evil prevails

Тэхен сидит на скамейке в пустом парке и разглядывает свои покрасневшие от холода пальцы, лежащие на коленях поверх бежевого пальто. Вокруг гробовая тишина, лишь сухие ветки безжизненных деревьев периодически скрипят из-за садящихся на них голубей и ворон. Омега поднимает голову и шмыгает поалевшим на кончике носом в надежде разглядеть сквозь вечные тучи, ставшие куполом грешного мира, желанное солнце, хотя бы маленький тусклый лучик. Но там ничего — одна лишь свинцовая преграда. Когда-то для людей было великим событием солнечное затмение, сейчас же им становится его редкое появление. Тэхен может посчитать на пальцах, сколько раз видел настоящее солнце, и всегда в такие важные моменты рядом был брат, который с улыбкой смотрел на омегу, пока тот со счастливым визгом таращился на солнце, тыкая в небо маленьким пальчиком и щуря глаза. Тэхен вздыхает и опускает голову, оглядывая пустынный парк. Сюда редко кто приходит. Этот — исключение из всех парков, что предназначены для отдыха и развлечения людей. Он навевает тоску и печаль одним своим видом. Серый, заброшенный и вечно одинокий. Тэхен его не любит, потому что людям сейчас и без него хватает грусти, но решил назначить встречу с Джином именно здесь, подальше ото всех. Омега все сидел и раздумывал о том, как поступить с работой в больнице. Умереть от тоски и тяжелых мыслей не давал Данте, который требовал постоянного внимания и заботы. На следующий день после прихода Чонгука, как он и говорил, привезли всякие вещи, необходимые для собак, но сам он больше не появлялся. Прошло три дня. Не появляется и Чимин. Тэхену кажется, что его внезапно все решили бросить, и это нагоняет еще большую тоску. Не то чтобы он сильно скучает по Чонгуку и его диковатому взгляду с адской искрой в глубине, но внутри сидит неугомонное чувство легкой печали. Оно и понятно, скучать по брату — нормально, но то является чем-то иным. Тэхену хочется просто чувствовать его присутствие рядом, но в то же время другая, более сознательная сторона омеги все время напоминает о том, кто Чонгук теперь, что сразу же заставляет Тэхена сделать шаг в сторону от брата. А итог — мурашки по позвоночнику. Скучать по Чимину легче: менее болезненно, но не менее тяжело. Омега чувствует, как кусачий холод все-таки начинает прокрадываться под одежду, и ежится, сунув ледяные руки в карманы пальто. Он сидит так уже минут десять, ожидая своего единственного друга. Джина нужно успокоить, нужно ему показаться и убедить, что жив и цел, что не вернулся с севера в черном мешке. Ким, услышав по телефону голос Тэхена, не сразу поверил, а затем расплакался от облегчения. Тэхен сразу его успокоил и решил, что встреча им необходима. Нужно многое сказать и объяснить, что-то решить с работой, к которой очень хочется вернуться.  — Тэхен! — слышит омега голос друга со стороны входа в парк. Тэхен сразу же поднимается, завидев запыхавшегося Джина, торопящегося к нему большими быстрыми шагами. Тот будто еле сдерживается, чтобы не начать бежать.  — Джин, — губы Тэхена трогает теплая улыбка. Он идет к омеге навстречу и сразу же попадает в крепкие и согревающие объятия друга.  — Господи, Тэ, — шепчет Джин, шмыгнув носом и утыкаясь им в плечо Тэхена. Он жмурится, чтобы снова не расплакаться, и обнимает так крепко, что кости у младшего едва не хрустят от напора. — Ты цел, ты жив…  — Я в порядке, Джин-и, — глухо отвечает Тэхен, прижатый лицом к груди Джина. Зато приятно. Хоть кто-то рядом с ним, кто не причиняет одним своим видом боль. Тэхен невольно втягивает носом нежный аромат друга и успокаивается окончательно. Он очень скучал по Джину. Старший неохотно отстраняется и, все еще держа Тэхена за плечи, несколько секунд разглядывает его лицо, чтобы точно убедиться, что омега в порядке.  — Ты продрог весь, Тэ, — хмуро говорит Джин, касаясь пальцем холодного кончика носа младшего и включая свой режим заботливого папочки. Тэхен уверен, что его детям точно повезет с таким чудесным родителем, а альфе — с мужем. — Пойдем-ка, кофе выпьем, и расскажешь мне все. Не пойму, зачем ты выбрал это место для встречи, — недовольно качает головой Джин, беря Тэхена за руку и утягивая за собой к выходу из тоскливого парка. А Тэхен и не сопротивляется. Спустя пятнадцать минут омеги сидят в маленьком, но уютном кафе. Отовсюду льется негромкая приятная музыка, а по помещению растекается запах кофе и теплой сладкой выпечки. Они садятся у окна. Джин заказывает себе эспрессо, а Тэхену — латте.  — Что там случилось? — спрашивает он, поправив горло своей нежно-розовой водолазки и смотря на сидящего напротив Тэхена во все глаза. Чон вздыхает и опускает взгляд. Вспоминать события, произошедшие на базе, совершено не хочется, но Джин должен знать, он ведь безумно волновался. Это гложет, жрет изнутри, но кому, как не своему ближайшему другу рассказать такое?  — Посреди ночи на базу напали аспиды. Я проснулся от шума снаружи и сразу же покинул свою комнату, чтобы найти Чимина, — начинает Тэхен негромко, ковыряя пальцем рукав своего черного вязаного свитера. Джин молча слушает, чуть нахмурив брови и сцепив руки в замок на столике. — Я наткнулся на него случайно, и он повел меня к безопасному месту. Это… — омега задумывается, прикусывая губу. В этот момент официант приносит заказ и ставит перед омегами. Джин тихо благодарит и ждет, когда Тэхен продолжит. — Это было так страшно — снова оказаться посреди этих чудовищ, не знающих пощады. Чимин отстреливался, расчищая нам дорогу, но я постоянно думал, что вот сейчас его подстрелят, а я не смогу его спасти, но теперь я понимаю, что зря опасался, он ведь знает свое дело…  — Конечно, — соглашается Джин, кивнув и поднимая свою чашку с блюдца. — Он ведь не зря дважды герой. Как вы выбрались? Тэхен отпивает свой полусладкий латте и задумчиво поджимает губы. А дальше появился лидер аспидов и забрал его с собой, но ведь не говорить же об этом Джину? Как такое объяснить? Как сказать, что объявившийся брат и есть этот самый лидер? Тэхен даже не представляет реакцию своего друга, в какой-то мере он даже ее боится. Поэтому решает соврать.  — Чимину удалось вывести нас за пределы базы, и мы скрылись в заброшенном городке. В одном из подвалов разрушенных домов. Нас не обнаружили, потому что все внимание аспидов было направлено на базу. Мы прятались больше дня, затем вернулись на базу, когда все утихло. Чимин сразу же вернул меня домой, — Тэхен удивляется, что ложь так легко льется из его уст и затекает внимательно слушающему и не подозревающему подвоха Джину в уши. Врать мерзко и неприятно, но есть ли выбор? — Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. И… Мне жаль, что я не сообщил тебе раньше о том, что жив, — искренне извиняется Чон, подняв на старшего виноватый взгляд. Джин слабо улыбается и тянется к другу, накрывая его ладонь своей, слегка сжимая.  — Это неважно уже, главное, что теперь ты рядом, — отвечает он, слегка похлопав Тэхена по ладони. — Остальных из нашей больницы похоронили как подобает, а тебя признали без вести пропавшим. В глубине души я хранил надежду, что ты жив. Полковник бы не дал тебе погибнуть. Тэхен коротко кивает и отворачивается к окну, разглядывая мимо проходящих людей, куда-то вечно спешащих. Или боящихся оказаться не в том месте, если произойдет новое нападение аспида. Оттого в кафе и мало народу. Люди живут в вечном страхе, и только храбрецы, либо те, кто смирился с тем, что может случиться страшное, появляются в общественных местах окраинных районов. Центр, в отличие от остальных мест, является особо охраняемым, там жизнь совсем иная. Люди там не боятся. А может, тщательно скрывают свой страх, утешаясь тем, что находятся под охраной. Только охрана эта не особо помогла людям, совсем недавно жестоко убитым в ресторане с райским садом. От смерти не застрахован никто. Нападения змей не предсказать.  — Я хочу вернуться на работу, — говорит Тэхен, поворачивая голову к Джину и грея ладони о теплую чашку с латте. — Но как я объясню, что выжил, в то время как наши погибли? Джин смотрит на омегу с легким удивлением и непониманием, а потом коротко и сухо усмехается, качая головой, как будто младший сморозил глупость.  — Думаешь, там будут разбираться, почему и как ты выжил? Не смеши меня, Тэ, ты же прекрасно знаешь, что главное то, что ты вообще выжил. Мы, врачи, так же ценны, как и золото для богачей. Тебя без объяснений примут обратно, — пожимает плечами Джин, отхлебнув эспрессо и облизывая губы. Тэхен бы с этим охотно согласился и не стал так сильно волноваться по поводу возвращения в больницу, если бы не правда, которая сейчас выжигает изнутри, не давая спокойно жить. Омеге все кажется, что его связь со змеями, хоть и вынужденная, недобровольная, всплывет наружу. Никто ведь не станет слушать оправданий. Сразу же наградят званием врага и сдадут армии на растерзание, а там и Чимин не поможет. Против общественного мнения он бессилен.  — А если что, скажешь, что полковник Пак — твой будущий муж, — продолжает Джин, нарушив короткое молчание. Он, как и всегда при упоминании Чимина, хитро улыбается и щурит глаза, подмигивая и вызывая у Тэхена тяжелый вздох.  — И какую роль это сыграет? — спрашивает младший, вновь припадая губами к кромке своей чашки и делая глоток.  — Самую важную. В первую очередь Чимин спасал своего любимого, сделав все, чтобы обезопасить, — пожимает плечами Джин, сложив руки на груди и откинувшись на спинку мягкого диванчика. — Впрочем, от правды это не далеко. Разве что, в мужья он тебя не зовет.  — Джин, — Тэхен закатывает глаза и утыкается в свою чашку, надеясь скрыть зардевшие щеки. — Мне всего лишь шестнадцать, а Чимину двадцать пять, о каком замужестве речь? Тебе вон уже двадцать, а ты не встречаешься ни с кем.  — Знаешь что! — старший обиженно выпячивает губу и хмурит брови. — Я просто не встретил еще того самого. А тебе уже через неделю будет семнадцать.  — Я и забыл, — слегка растеряно говорит Тэхен, прикусив губу. — А ты помнишь…  — Конечно же я помню! — недовольно восклицает Джин, хмыкнув и потянувшись к своей чашке. — Как я могу забыть о дне рождения своего единственного друга? Бред не неси.  — Да ладно тебе, просто я ведь и сам забыл, из головы совсем вылетело, — качает головой младший. — Этот праздник имел значение, когда брат рядом был. Он вместе с родителями устраивал мне лучший день, незабываемый. Каждый раз, — задумчиво говорит Тэхен, даже не заметив, что произносит это вслух. Голову заполняют теплые воспоминания далекого прошлого, в котором вся семья была с ним. Значение имел не сам праздник, а искренние и счастливые улыбки близких, что окружали его. Даже все время хмурый и серьезный отец позволял себе улыбнуться и проявить к младшему сыну нежность, хотя обычно держался более сдержанно. А Чонгук, даже когда стал военным, специально отпрашивался на два дня домой, чтобы устроить младшему полноценный праздник в кругу семьи. Он относился к этому с особой серьезностью, говоря, что пропустить день рождения Тэхена — непростительный грех.  — Ты скучаешь по Чонгуку? — тихо спрашивает Джин, вырвав Тэхена из воспоминаний. Младший поднимает на него взгляд и внезапно выпаливает:  — Он жив. Джин благодарит всех богов за то, что не пил в это время свой эспрессо, иначе подавился бы. Он от шока теряет дар речи и даже не пытается скрыть свое удивление. На лице мелькает гамма ярких эмоций. Ему кажется, что младший наконец дошел до уровня жестких шуток и решил продемонстрировать первые успехи, вот только мало это на него похоже. Джин ничего не понимает. Тэхен бы рассмеялся из-за выражения лица друга, но совсем не смешно, когда дело касается Чонгука.  — К-как… — мямлит старший, вытаращив большие и удивленные глаза на Тэхена. — Что…  — Он нашел меня недавно, — говорит Тэхен, прикусывая губу и опуская взгляд на столик.  — А что… — Джин хмурится, постепенно беря себя в руки. — Что с ним было все это время?  — Чонгук потерял нас, не смог найти обратный путь домой, — Тэхен мысленно усмехается так горько, что эта горечь остается на кончике языка. — Отошел от военных дел и залег на дно. Больше я ничего не знаю. Лучше бы не знал. Джин молчит некоторое время, осмысливая шокирующую новость. Он не был знаком с Чонгуком лично, но был наслышан о нем как о лучшем брате от Тэхена и как о великом герое — от общества, и этого вполне хватило, чтобы бесконечно уважать его.  — А полковник Пак знает о том, что Чонгук жив? — спрашивает Джин, получая в ответ короткий кивок. — Они ведь были лучшими друзьями. Наверное, Чимин был безумно счастлив, узнав, что твой брат живой. Тэхен ничего не отвечает, вновь утыкается в свою чашку и делает короткий глоток. В горле скапливается мерзкий ком от количества лжи, сказанной Джину, который определенно точно заслуживает только лишь правду. Но Тэхен не может. Просто не может. Его охватывает злость на Чонгука. Из-за него приходится лгать и выдумывать то, что его бы оправдало в глазах друга, который, как и все остальные, считает его великим бойцом. Так горько от этого и так болезненно тяжело, что легче задохнуться. Чонгук медленно окунает его во мрак, в котором сам погряз. В котором он — правитель. Тэхен плавно переводит тему и слушает рассказы Джина о больнице еще полчаса, после чего омеги прощаются. Чон обещает вернуться на работу с понедельника. На душе после встречи с другом теплеет, становится спокойнее. Все-таки он очень скучал.

