***
Тэхен распахивает глаза и сталкивается с непроглядной тьмой, закрадывающейся в самую душу. Вокруг не лучше, чем в кошмарных снах, ни ночи не дающих спокойно спать. Под тонкой футболкой омеги пробегают кусачие мурашки, отчего волосы дыбом встают. Тэхен медленно оглядывает комнату, как будто выискивает что-то. Кого-то, кто притаился и делает вид, что его нет. Омега мнит себе змеиное шипение и шепот родного голоса, прячущийся в темных уголках. Находясь в этом доме, Тэхен как будто начинает сходить с ума, видеть и слышать то, чего быть не может. Ничего не обнаружив, омега быстро успокаивает себя, убеждаясь, что это всего лишь самовнушение. Откуда-то льется легкий аромат апельсинов, но этот запах вовсе не тревожит. В этом мрачном и темном доме он кажется лучиком света. Порох и кровь уже давно въелись в самого Тэхена. Он присаживается на постели и трет заспанное лицо, отгоняя липкий сон. Туда он возвращаться не хочет. — Я чувствую твой страх, — вдруг слышится откуда-то негромкий низкий голос. Тэхен на месте подпрыгивает от неожиданности и прижимает ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. Глаза судорожно бегают по комнате в поисках говорящего, а сердце заходится в бешеном ритме. Или все же мерещится? — Кто здесь? — тихо спрашивает омега, убрав руку и вцепившись пальцами в край одеяла. В ответ легкий хриплый смех, расползающийся по комнате, и звук приближающихся шагов. Тэхен напрягается и инстинктивно отползает к спинке кровати, не оставляя попыток разглядеть неизвестного. — Твоя смерть, — от чужого хихиканья у Чона нервы в струнку натягиваются. Это очень напоминает кошмар, но совсем другой. Новый, ранее не виданный. — Шутка, — тяжелые шторы на окнах резко распахиваются, впуская в комнату свет улицы, на которую опускается вечер. Тэхен слегка жмурится, пытаясь разглядеть того, кто стоит перед его кроватью. — Или не шутка, — звучит задумчиво, на полном серьезе. — С этим мы повременим, — Тэхен видит чужой оскал, обнажающий ряд маленьких белоснежных зубов. Холодный свет фонарей во дворе поблескивает в небесно-голубых волосах миниатюрного омеги, что стоит перед Тэхеном. Вокруг его головы словно нимб образуется. Только крыло у него за спиной одно, и то М4, висящий на хрупком плече. Точно ангел смерти с алым блеском в лисьих глазах. Тэхен не уверен, что видел этого омегу прежде, но что-то ему подсказывает, что сталкиваться приходилось. Возможно, еще там, на севере, в тот страшный день. Эти глаза его уже однажды прожигали через черную маску. — Что ты делаешь здесь? — спрашивает Чон, пристально смотря на невозмутимого и расслабленного омегу. — Смотрю, как ты спишь, — пожимает плечами Юнги, шагнув к кровати. — Тебя преследуют кошмары, принцесска? — в голосе омеги звучит притворное сочувствие. — Плачешь и зовешь… — Мин переходит на шепот и внезапно оказывается так близко, что Тэхен чувствует его дыхание на себе. Матрас рядом слегка прогибается от веса чужого тела. Этот мерзкий запах глицинии Юнги уже однажды ощущал. Вот и хозяин. Он становится Мину еще ненавистнее. — Зовешь своего братика. Вспоминаешь что-то страшное, пугающее, — шепчет он, а взглядом, подобным змеиному, заползает в самую душу Тэхена, не готовую к неожиданному вторжению. От омеги веет ненавистью, которой он хочет отравить Тэхена, точно ядом. И леденящим холодом от него веет. Тэхену хочется плотнее укутаться в одеяло, спрятаться. Он слегка дергается и отползает в сторону, невольно вспоминая свой кошмар, сотканный из прошлого и настоящего. От этого омеги ему не по себе. Словно и вправду ангел смерти, пришедший по его душу. Слышать и видеть его не хочется, а от мысли, что он все время сидел в комнате, наблюдая за его сном, в дрожь бросает. Не спроста чувствовал чужое присутствие. Не свихнулся. Безумие аспидов налицо. Непредсказуемое и чертовски опасное. — Где Чонгук? — спрашивает Тэхен, придав голосу твердости. Юнги расплывается в совсем не доброй улыбке и коротко усмехается. — У Чонгука важное дело, он разбирается с этим, — ухмыляется он, не сводя с Тэхена изучающего взгляда. — А ты теперь один из нас, — склоняет голову к плечу. Этот омега с оленьими глазками вызывает в Юнги все худшее. То, что так жаждет вылиться наружу и уничтожить все вокруг. В больших карих глазах растерянность и легкий страх. Тэхен тщетно пытается его скрыть, ставя блок в виде сопротивления. Это и смешит, и бесит еще больше. Юнги представляет, как по губам к подбородку течет его теплая кровь, а руки в ней умыты по локоть. Омегу терзает желание, которое осуществить невозможно, ведь Тэхен принадлежит самому Мираи. Он неприкосновенный, недосягаемый. И это бесит тоже. Такие, как этот омега, Юнги раздражают. С такими он не церемонится: сразу душу высасывает, забирая блеск в глазах после сладких мучений. Но сейчас иной случай. Его хочется убить за другое. За другого. — Я не… — Тэхен облизывает пересохшие губы и хмурит брови. — Я не стану террористом. — Этого пока никому не удавалось избежать, — пожимает плечами Юнги. — Разве что… — он вновь расплывается в пугающей улыбке и проводит большим пальцем поперек своей шеи. — Но наш великий лидер вряд ли с тобой так поступит, — хмыкает Мин, закатив глаза. А как хотелось бы. — Я вижу, что ты другой, полная противоположность. Враг. И на своего брата ты ни капельки не похож, — щурится он, окинув Тэхена критичным взглядом. — Будет интересно посмотреть, как Мираи тебя выдрессирует, — мило улыбается Юнги, не давая Тэхену вырваться из плена своего цепкого взгляда. — Я лучше сдохну, чем последую за змеями, — поджимает губы Чон, стискивая в пальцах одеяло. Этот омега лезет в самую душу без разрешения, он как будто бы все о Тэхене знает, словно может предсказать его судьбу, но даже не представляет, как ошибается. Он начинает злить. И плевать, что за спиной у него автомат. Плевать, что не успеет Тэхен дернуться, Юнги оружие мгновенно упрет дулом в его лоб. Хочется ударить. — Твоя уверенность забавляет. Удачи тебе в попытке сохранить ее в дальнейшем, — подмигивает Мин. — Может, ты и знаешь Чонгука всю жизнь, зато я знаю Мираи. Ты с ним только познакомился. — Что бы ни было, он мой брат, — цедит Тэхен, сверля Юнги взглядом. — И будет им всегда. — Хорошо, хорошо, — Юнги вскидывает брови и поднимает ладони в сдающемся жесте. — Твой братик не даст тебя в обиду. Ой, то есть, — Мин коротко хохочет и встает с кровати, медленно отходя к двери, — не обидит тебя, если будешь послушным мальчиком. Скажу по-секрету, терпение у него чертовски короткое, — тише говорит Юнги. Дверь за омегой закрывается, и Тэхен облегченно выдыхает. Перспектива быть с этим человеком в одном доме неизвестно как долго абсолютно не радует. От него так и веет безумством, опасностью. Чонгук вряд ли позволит кому-то из своих людей причинить Тэхену боль, но омеге отчего-то кажется, что этот голубоволосый плевал на запреты. Диковинка в его глазах уже отпечаталась в памяти. Но слова о Чонгуке посеяли в Тэхене новый страх. Омега надеется, что ложный. Сказанное Юнги — бред, но этот бред и пугает, бесконтрольно завладевая мыслями. Чонгук не обидит. Что бы ни говорил Мин, в нем осталась частичка прошлого. Тэхен ее постарается защитить, сохранить, чтобы не потерять брата окончательно. Юнги ни черта не знает. И все же… Тэхен прикрывает глаза и утыкается лицом в свои согнутые колени. Как бы ни пытался сам себя убедить в обратном, в душе все равно притаилось отвратительное чувство, свернувшееся клубком. Чонгук не обидит. Он уже это сделал, когда за волосы тащил прочь от спокойной жизни, где есть работа и друзья, затащив в свое мрачное змеиное логово. Есть ли отсюда выход? Станет ли Чонгук слушать? Тэхен ни в чем не уверен. Но признаваться в этом Юнги он не станет.***
