***
В комнате без единого проблеска света нет и ни единого звука. Монстры в каждой частичке воздуха, в каждом атоме. Беззвучно танцуют в паре с пылинками, и тех поглощают, не давая коснуться спящего омегу. Они оберегают, но кричать об опасности не сумеют, даже если она придет. Дадут лишь секунду, чтобы осознать, и это самое большее. Тэхен сквозь сон чувствует чье-то присутствие. Всем телом ощущает чей-то внимательный взгляд, заставляющий вынырнуть из сонного царства, где лишь недавно образовался долгожданный покой. Кошмары кончились. Омега начинает ерзать, жмуриться, отчаянно цепляться за утекающий как вода сквозь пальцы сон. Его не удержать. Тэхен все ближе к реальности, где даже непроглядная темнота приобретает силуэты. Перед кроватью кто-то стоит, и неизвестно, как долго это длится. Тэхен открывает глаза, встречая неизменный мрак, и задерживает дыхание. Его разбудили молчаливым взглядом. Омега рефлекторно тянет носом воздух, надеясь, что это кровь и порох, принадлежащие только одному человеку, вернувшемуся с очередного сражения. Но рядом ни мнимого змеиного шипения, ни пугающего оскала, от которого мороз по коже. Ничего. Показалось. Тэхен прикрывает глаза и тяжело сглатывает, собираясь продолжить свой прервавшийся сон. Он поворачивается набок и обнимает подушку, а чей-то взгляд врезается точно меж лопаток, обжигает и не дает расслабиться, вернуться к сладкому небытию. Омега распахивает большие глаза. Зрачки нервно бегают по темноте, тщетно пытаясь что-то в ней разглядеть. — Тэхен. Неожиданный голос, ворвавшийся в гробовую тишину комнаты, напрочь сметает частички сна. Спокойный, тихий, без колебаний и сомнений. — Юно… — едва слышно выдыхает Тэхен, чувствуя, как по напряженному телу растекается волна облегчения. — Что-то случилось? — спрашивает он, медленно разворачиваясь и присаживаясь. Юно стоит у окна, коротко поглядывает наружу через щель между шторами и поворачивается к Тэхену. Лица его омега не видит. — Тэхен, послушай, — не меняя интонацию, говорит бета, делая шаг к кровати. — Ты должен пойти со мной. Сейчас. Я обещаю, что все будет хорошо, — уверяет он мягким голосом, включая ночник. По комнате, спугивая монстров, разливается неяркий золотистый свет. Тэхен слегка жмурится, отвыкнув от него за время сна. — Что-то произошло? — спрашивает он, слезая с постели и накидывая на плечи жакет. У Юно лицо без тени волнения и беспокойства. Он, как и обычно, спокоен и сдержан, а взглядом просит довериться. — Чонгук… — Нет, нет, — быстро качает головой бета. — Он все еще на севере. Жив, — добавляет, отвечая на самый главный вопрос, всплывший в голове Тэхена. — Тогда в чем дело? — не понимает омега, хмуря брови. — Нам нужно кое-куда поехать… — Зачем? Чонгук сказал? — не перестает атаковать вопросами растерянный Тэхен. — Да, его приказ, — кивает Юно, смотря омеге в глаза. — Надень что-нибудь теплое, я подожду внизу. Тэхен коротко кивает. Юно молча выходит из комнаты, оставляя омегу наедине с непрекращающимися вопросами, рождающимися в голове. Лицо его хмурое, сосредоточенное и крайне серьезное. Он нервно пожевывает нижнюю губу, пока переодевается, оставляя пижамные штаны и футболку на краю постели. Почему среди ночи? Почему так внезапно? Но, с другой стороны, это очень похоже на Чонгука. Он лишние вопросы и предупреждения не любит, делает все неожиданно, внушая лишнее беспокойство попусту. Любит пугать. Неужели вернулся и где-то ждет? Но почему не едет домой? Омега поправляет горло свитера, надевает пальто и выходит из комнаты, спускаясь вниз, к ожидающему его Юно. Бета стоит у входной двери, сунув руки в карманы черной кожаной куртки. — Я готов, — оповещает омега, коротко улыбнувшись. Они выходят из особняка. У лестницы уже ждет черный мерседес. На улице и правда холодно. Несмотря на теплую одежду, кожу сразу облепляют мурашки. Тэхен ежится и оглядывает двор, в котором все так же неизменно. Аспиды сосредоточены лишь на своей работе, и на омегу с бетой они даже не обращают внимания. — Садись, — говорит Юно, открыв омеге дверь с пассажирской стороны. Тэхен залезает в машину и вопросительно смотрит на пустующее водительское сиденье. Через секунду дверь с той стороны открывается, и за руль садится сам Юно. — Ты ведешь? — спрашивает Тэхен с легким удивлением. Негромко мурчащий двигатель просыпается, не сильно тревожа тишину местности. Мерс плавно трогается с места и движется к воротам. — Да, так будет лучше всего, — кивает Юно, глянув на омегу. — Это только мне доверено. Тэхен открывает