***

Хосок прищуривает левый глаз и затаивает дыхание. Грубый указательный палец ласково поглаживает курок, а ладонь сжимает рукоять покрепче. Альфа упирается локтями в специальный стол, по бокам которого лежат пистолеты и два карабина. Альфа решил их опробовать. В боковом кармане черных карго от каждого движения лязгают пули. В длинном помещении, выбеленном с потолка до пола, стоит идеальная тишина, в которой Хосок может расслышать биение своего пульса. По центру и вдоль помещения прямо под потолком разливается холодный свет, отражающийся в темно-карих глазах альфы. Хосок замирает и спускает курок, выдыхая на выстреле, что оглушает на секунду. Но альфе не привыкать: возле него и гранаты взрывались, и танки стреляли. Пуля проходит прямо меж глаз мишени в виде человека, изображенного по пояс. В стороны разносятся мелкие щепки, осыпаясь на белоснежный пол. Хосок лижет кончиком языка нижнюю губу, ловким движением перезаряжает свою штурмовую винтовку английского изобретения и, перехватив ее получше, целится вновь, переходя на периодические одиночные выстрелы в движущиеся мишени. Альфа щурит глаз и пускает короткие автоматные очереди, разносящиеся по помещению гулким эхом. Пули одна за другой вгрызаются в фанеру четко в тех участках человеческой фигуры, где можно получить смертельное ранение. Хосок знает анатомию человека, как опытный хирург. Магазин пустеет. Чон выпрямляется, оторвав локти от стола и сунув руку в карман штанов за пулями, с шумом рассыпав горстку на стол. Альфа снимает магазин винтовки и, держа его в левой руке, начинает по одному патрону вставлять внутрь, негромко считая себе под нос:  — Раз, два, три, четыре… Когда на столе остается три патрона, Хосок на секунду останавливается, так и зависнув с пулей в пальцах. Он не поднимает головы, но уже чувствует, кто пришел. Его сладковатый аромат апельсина с нотками корицы плавно расползается по пропахшему металлом и порохом помещению, доходя до Чона. Альфа даже звука шагов не слышит. Юнги умеет быть незаметным, ступая, как кошка. Бесшумно, опасно для жизни окружающих. Так и подкрадется сзади, точно не выжить. Но он не крадется, а мягкими шагами выходит в центр помещения, вставая прямо перед неподвижной мишенью и прижимаясь к ней спиной. Хосок поднимает на омегу взгляд и смотрит исподлобья, слегка выгнув бровь. А Юнги сразу же хватается за этот взгляд, сразу же его цепляет острыми коготками и тянет на себя, как хищная кошка добытое, только бы ни с кем не пришлось делиться. Хосок, как и обычно в таких ситуациях, хладнокровен и сдержан. Он скользит по омеге нечитаемым взглядом, незаметно оценивающим даже для Юнги, и вновь опускает глаза, продолжая свой негромкий подсчет.  — Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Юнги вздергивает подбородок и следит за альфой довольным взглядом из-под пушистых ресниц, не пытаясь спрятать ухмылку, тронувшую персиковые губы. Хосок снова упирается локтями в стол, вставая в позицию и обхватывая пальцами корпус черной матовой винтовки. В глазах омеги вспыхивает огонек от предвкушения. Он плотнее вжимается в фанеру, что шире и выше его самого, и ждет, когда Хосок сделает ход. Альфа не медлит. Он прицеливается, щуря глаз, и стреляет. Пуля пролетает прямо у виска Юнги, едва не зацепив его красную бандану, и вгрызается в фанеру, отчего в стороны летят мелкие щепки, осыпаясь на плечо омеги. У Мина внутри разгорается пламя, хочется рассмеяться. Он знает, что Чон не щадит его — альфа показывает, что с легкостью может убить, если рука дрогнет совершенно случайно, а может, специально. Хосок может, и Юнги это прекрасно знает. Игры со смертью — его любимые игры, а с Хосоком особенно. Юнги улыбается шире и лижет нижнюю губу как-то слишком медленно, словно собирает с нее привкус пороха и смерти, промелькнувшей совсем рядом. Сладко. Близко. Хосок снова целится, не тратя много времени, и спускает курок. Юнги чувствует возле открытой шеи легкий холодок от пролетевшей рядом пули. Кожа мгновенно покрывается мурашками, они пробегают по спине и рукам, покалывая в кончиках слегка сжатых пальцев. Юнги ухмыляется и склоняет голову, смотря хищнику прямо в глаза. Не боится, не дрожит от жуткого трепета, потому что сам такой же. Дрожь по телу от другого: от того, что намного сильнее