Угольный лазурит, кровавое золото

1. Руководство по украшению рождественской ёлки. — Идиот, нормальные люди так не делают! Сними это сейчас же! Дотторе на это высказывание лишь оскорбленно задрал подбородок и все-таки повесил на пушистую елочную лапу шприц. Отошел, взглянул на получившийся результат. Его все устраивало. — Сам как хочешь, так и украшай, — отрезал он. — Или можем сходить еще за одной елкой, чтобы ты получил собственное пространство для самовыражения и отстал от меня со своими замечаниями. Панталоне достал из оберточной бумаги очередной стеклянный шар, повертел его в руках и пренебрежительно фыркнул. Ему вполне хватило одного похода. Дотторе тогда заявил, что только дураки покупают елки на елочных базарах, схватил бензопилу и потащил его рубить елку в ближайшем лесу. Тот сплошь состоял из елей, простирался на десятки гектаров во все стороны, и после двух с лишним часов хождения по сугробам банкиру совершенно не хотелось когда-либо еще повторять этот опыт. Особенно при том, что потом ему пришлось закоченевшими руками оттаскивать своего парня от "Да ты чего, смотри, какая высокая и пышная, мы второй такой не найдем!" — обычно шансов остаться в живых после того, как срубил сотовую вышку, довольно немного. Даже если ты настолько крут, насколько таковым считает себя доктор. Елку они, конечно, нашли, но после Панталоне еще долго пришлось выслушивать недовольное бурчание. — Нет уж, спасибо, обойдусь, — насыщенно-синий шарик с узором в виде искрящихся завитков перекочевал из рук Регратора на елку. Убедившись, что ветка точно не согнется и шар не превратится в кучу мелких осколков на полу, мужчина сделал пару шагов назад и оказался рядом с Дотторе. Темный взгляд придирчиво прошелся по наряженному дереву. Ему было слегка досадно это признавать, но выглядело все не так уж и плохо — сине-серебристые шары вполне гармонично смотрелись рядом с металлическим блеском шприцев. Правда, его тут же насторожило одно небольшое красное пятнышко... Панталоне резко приблизился к ели и подхватил с одной из нижних веток то, что привлекло его внимание. И тут же вскрикнул, с отвращением отбросив в сторону чье-то еще кровоточащее ухо. То покорно отлетело и с неприятным звуком шмякнулось об пол. Побледневший банкир развернулся к Дотторе и подрагивающей рукой указал на несостоявшееся украшение. — Т-ты вообще в своем уме? — в его голосе прорезались истерические нотки. — Ты как додумался это повесить на елку? — Я подумал, в честь Рождества стоило бы добавить немного красного. — доктор оскалился, подошел к Регратору и легко приобнял его за плечи, как бы успокаивая. — А что, милый, не нравится? По спине Панталоне пробежалась неприязненная дрожь, но он смог взять себя в руки и холодно ответить: — Быстро сними все, что похоже на это, с нашей елки. Блять, Дотторе, это же чистое издевательство над смыслом всего праздника! Снимешь — я готов смириться с этими шприцами и всеми твоими медицинскими штуками. — О, любимые торги, — понимающе протянул мужчина, тонкие губы сложились в предвкушающей ухмылке. — Но что-то меня твоя цена не слишком уж прельщает. Давай еще попытку. Регратор издал раздосадованный рев. — Чертов вымогатель. — он сделал вид, что задумался. Изящные руки обвили шею Доктора, а на ухо раздался шепот. Чужие прохладные пальцы переплелись с его. — Ладно, допустим. Снимешь, и я, так и быть, не украшу нашу елку твоими милыми пальчиками. Поверь, мне было бы по-настоящему их жаль... — Золото, да в плане жестокости ты ничем не лучше меня, — Дотторе разразился искренним хохотом и нехотя отпрянул. — Сниму, конечно. Кто я такой, чтобы портить тебе праздник? С довольной улыбкой он чмокнул в губы возмущенного банкира и отправился убирать развешенные по всему дереву куски человеческой плоти. 