Обессиленный и одинокий

Фэн Синь не испытывал такой боли, даже когда его отвергла Цзянь Лань восемьсот лет назад. В ту пору он стойко перенёс расставание с ней, поскольку его голова была занята ещё заботой о принце и его семье. Сейчас же Фэн Синю кажется, будто его сердце вырвали, выпотрошили и сожгли у него на глазах, а потом ещё и по пеплу потоптались. Он не может даже предположить, что заставило Му Цина принять такое решение. Неужели все эти дни тот лгал о своих чувствах? Но в этом не было смысла. Можно обмануть на словах, но взгляд влюблённого человека подделать нельзя. Как бы там ни было, это решение Му Цина и Фэн Синь не собирается допытываться почему тот так поступил. И уж тем более не станет умолять вернуться, как бы сильно он этого ни желал. Чёртов предатель! Фэн Синь никогда не поймёт, что в голове у Му Цина. Каждый раз этот мнительный паршивец руководствуется какими-то только одному ему понятными соображениями. Фэн Синь плюхается на кровать лицом в подушку. Она до сих пор хранит тонкий цветочный аромат тела этого паршивца, такого нежного и гибкого, как прут, который может отхлестать так, что мало не покажется. И он сделал это, разрушил всё одним ударом. А ведь Фэн Синь не хотел торопиться. История с Цзянь Лань повторяется: снова, его снова поимели и выбросили. Сегодняшний вечер он собирался провести с Му Цином в саду собственного дворца, но вместо этого придётся залечивать душевные раны привычным способом: вернуться в мир смертных и продолжить исполнение молитв. Выполняя свой божественный долг, Наньян теряет счёт времени, но знает, что уже слишком поздно – Повелитель Грома давным-давно отбил полночь. Фэн Синь уже давно не работал по ночам, он практически всегда возвращался в свой временный дворец. Но сегодня не тот случай. Он чувствует, что если позволит себе подумать о чём-то кроме своих божественных обязанностей, то от деревьев в округе даже пеньков не останется. Фэн Синю почти удаётся себя отвлечь, как вдруг трудотерапию прерывает голос Пэй Мина в канале духовной связи: -Наньян, если Сюаньчжэнь с тобой, передай ему, чтобы он наконец снизошёл до дворца Линвэнь и сообщил, что решил Владыка. -Передай сам, я не знаю где он. -Я бы с радостью, но он видимо израсходовал все силы, и духовная сеть ему недоступна. Вообще, я думал, что вы где-то вместе, раз он так и не появлялся в Небесных чертогах. -Понятия не имею, где он, - Фэн Синь и слышать о нём не хочет, но чувства вдруг берут верх. – Он что, до сих пор не вернулся? На нынешнюю версию Му Цина это не похоже. С тех пор, как его способность к регенерации духовных сил ухудшилась, Му Цин с наступлением темноты всегда возвращался в лагерь небожителей. Даже в последние дни, когда рядом был Фэн Синь, Му Цин не изменил этой привычке. Наньян без раздумий бросается на поиски пропавшего юго-западного генерала. Он даже не просит Пэй Мина сообщить ему, когда Му Цин вернётся. Не хватало, чтобы этот засранец узнал, что даже после той отвратительной выходки его жизнь не безразлична Фэн Синю. Чтобы скрыть свою личность, Наньян принимает облик духа войны, но не Нань Фэна, а того, кто не знаком Сюаньчжэню. Фэн Синь прочёсывает все кварталы в радиусе нескольких ли от места, где произошло их роковое свидание, но тщетно. Если рассуждать логически, то одолжить Му Цину духовные силы мог только один человек в округе, и Фэн Синь немедленно с ним связывается. «Просто прочитай тысячу раз дао дэ цзин» -Фэн Синь? – голос Се Ляня сонный. -Ваше Высочество, я прошу прощения за беспокойство. Вы случайно не виделись вечером с Му Цином? -Он был у меня, но днём. Мы вместе добрались до столицы и расстались. Что-то случилось? -Нет, ничего, - бормочет