После долгой войны с самим собой Тэхен все-таки выходит из комнаты, что служит ему и личным кошмаром, и единственным спасением в этом мрачном особняке. К этому месту привыкнуть трудно. Все тут резко контрастирует с тем, к чему так привык Тэхен. Неизвестно даже, сможет ли он вообще когда-нибудь попасть в свою маленькую светлую квартирку вновь. Да, там не было семьи, которая есть теперь в этом доме, но она полна приятных воспоминаний, что терять очень не хочется. Тэхен задает себе вопрос, чтобы развеять глупые сомнения и тоску: разве можно выбирать между приятным прошлым и родным настоящим? Ответ простой: Тэхен без промедления выберет Чонгука. Именно поэтому он заставит себя привыкнуть к новой обстановке. Ради брата. Все три дня, что омега пребывает в особняке, он словно во сне. Чонгук где-то мелькает тенью, толком не появляясь и не сталкиваясь с Тэхеном после той вспышки гнева, что произошла еще в квартире. Омега не представляет, чего ожидать от брата после случившегося. В душе скручивается волнение от неизвестности, что будет дальше, но Тэхен пытается утешать себя, что Чонгук, вероятно, слишком занят, а не устраивает затишье перед бурей. Все-таки лидером крупной группировки быть непросто. Омега сам себя не понимает. Ему хочется увидеть брата, но в то же время и волнительно. Родное притягивает, заставляет скучать, но его темное устрашает и отталкивает. Эта двойственность скоро сведет Тэхена с ума. В отличие от больницы, где смертью разит с долей надежды на лучший исход, в обиталище аспидов сконцентрирована чистейшая, без примесей надежды, смерть. Ни проблеска света, разве что дикий огонь в глазах убийц, жаждущих крови. На территории особняка находится не один десяток солдат, охраняющих крепость лидера. Тэхен видит их из окон. Они расхаживают по двору с автоматами. Ни на секунду не дают себе расслабиться, привыкшие быть начеку, наученные быть машинами для убийств без единого изъяна. Тэхену тошно на них смотреть, но они повсюду, куда ни глянь. Именно поэтому оставаться в комнате с зашторенными окнами было бы отличным вариантом, но прятаться омега не хочет. Почему-то именно Юнги хочется показать свое бесстрашие. Этот омега думает, что смог запугать, посеять в трепетной душе Тэхена сомнения, но он ошибается. Тэхен сидит за длинным столом, потирая ладони о светлые хлопчатые штаны и наблюдая за тем, как прислуга в составе двух человек выносит для него блюда из кухни. Так, наверное, даже в ресторанах не готовят. Конечно же, Мираи обеспечил себя только лучшим. Среди всей этой роскоши Тэхену не по себе. Сидит один за огромным столом, пока кто-то умирает от рук террористов. Возможно, прямо сейчас Чонгук проливает чью-то кровь, зарабатывая этим кучу денег. У Тэхена вдруг пропадает аппетит. Разве сможет он когда-нибудь к этому привыкнуть? Тэхен поднимает взгляд на прислугу в надежде увидеть одно знакомое лицо, что стало ему в этом доме единственным лучиком света. Юно он не видел уже давно. Тэхен до сих пор не понимает, как этот слегка робкий, но чуткий и добрый бета оказался в таком темном месте, прямо в центре концентрированного зла, коим является Чонгук. Неужели есть те, кто может противостоять тьме, свободно разгуливающей здесь? Даже не так — ею все тут пропитано. Выкрав со стола пару кусочков курицы и завернув в салфетку, Тэхен поднимается, с долей вины сообщив прислуге, что не голоден, но обязательно поест позже. Может быть, аппетит вернется, но сейчас омеге думать о всей этой еде просто невыносимо, а видеть перед собой — тем более. Он выходит во двор, по которому разгуливают змеи, и сразу же замечает среди нескольких человек неподалеку голубую шевелюру Юнги. Колючий ветер треплет волосы, покрывает кожу мурашками и заставляет шмыгать носом. Тэхен отворачивается от ухмыльнувшегося Юнги, что сразу замечает его, и идет в сторону псарни, плотнее кутаясь в куртку. К счастью, в этом темном царстве есть еще и Данте, который поможет хоть немного отвлечься и развеять тоску, поселившуюся в душе. Кроме него у Тэхена не остается никого. — Если решил покормить псов Чонгука, то ты мясом ошибся, — заявляет вдруг нагнавший Тэхена Юнги, глянув на сверток в его руке. — Да и кому этого хватит? На один зуб. Им нужно что-то по-крупнее. Что-то типа человека, — пожимает он плечами и выпячивает нижнюю губу, выглядя до смешного невинно. Тэхен замедляет шаг и поворачивает голову к омеге с немым вопросом и легким шоком в больших глазах. Это что, очередная шутка, чтобы запугать? И все-таки по телу Тэхена пробегают предательские мурашки, и уж точно не от холода. — Я иду к своему псу, — отвернувшись, говорит Тэхен, придав голосу как можно больше спокойствия. Юнги сразу сказал, что чувствует его страх. Видимо, он этим упивается и сейчас делает все, чтобы вновь его ощутить. Вот только Тэхен больше не доставит ему такого удовольствия. Спрячет страх глубоко внутри себя и ни за что не покажет. — Данте этого вполне хватит. — Это пока, — хмыкает Юнги. — Он будет расти и требовать чего-то большего, как и его старшие братья. Возможно, станет таким же чудовищем, если попробует один раз человеческой крови, — задумчиво говорит омега с легкой улыбкой на лице. — А она, скажу я тебе, чертовски сладкая. К такому быстро привыкаешь, — тише говорит он, скользнув острым кончиком языка по нижней губе. В его черных глазах на миг что-то вспыхивает и так же быстро угасает, но Тэхен успевает заметить, и от увиденного ему становится не по себе. Ему хочется назвать Юнги сумасшедшим, но последствия сказанного неизвестны. Аспиды слишком непредсказуемы, а этот — самый странный из них. Ожидать от него, Тэхен уверен, можно чего угодно. Нож на бедре Юнги в чехле тоже надежды и спокойствия не внушает. Как бы он ни пытался сам себя убедить и храбриться, где-то глубоко он все равно испытывает страх от присутствия этого террориста. — Вы — монстры, — Чон поджимает губы и ускоряется, одарив Юнги нечитаемым взглядом. Мин, к счастью, не идет следом, но посмеивается ему в спину, наслаждаясь результатом. Кажется, доводить и выводить этого омегу станет новым хобби Юнги. — Таким же станешь, — говорит он негромко, хмыкнув и сложив руки на груди.***
