Апноэ

И вот, моё сердце трепетно бьётся. Поднимаю взгляд в отражение зеркала и вижу себя в белом роскошном платье — лучшем, что мы могли себе позволить. Вокруг меня мечутся сводные сестры по маминой линии, поправляют макияж и причёску. Я родилась, чтобы выйти замуж. Я родилась, чтобы создать семью. Но что-то внутри предательски ныло и покалывало в самой груди, что-то, что напоминало мне о том, что рождена я была лишь для того, чтобы иметь свободу выбора. Но разве он был? Приехала мама. От неё веяло шлейфом перегара, но я была всё равно рада, что она приехала. Она же... Моя мама, в конце концов. Всё было идеально. Отец улыбался, протягивая мне руку. Заиграла торжественная музыка. Неужели это я? Неужели это моя жизнь? Я беру отца под руку, мы делаем шаг, перед нами открываются двери, музыка ударяет по ушам. Напоминая мне о том, как всего пару месяцев назад я забила человека насмерть. Я делаю шаг, вижу лица радостных родственников. А вместо них лишь то месиво, что своими действиями оставила от человеческого лица. — Твой брат был бы счастлив видеть тебя такой. — прошептал отец мне на ухо. — И он видит нас, поверь. И он счастлив за тебя. — немного приобняв, он коснулся губами моего лба. — Будь счастлива и ты, солнышко... Мой брат... Я снова и снова крутила в голове историю с сестрой Валеры. Я видела эту девочку, испуганную, беззащитную. Как он её насиловал. Как она кричала и просила остановиться. Как умоляла, вопила, звала на помощь, но никто её так и не услышал. Как он её задушил, ритмичными движениями вновь и вновь входя в неё. Резкими толчками он двигался снова и снова. Как по её ногам потекла кровь. Как она умирала, ненавидя себя и весь остальной мир. Она умирала, ненавидя моего брата. А я продолжала его любить. И скучать. И думать о том, что он должен был быть на моей свадьбе сейчас, здесь. Но его не было. Турбо убил его. И, оглядываясь назад, я понимала, что, узнав, поступила бы точно так же. Мы подошли к алтарю, отец передал меня в руки Димы, поцеловав в щеку и проведя руками по моим волосам. Я улыбнулась и поднялась по ступеням, держась уже за руку Димы. Он улыбался. Он светился, подобно елочной игрушке на новый год. Мне нравилось видеть его таким. Нравилось видеть его счастливым. Должно быть, в этом и был смысл моей жизни — улыбаться, дарить тепло, заботу, поддержку. Закрываться в туалете и рыдать, зажимая рот рукой, чтобы никто не услышал и не отвлёкся от своего счастья на мои проблемы. Я обесценивала себя, свои чувства. Я решила за всех своих близких, что им станет плевать на меня, если я не буду соответствовать их идеалам. Но почему? Разве я когда-либо давала им шанс мне помочь? Разве я хоть раз в жизни была честна с ними до конца? Вся моя жизнь — одна сплошная ложь. И об этом я мечтала с самого детства? Я мечтала стать такой... Ординарной, глупой? Той девушкой с картинок в модных журналах, в белом платье, с неестественно широкой улыбкой на лице. В шикарном белом платье, туфлях, с причёской и макияжем, словно бы мне уже сильно за тридцать. Точно ли об этом я мечтала? Действительно ли это был мой путь? Это и правда... Я? Встаю напротив Димы, он не выпускает моей руки. Сдавленно, немного устало и смущённо улыбаюсь. А самой хочется рыдать от отчаяния. Но было уже слишком поздно что-то менять. Я сдалась. Я плыла по течению. Но всё внутри вопило отрицанием и болью. Священник начинает свою речь, а потом передает речь Диме. Тот достаёт из кармана своего пиджака свернутую вчетверо бумажку и начинает читать, постоянно отводя взгляд от текста на меня и улыбаясь. Я даже не подготовила речь. Омерзительно. Я омерзительна. Поправив волосы, изо всех сил пытаюсь скрыть слезы. Когда речь Димы подходит к концу, я киваю, как бы говоря ему, что тоже его люблю. Этого было достаточно. Ему всего и всегда было достаточно. Я не заслуживала его. Он бы положил целый мир у моих ног, стоило мне только попросить. Но я не просила. И может он даже спас бы меня от всех демонов в моей дурной голове. Но я продолжала молчать на все его вопросы и попытки разговорить и поддержать. — Готовы ли Вы, Дмитрий, — начал финальную речь священник, — взять Евдокию в свои законные жены? Дима не медлил ни секунды. И, не отводя взгляда от меня, сказал громко и чётко, не задумываясь ни на миг: — Да, готов. Я вот-вот расплачусь от избытка эмоций и непонятно