Фэн Синь и покидает сеть. Му Цин слишком гордый, чтобы просить помощи у кого-то помимо Се Ляня – тому он хотя бы душу открыл и стена недопонимания пала – а значит, высока вероятность, что генерал всё же отправился на пик Принца, но по каким-то причинам не дошёл. В голове рисуются кошмарные картины расправы над обессиленным богом войны, но Фэн Синь старается не думать о них. Он идёт тем путём, который предположительно выбрал Му Цин. А если быть точнее, тот которым они вместе ходили восемьсот лет назад. Фэн Синь зажигает в ладони огонь и ступает медленно, внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы не пропустить... Лучше об этом не думать! На горной дороге тихо, лишь листья шелестят, подгоняемые ветром. Ни души, ни демона, ни человека. Внезапно у Фэн Синя возникает странное чувство, будто бы он ощущает собственную духовную энергию, но не в своём теле. Она будто-то бы рассеяна в воздухе, совсем слабый отголосок. И чем ближе Наньян подходит к бывшим фруктовым садам старого монастыря, тем выше становится концентрация энергии. Фэн Синь словно идёт на зов, пока не натыкается на окровавленное бездыханное тело, лежащее под кустами вишни, рядом валяется то, что осталось от осеннего букета, который Наньян днём собрал для Сюаньчжэня, а затем демонстративно выбросил. Лица несчастного не видно, но одежды младшего служащего Фу Яо не оставляют Фэн Синю надежды. -Му Цин! Му Цин!!! – генералу Наньяну в облике духа войны плевать на мнимую субординацию. Он хлопает Сюаньчжэня по щекам, но тот не подаёт признаков жизни. Только пульс, редкий и очень слабый, свидетельствует о том, что Му Цин ещё не покинул мир смертных. - Какого чёрта с тобой случилось?! Фэн Синь берёт его на руки, и попутно вливая духовные силы, возвращается на Небеса. Лучше всего отдать его Мингуану, тот позаботится. Наплевав на духов войны, стерегущих дворец, Фэн Синь с Му Цином на руках вламывается в парадный кабинет. -Мингуана, срочно! Гневную брань Пэй Мина о бесцеремонных нахалах слышно ещё из другой комнаты, но едва он входит в кабинет, сначала застывает как вкопанный, а затем бросается к Фэн Синю: -Что произошло? -Младший служащий дворца Наньяна. Я обнаружил генерала Сюаньчжэня без сознания, ему требуется помощь. Пэй Мин с подозрением разглядывает фальшивое лицо духа войны из дворца Наньяна, но не разоблачает его и отпускает с миром. Фэн Синь покидает дворец Мингуана, но происшествие с Му Цином настолько выбивает его из колеи, что едва он огибает дворец, как ноги его предают. Он сидит, прислонившись к стене и молится всем богам, чтобы Му Цин выжил. Пусть он злится на дурака, что разбил ему сердце, но это не отменяет того, что Фэн Синь продолжает испытывать к нему чувства, и этот дурак самое дорогое, что есть в его жизни. -Наньян? Сюаньчжэнь нашёлся. -Да? – Фэн Синь старательно изображает неведение. – Где он был? -Не знаю, он без сознания. Его принёс служащий твоего дворца, - Мингуан многозначительно молчит, словно ждёт признания. -Что с Сюаньчжэнем? Он сильно пострадал? -Ты не хочешь его навестить? -Что с ним? – Фэн Синь максимально игнорирует коварные вопросы. -Он полностью лишился духовной энергии и кто-то сильно его избил, - Пэй Мин делает паузу. – Лишь бы не что похуже. Фэн Синя прошибает холодный пот, и он, сорвавшись с места, несётся во дворец Мингуана. Наньян знал, что силы Сюаньчжэня нестабильны, что к вечеру их запас скорее всего иссякнет до такой степени, что тому сложно будет даже вернуться в Небесную столицу, и всё равно оставил его одного. Это он виноват в произошедшем, и, если с Му Цином произошло что-то поистине страшное и серьёзное, Фэн Синь никогда себе этого