рот, чтобы ответить, но передумывает и озвучивает вопрос в голове. После похищения, случившегося около месяца назад, Чонгук отправляет его с одним лишь человеком из прислуги? Тэхен даже не сомневается, что у Юно имеется при себе оружие. Возможно, им забит и багажник авто, но разве может быть все так просто? Наверное, Чонгук уверен, что в этот раз опасности не бывать. Эта мысль успокаивает, дает немного расслабиться. Полное облегчение придет лишь тогда, когда Тэхен посмотрит Чонгуку в глаза. Во всем свете это единственный человек, рядом с которым Тэхен испытывает страх и чувство полной безопасности одновременно. В данном альфой приказе невозможно сомневаться. Его словам невозможно не довериться. Тэхен отгоняет ненужные и глупые вопросы прочь. Он откидывает голову на сиденье и прикрывает глаза. Дорога в ожидании сведет с ума. Уснуть Тэхену удается. Уже спустя пять минут он тихонько посапывает, склонив голову к плечу. Под веками вырисовываются непонятные картины без всякой логики и связи. Именно такими и бывают обычные сны. Бессвязными и обрывистыми. Тэхен видит перед собой множество разных кружочков всех цветов радуги. Они появляются на черном фоне, как звезды в космосе. Некоторые растут, увеличиваются в размерах и лопаются, словно мыльные пузыри, рассыпаясь в стороны цветной мерцающей пылью. Затем картинка сменяется. Все прекращается, остается лишь мрак. Тэхен видит змеиные глаза, глядящие буквально в самую душу. И даже спрятаться от них во сне некуда. Тэхен закрывает глаза, но змеиный взгляд никуда не исчезает. Он долго глядит. Не по-злому. Скорее, задумчиво, с легкой печалью. Спустя какое-то время Тэхен перестает бояться этих глаз. Он просто садится на холодную землю, прижимает к груди колени и глядит в ответ, подняв голову. И почему-то находит в этом свой покой. Внутреннее умиротворение. Под этим взглядом он открыт, уязвим, но защищен. Тысячи солдат и рядом не стояли. Одних этих глаз хватит. Тэхен только им себя доверяет. — Тэхен, приехали. Ладонь Юно мягко касается плеча задремавшего омеги. Тэхен неохотно разлепляет глаза, желая остаться во сне еще хоть немного с этим насыщенным чувством спокойствия и безопасности. Но холодная реальность снова решает все сама. — Приехали? — спрашивает омега, выпрямляясь и с прищуром глядя наружу через лобовое стекло. Свет фар освещает какие-то разрушения. Всюду руины разгромленного когда-то поселения. Тэхен хмурится. Внутри просыпается беспокойство. — Где мы? — растерянно спрашивает Чон, поворачивая голову к Юно. Тот молча останавливает машину и поворачивает голову к омеге. — Тебя здесь ждут, — с теплотой в голосе говорит он, не позволяя волнению закрасться в душу омеги. — А мне нужно вернуться. — Юно… — Ты должен знать, что я тебе не враг и никогда им не был, — бета накрывает прохладную ладонь Тэхена и слегка сжимает. Омега следит за этим жестом и путается все больше. Юно никогда так не делал. Он никогда не позволял себе лишних движений в адрес Тэхена, но теперь… — Что это значит? — шепчет омега, наблюдая, как рука Юно ускользает и возвращается на руль. — Нельзя тебе быть в центре этой войны. Не на этой стороне, — с сочувствием говорит бета, отводя взгляд. Он глядит куда-то перед собой, словно в пустоту. — Юно, что ты говоришь? Что происходит? — волнение достигает пика. — Где Чонгук? Куда мы вообще при… — Выходи, Тэхен, — обрывает омегу Юно. — Тебя ждут. — Юн… — Или мне придется сделать это силой, — голос Юно твердеет, а взгляд холодеет. Он снова смотрит на Тэхена. Омега впервые видит в нем того, кто он и есть — аспида. — Ты предал его? — тихо спрашивает Тэхен, сдерживая дрожь в голосе. — Но не тебя, — отвечает Юно, поджимая губы. Тэхен несколько долгих секунд глядит на него с неприкрытой болью, затем, поняв, что какое-либо сопротивление бесполезно, открывает дверь и выходит из машины. В горле ком. Уж лучше на улице, чем в машине. Там еще холоднее. А слезам давать волю омега не позволит. В голове происходит настоящая путаница. Нет ни единой здравой мысли, ни единого предположения. Что происходит? Что случилось с Юно? Кто ждет здесь Тэхена? Среди холодных руин и праха человеческого. Машина дает задний ход, разворачивается и уезжает обратно в ту сторону, с которой они приехали. Тэхен глядит ей вслед до тех пор, пока она не пропадает из виду, и кутается в пальто, пряча ладони в рукавах свитера. Вокруг пугающая темнота. И именно такая таит в себе неизвестную опасность. Тэхен обнимает себя за плечи и застывает на месте, боясь сделать хоть шаг. Куда