The Blade of Frontiers

Никто не пришел. Боги, небожители, исчадия, феи, бессмертные — все они нашли в тот день дела поинтереснее, чем вытаскивать из дерьма воющую от отчаяния покалеченную скотину, обещающую все что угодно в обмен на шанс, хотя бы шанс сделать что-то. Жизнь и преданность, умения и смелость — никто не оценил их достаточно высоко, чтобы помочь. Культ Дракона осадил город и никто не помешал им призвать Тиамат. Пепел оседал на доспехи мертвых солдат Пламенного Кулака, догорали дома местных жителей, кипела и плавилась от яда плоть убитых, крики давно стихли. Уилл не мог пошевелиться: можно называть культистов тупыми, ограниченными и фанатичными, но ни при каких обстоятельствах нельзя отказать им в умении причинять боль. Он выжил только потому, что где-то на горизонте замаячила добыча побогаче и они бросили его, как надоевшую игрушку, забрав для своей госпожи золоченый доспех и оружие, а для собственного развлечения — вырванный глаз. Гнев и горе вскипали и перегорали в нем, разбиваясь о волны боли. Он не мог ничего исправить. Абсолютно ничего. Через вечность, наполненную сожалениями и жаром разгорающейся лихорадки, кто-то пришел за выжившими, чтобы попытаться им помочь. Спустя много дней в полуразрушенной лечебнице при храме Хельма, Уилл все же нашел в себе силы для благодарности, но не сразу. Сначала он хотел умереть. Жадность Тиамат возобладала даже над ее жестокостью и она не сравняла город с землей, чтобы ее слуги наверняка успели унести все ценности для ее сокровищницы. Но когда она покинула Врата Балдура, направляясь к Глубоководью, городу Роскоши и Великолепия, не осталось ничего, кроме руин. Уилл не мог отомстить этой твари за ни в чем не повинных людей. Он не мог даже встать на ноги и просить оставшихся ринуться в погоню — если люди не были убиты в бою, они были убиты горем. И он не мог найти слов, чтобы рассказать вернувшемуся герцогу, что случилось… Впрочем, тот видел все сам. Но время шло, раны затягивались, жизнь проходила мимо. Волшебники Глубоководья не зря ели свой хлеб, служа Лаэраль Сильверхенд, в чьих жилах вместо крови текло Плетение. У дочери Мистры было время, чтобы подготовиться к атаке, пока Тиамат пировала во Вратах Балдура, и когда настал черед Глубоководья — они защитили город, отбросив Королеву Хаоса. От волшебника, нанесшего решающий удар, даже праха не осталось — так огромна была сила, которую ему пришлось освободить. Через несколько месяцев группа неизвестных героев нашла ее убежище и низвергла Тиамат обратно в Авернус. Мир вовсе не крутился вокруг Уилла и, наверное, ему стоило с этим смириться... Но скорее Преисподняя остынет! Едва он смог вставать с постели, он взял в руки меч. К дьяволу рапиру! Если хочешь рубить головы, нужно что-то посерьезнее зубочистки, и ради этого стоит перечеркнуть годы танцев с преподавателем по фехтованию в просторных залах собственного поместья! Так что он засунул в задницу свою гордость и попросил десницу учить его вместе с другими солдатами. До этого момента он и не подозревал, насколько богатая у нее фантазия — она находила десятки способов унизить его на тренировках и не повторялась ни разу. Выгнать она его не могла, и в этот раз вовсе не из-за высокого положения — от Пламенного Кулака не осталось практически ничего, и она дорожила каждым солдатом. Даже самым заносчивым, недисциплинированным и изворотливым из них. Одно дело — легкие шаги по залу в красивом дуплете с качественной легкой набивкой, и совсем другое — бегать по плацу в тяжеленной кольчуге, пытаясь сбить противника с ног или оттолкнуть его, но все же в Пламенных Кулаках было немного солдат, тренирующихся так же остервенело, как Уилл. Он знал, что не может положиться ни на что, кроме собственных сил и он готов был сделать все, чтобы хотя бы их стало больше. Рутина надолго поглотила его — патрули, сборы, тревоги — он больше не мог позволить себе их пропустить, потому что знал, что случается, когда солдат на месте недостаточно. И однажды, проходя мимо двух старых ветеранов, он краем уха услышал: «Сейчас этот оболтус действительно стал похож на своего отца...» Правда? Уилл не пытался стать таким, как отец, он и в глаза-то ему не мог смотреть больше. Он просто хотел стать хоть немного лучше прежнего себя… Звон колокола, крики и грохот камней не позволили ему задумываться над этим слишком долго. По небу плыла огромная каракатица и ее щупальца превращали людей в пепел, едва прикоснувшись к ним... Пепел кружился лишь секунду, а затем исчезал. Это определенно не было чем-то, от чего горожан можно защитить с помощью щита и меча. Но это не важно. Он не отступит в этот раз.