не простит. Му Цин лежит на кушетке всё так же без сознания, а Мингуан залечивает его раны. -Дальше я сам, спасибо, - Фэн Синь деликатно, но решительно отстраняет Пэй Мина. -Ты бы хоть переоделся. Фэн Синь с невозмутимым лицом принимает свой истинный облик, садится на кушетку, осторожно кладёт голову Му Цина себе на колени и, едва сдерживая слёзы, всматривается в некогда красивое лицо. Да нет, что же это, как он может так думать! Просто красота скрыта под многочисленными кровоподтёками и ссадинами. Его действительно били, и сделал это человек. Фэн Синь осматривает Му Цина и обнаруживает на запястье синяки, так отчётливо выделяющиеся на бледной коже. -Кто же сотворил с тобой такое? - тихо произносит Фэн Синь, приподнимая Му Цина и прижимая его к своей груди. - Му Цин, ответь мне! Пожалуйста, ответь! -Он слишком слаб, - подаёт голос Пэй Мин. - Думаю, в ближайшие часы он не очнётся. Я отправил младших служащих за снадобьем, надеюсь, ему станет полегче. А ты пока мог бы поделиться с ним духовными силами, они не будут лишними. Да, я осмотрел Сюаньчжэня, одежда на нём целая. Его... С ним не сделали ничего... дурного. -Я бы убил за такое, - сквозь зубы произносит Фэн Синь и берёт Му Цина за руку, чтобы влить в него духовную энергию. Тот как кукла лежит на груди у Наньяна и не подаёт видимых признаков жизни. Фэн Синь изначально понимал, что строить отношения с Му Цином и его непростым характером будет сложно, но чтобы настолько! В прочем, никаких отношений больше нет. Фэн Синь в последний раз держит Му Цина в своих объятиях: когда тот поправится, он не станет ему навязываться. Теперь, когда жизнь в Небесных чертогах наладилась, их дороги окончательно разойдутся. Фэн Синь понимает, что ещё чуть-чуть и он не сможет сдержать слёз. -Мингуан. -Да? -Ты не мог бы на пару минут... Пэй Мин понимающе кивает и покидает собственный парадный кабинет. Оставшись с возлюбленным наедине, Фэн Синь даёт волю чувствам. Радостью он готов делиться со всем миром, но боль – это личное. Он гладит Му Цина по щеке, касается губами лица: -Не знаю, почему ты это сделал, но надеюсь, ты слышишь меня. Или лучше бы ты не слышал… Я люблю тебя, Му Цин, и мне всё равно, что ты вбил себе в голову, какие дурацкие причины ты себе надумал... Ничто не изменит моего отношения к тебе. О, боги! Му Цин! Просто очнись! Даже если ты всё это слышал и вновь отвергнешь меня, просто приди в себя… - Фэн Синь гладит его по голове и вдруг замечает странность. - У тебя наконец начали отрастать волосы… Рад за тебя… Очнись и скажи, кто это сделал!!! Прямо сейчас! Ведь… Ведь я больше не подойду к тебе, у меня не будет для этого причин. Му Цин, пожалуйста… -Извини, что врываюсь в вашу драму, но нужно дать ему снадобье, - Пэй Мин с бутылочкой в руках опускается на колени рядом с кушеткой, и Фэн Синь помогает ему напоить Му Цина. – Если хочешь, я могу поговорить с ним, когда он придёт в себя. Узнаю, кто это сделал – скажу тебе. Фэн Синь кивает и, поцеловав на прощание бледный лоб, поднимается и идёт к выходу. Не забывает он и про Пэй Мина: -Позаботься о Сюаньчжэне. И когда он очнётся, не говори, что я принимал участие в его спасении. Скажи, что его обнаружил какой-то младший служащий и принёс к тебе. - с этими словами Фэн Синь окончательно покидает дворец Мингуана. Фэн Синь считает, что больше он ничем не может помочь Му Цину. Служащие дворцов Сюаньчжэня и Мингуана прекрасно справятся и без него, да и сам Му Цин от него отказался. Фэн Синю ничего не остаётся, кроме как полностью погрузиться в выполнение своих божественных обязанностей, но Пэй Мин вновь ломает все его планы одной только фразой: -Он звал тебя в бреду.       