Тэхен теряет счет времени, находясь в компании маленького коричневого комочка шерсти. Кажется, Данте тоже скучал по своему хозяину. Он показывает это активно виляющим крохотным хвостиком и задорным тявканьем, разгоняя одним своим присутствием мрак в комнате Тэхена. И в душе. Омега принес щенка к себе подальше от глаз аспидов и в особенности Юнги, которого видеть хочется меньше всего. Тэхен уже догадался, что этот омега, вероятно, приближен к Чонгуку, поэтому позволяет себе многое в отличие от других змей, что говорить с младшим Чоном даже не смеют. Скорее всего, по приказу самого Мираи. Эти бешеные и бесконтрольные люди в одну секунду могут стать смирными и послушными по одному щелчку пальцев лидера. Наигравшись с Данте и подняв себе настроение насколько это возможно в данных обстоятельствах, Тэхен спускается на первый этаж с четким намерением найти Юно. Во всем доме приглушенный свет и идеальная тишина, даже прислуга расхаживает бесшумно, незаметно, чтобы не нарушать покой мрачного дома. В своей светлой униформе они похожи на призраков, блуждающих по темным жутким коридорам готического замка. Тэхен прошмыгивает на кухню следом за омегой из прислуги. Это помещение тоже довольно светлое по сравнению с остальными помещениями особняка. Тэхену даже как-то непривычно становится. Он растерянно осматривает персонал в составе около пятнадцати человек. Каждый занят своим делом. Повар с помощниками уже занимаются приготовлением ужина, сосредоточившись на своей работе и не замечая вошедшего Тэхена. — Господин, — на плечо ложится чья-то теплая рука. Тэхен резко оборачивается, замечая перед собой Юно, внимательно, с легким беспокойством оглядывающего младшего Чона. — Вам что-то нужно? — спрашивает он мягко, едва заметно потянув уголки губ вверх в подобии улыбки. — Юно! — облегченно выдыхает Тэхен, схватив бету за руку и потянув за собой в сторону коридора, подальше от любопытных глаз остального персонала. — Я как раз тебя искал. Рад, что ты здесь. — Я всегда здесь, господин Чон, — слегка хмурится бета, с непониманием смотря в большие ореховые глаза напротив. — Просто ты обычно мелькаешь в доме, но я не видел тебя во время обеда, вот и подумал, что что-то случилось, — говорит Тэхен, выпуская руку беты. — Вдруг ты заболел или еще что. — Меня подменил Бом, — коротко объясняет Юно, опустив голову, словно провинился в чем-то. — Вы ведь сказали, чтобы я больше не попадался вам на глаза… — Что я сказал? — растерянно переспрашивает Тэхен, искренне не понимая, что имеет в виду бета. — Когда такое было? — Вчера, — тише говорит Юно, неуверенно подняв взгляд на Тэхена. — Я приходил к вам в комнату узнать, не нужно ли чего-нибудь, но вы… — Юно вздыхает, вскинув голову и собираясь с мыслями. Тэхен внимательно слушает, хмуря брови. — Вы были очень злы, господин. Накричали на меня и потребовали, чтобы я выметался и больше не показывался вам. Тэхен с каждым словом Юно все больше каменеет, абсолютно не понимая, о чем тот говорит. Он сглатывает и открывает рот, говоря негромко: — Я ничего такого не помню, Юно. Я правда… — растерянно бормочет Тэхен, быстро моргая и качая головой. — Последние дни в моей голове вообще не укладываются. Возможно, у меня проблемы со сном, и поэтому… — пытается оправдать и объяснить свой поступок омега. Прежде всего, самому себе. Верится с трудом, ведь раньше такого никогда не случалось. По телу Чона пробегают мурашки. Неужели он начал выпадать из реальности? Как это вообще происходит? Что еще случалось, когда Тэхен был в таком состоянии? — Я думаю, вы должны спросить об этом господина Чона, — неуверенно говорит Юно, прикусывая губу. И все становится на свои места. Тэхен совершенно забыл, на что способны аспиды и по какой причине становятся такими зверями. В голове мелькают кадры с моментами, когда Чонгук закидывал в рот овальные таблетки. Оскал на губах брата, черные с неестественным блеском глаза, выедающие саму душу и способные достать еще глубже. Тэхен и подумать не мог, что Чонгук станет кормить его таблетками. Теперь все более чем ясно. Оттуда и обрывочные воспоминания последних дней, и агрессия, которая вылилась на ни в чем не повинного Юно. На душе становится совсем мерзко. Что с ним хочет сотворить Чонгук? — Я… Прости меня, Юно, — говорит после затянувшегося молчания Тэхен. Мысли рассыпаются в кучу, и хочется плакать. Ком в горле стремительно увеличивается, но Чон себе не разрешает давать слабину. — Все, что я вчера сказал… Забудь об этом. Я действительно был не в себе, — вздыхает Тэхен, потерев лицо ладонями. Какое безумие. Неужели в словах Юнги была правда? Тэхену хочется бежать подальше от этого места, от сумасшедших террористов, рыскающих здесь подобно хищникам. Подальше от Чонгука, стоящего во главе этого безумия. Назад, в свою маленькую и уютную квартиру, к друзьям, служившим Тэхену светом. К Джину и Чимину… Вернуться бы в те спокойные вечера, где не было ни страха, ни боли. Ни зла. — Все в порядке, господин, — мягко говорит Юно, слабо улыбнувшись. Тэхен в глазах напротив улавливает ту самую теплоту, которой ему не достает, и кое-что еще. Искреннюю жалость. Какое же неприятное чувство, но такое подходящее. Все, что Юно может — пожалеть. Ведь он знает, каким бывает его хозяин. — Прошу, не называй меня господином, — просит Тэхен, устало вздохнув и покачав головой. — Просто Тэхен, — омега уже разворачивается, собираясь уйти в свою комнату, чтобы запереться и дать чувствам волю, но вдруг останавливается, подходя к Юно ближе. — У тебя есть телефон? — негромко спрашивает он. У Тэхена еще кое-что осталось, и за это он будет цепляться всеми силами. Юно слегка хмурится, но кивает. — Ты сможешь сейчас принести его в мою комнату? — Да, конечно, госп… Тэхен, — быстро исправляет себя бета. Чон кивает и выдавливает улыбку. Спустя пять минут Юно проскальзывает в комнату, где уже ждет Тэхен, нервно расхаживая из стороны в сторону и обкусывая многострадальную нижнюю губу. Услышав вошедшего бету, он резко тормозит и подлетает к нему, забирая из протянутой руки мобильный и плюхаясь на кровать. К счастью, номера самых близких он помнит наизусть. Юно бросает взгляд на утомленного играми Данте, мирно спящего с подложенными под мордочку лапками на изножье кровати, и, коротко улыбнувшись, исчезает из комнаты, оставляя Тэхена одного. — Джин! — не сдержав радости, громко восклицает омега, прижимая телефон к уху. После нескольких долгих гудков друг поднимает трубку. Потревоженный Данте приоткрывает глаза и вновь погружается в свой сладкий сон. — Господи, как же я скучал… — Тэ? — Ким на том конце звучит сначала слегка потерянно, а после слышится его вздох облегчения. — Где твой телефон? Я три дня дозвониться не могу! — громко возмущается Джин в своей привычной манере. — Я… — Тэхен прикрывает глаза и вздыхает, собирая мысли в кучу. Что-то нужно придумать. Снова придется лгать, но разве можно иначе в такой ситуации? Страшную правду Джину знать запрещено, иначе он с ума сойдет. — Я уехал из города вместе с Чонгуком. Не знаю, когда смогу вернуться в больницу и продолжить работу. И смогу ли вообще… Я просто хотел услышать твой голос, а телефон мой остался в квартире. — Черт, Тэ, это было так неожиданно, ты даже ни о чем не предупреждал, — говорит Джин, заметно погрустнев в голосе. — Далеко вы уехали? Мы сможем увидеться хоть когда-нибудь? — Это и для меня было неожиданно, Джин-и, — Тэхену от самого себя сейчас противно. Ложь дается чертовски легко. — Я очень надеюсь, что мы сможем встретиться, но прямо сейчас я в этом не уверен… — Жизнь раскидала нас, — безрадостно усмехается Джин. «По разные стороны», — с грустью