его приведет движение? Ему кажется, что щеки касаются чьи-то пальцы. Сколько душ здесь остались навечно? Они недовольны или рады видеть здесь живого человека, парализованного страхом? Тэхен опускает веки и вслушивается в негромкий шум. Это ветерок лишает покоя сухую листву, рассыпавшуюся на земле. Тэхен, в надежде немного успокоиться, представляет перед собой змеиные глаза, некогда вгонявшие в животный страх, а теперь дарующие успокоение. Разве мог Чонгук одного его оставить в таком страшном месте? Тэхен сглатывает образовавшийся в горле ком и с дрожью выдыхает, выпуская наружу клубы пара от теплого дыхания. Холод с каждой секундой все больше завладевает телом, заставляет мелко дрожать. Тэхен стискивает стучащие от холода зубы и жмурится до боли в глазах. Сердце едва не разрывается от страха, когда позади разносится внезапно громкий хруст, словно кто-то наступил на ветку. Тэхен открывает глаза и рефлекторно оборачивается. Перед ним, освещенный светом дальних фар невдалеке оставленного автомобиля, стоит альфа в черном костюме, в котором Тэхен безошибочно узнает самого генерала армии. Сердце замирает и сжимается в безумном страхе. Он веревками стягивает все тело. — Ви-Ви, твой брат вернулся, — с бесконечно усталой, но теплой улыбкой заговаривает генерал, глядя в глаза своему родному человеку, которого искал почти всю свою жизнь.***
Два танка въезжают на территорию базы, замедляя свой ход. За ними сразу же закрываются высокие тяжелые ворота. Один из танков сворачивает к гаражу, а другой едет в сторону штаба. База, как всегда, в движении и напряжении, несмотря на ночное время суток. На окраинах вспыхивают новые сражения, которые необходимо сразу же подавлять, чтобы не дать разрастись во что-то масштабное и несущее в сотни раз больше урона по ресурсам. Танк тормозит у главного здания. Чонгук спрыгивает с него на землю и окидывает взглядом территорию базы. Альфа весь в багровых пятнах, а запах пороха усилился в несколько раз. Сражение выиграно, Мираи умыл руки в крови врага. К нему навстречу из штаба выходит Хосок. Чонгук обычно на его неизменно непроницаемое выражение лица не обращает внимания, но в этот раз в альфе имеются изменения, и если это так, значит, случилось что-то действительно серьезное. У него чуть нахмурены брови и поджаты губы, а взгляд тяжелый и чем-то озабоченный. Чонгук хлопает ладонью по корпусу танка, и тот трогается с места, а сам идет Хосоку навстречу. — Что? — без ненужных прелюдий спрашивает Мираи. Хосок знает, что лидер все понял по его лицу. — Мне сейчас из дома доложили о том, что Тэхен пропал, — сообщает Хосок, смотря Мираи в глаза и буквально прослеживая, как те наполняются яростью. — Что значит «пропал»? Из моего дома, полного охраны. Как он мог пропасть? — голос альфы становится ниже и холоднее, так, как будто еще немного, и произойдет взрыв, от которого никто не сумеет спастись. — Наши всю территорию перерыли, ближайшие населенные пункты, и ничего. Напряжение возле Чонгука начинает расти с удвоенной силой, как будто даже воздух становится раскаленным, непригодным. Это намного страшнее, чем бывает обычно. Более непредсказуемо, взрывоопасно. Даже Хосоку становится не по себе. Он и представить не может, что ждет причастных к исчезновению омеги. Синее пламя в глазах Мираи ничего хорошего не предвещает и разрастается с утроенной силой. — Домой, — цедит Чонгук сквозь плотно стиснутые зубы. — Прямо сейчас. Глаза его наполняются кровью.***
— Генерал… — Тэхен усилием заставляет себя открыть рот. — Что вы… Посреди мертвого города он почему-то оказался именно перед этим человеком. Тэхен стоит неподвижно, от удивления не зная, куда двинуться, в какую сторону идти. Душа тянется прочь от этого альфы. Тэхену хочется сделать шаг назад, развернуться и бежать без оглядки. Неизвестность и непонимание ситуации пугают. Тэхен смотрит в глаза генерала и сам в своей разумности сомневается. Почему альфа ему так улыбается? Почему его отчего-то печальные глаза приобретают блеск? Ноги слабеют, а сердце в груди гулко барабанит, наводя еще больше страха. А что, если Чонгука больше нет? Генерал омыл свои руки в крови Мираи и пришел, чтобы покончить с его родной частичкой, что на деле никакого родства с ним не имеет. Но откуда это знать генералу? — Ви… — альфа вдруг замолкает, слегка хмурится и исправляется: — Тэхен, я не враг тебе, — с особой мягкостью в низком голосе говорит он, не в состоянии сдерживать искрящееся внутри тепло к родному, наконец-то найденному брату. Он не может