***

Му Цин прекрасно помнит всё, что произошло с ним до того, как он потерял сознание. Впервые за несколько дней он осознанно открывает глаза и морщится от слепящего закатного солнца. Ну, хотя бы у природы всё стабильно: солнце по-прежнему заходит на западе, и никто не в силах ему помешать. Му Цин не поворачивает головы, но слышит лёгкие шорохи и чьё-то дыхание. Он не смеет надеяться: неужели? Но это всего лишь младшая служащая его дворца. -Генерал Сюаньчжэнь, вы очнулись! Как вы себя чувствуете? Вам что-нибудь нужно? Надо сообщить генералу Мингуану! – девушка прикладывает пальцы к виску. -Мингуан? Почему ему? Пока Му Цин был без связи с внешним миром, в его голову проникали смутные и неясные образы и все они походили на Фэн Синя. А ещё Му Цина переполняет духовная энергия, и он прекрасно понимает, чья она. После единственного раза парного совершенствования - а Му Цин уверен, что это было именно оно - он научился отличать заимствованные у Фэн Синя духовные силы от своих. Так причём же здесь Пэй Мин? -Генерал Мингуан принёс вас сюда, справлялся о вашем состоянии и просил сообщить, когда вы очнётесь. -А… - Му Цин на секунду сомневается, спрашивать или нет. – А генерал Наньян? -Кажется, он уже несколько дней пропадает в мире смертных. Вроде бы с того дня, когда с вами случилось несчастье. -Сколько времени я был без сознания? -Три дня, генерал. -Это значит, что праздник Середины осени... - Му Цин пытается подсчитать, но после отключки это довольно сложно. -Послезавтра, генерал. Настроение портится ещё сильнее: задание Мингуана по приглашению Владыки он провалил, и что теперь будет с пиршеством, одной Линвэнь известно. Что ж, жизнь Му Цина определённо катится куда-то не туда. Он велит служащей приготовить для него купальню, а сам пытается разобраться в происходящем. До инцидента с дракой в нем почти не оставалось духовных сил, так откуда же взялись свежие, принадлежащие Фэн Синю, если тот пропадает в мире смертных? Не тайком же он проникал во дворец? Хотя с него станется! И это после всей той боли, что причинил ему Му Цин. Он же буквально выпотрошил сердце Фэн Синя да ещё и прошёлся по нему своими божественными сапогами. Но это для его же блага, если они не будут поддерживать эту порочную и порочащую честь связь, девицы-верующие посудачат да забудут, и доброе имя бога Наньяна-Цзюйяна будет восстановлено. Размышления Му Цина прерывает стук в дверь. Он даже не успевает ответить, как в его покои проскальзывает Повелитель Воды: -Мингуан по всей Небесной столице разносит радостную весть. Я вызвался... -Пошёл вон, - безразлично приветствует его Му Цин. Он не собирается тратить на этого говнюка ни драгоценные духовные силы Фэн Синя, ни эмоции. -Я принёс вишню, слышал тебе она нравится, - непрошенный посетитель протягивает гостинец. Наглость, просто неслыханная наглость! Му Цин встаёт с кровати, подходит к Повелителю Воды и, забрав корзинку с вишней, попросту надевает её тому на голову и констатирует: -Пугало. Вали отсюда. -Му Цин… - тот со вздохом снимает «головной убор». -Ты ещё смеешь называть меня по имени?! – бог войны всё же выходит из себя. – Оно не для тебя! -Я хотел извиниться. Я ведь не собирался бить тебя там, на горе, ты первый полез в драку. -Ты! – Му Цин готов поколотить его вновь. – Ты посмел поливать грязью Фэн Синя! -Я лишь сказал правду: последовательницы Наньяна и впрямь расстроились, узнав, что их бог использует свой цзюйян не по назначению, - этот наглец бесстыдно хихикает, но заметив недобрый взгляд Му Цина, осекается. – Ладно, извини. -И всё же ты избил меня, и слишком сильно для простой самозащиты. -Ещё раз извини, я тогда вышел из себя. Обидно за тебя, ты так цепляешься за этого чурбана, словно он единственный во всех трёх мирах. -А ты вечно всех оскорбляешь. -Я говорю правду: он грубоватый простак. И что в нём нашёл такой утончённый и изысканный бог как ты? -У него доброе сердце… Что?! - до Му Цина внезапно доходит подтекст сказанных слов. -Ты не думал найти себе кого-нибудь более подходящего? -Кого это интересно? Не себя ли хочешь предложить? Да ты же меня постоянно оскорбляешь и втаптываешь в грязь! -А что, я должен был прямым текстом заявить о своей симпатии? Я наслышан, что вы с этим деревенщиной тоже поколачивали друг друга. -Не смей сравнивать! И вообще, убирайся из моего дворца, тебе здесь не рады. Но Повелителя Воды не так-то легко выставить вон: -А тебе не кажется, что мы с тобой похожи? -Не смеши. Ты бессердечный, заносчивый и высокомерный. -И что? Высокомерие не порок, люди должны знать своё место. Все говорят, ты такой же неприступный и холодный, никогда не выскажешь, что думаешь. -Говорят? – Му Цину смешно от таких признаний. – То есть твоя симпатия основана на слухах? Ты даже не потрудился узнать меня! Мы разные, очень разные. Ты утверждаешь, что у тебя ко мне чувства, но сколько раз ты поливал меня словесными помоями? Ещё и в присутствии других небожителей. Я же о Фэн Сине не сказал ни одного дурного слова. -Послушай… -Будь добр, сгинь с глаз моих. -А то что? Закатятся? -Для тебя - никогда. -А что с нашей дракой? Поплачешься Владыке? Повелитель Воды говорит об этом так, будто случившееся – лёгкая потасовка, не более, как будто Му Цин не по его вине валялся без сознания несколько дней. И всё же Сюаньчжэнь чует его страх и беспокойство за свою судьбу и пребывание на Небесах. -Разобраться с тобой я и сам в состоянии. Но если ты словом или делом опорочишь Наньяна, если я почувствую хоть малейшую угрозу его репутации, я даже не стану выяснять, откуда что пошло. Я просто расскажу Сяньлэ и Мингуану правду. И я даже не знаю, чьё наказание будет страшнее. Повелитель Воды мрачнеет и, кивнув, позорно сбегает, а Му Цин начинает терзать себя сомнениями: а правильно ли он поступил? Размолвки и даже драки между небожителями случаются, в этом нет ничего удивительного (конечно, детский сад, который в былые времена устраивали Наньян и Сюаньчжэнь, не в счёт). Вот только Му Цин не может припомнить случая, равного этому по серьёзности последствий. Он не принимает во внимание инцидент между Циином и Иньюем при участии бога Парчовых одежд, это уже край: канга на запястье - и до свидания, а Повелитель Воды пока ещё не перешёл черту, хотя и очень близок к ней. По правде говоря, Му Цина останавливает только то, что у их стычки не было свидетелей, а быть стукачом-жалобщиком ему не позволяет гордость и самолюбие. Он не сомневается, что Мингуан и Его Высочество поверят и встанут на его защиту, но как же это будет унизительно, вновь прятаться за их спинами. Нет, пока ситуация ещё под его контролем, Му Цин разберётся сам. На что ещё тратить своё время обессиленному и ставшему одиноким богу?