думает Тэхен, бросив взгляд на окно, за которым неизменное серое небо навевает еще большую тоску. — Я скучаю по тому, как было раньше, — шепчет он, опустив взгляд. — Я тоже, Тэ, — вздыхает Джин. — Ты не теряйся хоть, на связи будь, — просит он. Тэхен быстро кивает, словно друг может увидеть. — Я постараюсь. Береги себя, пожалуйста, — бормочет Тэхен, сдерживая подступающие слезы. Нужно быть сильнее, потому что это еще не все. Разговор похож на прощание, но Тэхен яростно пытается убедить самого себя в том, что это не последний раз, что они еще увидятся, улыбнутся друг другу. Разве посмеет Чонгук лишить его еще и Джина? — И ты себя береги, — Тэхен почти чувствует в голосе Джина теплую заботливую улыбку, и от этого еще сильнее расплакаться хочется. — Хотя я уверен, что с капитаном Чоном ты точно не пропадешь. — Конечно, за меня не волнуйся, — как можно непринужденнее отвечает Тэхен. — Пока, Джин, — омега быстро кладет трубку и закрывает лицо руками, тяжело дыша. Еще бы немного, и точно не сдержался. А Джину лишние вопросы ни к чему. Переварив короткий разговор с другом, Тэхен резко подскакивает с кровати, как ужаленный, и дрожащими пальцами набирает номер Чимина. Его как будто по голове чем-то тяжелым бьют. Предчувствие ни о чем хорошем не говорит. Внутри все сжимается от волнения и страха за жизнь полковника. Чонгук ведь не спроста разгневался в тот день, когда заявился в квартиру к омеге. Он все почувствовал тогда, все понял сразу. Тэхен нарвался на худшее, а на что нарвался Чимин? В голове ядом пропитанный голос Мираи, не обещающий ничего хорошего. Тэхену страшно звонить, но не позвонить нельзя. Неизвестность сведет с ума. Страх медленно подкрадывается, заставляя сердце биться чаще. В животе скручивается узел от волнения, предчувствие плохого не дает покоя. Омега шумно выдыхает, жмет на кнопку вызова и прикрывает глаза, приложив телефон к уху и затаив дыхание. Но гудков нет. В трубке слышен лишь холодный голос, равнодушно оповещающий, что абонент недоступен. Голос врезается в сознание Тэхена. Он выслушивает все в глупой надежде, как будто сейчас Чимин ответит, но ничего не происходит. Казалось бы, ничего страшного нет, и нет весомого повода сразу думать худшее. Вот только Чимин доступен всегда, кроме тех моментов, когда отправляется на поле боя. А если бы он ушел воевать и в этот раз, то непременно заранее предупредил бы об этом Тэхена. Чон пробует еще одну попытку, затем еще, но голос все так же повторяет, что абонент недоступен. Тэхен крепко сжимает в пальцах телефон и едва сдерживается, чтобы не швырнуть его в стену. Уронив его себе под ноги, омега прикрывает глаза и глубоко дышит, умоляя себя не впадать в панику. Он уже знает, что могло произойти. Нетрудно догадаться — Чонгук давно жаждал смерти Чимина. Не раз предупреждал не контактировать с Паком, красочно описывая последствия и вгоняя Тэхена в дрожь. Чонгук не шутил и был настроен серьезно. И сейчас, если что-то случилось, то только по вине Тэхена. Омега успевает тысячу раз пожалеть о произошедшей у них с Чимином близости. Что за это сделает с ним Чонгук? Тэхена от одних только представлений бросает в крупную дрожь. Он жмурит глаза и вгрызается зубами в нижнюю губу до боли. Когда это закончится? Когда он перестанет мучиться от неизвестности? Когда он будет точно знать, что Чимину ничего не грозит? Из тяжелых размышлений омегу вырывает рык мотора внизу. Он мгновенно весь становится напряженный и подходит к окну, выглядывая во двор. Внизу стоит массивный бмв Чонгука, а позади такой же черный глянцевый рэндж ровер, из которого выходят четверо аспидов с неизменными автоматами наперевес. Змеи всегда и везде во всеоружии. Сердце на миг замирает и вновь начинает бешено биться. Он разворачивается и твердым шагом дрожащих ног выходит из комнаты. Чонгук приехал. Тэхен должен узнать, что он сделал с Чимином. Он уже готовит себя к худшему, на ходу унимает дрожь в пальцах и заставляет себя быть сильнее. Сколько можно впадать в животный страх перед родным братом? Но с Мираи по-другому не выходит. Тэхен быстро спускается по лестнице и резко замирает на середине, вытаращив от удивления и без того большие глаза. Ноги отказываются двигаться дальше, тело как будто парализовало. Прямо перед ним Чонгук вжимает Юнги в стену возле входной двери, бродя грубыми ладонями по тонкой талии под мешковатой камуфляжной толстовкой. Мин запрокидывает голову, открывая фарфоровую шею и подставляя для укусов изголодавшемуся Чонгуку. Из-за приоткрытых губ вырываются хриплые стоны, от которых у Тэхена волосы дыбом становятся. Его охватывает ступор, а глаза встречаются со змеиными. Юнги растягивает блестящие от слюны губы в ухмылке и скользит по ним языком. Длинные бледные пальцы сцепляются на затылке Чонгука, притягивают ближе к себе. Юнги, как и всегда, отдается всем своим существом, а сейчас, перед наблюдающим за ними Тэхеном готов втройне. Его легкий, но до мурашек недобрый смех отдается эхом в ушах Тэхена. Ему бы развернуться, закрыть глаза хотя бы, но он словно лишился контроля над собственным телом. Юнги своим взглядом гипнотизирует, не дает вырваться, сохраняя контакт до последнего, пока ему самому так хочется. Он бы не против устроить представление перед этим наивным добряком, удивительным образом являющимся братом самого Мираи. А Мираи получает свое, с болезненными укусами и поцелуями высасывая из Юнги добровольно подложенную душу. Вот только что-то в поведении Чонгука вдруг меняется, как по щелчку. Хватка на талии становится крепче, что еще немного, и ребра сломает. На бледной коже наверняка синяки останутся. Чонгук всем телом напрягается, становится как оголенный нерв, который трогать опасно для жизни, но Юнги все равно смеет. Ему смерть — не угроза. Мираи тянет носом аромат его кожи и распахивает глаза, в которых горит чистый первобытный огонь. Жажда и желание заполняют собой все, захватывают его разум. Такого в нем Юнги не видел никогда. Глициния, витающая в воздухе, как удушающий газ, взрывоопасное вещество, тот самый яд, текущий по венам альфы уже давно. Мираи всем телом чувствует брата, стоящего позади. Он бы даже сумел описать его выражение лица, его остекленелые глаза, вперившиеся в действо, происходящее перед ним. Это первый раз, когда Тэхен видит такое. Такого брата, что подобен дикому необузданному зверю, к которому приближаться себе дороже. Тэхен тяжело сглатывает и медленно разворачивается, собираясь уйти обратно в комнату как можно незаметнее. Только бы Юнги ничего не стал говорить. Но как только Чон поднимает ногу, чтобы поставить ее на верхнюю ступеньку, заговаривает кое-кто другой: — Куда пошел, братик? — окликает Мираи, заставляя Тэхена остановиться. От родного голоса по позвоночнику пробегают мурашки. Омега поджимает губы и медленно оборачивается. Чонгук уже стоит к нему лицом, заведя руки за спину. На лице альфы играет довольная улыбка, похожая на хищный оскал. Позади него мелькает голубая макушка. Юнги ухмыляется и мечет свой ледяной взгляд в Тэхена, а после исчезает за дверью. — Не хотел мешать, — пожимает плечами Тэхен. — Так он… твой омега? — спрашивает он смущенно. Этот вопрос успевает вырваться