не улыбаться. Отчаянно хочет броситься к нему, прижать к себе крепко-крепко, вылить всю любовь и боль, которую столько лет нес с собой, будто тяжелый груз, давящий на плечи. Но Намджун осознает, что для Тэхена этот момент странный и, возможно, пугающий, ведь омега уверен, что братом ему является другой. Приходится подступать медленно и осторожно, чтобы не травмировать и без того покалеченную психику. Тэхен похож на маленького совенка, загнанного в ловушку. Его огромные глаза с удивлением и настороженностью глядят в ответ. Не доверяют, боятся пойти навстречу, видят подвох. — Ты замерзнешь, — нежностью пропитанное «маленький» остается неозвученным. Намджун и не думал, что на подобное еще будет способен. — Пойдем… — Что происходит? Почему вы здесь? — спрашивает Тэхен, хмуря брови на переносице. Намджун делает маленький шаг к омеге и буквально чувствует, как тот напрягается, готовый рвануть прочь в любую секунду. Его недоверие огорчает, хотя и ясно, что не быть ему нет причин. Ким решает сказать все, как есть, и не тянуть резину, этим самым подпитывая настороженность и страх брата. — Ты решишь, что я несу бред, но хотя бы выслушай меня, ладно? — начинает Намджун, решая остаться на месте и не запугивать омегу лишний раз. — Так вышло, что Чонгук на самом деле тебе не брат. Это… — альфа нервно проходится кончиком языка по пересохшим губам, дает себе короткую передышку, собирается с силами. Оказывается, правду говорить чертовски тяжело. Но Тэхен, к счастью, не сдвигается с места, слушает, держа генерала под прицелом своих больших глаз. — Это я твой брат, Вихен. Взгляд Тэхена меняется за долю секунды. В глазах вспыхивает замешательство, испуг вперемешку с удивлением и то, чего Намджун так боялся — полное недоверие. — Странно звучит, знаю. Ведь я враг того, кого ты считаешь братом. Но он мне не нужен. Только ты. — Мне… Мне нечего вам сказать, генерал, — придав дрожащему от волнения и холода голосу твердости, говорит Тэхен. — Я совершил непростительную ошибку, за которую корю себя по сей день, — в голосе Намджуна проскальзывают болезненные нотки. Звучит он так, словно из самой души насильно тянет, вырывая с корнем то, что давно там росло и цвело. Тяжелое чувство, от которого нужно избавиться, как от сорняка. — Из-за своей чертовой уверенности я потерял тебя, когда ты был совсем ребенком. Оставил совсем одного в той проклятой церквушке… Тэхен не верит своим ушам. Слова генерала врезаются острыми лезвиями в самую душу, рвут безжалостно. Омега едва удерживается на подкашивающихся ногах. Одно слово «церквушка», и у Тэхена все мысли выбивает из головы. О той церкви знал лишь Чонгук. Он один хранил этот секрет, долгие годы никому не раскрывая, а теперь Тэхен слышит это от другого человека. От того, кто зовет себя братом. Настоящим братом. По щеке скатывается кристальная слезинка. Омега даже не замечает, как на глазах выступает влага, а в горле образуется горький ком. Он не верит. В собственной голове кричит о неверии, о лжи, но сам себя обманывает: отрицать такое нельзя, невозможно. В глазах Намджуна подтверждение, ни грамма лукавства. Там многолетняя боль и только-только приобретенная радость. — Даже не представляешь, как долго я ждал этого, — голос генерала становится тише, мягче, в нем проскальзывает дрожь. — Как сильно я желал встречи со своим маленьким братом. С мыслями о тебе засыпал каждую ночь. Знал, что ты жив. Чувствовал. Где-то ты есть, существуешь, понятия не имея, что где-то и брат твой живет, храня память о тебе в самом сердце. Тэхену невыносимо слышать это. От слов, пропитанных болью и любовью одновременно, становится так тяжело, так больно самому. Омеге хочется верить, что это сон, самый странный и безумный сон в его жизни, но слишком ярок холод и дрожащий теплый голос, пришедший из далекого незапамятного прошлого. Тэхен и слова в ответ вымолвить не может. Ему и сказать нечего. У него внутри буря разных чувств, которые сменяют друг друга за один короткий миг и вводят омегу в замешательство еще больше. Намджун за собственными эмоциями различает борьбу внутри Тэхена, буйство чувств в его сверкающих от слез глазах. Тэхен в такой путанице, в такой огромной растерянности, что даже шевельнуться не может. А если бы мог: бежал прочь? Генерал стоять на месте больше не может. Чувствовать расстояние уже невмоготу. Он делает к брату шаг, разнося по мертвой местности тихий хруст погибшей листвы под подошвой, затем еще один, и еще. Тэхен смотрит на него тяжело, обессилено, молчаливо роняя