***

Как Се Лянь и обещал, он не пришёл на пиршество. Пэй Мин приложил максимум усилий, чтобы в отсутствие Небесного Владыки празднование Дня середины осени не превратилось в обычную попойку. Небожителей склонных к безудержному веселью рассаживают среди серьёзных товарищей, способных держать их в узде, а самых главных потенциальных возмутителей спокойствия Пэй Мин сажает рядом с собой и Линвэнь. Так и получилось, что почти напротив Фэн Синя, точнее, по диагонали, уселся Му Цин. Поначалу Наньян даже думает сбежать куда подальше, но Сюаньчжэнь и не смотрит в его сторону, сидит, опустив глаза, ковыряется в своей тарелке с фруктами. Да и почему, собственно, Фэн Синь должен сбегать? Он не сделал ничего плохого, наоборот. И пользуясь тем, что вокруг стоит шум и гам, Фэн Синь завязывает разговор с Пэй Мином: -Тебе удалось что-то узнать? Кто его избил? -Он говорит, что не помнит, но у меня складывается впечатление, что он знает, кто это был. -Он же сейчас ослаблен и не сможет защититься. Почему он не может сказать? Пэй Мин пожимает плечами: -Это Сюаньчжэнь, тебе нужны ещё причины? Фэн Синю не нужно ничего, только знать, что Му Цину больше ничего не угрожает, и, к сожалению, это уже не в его власти. Да и вообще ни в чьей, ведь Сюаньчжэнь не открылся даже Его Высочеству, когда тот навещал его каждый день до самого праздника. А ещё Се Лянь поведал Фэн Синю о разговоре с Му Цином в тот самый злополучный день, и теперь Наньян окончательно отказывается что-либо понимать: Му Цин с трепетом рассказывал наследному принцу о своей любви к Фэн Синю, а затем коварно разорвал отношения. Что-то здесь не вяжется. К реальности Фэн Синя возвращает колокольчик, призывающий гостей обратить внимание на говорящего. Все по привычке обращают взоры на пустующий трон Владыки, а затем на поднявшегося со своего места Мингуана: -Властью, данной мне... -...самим собой, - продолжает за него Линвэнь. -Милейшая Цзе! Обратно в темницу посажу! Так вот. Будучи временно исполняющим обязанности владыки... Точнее, будучи представителем Небесного Владыки на этом торжестве, объявляю празднование Дня середины осени открытым! Спешу уведомить вас, что хоть небесный император у нас и сменился, программа мероприятий остаётся прежней, а это значит, что в конце вечера нас ожидает традиционное состязание фонарей. Надеюсь, все вы прилежно исполняли молитвы верующих и вообще славно потрудились... -Да угомонись уже! - Линвэнь резко дёргает Пэй Мина за рукав и усаживает на место. - Дай им хоть раз расслабиться и повеселиться как простым людям. Хватит играть в папочку. -Ну, ты тут тоже не мамочка! Фэн Синь лениво жуёт и с интересом слушает эту перебранку. -Я - нет, - даже с некоторой гордостью отвечает Линвэнь и понижает голос, но Фэн Синю всё равно слышно. - Кстати, она собиралась прийти. -Кто? - Мингуан даже охрип от волнения. Линвэнь многозначительно хмыкает, но не отвечает, потому что небожители уже вовсю затеяли традиционную игру “Передай другому”. Чашу уже утекла в дальний конец стола и, когда смолкают раскаты грома, оказывается в руках у Повелителя Воды. Обычно не способный на подобные эмоции Фэн Синь злорадствует: интересно, какую чушь выдумывают про этого засранца в мире смертных. Наньян с самого вознесения посчитал нового Повелителя Воды задирой с небывалым самомнением. Генерал Сюаньчжэнь образца прошлых лет ему и в подмётки не годился. Сюаньчжэнь... Фэн Синь украдкой косится на Му Цина, но тот по-прежнему интересуется только содержимым тарелки. Интересно, он до сих пор не восстановился или же попросту боится