прежде, чем Тэхен думает. — Нет, я просто трахаю его, — отвечает Чонгук, не без удовольствия наблюдая за тем, как от его слов рдеют щеки омеги, а глаза расширяются. Это забавляет, ведь Чон прежде даже слово «секс» при своем младшем брате никогда не озвучивал. Для Тэхена это слишком внезапно. — Спускайся, малыш, — мягко просит он. — Я соскучился. — Ты людей собакам своим скармливаешь? — вдруг спрашивает Тэхен, хмуря брови и пристально смотря Чонгуку в глаза. Этот вопрос сам собой возникает в растерянном от откровенного ответа брата сознании. — Да, приходится, — слабо усмехается Чонгук, согласно кивая. — Они привыкли к человеческому мясу, жить без него не могут, вот я и скармливаю им всяких… — Господи, — шепчет Тэхен, прикрыв глаза и покачав головой. Он мысленно себе клянется, что никогда и ни за что не подойдет к этим диким псам. Аспиды создают чудовищ не только из людей, но и из животных. Это все слушать просто невыносимо. — Как так можно, Чонгук… — Легко, малыш. Либо мои враги будут гнить, прикармливая червей, либо порадуют своим свежим мясом моих собачек. Что лучше? — Чонгук улыбается уголком губ и медленно подходит к лестнице. — Ничто из этого, — Тэхен поджимает губы и уводит взгляд в сторону. Выдерживать чонгуков на себе слишком тяжело. — Ты еще скажи, что убивать их не надо, — хмыкает альфа. — Что они не заслуживают смерти после того, как переходят мне дорогу, — он закатывает глаза и кладет руку на перила, собираясь подняться к Тэхену. — Давай не будем о плохом, братик. Лучше поужинаем вместе, пообщаемся, как обычная семья. — Как семья? — Тэхен переводит на брата возмущенный взгляд и делает шаг назад, поднимаясь на ступеньку вверх. — Поэтому ты меня накачал непонятно чем? Я сам себя не помню. Понятия не имею, что происходило в эти дни… — Это просто успокоительные, — отмахивается Мираи, словно ничего ужасного в этом нет. — Ты был нестабилен, мне пришлось это сделать, пойми. Тебе же во благо, — спокойно говорит он, как будто пытается донести до малолетнего ребенка простую истину. — Но я стал еще агрессивнее, Чонгук! — повышает Тэхен голос. — Я был… очень зол. Ты хочешь сделать меня таким же, как… — Как кто? — резко перебивает Чонгук, медленно поднимаясь вверх и не сводя с брата пронизывающего взгляда, леденящего хрупкую душу. — Как твои психанутые террористы! — кричит Тэхен, резко разворачиваясь и быстро поднимаясь наверх. Прямо за спиной чувствуется жар чужого тела. Его аромат крови и пороха преследует, ползет за омегой и окутывает со всех сторон, заставляя задыхаться. Чонгук ни на секунду не отстает, следуя прямо за братом, как хищник за жертвой. Еще мгновение, и Тэхен оказывается в кольце крепких рук, прижимающих его слабое, не способное на сопротивление тело. — Отпусти меня, Чонгук, — шипит омега, беспомощно извиваясь в руках брата. — Тише, тише, — спокойно говорит Мираи, прижимая Тэхена к своей груди и поглаживая одной рукой по мягким пшеничным волосам. — Сколько мне еще придется применять к тебе силу, Тэхен? Я же не убить тебя собираюсь. — Ты уже меня убиваешь, — дрогнувшим голосом шепчет Тэхен, зажмурившись и дергая плечами, чтобы вырваться. — Ты накачиваешь меня вашими гребаными препаратами, а потом я не помню, что творил в состоянии помутнения. Может, ты меня и убить кого-то заставлял? Откуда я могу знать! — Разве я могу так поступить с тобой, малыш? — с нотками возмущения спрашивает Чонгук, выдыхая омеге на ухо. Тэхен, кажется, сам не замечает, как мелко вздрагивает и покрывается мурашками от дыхания альфы на своей шее, но замечает Чонгук. Чувствует и упивается реакцией на себя. Юное тело, не подвластное разуму, словно само по себе. Омега не в силах это контролировать. — Успокойся, Тэхен, братик не сделает тебе больно, если перестанешь дергаться, — шепот Чонгука закрадывается в голову и распространяется там, как газ, заполняет сознание. Тэхен шмыгает носом и сглатывает ком в горле. Ему в крепкой хватке Чонгука, как в очень тесной клетке, в которой не двинуться лишний раз. Он резко поворачивает голову к брату и застывает, едва не столкнувшись с ним носом. Их лица находятся в жалких сантиметрах друг от друга. Ровное дыхание Чонгука обжигает приоткрытые губы омеги. Тэхен поднимает взгляд и сразу же об этом жалеет, потому что глаза брата все еще помутнены завесой темного жгучего желания. С этим голодным безумным взглядом он оторвался от Юнги, а сейчас, в полумраке коридора, он стал еще ярче. Неестественный блеск пугает и будоражит, предупреждает об опасности и советует бежать, пока не поздно. Но бежать некуда. — Чонгук… — переходит на шепот Тэхен, медленно пытаясь отстраниться от брата хотя бы на сантиметр. — Пусти меня, пожалуйста, — просит он, опуская взгляд на шею альфы. Хоть куда, но не в глаза, готовые утянуть в свои темные пучины. От этого не намного легче. Тэхену не дает успокоиться крепкая грудь брата, плотно прижимающаяся к его спине. Он буквально собственным телом чувствует, как Чонгук дышит. Дыхание его отчего-то тяжелое. Омеге даже думать не хочется, от чего. — Мы поужинаем, как ты и хот… — Конечно, обязательно, — так же шепчет Мираи, приложив к мягким сухим губам омеги большой палец и бегая диким, почти сумасшедшим взглядом по идеальному лицу, на которое не насмотреться. Жизни не хватит. Жар дыхания Тэхена, опаляющий палец Чонгука, как еще один большой шаг к потере контроля. Мираи к нему уже близок. На ужин он хочет его тело и его душу. Тэхен в его руках вмиг каменеет, леденеет, а огромные, размером со вселенную глаза затапливает ужас. Он хватается своими длинными пальцами за руку Чонгука и слегка касается большой раскрытой ладони кончиком носа, втягивая знакомый запах. — Что ты с ним сделал?! — срывается на крик Тэхен, отпихивая от себя ладонь брата. — Я чувствую его запах, Чонгук! — кричит он, пытаясь вырваться из захвата. Родной аромат на кончиках пальцев брата в одну секунду выбивает все мысли, ударив тело разрядом тока. Тэхен задыхается от подступающей волны паники и брыкается, машет сжатыми кулаками и бьет Чонгука, куда попадет, но альфа словно даже и не чувствует сопротивления. — А ты думал, я ему после такого спокойно жить позволю? — рычит Чонгук, вмиг меняясь в лице и голосе. Одно упоминание о Чимине, и у Чона крышу срывает. Он перехватывает руки омеги, заламывает за спиной и почти до хруста сдавливает в своей хватке тонкие запястья. — Полковник тронул мое и получил за это наказание, Тэхен. — Что ты сделал с ним, Чонгук? — хриплым от криков голосом спрашивает Тэхен, жмурясь от боли на запястьях и тихонько всхлипывая. Его тело прошибает мелкой истерической дрожью, а воздуха в легких не хватает. — Много всякого, — хмыкает альфа, сжимая пальцами подбородок Тэхена и грубо поворачивая его лицо к себе. — Хочешь в подробностях услышать? — Нет, нет! — Тэхен пытается мотать головой, но из-за хватки брата ничего не получается. — Я хочу… увидеть его, я хочу знать… — всхлипывает он, с мольбой в глазах взглянув на альфу. — Просто покажи… Чонгук внезапно начинает сухо смеяться, заставляя сердце Тэхена в страхе сжаться. Альфа толкает язык за щеку и вскидывает брови. — Увидеть? — переспрашивает он, а омега уже готовится к худшему, жалея, что вообще посмел об этом просить. Как бы хуже не стало. Он затаивает дыхание и замирает, уставившись стеклянным взглядом на брата. — Увидишь, — вдруг соглашается Чонгук. В его демонических глазах Тэхен улавливает недобрый блеск, ничего хорошего не предвещающий. Что он увидит теперь? — П-правда? — не веря в услышанное, спрашивает Тэхен, смотря на брата с надеждой. Хватка на запястьях исчезает. Чонгук разворачивает омегу к себе лицом и обнимает, мягко прижимая хрупкое тело к своей груди и поглаживая по затылку. Тэхен больше не сопротивляется. Лишь мелко подрагивает, уткнувшись носом в грудь брата и жмуря глаза. От него бежать надо, но у омеги сил больше ни на что не остается. Главное, он увидит Чимина. Эта мысль утешает, но лишь немного. Чонгук не мог так просто согласиться, не взбесившись. — А пока тебе нужно успокоительное, — шепчет на ухо Мираи и наклоняет голову, касаясь губами нежной медовой кожи на шее брата. Тэхен кричит, но вырваться из плена больше не может. Чонгук не отпустит и сам никуда не уйдет. Чонгук будет рядом.***