слезинки на холодную, укрытую черным пеплом землю. За каждую Намджун готов наказывать сам себя. Его маленький брат не должен плакать, не должен бояться и чувствовать эту мерзкую боль, от которой они все так устали. Тэхен мелко дрожит и опускает глаза, в свете фар видя приближающуюся тень брата, которого он не успел принять, в которого до конца не уверовал. Но почему тогда больно? Почему сердце колотится так, словно почувствовало что-то свое. Родное. Когда родное там, на севере холодном. Тэхен жмурит мокрые от слез глаза и до вспыхнувшей боли прикусывает нижнюю губу, пряча дрожь и рвущиеся наружу рыдания. Его обнимают теплые руки, мягко, очень осторожно, будто самую хрупкую на свете вещь. Притягивают к себе. Тэхен оказывается окутанным ароматом смородины, в котором тоже присутствует неизменный запах пороха. Намджун обнимает его хрупкое продрогшее тельце и нежно гладит ладонью по спине, прижимается к мягкой пшеничной макушке щекой и прикрывает глаза. Брови сводятся на переносице, как от боли, от той, что, наконец медленно отпускает, неся за собой облегчение. Генерал слегка покачивается из стороны в сторону, будто убаюкивает маленького ребенка, как много-много лет назад, когда вокруг были все те же руины и завывающий ветер, пытающийся пролезть между братьями. Темнота и тишина, в которой звучал лишь голос старшего брата, обещающий, что все будет хорошо. — Я тебя больше никогда не оставлю, Ви-Ви, — шепчет Намджун, позволяя слезинке скатиться по щеке. Она унесла с собой годы тяжелых мыслей о брате, унесла боль и скорбь, даруя долгожданное счастье.***
Чонгук вылетает из джипа, как сумасшедший. В руке крепко сжимает свой матовый узи и бросает на каждого, стоящего перед ним, ничего хорошего не предвещающий взгляд. Каждому обещает самые страшные муки. Смерть. Во дворе особняка собрались все, кто за последние сутки в нем находились. Головы опущены, глаза в землю. Точно провинившиеся. Таковые и есть. Мираи каждого задевает своим взглядом, как крюком. В нем горящее пламя становится все страшнее и уже давно выходит за рамки. Его обезумевший взгляд ни на ком не задерживается, быстро перескакивая с одного человека на другого. — Как вы это допустили? — чеканит каждое слово. Весь он напоминает бомбу замедленного действия, и от этого еще хуже. Люди, стоящие перед ним, уже приготовились прощаться с жизнями. — Как вы, мрази безмозглые, проглядели одного омегу? Почти сотня людей! — взрывается, орет так, что вены на шее и под глазами вздуваются. В этот миг его ничто не удержит, ничто не успокоит. Альфа поднимает свое оружие и начинает палить куда попадет. Ему это сейчас жизненно необходимо. Если не выпустит себя, то начнет ломаться, крошиться изнутри. Взорвется, и даже так унесет с собой десятки жизней. Мираи готов окрасить кровью каждый миллиметр земли, на которой нет Тэхена. Смертей не миновать. Некоторые из рядов падают на землю, а те, кого пуля еще не нашла, даже не сдвигаются со своих мест, не пытаются скрыться от гнева своего лидера, прекрасно понимая, что совершили непростительную ошибку, за которую им только одно — смерть. Самое дорогое не уберегли. — Он что, испарился? Как он прошел мимо вас всех незамеченным?! — продолжает орать Мираи, ослепленный нечеловеческой яростью. Весь в крови, так и не переодевшийся с самого севера, с безумным горящим взглядом. Легче под пулю, чем под него попасть. От первой мгновенная смерть, а от этих змеиных, ядом пропитанных глаз — мучительная, невыносимая боль и медленная кончина. У джипа стоит Хосок, с равнодушным лицом смотрящий на безумство, разгоревшееся перед ним. А рядом Юнги, как никогда молчаливый и серьезный. Ему не привыкать наблюдать гнев Чонгука, с которым снова связан Тэхен. Счастье, если кому-то в особняке удастся выжить. Кому-то, кто будет вынужден поведать Мираи, что же случилось на самом деле. А может, это несчастье. Хосок уже готовится к тому, что придется разгребать последствия и готовить группы для нападений. Мираи бросит на поиски своего брата все силы, никого и ничего щадить не будет. Такого не было никогда прежде. Но тогда и Тэхена не было. Этот омега своим исчезновением разбудил в Чонгуке все самое худшее. То, что как будто бы ждало в альфе своего часа. Он ослеп и обезумел, а вместо людей перед собой видит мишени. Ему крови мало, а она его подпитывает. Чем ее больше, тем он опаснее и сильнее. Стрельба затихает так же быстро, как и началась. Мираи убрал почти всех, кто находился во дворе особняка. Вокруг лежат еще не успевшие остыть тела, а