встретиться с Фэн Синем взглядом? -Вот это да! - восклицает Пэй Мин. - Смотрите! Нет, ну каков, а? Актёр на сцене изображает молодого бога, лениво развалившего на серебряном троне и командующего слугами. Те из них, кто допускают оплошность, тут же получают от бога оплеуху и публичную порку. Под конец этой странной сценки молодой бог выбирает из слуг самого красивого и за шкирку утаскивает как обыкновенную куклу. -Мудак какой-то, - выносит вердикт Фэн Синь. -Ты на него самого глянь, - в негодовании цокает Мингуан. А посмотреть действительно есть на что! Повелитель Воды сидит с таким видом, словно говорит: “Да, это про меня! Я такой! Я бог! Поклоняйтесь мне!” -Если таким моральным уродом его видят верующие, почему они до сих пор поклоняются ему? - прямее Фэн Синя только его стрелы, наивнее только Цюань Ичжэнь. -Тебе сколько лет? Людям и не такое нравится. Вино возьми. За разговором Фэн Синь не обращает внимания, что чья-то рука пытается передать ему заветную чашу. Он не глядя тянется за ней, хватает за основание вместе с чужими пальцами, и в этот момент раскаты грома прекращаются, а все присутствующие ахают. Генералы, восемьсот лет соперничавшие за последователей юга, не могут поделить даже чашу вина! -Что ж, пейте оба, - предлагает Пэй Мин. - Посмотрим два спектакля. Но в этом нет необходимости. Занавес поднимается, и перед небожителями предстают сразу два актёра, изображающие южных генералов. -Интересно, кто кого поколотит? - хихикает какой-то небожитель, а остальные устраивают бурное обсуждение, разве что ставки не делают. Вот только всё это зря. Даже прошлогодняя пьеса “Записки об удивительном путешествии по государству Баньюэ” меркнет по сравнению с той нежностью, что льётся сейчас со сцены. В этом спектакле нет ни тени насмешки над чувствами двух генералов. “Наньян” всячески оберегает своего возлюбленного в минуту опасности, а “Сюаньчжэнь” в ответ согревает его лаской и любовью. Спектакль заканчивается тем, что богам войны строят совместные храмы и от женщин-верующих просто отбоя нет, а “Наньяна” и “Сюаньчжэня” начинают почитать как богов чистой и бескорыстной любви. Когда занавес падает, небожители пребывают в некотором смятении и не знают, что сказать: не всё ещё в курсе, что между настоящими Наньяном и Сюаньчжэнем были кое-какие отношения, так что подобный спектакль для многих оказывается неожиданностью. Зная взрывной характер Фэн Синя, никто не решается как-либо прокомментировать пьесу, и пиршество вновь идёт своим чередом. А Фэн Синь действительно готов вот-вот взорваться и поколотить самого себя за то, что не смог удержать Му Цина. Актёры настолько точно передали их недавние нежные взаимоотношения, что становится тошно от безысходности и от невозможности их вернуть. Фэн Синь, всё это время невидящим взглядом смотревший чуть по диагонали, вдруг осознаёт, что Му Цин впервые за вечер поднял на него глаза. Обречённый усталый взгляд, губы подрагивают, словно Сюаньчжэнь хочет что-то сказать, но не решается. Фэн Синь знает, что если Му Цин захочет вернуться, он простит его. Его уход - просто очередная дурь, забравшаяся в эту очаровательную мнительную голову, и эту дурь надо из него выбить. Но это после, сначала состязание фонарей. В этом году список предполагаемых лидеров претерпел серьёзные изменения, но даже несмотря на это былая популярность Повелителя Ветра приносит ему триста с лишним фонарей. Повелитель Дождя, только что прибывшая на пиршество, улыбается и обещает передать эту весть Ши Цинсюаню. Тем временем состязание продолжается. В честь бога