2. Новогодний киномарафон. Они в обнимку лежали на диване перед огромным телевизором. На экране Гарри Поттер открыл глаза и уставился на кучу различных сладостей на тележке перед больничной койкой. И тут Дотторе окончательно психанул и поставил фильм на паузу. — Эй, серьезно? — Панталоне, удобно улегшийся у него на груди, тут же вскинулся и возмущенно уставился на доктора. Он попытался выхватить из руки пульт, но его запястье перехватили свободной рукой и удержали на месте. — Ты зачем выключил, нормально же смотрели! Дотторе отрицательно помотал головой. Один вопрос мучил его чуть ли не с самого начала фильма, и он был полон решимости выяснить ответ на него прямо сейчас. — Нет, подожди, ну я не понимаю, — он экспрессивно ткнул пультом в сторону телевизора. На экране застыло счастливое лицо Гарри при виде подарков. — То есть, вот его взяли в команду, извините, ловцом? Его? Единственного очкарика в школе? Слегка скованный в движениях из-за удерживающей его руки, Панталоне неопределенно пожал плечами. Правда, Доктор не обратил внимания: он был слишком увлечен собственным негодованием. — Нет, допустим, я понимаю, почему он носил очки до того, как узнал о мире волшебников. Может, тогда медицина еще не была способна исправить зрение. Но, господи, Лоне! — несдержанно вскрикнул он, заработав очередной недовольный взгляд. — Он провел там уже почти год! И нам хотят сказать, что у волшебников нет ни одного способа выправить мальчишке глаза? — Без понятия, — обреченно вздохнул банкир, сдаваясь в попытках подняться с тела Дотторе и заставить того снова включить фильм. — Пожалуйста, Дотторе, отдай пульт, я так хочу узнать, что будет с камнем! — С каким камнем? — Ты вообще следил за сюжетом, или тебя так захватили переживания о здоровье Гарри? — Не вижу в этом ничего ужасного, — безапелляционно заявил доктор. — Сначала я правда следил и пытался найти ответ, но потом понял, что никакой сюжет не оправдает такую несостыковку. Последнее, что я помню — как закончился этот... Квиддич. Панталоне раздраженно хлопнул ладонью по его бедру. — Придурок, это же половина фильма! Ты что остальное время делал, спал? — Почему сразу спал? Наблюдать за тобой гораздо интереснее. Ты знал, что у тебя ближе к концу даже что-то в глазах загорелось? Очаровательно. Панталоне закатил глаза и отвернулся, скрывая легкий румянец. — Льстец. — Какой есть, — оскалился доктор. — Так что за камень? — Философский, гений, — нехотя ответил Регратор. — Тебе название фильма вообще ни о чем не говорит? Нет, ты только представь! Хер с ним, с бессмертием, не так важно. — продолжил он, не ну шутку распаляясь. — Он любой металл может превратить в чистое золото! Золото, Дотторе, понимаешь? Из чего угодно! Да хоть из этого телевизора. Это же насколько богатым может стать его обладатель, если он всю свою вечную жизнь будет создавать драгоценность из любой железки? Доктор снова увидел в чёрных глазах тот самый огонёк, который вспыхивал в них ближе к концу фильма. Он хмыкнул. Ну конечно. Его парень во всем отличался такой жадностью - начиная с работы в банке и закачивая их личной жизнью. Это подтверждалось бесчисленным количеством багровых отметин по всей коже Дотторе, которые не исчезали никогда — стоило им начать сходить, как Регратор с удовольствием и усердием ставил поверх них новые. Помечая, присваивая, заявляя всему миру о том, кому этот мужчина принадлежит. В такие моменты его глаза словно превращались в две чёрные дыры, в которые доктора раз за разом затягивало без возможности и желания выбраться. И на их дне всегда таился именно этот голодный блеск. — Дотторе, прошу, — почти взмолился раскрасневшийся от эмоций банкир, прекращая свой восторженный монолог. — Я очень хочу узнать, кому в итоге достался камень! От этого же могут зависеть все дальнейшие события! Тот наиграно вздохнул и наконец снял фильм с паузы, мысленно пообещав себе однажды создать настоящий философский камень и подарить его любимому. С мечтательной улыбкой возвращая взгляд на экран, доктор подумал, что это могло бы стать прекрасным подарком, скажем, на их свадьбу. «А что с камнем случилось?» — поинтересовался у Дамблдора Гарри на экране. Регратор навострил уши. «Не волнуйся, мальчик. Камень уничтожен.» Доктор издал смешок, догадываясь, что сейчас будет. Секунда тишины — затишье перед бурей. — ПОДОЖДИТЕ, ЧТО?!