густая кровь растекается по каменной земле, пробираясь в щели и впитываясь в холодную сырую почву. Там позже обязательно вырастут кровавые цветы. Магазин опустел, на всех, увы, не хватило. А Чонгук только начал. Он окидывает тела своих же людей горящим ненавистью взглядом и разворачивается, большими твердыми шагами двинувшись обратно к джипу, у которого ждут Хосок и Юнги. Пустой узи все еще крепко сжат в кровью перепачканной ладони. — Дай патроны, — требует Мираи у Хосока, вытянув ладонь. — Чонгук… — слегка хмурится и заговаривает тот, не спеша исполнять приказ. — Ты меня не услышал? — щурится лидер, вгрызаясь в альфу гневным взглядом. — Они могут знать, что произошло, — Чон кивает подбородком на оставшихся живых за спиной Чонгука. — Лучше сначала разобраться, а патронов у нас всегда хватает, — спокойно говорит Хосок, смотря лидеру в глаза. — Давай разбираться, — нервно усмехается Мираи, развернувшись и идя к особняку. Он перешагивает через тела и бросает бесполезное оружие на землю.***
— Он пропал поздно ночью, — Хосок стоит в центре кабинета, сложив руки на груди и задумчиво разглядывая картину на стене. — Видели, как он шел спать, но с утра в комнате никого не обнаружили. Никаких следов сопротивления не было. Чонгук сидит в кресле, откинув голову и глядя из-под полуопущенных век. Меж губ медленно тлеет сигарета, о которой альфа, кажется, забыл. На столе, накрытый его ладонью, лежит пистолет, а рядом пустой блистер из-под таблеток. — На камерах ничего, — продолжает Хосок, бросая взгляд на сидящего на диване Юнги. — Записи за последние сутки стерты. — Тэхен не мог сбежать в одиночку. Это кто-то подстроил. Все спланировали заранее, — заговаривает омега, задумчиво прикусывая губу и водя пальцами по своему автомату, лежащему на коленях. — Какова вероятность, что я прибил там крыс? — задумчиво спрашивает Мираи, указав пальцем за окно, во двор, где уже начали убирать тела. — А какова вероятность, что они остались среди выживших? — Мы это выясним… — Нечего выяснять, — резко обрывает Хосока Чонгук. — Ненавижу тратить время зря, когда можно сразу начать действовать, — он выпрямляется, стряхивает пепел прямо на стол и зажимает сигарету меж пальцев. — Соберите людей и наведайтесь в гости к каждому из нашего черного списка. Кто-то, видимо, не усвоил урок «акул». — Но разве… — Всех уничтожьте, — рычит Мираи, поднимаясь из-за стола и прихватывая с собой пистолет. — Неважно, причастны они или нет. Тварей давно пора истребить. Хосок коротко кивает и отходит в сторону, давая Чонгуку пройти к двери. В спальне все так, словно Тэхен просто вышел, чтобы затем вернуться обратно. Чонгук закрывает за собой дверь и вдыхает его аромат, еще витающий в воздухе. В вечно окутанную мраком комнату падает небольшая полоска света. Чонгук поднимает голову и медленными шагами подходит к кровати. Штора приоткрыта, словно выглядывали наружу. Чонгуку хочется задвинуть ее, запретить свету доступ сюда, но он отвлекается на лежащие на краю постели вещи, на смятое одеяло и подушку. Он присаживается на корточки у кровати и берет в руки футболку. Это пижама Тэхена. Альфа подносит вещь к лицу и прикрывает глаза, тянет носом аромат глицинии с мягкой ткани, сжимает кровавыми пальцами и чувствует, как внутри все начинает вскипать по новой. Таблетки едва справляются. Все безумное, что Чонгук попытался спрятать за барьером, вырывается, не поддаваясь никакому контролю. Без Тэхена этот особняк теперь другой. На несколько градусов холоднее, на несколько оттенков темнее. Такой, каким был до появления омеги. Когда-то здесь было комфортно, но теперь это место как будто души лишилось. У Чонгука остался только аромат глицинии, хранящийся в этой комнате, как единственная в своем роде драгоценность. Но что будет, когда и его не станет? Альфа отрывается от футболки и глядит на нее долгим задумчивым взглядом. Почему эти вещи лежат здесь так, будто Тэхен просто наспех переоделся и оставил все, собираясь вскоре вернуться и продолжить спать? Но не вернулся. Прошло меньше полусуток. На улице давным-давно наступило утро. Чонгук поднимается на ноги и кладет футболку обратно на кровать. — Неужели ты сам от меня ушел? — негромко спрашивает альфа, окинув комнату взглядом и выходя за дверь.***