Намджун сидит в кресле в своем кабинете, сверля тяжелым взглядом дисплей телефона, лежащего перед ним на столе. На нем отображается диалог с полковником, но генерала интересует только последнее сообщение, отправленное Чимином. Спустя какое-то время долгого молчания генерал поднимает нечитаемый взгляд на капитана, смирно стоящего перед ним. Под взглядом старшего по званию тот едва заметно тушуется, но виду не подает, сохраняя военную стойкость. — Как это вышло? — низкий грубоватый голос Намджуна наконец разрушает устоявшуюся тишину. — Он что, без охраны был? — Охрана была, генерал. В составе из десяти человек, — четко, без запинки отвечает капитан. — Тех, кто патрулировал на крыше, вражеский снайпер убрал одного за другим. — Из десяти человек… — хмыкает Намджун, мотнув головой. — Десять человек ничто для аспидов. Но в этом Чимин сам виноват. Он не позволил приставить к себе больше людей. Какие-нибудь новости? — Никаких, генерал. Аспиды даже знать нам не давали о том, что взяли полковника. Мы ищем, где можем. Ни одной зацепки. — Если до сих пор ничего, значит Чимин может быть еще жив, — задумчиво говорит Намджун, хмуря брови. — Обычно они казнят наших перед всей страной почти сразу после похищения, а перед этим устраивают всевозможные пытки, — хмыкает мужчина, возвращая своему взгляду твердость. — Ищите, хватайтесь за любой намек. Еще мне нужен аспид, чтобы допросить. — Да, генерал, мы немедленно приступим к операции, — четко отвечает капитан. — О ходе действий я лично буду докладывать вам. — Отлично, свободен, — генерал коротко машет рукой. Капитан отдает честь и покидает кабинет, оставляя Намджуна наедине со своими мыслями. Ким тяжело вздыхает и прикрывает глаза, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди. Он понимает, что если Чимина действительно схватил Чонгук, то так просто не убьет. А разглашать личность Мираи он пока не собирается, ведь такой козырь терять сразу чертовски глупо. Одно ясно: Чонгук больше не различает бывших друзей и ни перед кем не останавливается. Вот только зачем ему понадобился именно Чимин — не совсем ясно. Намджун долго размышляет, выдвигая различные предположения, но все это звучит странно и бредово. Возможно, бывший капитан через Чимина решил добраться до самого генерала, но полковник не из тех, кто позволит ему это сделать. Он умрет, пройдет через тысячи пыток, но ни слова не произнесет, не предаст своих. Размышления о том, как Чонгук вообще оказался на стороне змей, тоже ни к чему не приводят, лишь выводят из себя, заставляя ощущать отвратительное чувство предательства, вставшее поперек горла. В чем они все ошиблись, что Чонгук переметнулся, озлобившись и вырезая сотню из армии за раз? В чем ошибся Чимин? Намджуну теперь даже вспоминать их общее прошлое тяжело, неприятно. Оно омрачилось, потеряло краски, стало серым. Что, если Чонгук уже тогда действовал на два фронта? Пока спиной к спине стоял на поле боя, пока собой зачем-то жертвовал и с теплой, искрящейся добротой улыбкой принимал от тогдашнего генерала медаль за отвагу. К Чонгуку Намджун чувствует не только ненависть, вспыхнувшую в один короткий миг. Он чувствует сожаление. Они два года бились так, как никогда прежде. За все время этой бесконечной войны не было пролито столько крови, как при появлении Мираи, вселяющего ужас не только в гражданских, но и в некоторых военных, которые вслух в этом никогда не признаются. Оказалось, все это время Намджун сражался со своим другом, братом по оружию, за которого жизнь отдал бы без раздумий. Теперь он эту жизнь без раздумий готов отнять у Мираи, потому что того Чонгука больше нет. Капитана Чон Чонгука больше нет.***
Тэхен крупно вздрагивает и распахивает влажные от слез глаза, жадно глотая недостающий в легких воздух и быстро моргая, окончательно отряхивая сон, потому что возвращаться в него страшно. Как только глаза вновь сомкнутся, кошмар продолжится. Омега восстанавливает дыхание, потихоньку расслабляясь и приходя в себя. Привычный мрак просторной комнаты больше не пугает так, как было поначалу. Он становится ему почти родным. Свидетелем его мучений, сонных терзаний и непонятно еще чего, ведь что-то Тэхен не помнит. Что-то стерлось, как будто и не было никогда. Он присаживается и свешивает ноги, соприкасаясь голыми ступнями с прохладным полом. В голове пустота, как будто перевернули исписанную страницу. Перед Тэхеном чистый лист, готовый к заполнению. Во рту горьковатый привкус, в висках небольшая пульсация, доставляющая дискомфорт, а по телу, непрочно сплетаясь с глицинией, растекся запах крови и пороха. Тэхен ежится и инстинктивно себя обнимает за плечи, поворачивает голову вбок и тянет носом аромат, сохранившийся на футболке. Он — последнее, что Тэхен помнит. Крепкие татуированные руки со змеями, не дающие вырваться, горячий шепот на ухо, от которого кожа гусиной становилась, и… Тэхен на секунду жмурится, мотнув головой. Такого быть не могло. Не мог Чонгук касаться его губами. Это додумка сознания, бредовая и вовсе не смешная шутка, от которой почему-то в дрожь бросает. От самого себя мерзко из-за этого. Что творит предательское воображение? Почему работает против Тэхена? Омега, всеми силами противостоя запретным мыслям, возникающим в голове, подскакивает с постели, чуть пошатнувшись от внезапного головокружения, и плетется в ванную комнату, шлепая по паркету босыми ступнями. От прохлады по коже мурашки бегут. А может, от чего-то другого. Тэхен не желает углубляться в эти мысли. Так и не заметив, что левая половина постели, на которой он никогда не спит, осталась смятой, омега скрывается в ванной.***