страха и прочих жалких чувств. Юнги все ждет, когда Хосок промажет и заставит его захлебываться собственной кровью, со своей дьявольской улыбкой смотрит на альфу и решает усложнить ему задачу неторопливыми движениями. Эта игра сводит с ума, но Юнги не хочет останавливаться и чувствует, что Хосок тоже. Новая пуля пролетает прямо над макушкой, слегка касаясь небесных волос. Юнги не успевает опомниться, как Хосок стреляет снова, буквально очерчивая контур стройного тела омеги короткими автоматными очередями. Стреляные гильзы звенят по столу, откатываются и падают на пол. Над головой у Юнги нимб из пуль, именно тот, который он и заслуживает. Он — падший ангел с тех пор, как появился на свет в норе среди ядовитых змей. Не знающий другой жизни, милосердия и цены крови человеческой. Любви. Еще одно жалкое чувство. Тошнотворное и истинно-лживое, припорошенное блестящей приторностью с целью приманить, а затем сгубить, сломать, уничтожить, стереть в порошок. Юнги в эту грязь не верит, он ее не познавал и познавать не хочет никогда. Магазин винтовки пустеет. Хосок подарил Юнги все тридцать пуль, что были в обойме. Омега отстраняется от мишени и с не исчезающей ухмылкой на губах идет к Чону, стряхнув с себя щепки от фанеры.  — У этой винтовки есть минусы, — заговаривает Юнги. Его хрипловатый низкий голос разносится по погрузившемуся в тишину помещению эхом. Хосок складывает руки на груди, выпрямившись, и смотрит омеге в глаза, вопросительно изогнув бровь. — Быстро изнашивается, — объясняет Мин, подходя к столу и становясь напротив Хосока. Он берет винтовку в руки и скользит по ней критичным взглядом, ведет своими длинными фарфоровыми пальцами по корпусу оружия и слегка морщит нос, поднимая взгляд на заинтересованного Хосока. — Да и механическая прочность не на высшем уровне.  — Ты хоть стрелял из нее? У нее высокая точность стрельбы, неплохая дальность. Когда-то активно использовалась в армии. Отдача снижена по сравнению с прошлыми моделями, прицел не отходит, иначе бы я тебя уже подбил, — перечисляет преимущества Хосок, не моргая и глядя омеге в глаза. — С таким оружием нужно уметь обращаться, его нужно приручить, подчинить себе, — альфа слегка ухмыляется. Юнги внезапно перелезает через небольшой столик, разделяющий их, и становится вплотную, вскинув голову и неотрывно смотря на Чона. Хосок буквально чувствует, каким адским пламенем горит омега, грозясь поджечь его самого, но ни на миллиметр не сдвигается. И даже тогда, когда пальцы Юнги ловко заползают в карман карго и сгребают пули. Рука на бедре задерживается.  — Попробуй приручить, — шепчет Хосок, обдавая губы омеги жаром. Юнги хмыкает и убирает руку, разворачиваясь к столу. Он разом сметает с него стреляные гильзы на пол и рассыпает те, что достал из кармана альфы. Хосок стоит прямо за спиной, нависает тенью и следит из-за плеча за тем, как омега ловко раскладывает винтовку на столе, вынимая магазин и заполняя обойму патронами. Он в своих действиях уверенный, твердый и выразительный. Нельзя усомниться, нет права. Юнги, как и сам Хосок, в детстве играл далеко не с плюшевыми игрушками. Юнги вставляет магазин обратно и наклоняется над столом, упершись в него локтями и принимая удобную для стрельбы позицию. Он наклоняется так, что его живот почти касается поверхности стола, а спина слегка выгибается. Хосок скользит взглядом по стройной тонкой талии, виднеющейся через камуфляжное мешковатое худи. Юнги прищуривает глаз и целится в голову мишени. По позвоночнику пробегают мурашки, а прямо за ухом чувствуется жар дыхания Хосока. Альфа накрывает левую ладонь Юнги, держащую корпус винтовки, и слегка направляет вправо.  — Не целься точно прямо, промажешь, — объясняет Хосок и чуть сдвигает пальцы омеги, расставляя их правильно. — Когда-то военные были недовольны этим оружием, но лишь потому, что не умели пользоваться правильно.  — Глупцы, — ухмыляется Юнги, старательно игнорируя факт, что Чон находится в максимальной близости, дышит в затылок, держит его руку и касается крепкой грудью его спины. Он делает внезапный выстрел, попадая точно в правый глаз мишени. Легкая отдача слегка ощутимо бьет в плечо. Хосок отстраняется и становится рядом, сложив руки на груди и следя за тем, куда попадают пули. Юнги сосредотачивается, затаивает дыхание и, высунув кончик языка, стреляет прямо в лоб, выпуская короткую автоматную очередь и уродуя мишень. Уже и не разобрать, что там было изображено человеческое лицо. Юнги входит во вкус, убивать ему в удовольствие. Мишени вновь начинают свое движение от стены к стене. Омега стреляет и попадает прямо в яблочко, и так до тех пор, пока магазин не пустеет снова. Хосок за этим наблюдает без единой эмоции на лице. Только в глазах заинтересованность и легкое любопытство. Но он и не сомневался — Юнги не допустил ни единого промаха. Омега откладывает винтовку на стол и разворачивается к Хосоку с довольной ухмылкой на губах.  — Ну что, я приручил ее? — спрашивает он, вскинув бровь и скрестив руки на груди.  — Практика не помешает, этого мало, — сухо усмехается Хосок, подойдя к столу и беря с него свои пистолеты. Он спиной чувствует прожигающий насквозь взгляд омеги, и от этого осознания не может не улыбнуться уголками губ. Юнги нравится играть, только у Чона тоже есть свои интересные игры. Он сует пистолеты в кобуру по бокам и берет винтовку, разворачиваясь к Юнги и закидывая ее на плечо.  — Для красивого убийства нужны красивое оружие и красивые навыки, — альфа демонстративно осматривает Мина с ног до головы и останавливается на глазах. — Все это у тебя есть, но ведь для совершенствования границ не бывает.  — Я учусь у лучших, — хмыкает омега. — Попрошу Мираи, чтобы опробовал со мной эту винтовку, — на губах расцветает ядовитая улыбка, и она сразу же получает отклик во вспыхнувших алым глазах Хосока. — Кстати, об этом, — лицо омеги вдруг становится задумчиво серьезным. — Наш лидер хочет пострелять. По живым мишеням, — приторная улыбка, свойственная ангелам, обманчиво освещает лицо истинного демона. Не улыбка, а проклятье. Хосок хочет ухватиться, но омега ускользает так же внезапно, как и появился. Альфа остается на своем месте, смотря в спину уходящему Юнги. Пусть пока идет.

***

Чимин стоит, прислонившись к капоту своего мерса, и делает затяжку, зажимая сигарету меж пальцев. Взгляд периодически падает на окно, затерявшееся среди сотни таких же многоэтажек. Туманный дым уплывает вверх, играя со светом уличного фонаря, стоящего у подъезда. Чимин редко курит, но порой одна навязчивая мысль начинает напрягать не на шутку, отчего хочется приложиться губами к фильтру, вытравить и выветрить ее из себя, чтобы не мешала жить. Полковник последние несколько дней нервный и напряженный, загруженный выше крыши приказами генерала, которые требуют незамедлительного исполнения. Чимин скучал по Тэхену, всем своим существом к нему рвался, но даже позвонить не мог, из-за чего на сердце легло легкое чувство вины. Тэхен ведь наверняка скучает тоже, а может, и переживает безумно. Большие шоколадные глаза, полные скорби и боли, что видел он на кладбище, никак не выйдут из головы. На смену им приходят черные, как густая тьма, глаза Чонгука. Врага. И следом его предупреждения. Он ведь не шутил, Чимин это прекрасно понял, вот только для него эти угрозы — пустой звук, не более. Ему жизнь Тэхена дороже собственной, и если понадобится, он защитит омегу от его же брата, наплевав на свою жизнь и на жизнь Чонгука — тем более. К нему ничего, кроме ненависти, Чимин больше не испытывает. Чонгук — предатель, изменник, павший так низко, как не падал никто. Полковнику от него тошно. Альфа докуривает сигарету и бросает окурок в урну, подняв взгляд на окно в последний раз и двинувшись к подъезду. Он поднимается на лифте на шестой этаж и останавливается у двери, зачесав смоляные волосы назад и нажимая на звонок. Спустя десять секунд дверь открывается, и из квартиры выливается сладкий запах выпечки и шоколада. На пороге стоит взлохмаченный Тэхен, смотря своими огромными блестящими глазами, в которых мелькает легкое удивление. На нем его любимые мешковатые домашние штаны и длинная широкая футболка персикового цвета, обнажающая ключицы. Чимин открывает рот, чтобы что-то сказать, нарушая затянувшееся молчание, как Тэхен налетает на него, прижимаясь и обвивая талию своими тонкими руками. Чимин гладит омегу по светлым мягким волосам и целует в макушку, сразу же прижимая к себе.  — Прости, что пропал вот так, — шепчет альфа, прикрыв глаза. Тэхен отрывает голову от крепкой груди полковника и заглядывает в глаза, качая головой.  — Все хорошо, — так же шепчет омега, погладив щеку Чимина большим пальцем и целуя в подбородок. — Я скучал. Тэхен, услышав звонок в дверь, был твердо уверен, что это Чонгук. И вот в душе снова волнение и легкий страх мигом рассеялись, стоило ему открыть дверь и увидеть на пороге Чимина.  — Я тоже очень скучал, Тэ, — выдыхает полковник, чуть склонив голову и оставляя на приоткрытых губах омеги поцелуй. Когда они проходят в квартиру, Чимин сразу же натыкается на маленький коричневый комочек, навостривший маленькие острые ушки и сидящий в проеме между гостиной и коридором. Учуяв незнакомца, Данте начинает тявкать и рычать, но подойти не осмеливается. Тэхен и Чимин одновременно переводят внимание на щенка. Омега никогда не видел, чтобы Данте проявлял агрессию, а Чимин просто не ожидал увидеть у Тэхена в квартире такое чудо.  — Тише, малыш, — ласково говорит омега, присаживаясь на корточки, беря щенка на руки и поглаживая по короткой мягкой шерстке.  — Откуда он? — спрашивает Чимин, не скрывая улыбки и подходя к Тэхену. Данте все еще тихонько рычит, но нападать не пытается, успокаиваясь в руках любимого хозяина.  — Чонгук подарил, — слегка тушуется Тэхен, смотря на щенка с особой заинтересованностью, только бы не Чимину в глаза.  — Вот как, — хмыкает альфа. Змеи и на такие добрые дела способны? Внутри вспыхивает пламя, но Чимин сразу же его подавляет, пресекая попытку вырваться. Тэхен ни при чем.  — Идем на кухню, — говорит Чон, выпуская щенка из своих рук и цепляясь за плечо полковника. Чимин сидит за столом, привычно наблюдая за Тэхеном, возящимся у плиты. Для альфы это стало чем-то особенным, по-семейному уютным.  — Я решил испечь шоколадные печенья, — заговаривает омега, перекладывая еще горячую выпечку на тарелку. — Я впервые это делаю, так что, надеюсь, тебе понравится, — Тэхен смущенно смеется и поворачивает голову к Чимину, светясь теплой улыбкой.  — Я уверен, они вышли потрясающими, — улыбается в ответ альфа.  — Где ты был все это время? — спрашивает Тэхен, ставя чайник и кладя тарелку с печеньем на стол.  — Генерал Ким завалил, — устало вздыхает Пак, потерев пальцем переносицу. Тэхен садится напротив, сложив руки на столе. — Все еще разбираемся с последствиями нападения на базу. Оружие туда отправляли, боеприпасы, еду и медикаменты. Все это было на мне.  — Там все будет в порядке? — спрашивает омега с надеждой.  — Мы утроили защиту, но кто может знать, что еще выкинет аспид? — качает головой Чимин, хмуря брови. — Мы не можем даже теракты предотвратить и предупредить. Они случаются спонтанно, и на всех присутствует сам Мираи, а из-за этого подобраться к нему в разы сложнее. Змеи готовы тысячами полечь за него. Массовое безумие, — поджимает губы альфа. Тэхен опускает глаза и кусает нижнюю губу. Он уже не знает, как реагировать на все, что говорят о Чонгуке люди. Пора бы привыкнуть и бросить жалкие надежды на то, что что-то можно изменить. Мираи — чудовище, которое жаждет уничтожить чуть ли не весь мир. Разве можно это исправить? Чон ничего не отвечает, сказать ему на это нечего. Он поднимается и выключает чайник, разливая по чашкам горячий чай.  — Чонгук ведь… — вновь заговаривает Чимин, а Тэхен так и замирает с ложкой в пальцах. Сахар чуть не рассыпается мимо чашки. — Он наверняка знает, кто такой Мираи на самом деле. Тэхен прикрывает глаза и прикусывает щеку изнутри. Ну конечно, этот разговор был неизбежен. Они никогда не обсуждали Чонгука, как террориста, но оба знали, что каждый в курсе. Чимин не глупый, догадаться не составило ему труда. А Тэхен снова, как наивный глупец, просто закрыл на правду глаза, делая вид, что ее нет, и что Пак ничего не знает. Это смешно.  — Чимин… — омега вздыхает и медленно поворачивается к полковнику, сразу же встречаясь с кофейными глазами, в которые так не хочется смотреть в данный момент. Чимин глядит словно в самую душу, и от этого совершенно не по себе. — Не вмешивайся…  — Что? — альфа нервно усмехается, прервав омегу, и вскидывает брови, смотря так, словно действительно не понимает, что имеет в виду Тэхен. — Не вмешиваться? — переспрашивает Чимин. — Ты, наверное, смеешься надо мной, Тэ. Это мое главное дело, то, с чем я борюсь уже многие годы, а ты мне говоришь не вмешиваться!  — Ты думаешь, Чонгук тебе все расскажет? Да он убьет тебя, Чимин! — повышает голос Тэхен. — Это больше не тот человек, которого ты знал прежде. Он в друзьях видит врагов.  — Он — единственная связь с тем, что происходит внутри аспида, Тэхен, — Чимин встает со стула и медленно подходит к Тэхену. Омега опускает взгляд в пол, поджимая дрогнувшие губы и обнимая себя за плечи. Ни к чему хорошему встреча Чонгука и Чимина не приведет. Достались же ему самые упрямые альфы на свете, непреклонные в своих целях и решениях, а мучиться с этим Тэхену.  — Он тебя убьет, — повторяет омега, слегка вздрогнув, когда теплые руки обнимают за плечи и притягивают к себе. — Ты ведь сам говоришь, что они верны своим до помешательства. Ты не станешь для него преградой, Чимин, — омега утыкается лбом в грудь альфы и цепляется пальцами за ткань болотно-зеленой футболки.  — Ну что ты мне предлагаешь, Тэ? — вздыхает полковник, смягчаясь и поглаживая Чона по мягким волосам. — Это мой долг, я не могу сидеть, сложа руки, пока они процветают.  — Я не позволю вам убить друг друга, вы у меня единственные родные люди, — шмыгает носом Тэхен, подняв голову и заглядывая в глаза альфы. В них что-то меняется на секунду. Чимин не хочет войны с тем, кто был ему лучшим другом, но разве есть у него выбор? Теперь точно нет. Чимин берет лицо омеги в ладони и целует в кончик носа, утыкаясь лбом в его лоб и прикрывая глаза.  — Маленький, я правда не зна… — альфу прерывает вибрация телефона в кармане джинсов. Он вздыхает и, оставив на губах Тэхена короткий поцелуй, отстраняется. — Прости, — извиняется Чимин, беря мобильный, на дисплее которого высвечивается сообщение от генерала Кима. Омега смотрит на Пака вопросительно. — Генерал вызывает, — вздыхает полковник, сунув телефон обратно в карман. Тэхен прикусывает губу и прислоняется к тумбе поясницей.  — Долг зовет? — спрашивает он, пытаясь скрыть грусть в голосе. Чимин не успел прийти, как снова уходит. Тэхен понимает, что у альфы работа такая, могут вызвать в любой момент, и пытается себя успокоить, убедить. Что одного, что другого отпускать тяжело, ведь оба могут не вернуться.  — Да, у Кима, наверное, снова какое-то важное дело, — закатывает глаза Чимин и слабо улыбается, только бы приободрить Тэхена.  — Я провожу. Они выходят из кухни, а Чимин по пути успевает прихватить пару печенек.  — Я просто обязан попробовать, — улыбается полковник, вызывая у Тэхена чуть смущенную, едва заметную улыбку. Когда они доходят до двери, альфа резко поворачивается и прижимает Тэхена к себе, впиваясь в сладкие розовые губы нежным поцелуем. Омега обнимает Пака за шею и отвечает, мечтая оттянуть этот момент на подольше, только бы не разлучаться опять с Чимином на неопределенный срок. Альфа уходить не хочет. Ему бы вечно вот так прижимать к себе это хрупкое и любимое тело, чувствовать эти сладкие губы на своих, и руки, обвившие шею. Но приказ генерала никто не отменял. Полковник неохотно отрывается от влажных и покрасневших губ и шепчет:  — Я обязательно позвоню. Постараюсь скорее разобраться с делами и сразу же вернусь. Тэхен коротко кивает и выпускает альфу, отступая на шаг.  — Буду ждать, — улыбается он, получая нежный поцелуй в щеку напоследок. Когда входная дверь за Чимином закрывается, улыбка с лица Тэхена медленно сползает. Он вздыхает, потерев лицо ладонями, и уходит к Данте, чтобы хоть кем-то заполнить свою внутреннюю пустоту, остающуюся в душе после того, как омеге приходится вновь и вновь провожать своих любимых людей за порог квартиры. Чимин выходит из подъезда и разблокировывает свой мерс, ждущий прямо у входа. Фары коротко вспыхивают в полумраке улицы. Быстро спустившись по маленькой лестнице, альфа открывает дверцу и садится в машину, заводя двигатель и плавно выезжая на дорогу. Юнги с прищуром следит за серебристым мерседесом, выезжающим со двора, в котором живет Тэхен, припарковавшись через дорогу и слившись среди остальных автомобилей. Омега опускает тонированное окно своей черной порше кайен и достает из кармана телефон, быстро набирая заученный номер. После пятого гудка звонок принимают.  — Только что полковник покинул дом твоего братика, Мираи, — сообщает омега, приложив телефон к уху. Юнги ухмыляется и поднимает голову, бросая взгляд на окна квартиры Тэхена.