сверлит его взглядом. На нервах откусываю кусок кожи с губы и рана начинает пощипывать.       — Кто сказал, что я все решила? — Китнисс откидывает край одеяла в сторону и садится. Дотянувшись до светильника на тумбочке, она включает свет.       — Все выглядит именно так, — я морщусь.       Теперь я чувствую себя мотыльком, попавшим в световую ловушку.       — Это не так, — она легко подтягивается вверх и устраивается на моих бедрах, делая это будто наперекор моим невербальным протестам. — Просто хочется поддаться моменту. Разве это плохо?       — Нет, но… — смущаюсь, с трудом контролируя свою природу. Китнисс слишком тесно прижалась и мне хочется сбросить ее. — Я не уверен.       — А когда же ты будешь уверен?       Мне бы и самому хотелось знать ответ на этот вопрос. Может быть свадебный ритуал сблизит нас до нужного уровня? Может быть нам нужно еще пару дней? Может еще пару месяцев? Я теряюсь в сомнениях до тех пор, пока нетерпеливая девушка не целует меня в покусанные губы. Это сразу же отвлекает от нарастающей тревоги.       — Все нормально, — говорит она, когда чуть отстраняется. На ее губах нежная улыбка. Ее теплые ладони обнимают мои щеки и успокаивающе гладят. — Я подожду сколько нужно.       На душе полегчало. Моя Китнисс, неудержимая и резкая, как порыв норд-оста, простила мне мою медлительность. Через несколько минут мы легли спать. За окном бушевала метель, ветер угрожающе бил по стеклу, но уснувшая на моем плече девушка была спокойна. Ее подобные мелочи не пугали. Как и близость со мной. Хотя стоило бы…       Подумав об этом, я неосознанно потянулся к левой ноге. На ночь я снимал протез, поэтому там была только жалкая культя: причина стыда и пожизненное уродство. До сих пор перед глазами момент, как Китнисс чуть не стошнило от ее вида. Тогда я притворился, что не придал этому значения, но отвращение к себе все равно пробралось под кожу. Я это ненавижу.