Чонгук поднимает чашку и делает короткий глоток горячего кофе, смакуя горький вкус на языке. Сегодня у альфы то редкое утро, когда нет никакого чувства разбитости и раздражения. Настроение близко к нормальному, а желания выпустить кому-нибудь обойму в рот даже не возникает. На кончиках пальцев еще хранится нежный аромат глицинии, который Чонгук собирал с родного тела, мирно спящего рядом. В этот раз Тэхен не буйствовал, не сыпал на голову брата проклятия, обещая вырвать глаза, на что Чонгук обычно лишь довольно хмыкает. Омега просто расслабился, улегшись в постель в позе эмбриона, принесенный в комнату старшим братом. Едва не накрывшая его истерика лишила сил, не дала побороться, сразу же отправив в царство снов. Чонгук, уже собиравшийся покинуть комнату омеги, у самых дверей остановился, услышав, как брат ерзает во сне. Уйти не смог. Со стороны наблюдать — тем более. Тэхену снова снился кошмар. Этой ночью Чонгук снова грел его ледяные руки в своих, а теплым дыханием давал понять, что рядом. Не торопился врываться в сны Тэхена, а лишь молча присутствовал возле. Максимально близко, телом к телу, разделяя кислород на двоих. И у Чонгука внутри снова кровопролитная война. Они пытались взять верх, подбрасывая картинки того, как кто-то другой трогал это чистое, девственное тело. Пятнал, осквернял. Они твердили, что зря тонкие запястья не сломал, зря больно не сделал, чтобы звонкими криками насладиться, наказать. Тэхен тоже грешен, Тэхен тоже виновен. Ярость ослепила, почти лишила рассудка. В этот раз Чонгук вышел победителем, но это не значит, что войне пришел конец. Это только ее начало. Выпав из реальности и проматывая в голове прошлую ночь, альфа пропускает момент, когда в гостиную входит Тэхен. Чонгук поднимает на брата взгляд и дарит теплую улыбку, поставив чашку на стол и переключая все свое внимание на него. Тэхен стоит у другого конца стола и сверлит альфу тяжелым выжидающим взглядом. Красивые губы поджаты в тонкую линию, но руки выдают, предавая его твердый настрой. Длинные пальцы нервными движениями перебирают подол мягкого кремового свитера. — Доброе утро, братик, — говорит Чонгук, пристально разглядывая омегу. — Не хочешь позавтракать со мной? Ужин мы пропустили… — Я хочу увидеть Чимина, — непоколебимо заявляет Тэхен. Чонгук сухо усмехается, мысленно просит себя не реагировать и сохранять спокойствие. — Может, все-таки поешь для начала? — предлагает альфа, скучающе закатив глаза и морща нос. — Чонгук… — Ты готов, даже если от него одни ошметки остались? — с сомнением в голосе спрашивает Мираи, изогнув бровь. — Даже если его лицо до неузнаваемости обезображено? — Да, — быстро выпаливает Тэхен, лишь бы не выдать дрожь, появившуюся от слов брата. Так глупо и бесполезно пытаться перед ним храбриться. Чонгук всегда одним словом, одним взглядом может его выбить из колеи. Видит насквозь. Мираи медленно и задумчиво кивает, затем резко поднимается и, в три больших шага оказавшись у другого конца стола, грубо хватает Тэхена за локоть, волоча за собой к дверям. Омега еле поспевает, чуть ли не запутавшись в собственных ногах, а от хватки на локте наверняка следы останутся, но Тэхен ничего не говорит, даже не сопротивляется. К динамичным переменам в настроении брата стоит уже привыкнуть. Колючий ветер сразу же нападает на оголенные участки кожи, отчего Тэхену приходится прикрыть глаза, начавшие слезиться. Небо тяжелое, темное и суровое. Вдалеке колышутся макушки деревьев, на которых молчаливо сидят черные вороны, наблюдающие своими глазами-пуговками. Вокруг гробовая тишина. Сегодняшнее утро по-особенному холодное, но, видимо, Чонгука это мало заботит. Почему они вышли во двор, даже не собравшись? Но если не нужно никуда ехать, чтобы увидеть Чимина… У Тэхена вдруг внутри все холодеет похлеще, чем снаружи. Чонгук ведет его в псарню? — Куда мы… — шепчет Тэхен, распахнув глаза у лестничного спуска, до которого они дошли. — Эти бойцы как раз ждали моего приказа, — ровным стальным тоном прерывает Мираи, ослабив хватку на локте омеги, а затем и вовсе отпустив. — Вот и смотри, братик. Тэхен быстро моргает, чтобы убрать с глаз влагу, мешающую видеть, выходит из-за спины Чонгука и смотрит перед собой. В центре двора стоит идеально ровная шеренга из десяти террористов. Все в одинаковой черной форме, у каждого на плече повязка с символом аспида, а в руках автоматы. Тэхен медленно спускается по лестнице, чуть опережая неторопливого Чонгука, и щурится, вглядываясь в лица, не скрытые черными характерными масками. До него не доходит, что происходит и причем тут террористы, ждущие приказа, но ровно до тех пор, пока он не замечает среди них одно лицо. Сердце покрывается коркой льда и летит вниз, в темную бездну. Ноги не слушаются и сами несут вперед, а в горле образуется тяжелый болезненный ком. Это сон, это точно сон. Ветер треплет смоляные волосы, открывая ровный лоб. Шрам на виске, идущий от уголка глаза, выглядит еще более отчетливым, чем обычно, оттененный в разы побледневшей кожей, приобретшей сероватый тон. Пухлые губы бесцветные, сухие, а на челюсти расцвел фиолетовый синяк. — Чимин… — едва слышно выдыхает Тэхен, ускорив шаг. Он почти срывается на бег, летя прямо к полковнику, стоящему среди террористов пятым по счету. — Чимин! — громче зовет омега дрогнувшим голосом, замедляясь в нескольких шагах от шеренги и суетливым взглядом бегая по родному лицу, которое абсолютно никак не реагирует. Альфа словно не слышит его, находясь за толстой, невидимой глазу стеной. — Чимин, — мягко обращается Тэхен, осторожно подходя все ближе и ближе к полковнику. В голове абсолютная каша, полнейшая растерянность от непонимания происходящего. Точно еще один кошмарный сон с новыми картинками. Он останавливается в полуметре от Чимина и заглядывает в глаза напротив. Альфа смотрит вперед, почти не моргая. Смотрит, но не видит перед собой Тэхена, у которого глаза на мокром месте уже далеко не от ветра. Глаза черные, глубокие, но… совершенно пустые. Родные глаза не те. Родные глаза — чужие. — Чимин, это я… — шепчет Тэхен, подняв руку к лицу альфы, глядящего сквозь. — Чимин… — холодные пальцы осторожно, без резких движений касаются скулы, мягко очерчивают. Тэхен смотрит в самую глубь чиминовых глаз в надежде на реакцию, но ничего не получает в ответ. Как будто столкнулся со скульптурой, а не с живым человеком. — Чтобы доказать свою верность аспиду, этот отряд отправится на задание после того, как я отдам приказ, — Чонгук возникает за спиной, сунув руки в карманы своих камуфляжных карго. Сверху на нем только черная футболка, поверх которой надет бронежилет. — Что ты сделал с ним? — цедит сквозь стиснутые челюсти Тэхен, повернув голову вбок и улавливая силуэт брата краем глаза. — Теперь он один из нас. Аспид, который исполнит любой мой приказ, — с наслаждением от происходящего отвечает Чонгук, переведя взгляд с Тэхена на Чимина. — Нет… — шепчет Тэхен, отвернувшись к Паку и обхватывая его лицо ладонями. — Нет, — повторяет он, качая головой и смотря полковнику в его остекленелые глаза. — Чимин, ты меня слышишь? — спрашивает омега с мольбой, но альфа снова оставляет его без ответа. Ладони Тэхена ложатся на крепкие плечи Чимина, слегка сжимая пальцами, и начинают встряхивать. Паника снова дает о себе знать судорожным взглядом огромных глаз, стремительно заполняющихся страхом. — Чимин, очнись! Вроде вот он, стоит перед ним целый, дышит, функционирует, но словно манекен без эмоций и способности двигаться. Смотрит пустым взглядом в никуда, не реагирует, походя на зомби. Точно ходячий мертвец, лишенный разума. Тэхен не контролирует поток хлынувших из глаз слез, они свободно