войны, покровительствующего юго-западу, прихожане зажигают пятьсот восемьдесят восемь фонарей. -Нет, подождите... - вдруг бормочет небесный чиновник, заведующий подсчётом. - Дворец Сюаньчжэня - пятьсот восемьдесят девять! И в небо взмывает ещё один фонарик, только в форме сердца. Фэн Синь изо всех сил старается сидеть прямо и не выдавать своего волнения, но, конечно, он чувствует на себе пристальный взгляд другого бога. Фэн Синь не решился бы на такой милый жест с фонарём, если бы валявшийся без сознания Му Цин не подал ему надежду: если человек зовёт тебя в бреду, это что-то значит. -Дворец Наньяна - пятьсот восемьдесят во... Да что же это такое?! Пятьсот восемьдесят девять! И очередной фонарь в форме сердца догоняет своих собратьев. Тут Фэн Синь уже не выдерживает и оборачивается, но место по диагонали пустует. -Где он?! - рявкает Фэн Синь на ни в чём неповинного Лан Цяньцю. -Кажется, туда пошёл, - Тайхуа машет в сторону лестницы и вдруг лезет в бутылку. - Наньян, почему вы ни с того, ни с сего кричите на меня? Но Фэн Синя не волнуют чувствительные принцы, он после первой же фразы теряет к Цяньцю интерес и бросается в погоню. Му Цина он находит быстро, тот и не думал никуда уходить. Гуляет себе у подножия платформы, заложив руки за спину, камешки пинает. Видимо, собирался переждать неловкий момент. -Му Цин. Бог войны вздрагивает, застывает на месте, но не оборачивается. -Му Цин, что всё это... -Я просто хотел извиниться. -За что? - мягко спрашивает Фэн Синь. Он вовсе не собирается ругаться и устраивать сцену. -За причинённые тебе неудобства. Мне не стоило... всего этого... не стоило начинать отношения. Голос Сюаньчжэня звучит неестественно, вымученно, и Наньян начинает терять терпение. Он разворачивает Му Цина лицом к себе и впивается взглядом в покрасневшие обсидиановые глаза: -Я не отпущу тебя и не уйду, пока ты не объяснишься. Я вижу, что в твоей голове происходит какая-то херня и ты в ней запутался. -Я просто не хочу быть причиной твоих страданий. -Но ты уже их причина! Мне плохо без тебя! И не потому, что ты клялся в вечной любви, а потом бросил меня. Мне плохо, потому что тебя нет рядом. Ты... -Да, я обещал, что, даже если Небеса вновь упадут, я буду рядом. Прости, я не сдержал своего обещания. Му Цин падает на колени и низко опускает голову. -Твою ж мать! Вот только не надо этого! - рычит Фэн Синь, садится рядом и крепко обнимает Му Цина, прижимая к своей груди. - Ты ведь помнишь: ты можешь рассказать мне всё. Почему ты этого не сделаешь? Му Цин молчит, но обнимает Фэн Синя будто в поисках защиты, и Наньян понимает: надежда есть. -Му Цин, почему? Молчание. -Му Цин, я не отстану. Мы будем сидеть здесь до следующей осени, пока ты не скажешь. Я ведь знаю, что ты всё ещё... - Фэн Синь еле слышно шепчет ему в самое ухо. - Я знаю это. Фэн Синь не блефует, он действительно уверен в чувствах Му Цина и в том, что у того была серьёзная причина, чтобы уйти. Все нелогичные и эгоистичные поступки Му Цина в прошлом, как оказалось, имели под собой довольно веские основания. -Ну же! Или я тебя не поцелую, - это уже становится их игрой. Му Цин грустно улыбается: -Если только ради этого... Фэн Синь морально готовится к великому откровению, но разговору не суждено сбыться: с платформы слышится дружный вопль изумления. Влюблённые боги войны оборачиваются и наблюдают, как в ввысь взмывает бесконечный поток фонарей: сто, пятьсот, тысяча, две, ещё больше... Генералы переглядываются и без слов понимают друг друга: к богу войны Сяньлэ вернулся его самый преданный верующий.