откуда взявшейся тоски. — Готова ли Вы, Евдокия, взять Дмитрия в мужья? Перед лицом Господа. В горе и в радости... Я набираю грудью воздух, смотря Диме прямо в глаза. Отвожу взгляд в бок, на гостей. Смотрю на их лица. Счастливые, радостные. Мне оставалось лишь сказать «да», и всё закончится. Дальше будет легче, ведь так? Я смотрю в их лица и не могу разглядеть ни одного знакомого. Все для меня стали одним сплошным серым, блеклым пятном. Я держу Диму за руки, моё молчание длится уже слишком долго. Но я не могу. Не могу ничего сказать. Меня парализовало, и я стою, улыбаюсь, как дура, и просто не могу пошевелиться. Я застыла. В одной точке. И пока весь мир нёсся вперёд, ожидая от меня лишь одного простейшего шага, я стояла на месте и боялась шелохнуться. Вновь отвожу взгляд в сторону. Смотрю на маму. Она наклоняет голову в бок, улыбаясь и держа руки у лица. Я вижу, что она плачет. И вижу лицо человека, сидящего за ней, в самом последнем ряду. — Он пришёл. — забыв о том, что я говорю это вслух, шепчу я. И всё замирает. Я стояла у подъезда и смотрела на Турбо. Я знала, что должна вернуться. Но в тот вечер я этого сделать так и не смогла. Тяжёлая дверь закрылась. А я осталась на улице. Улыбнувшись, Валера пошёл ко мне навстречу. Я спустилась по ступеням вниз, ускорив свой шаг. И когда между нами оставались лишь считанные метры, я начала бежать. Бросившись в его объятия, я вцепилась пальцами в его шею, поднимаясь к волосам. Моё сердце перестало биться. Но впервые в своей тупой и бессмысленной жизни я почувствовала себя собой. Собой настоящей. Искренней и честной. Вот почему я его не убила. Лишь рядом с ним я могла быть собой. Лишь рядом с ним я почувствовала себя живой. Опустившись и немного отпрянув, я подняла взгляд на его лицо. — У меня свадьба через неделю. — шепчу я, не отрывая своего взгляда от его глаз. — Ты можешь прийти и спасти меня. Я пародировала его. — Выбор за тобой. Я усмехнулась. И, укутавшись в пальто, развернулась и побежала обратно в дом. Зайдя в квартиру, я ещё долго не могла отдышаться. Рухнув на кровать, я тут же смогла уснуть. Той ночью мне не снились кошмары. Той ночью всё наконец-то встало на свои места. Той ночью я впервые в своей жизни поступила так, как действительно хотела поступить. Я чувствовала такую свободу, что начала плакать, плакать от счастья. Я уснула с широкой улыбкой на лице. — Ева? — голос Димы выдернул меня из этих воспоминаний. — Ты о ком? — прошептал он в непонимании. Возвращаюсь к нему взглядом. Смотрю на него с сожалением и досадой. Мне стыдно. И чувство вины рвёт на части. Но я знала, чего хочу. И знала, что Турбо сидел в этом зале. — Я ценю и уважаю тебя, Дим. — робко произношу я, виновато улыбаясь с ноткой боли и отчаяния, поджимаю губы. — Но это не я. Всё это, — указываю руками на этот шикарный зал и своё платье, — не я... И та, что любила тебя эти годы, тоже мной не являлась. Я снимаю с пальца кольцо и кладу в его ладонь. — Я должна поступить правильно. По чести. Хотя бы раз в жизни. Дима в недоумении смотрит на меня. В его глазах читаю страх и боль. Он всё прекрасно понимал. Он всё это знал. Знал, но продолжал верить моей лжи. Верить моей счастливой улыбке. Он сам выбрал это. Как и я. Я выбрала быть собой. Быть свободной. Быть живой. — Прости меня... Из моих глаз одна за другой начинают катиться слезы. Я снимаю заколки с волос и бросаю их в сторону. Приподняв низ платья, бросаюсь вниз по ступеням и выбегаю прочь из зала, широко распахнув двери. Пробегаю коридор, вылетаю на улицу. Из моего рта доносится стон, стон счастья вперемешку с облегчением. Голоса в голове замолчали. Раз. И навсегда. В секунды, что я бежала, чувствовала себя самой счастливой на свете. Я сажусь на обледенелые ступени храма и, ëжась на ветру, слышу хлопок дверей. Турбо спускается вниз, ко мне, протягивает сигарету и даёт прикурить. Я смотрю в его глаза. И широко улыбаюсь. — Это твой выбор? — говорит он. Я начинаю смеяться. — Это твой выбор? — передразниваю его я. Он протягивает мне руку. — Вставай, заболеешь. Я смотрю на его пальцы, длинные и худые, но вместе с тем сильные и крепкие. Я хватаюсь за его руку, он помогает мне подняться на ноги. Сняв с себя пиджак, он накидывает его мне на плече. И, не отпуская его руки, я делаю шаг вперёд. И новый. Шаг навстречу новой жизни. Шаг навстречу новой себе.