The Blade of Frontiers

Всему свое время. Когда Уилл был моложе, он считал, что Ульдер просто придирается, когда говорит, что он не готов править, а потом культисты Тиамат и Мизора помогли ему утвердиться в этом заблуждении. Но Уилл никогда, даже в самые плохие дни, не позволял себе думать, что отец прав. Что, возможно, Уилл не просто “не готов”, а в принципе для этого не создан. Так что он брал рапиру, надевал форму и шел защищать людей на улицах и действовать на нервы деснице вместо того, чтобы задавать себе глупые вопросы. После победы над Абсолют все изменилось. Герцог не без оснований посчитал, что лучшего момента для передачи власти не представится и Уилл оказался во главе города во всей красе. Он умел быть обаятельным, умел казаться грозным, умел на ходу сочинить пафосную речь и лгал так же легко, как дышал — для политика это уже немало, но все же ему кое-чего недоставало. Когда дело касалось подковерных интриг, тайных союзов, скрытых мотивов и шпионов, он неизменно полагался на Шедоухарт, которая прожила в тени большую часть своей жизни. Она появилась во дворце спустя полгода после свержения Горташа в результате долгих переговоров между храмом Селунэ и Ульдером, в которые последний не посчитал нужным посвятить своего сына. Шедоухарт никогда не выказывала неудовольствия своим назначением, но Уилл знал, что для того, чтобы она оставила храм, нужна серьезная причина. Но какая? Спросить у самого герцога не представлялось возможным, в последнее время он предпочитал посвятить себя дипломатическим поездкам, что неудивительно для человека, который тридцать лет просидел около Врат, как цепной пес. — Что он тебе сказал? — отыскав Шедоухарт ночью на одном из балконов дворца, спросил он, когда она опустила ладони, повернутые к свету полной луны, что означало окончание молитвы. — Как он убедил тебя освещать темные углы во дворце вместо того, чтобы нести свет по всему миру? — Правду, — обернувшись, усмехнулась она, — что при всех твоих достоинствах, ты не слишком... проницателен. Ну, конечно! Не мог же он сказать «недостаточно умен», это было бы так... недипломатично. Отец оставил ему няньку, как он всегда поступал, когда должен был отлучиться. Десятки подвигов, спасение города, чертов экзамен имени Балдурана, месяцы исполнения обязанностей герцога и этого все еще недостаточно, чтобы доверять своему сыну! Но как бы это ни было унизительно, Уилл должен был признать, что она ему нужна. С тех пор, как силы бестии покинули его, он снова стал тем, кем был до того, как получил их — богатым наследником, недурным фехтовальщиком и... просто человеком. Шедоухарт же могла обратить в бегство небольшую армию точно также, как в тот день, когда они одержали победу над Абсолют. Что героического мог сделать в то же время он? Провести пару встреч и подписать пару бумажек? Ему удалось заключить несколько весьма выгодных торговых союзов, отстроить разрушенные кварталы и внести в городской устав поправки, облегчающие жизнь беженцев, но все это было не то же самое, что раньше. — Но если раньше это доставляло неприятности только тебе, — продолжала Шедоухарт, — теперь от этого может пострадать целый город. Пока он лучезарно улыбался при свете дня и лавировал среди дворян, дельцов и солдат, словно рыба в воде, кто-то должен был следить за ними ночью, когда люди снимают улыбающиеся маски и достают ножи. — Я справляюсь, — буркнул он, прекрасно понимая, что времена, когда она восхищалась им, давно прошли. Он больше не был героем, он был просто… чиновником. — Я знаю. Шедоухарт никогда не лгала ему, хотя по роду деятельности часто недоговаривала, и он все равно доверял ей свою жизнь и секреты. Но все же отчетливо понимал, что прямо здесь и сейчас что-то упускает. И не может прыгнуть выше собственной головы, чтобы ухватить тайну за хвост. — Ты не обязана здесь оставаться, если не хочешь. — Благослови тебя Лунная Дева, — легко коснувшись его плеча ладонью, она прошла мимо, возвращаясь в темные коридоры, — ты и вправду не видишь дальше собственного носа.