Во двор змеиной норы въезжают два черных автомобиля: бмв лидера и порше кайен, принадлежащий Юнги. Чонгук тормозит у самой лестницы и выходит, сразу же потянувшись к карману карго за сигаретами. Юнги оставляет машину рядом и, повесив автомат на здоровое плечо, идет к лидеру. Почему-то на омегу приказ о нападении на врагов не распространился, чем Юнги остался недоволен. Плевать на медленно заживающую рану, он и так бы сумел положить сотню мафиозных ублюдков, особо не напрягаясь. Но Мираи приказал ехать с ним. Юнги хочет верить, что его способности к убийствам пригодятся и здесь. Находящиеся во дворе аспиды, увидев лидера, склоняют головы. Чонгук окидывает их нечитаемым взглядом и достает сигарету, чтобы сделать короткую передышку между размышлениями о планах действий. В голове их рождается десятки и чуть ли не сотни, но ни один не годен. Пока хоть что-то не будет известно о брате, Чонгук будет слеп и связан по рукам, и это выводит больше всего. Остается ждать вестей от Хосока. Стоило и самому поехать, вырезать каждого, на ком нет символики аспида, заставить блевать кровью у самых ног, но если Чонгук оставит свое место без присмотра хоть на час, система начнет терять контроль. Многотысячная армия ждет приказов, нуждается в лидере. А лидеру в эту секунду не нужно ничего, кроме брата. Чонгук даже сам представить не может, что сотворит с тем, кто снова посмел посягнуть на то, что ему принадлежит. Перед глазами одна сплошная кровавая пелена. Ему уже чудятся нечеловеческие вопли и звуки ломающихся костей, и чем больше альфа уходит в эти представления, тем меньше может себя держать под и без того шатким контролем. Он достает зажигалку и поднимает большим пальцем ее серебряную крышку, чтобы прикурить. В этот момент двери норы распахиваются, и из здания вылетает разъяренный полковник, вгрызаясь в Мираи гневным взглядом. — Ты, ублюдок, — рычит рассерженным зверем Чимин, подлетая к не успевшему ничего понять Чону и ударяя крепко сжатым кулаком точно в челюсть. Чонгук отшатывается к машине и резко вскидывает руку, не позволяя аспидам открыть по полковнику огонь. Юнги, поджав губы и хмыкнув, неохотно опускает автомат, который успел снять с плеча и направить на вылетевшего к ним Чимина. Боль под воздействием сильных таблеток сразу же потухает, не успев вспыхнуть. Чонгук роняет сигарету и поднимает голову. Чимин перед ним буквально задыхается от злости. Чонгук не помнит, чтобы когда-то видел его таким. Его единственный глаз источает такую агрессию, что мог бы спалить тут все к чертям. — Тебя кто с цепи снял? — Мираи выпрямляется и хватает полковника за воротник куртки. — Растерял остатки здравомыслия? — Мне до тебя далеко, — шипит Чимин, толкая Чонгука в грудь. — Хвалишься своей гребанной армией, но они даже Тэхена защитить не смогли! — орет альфа, словно обезумевший. — Только убивать, суки, можете, а одного человека уберечь не в состоянии. Чонгуку хватает услышать родное имя из этих ненавистных ему уст, чтобы вмиг, как по щелчку, растерять крупицы контроля. Он с дури бьет Чимина в нос и, не давая опомниться, припечатывает к бмв, хватает за волосы и бьет головой о стекло. Внутри все плавится от бешеной злости, а Чимин щедро подливает бензина, не боясь за собственную жизнь. — Лучше закрой пасть, полковник, — цедит Чонгук сквозь стиснутые зубы, выхватив из-за пояса пистолет и упирая дуло полковнику под подбородок. Чимин глядит на него без капли страха. Он к этому человеку его никогда и не испытывал. Всегда знал, что от того ожидать. И от капитана Чона, и даже от террориста. На себя как никогда плевать. Стоило полковнику услышать о пропаже Тэхена, как все покатилось к чертям. Альфа, как никто, знает, сколько врагов имеет аспид. Однажды Тэхена уже похитили, думая, что так смогут воздействовать на лидера. Это повторилось снова. Кто посмел? Кто смог забрать Тэхена так незаметно и чисто? Больше всего Чимин злится на приказ, из-за которого он не смог остаться дежурить в чертовом особняке. Возможно, он сумел бы как-то предотвратить похищение. Бестолковые змеи ни на что не годны так же, как и их чертов лидер. — Твои люди его упустили. Ты его упустил, — не унимается переполненный ненавистью Чимин, смотря Мираи в глаза. У них у обоих они горящие ярким пламенем. Пак в отражении видит собственную ярость. Остановиться не может. Страх за Тэхена выбивает чувство самосохранения. — Зато ты трахаешь его, а вот уберечь… Чонгук бьет полковника прикладом в висок и грубо толкает на землю, давя ботинком на грудную клетку. — Тебя это волновать не должно, — рычит он, водя подушечкой указательного пальца по крючку спуска. Чимин глядит на него снизу вверх, едва еще находясь в сознании и тяжело дыша. Чонгук поджимает губы и бьет полковника носком ботинка в челюсть, затем перешагивает через обмякшее тело и идет в нору. — Уберите его, — бросает он раздраженно, толкая дверь и входя внутрь.***