катятся вниз, падая на холодную замерзающую землю. Чонгук позади молча наблюдает не без удовольствия, получая от страданий Тэхена особенное наслаждение. Редчайшее, высшего сорта наслаждение. И ему хочется больше. Тэхен уже не пытается осторожничать. Он слегка бьет Чимина по щекам, пытаясь привести в чувства, трясет за плечи и повторяет, как мантру: «очнись, прошу». Но ничего, ничего не помогает. Чимин не сдвигается ни на миллиметр, все смотрит куда-то в пустоту, как будто лишь телом тут находится, а разумом — в совершенно другом месте. Тэхен всхлипывает и хватается руками за воротник его черной куртки, слабо, отчаянно дернув на себя, хоть бы немного его сдвинуть, убедиться, что живой. — Наверное, лучше бы его мои псы сожрали? — шепчет за спиной Мираи, оскалившись. — Ты с ним осторожнее. Если его переклинит, он в тебя пулю пустит и не посмотрит, что ты ему не враг. — Это все ты! — кричит Тэхен, быстро утирая рукавом свитера слезы. — Это ты с ним сотворил! Пусть убьет меня! — омега разворачивается к Чонгуку и бьет его сжатыми кулаками в грудь, хоть и понимает, что бесполезно. — Пусть пустит пулю. Это на твоей совести будет, а не на его. Тэхен всхлипывает и отворачивается обратно к стоящему статуей Чимину, сделав шаг вперед и уткнувшись лбом в его грудь. Объятия, что когда-то согревали и прятали от опасности внешнего мира, уже не теплые, не мягкие. Тэхен как будто к стене прислонился, а не к своему родному Чимину. А любимый запах едва заметен, скрытый за ярким ароматом крови, подобным чонгукову. Тэхен поворачивает голову вбок и открывает глаза, цепляясь взглядом за свежий рубец, виднеющийся из-за горла футболки альфы. Омега чуть отстраняется, шмыгает носом и цепляет ворот пальцем, оттягивая вниз настолько, насколько это возможно сделать с бронежилетом, надетым поверх. Глаза Чона расширяются от ужаса, а нижняя губа вновь начинает мелко дрожать. — Что… — выдыхает Тэхен, разглядывая еще даже толком не заживший порез с рваными краями. Уродливый и пугающий. Он похож на серпантин, уходящий вниз по крепкой груди. — Это же… — Змей, — договаривает Чонгук. — С этим клеймом ему обратного хода нет. Он принадлежит аспиду. Тэхен резко убирает ладонь, словно обжегся, и всхлипывает, развернувшись и прижавшись спиной к полковнику. Он диким загнанным зверьком смотрит на своего брата и мотает головой, руками пытаясь загородить Чимина. — Ты его уничтожил, — шипит он, бросая на Мираи полный боли и разочарования взгляд. — Ты лишил его души. Я не позволю тебе его отправить на бойню. — Отойди от него, Тэхен. Это мой солдат, и я решаю, куда его отправлять, — сдержанно проговаривает Чонгук, обжигая скрытой злостью в голосе, оставляя на коже омеги мелкие ожоги. — Если я отдам приказ, он прямо тут себе глотку перережет за своего лидера. Лучше уйди в сторону, малыш, замараешься еще. — Нет! — прикрикивает Тэхен, покачав головой. Холодные слезы ручьями бегут по щекам, мгновенно засыхая на ветру и неприятно стягивая кожу. — Нет, Чонгук, нет, нет… Я не позволю тебе, я не… — Все хорошо, — мягко говорит Мираи, осторожно шагнув к брату и протянув руку. — Я не трону его, но он свой долг исполнит. Полковника Пак Чимина больше нет, Тэ. Он — аспид. Это его предназначение, — как будто приговор выносит, а Тэхен не в силах что-либо сделать. Он отчаянно вжимается в грудь Чимина плотнее, только бы от брата подальше, но бежать от него бесполезно. И Чимин не защитит. — Зачем ты так поступаешь со мной, Чонгук? — шепчет омега сломлено, смотря брату в глаза, надеясь хоть каплю человечности в них уловить, но ничего, кроме темноты, засасывающей в свои глубины, не видит. — Это его наказание, с ним уже ничего не поделаешь, — спокойно говорит Чонгук и резко хватает Тэхена за руку, дернув на себя и оттаскивая от шеренги террористов. — Нет, Чонгук, пожалуйста! — снова орет Тэхен, отчаянно брыкаясь в руках Мираи. От непрекращающихся слез картинка перед глазами смазывается. Фарфоровое лицо Чимина практически не видно, лишь искаженный темный силуэт. Чонгук ни на что не реагирует, легко подхватывает омегу, как перышко, и несет обратно в особняк. По мертвенно-молчаливому двору разносятся крики и рыдания Тэхена. Где-то неподалеку к свинцовому небу с громким карканьем взмывают вороны. Тэхен влетает в свою комнату и запирается, судорожными движениями пальцев щелкая замком. Видеть, слышать и чувствовать брата совершенно не хочется. В сердце так колет, словно нож воткнули и медленно выкручивают внутри, не давая мучениям закончиться, беспощадно их продлевая. Тэхен прижимает ладонь ко рту, приглушая рыдания, и на едва стоящих ногах подходит к окну, опираясь ладонями на подоконник, чтобы не рухнуть на пол. Внизу, перед отрядом стоит Чонгук, сцепив руки за спиной и что-то говоря своим бойцам. Не только Чимин похож на машину без эмоций. Они все такие. С каменными лицами и затуманенными глазами без каких-либо признаков жизни. Тэхен не может перестать смотреть на Чимина. Эта реальность похуже всех кошмаров, что ему когда-либо приходилось видеть во сне. Неужели Чимин безвозвратно исчез? Неужели его яркой ослепительной улыбки Тэхен больше не увидит? От альфы, что стоит внизу, осталась только тень. Оболочка, лишенная души. Тэхену хочется подорваться к нему, кричать, разрывая связки, пока не докричится, смотреть в глаза, не моргая, пока не заметит хоть маленькую искорку, касаться до тех пор, пока не получит ответного прикосновения. Он всхлипывает и обнимает себя за плечи, дрожа всем телом. Это состояние уже стало ему привычным. Тэхен теперь каждый день благодаря Чонгуку находится на грани истерики. Брат практически не применяет силу, но убивает своими словами, чужими глазами и действиями по отношению к другим. Тэхен не представляет, сколько сможет так держаться. Он столько страшного пережил, но только сейчас понимает, что сил двигаться вперед все меньше. Самое страшное происходит прямо сейчас, и многое еще ждет впереди, омега в этом уверен. На такого пустого Чимина смотреть невыносимо, но взгляд отвести еще страшнее. Когда Тэхен увидит его снова? Увидит ли. Боль берет свое медленно, но верно. Мелкими иголками впивается в нервы и заставляет сжаться, зажмуриться. Раскрасневшиеся от слез глаза начинают болеть и неприятно пощипывать, а горло саднит от рыданий. Внизу отряд синхронно разворачивается вправо по приказу и снова застывает. Тэхен жадно ловит взглядом короткое движение Чимина, но альфа в лице даже не меняется. Пустой взгляд устремлен вперед, проходя сквозь впереди стоящих змей. Больно закусив губу, чтобы не дать вырваться наружу очередным рыданиям, Тэхен медленно отворачивается и идет к постели, еле переставляя дрожащие ноги. Тело вновь окутывает бесконечная усталость, а оставшихся сил едва хватает на то, чтобы держать глаза открытыми. Если Чимин не вернется, Тэхен сломается окончательно, и это будет на совести Чонгука. На совести монстра, уже забравшего главное — любимого брата. Так и не увидев, что пустой взгляд черных глаз бывшего полковника устремился вверх, к окну, Тэхен опускается на постель, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в подушку, впитавшую запах диких цветов, древесины и белого мускуса.