Дорога кажется Тэхену бесконечной. Он смотрит, как мимо проносятся яркие улицы. Впереди вырастают поражающие своей красотой небоскребы, но взгляд омеги устремлен в никуда. Уйти в глубокие размышления не позволяет ровный спокойный голос генерала рядом. Тэхен слушает его, хватается отчаянно, вцепляясь пальцами в полы своего пальто до побеления. Дрожь скрыть, нервы успокоить. Намджун рассказывает о том, как долго искал и что для этого делал, а Тэхену кажется, что все это его совершенно не касается, и речь идет о ком-то другом. О каком-то Вихене, с которым генерал его по случайности спутал. Вот только звучит все это слишком реалистично. Так, будто Намджун с Тэхеном виделся в последний раз вчера, а не много лет назад. Тэхен слушает, примеряет на себя все то, что говорит альфа, но врастать в это не спешит. Просто не может поверить. Одно лишает последних крупиц сомнения — Намджун рассказывает о церкви подробнее. О том, как они вдвоем там коротали дни, пытаясь прожить еще хоть чуть-чуть, о последних днях вместе с маленьким Вихеном. А еще омега узнает, что ему не семнадцать, а целых восемнадцать. В последний раз он праздновал свое совершеннолетие, дату которого придумал Чонгук. Намджун говорит о настоящей дате рождения — тридцатое декабря. Если в первые минуты Тэхен не мог и слова сказать, испытывая удивление размером с космос, то теперь впитывает информацию сдержанно и молчаливо. Ему не привыкать узнавать о себе новое. Он всю жизнь существовал как будто бы не по-настоящему. Имя — выдумка, возраст тоже. И семья. Люди, что были Тэхену самыми родными. Когда все карты раскрылись, появился Намджун и заново все спутал, ломая совсем недавно сформировавшиеся установки омеги. Тэхен хочет надеяться, что это последние шокирующие открытия в его жизни о себе же. Все, что он чувствует — бесконечную усталость. Но кроме этого где-то в глубине души не утихает страх. О Чонгуке думать до дрожи боязно. Стоит вспомнить его черные затягивающие глаза, как по спине пробегает колючий холодок. Тэхен оглядывается назад в волнении. Он что-то там оставил. Душа никак не успокоится. Зря. Зря ушел. — Джин будет счастлив тебя увидеть, — с легкой улыбкой говорит Намджун, посмотрев на задумавшегося Тэхена. У того взгляд сразу оживает, наполняется светом. Омега поднимает голову и смотрит на генерала. От дорогого сердцу имени становится легче. Как же Тэхен скучал по Джину, как хотел оказаться рядом и крепко обнять, услышать его голос вживую. Он и не надеялся, что когда-то с ним еще увидится. Посмотреть ему в глаза не терпится, его мягкой и доброй улыбкой укрыться, почувствовать спокойствие, хоть и временное. Джин — неизменное родное для Тэхена. — Он с тобой? — спрашивает негромко, вспоминая, как они с Джином прежде обсуждали их с генералом отношения. Кто бы мог подумать, что парень лучшего друга окажется Тэхену родным братом. Омеге хочется рассмеяться. Безрадостно, сухо, потому что это уже даже не смешно. Слишком многое происходит в последнее время, а о таком он и помыслить не мог. Сумасшедший мир. А может, судьба Тэхена такая. Шутить, видимо, очень любит. — Да, мы… — Намджун рефлекторно трет затылок ладонью и опускает руку обратно на кожаный руль. — Мы вместе. — Я рад, он действительно любит тебя, — Тэхен как ни пытается, улыбку выдавить из себя не может. Внутри засела такая тяжесть, что лишний раз моргнуть едва получается. Страх никак не угомонится. Тревога растет с удвоенной скоростью. — Как и я его, — с неподдельной любовью в голосе отвечает альфа, отводя взгляд на дорогу. — Моя семья со мной. Я и подумать не мог, что когда-нибудь стану таким счастливым. Тэхен прикусывает губу и отворачивается к окну, касаясь ладонью слегка выпирающего через свитер маленького сапфирового камешка на шее. Кто-то лишается. Кто-то приобретает. Но каковы последствия первого?***
Тэхен ожидал увидеть огромный особняк с кучей охраны, подобный чонгукову, или какой-нибудь военный бункер, но точно не обычную квартиру в высотном здании. А когда омега узнает, что это здание целиком и полностью принадлежит Намджуну, то на мгновение теряет дар речи. Генерал уверяет, что это одно из самых безопасных мест в городе. Тэхен этому верит, как только видит солдат в форме, которые, оказывается, чуть ли не на каждом шагу стоят, молчаливо сторожа объект. Омеге чертовски непривычно видеть вокруг людей в камуфляжной форме. На секунду это даже пугает. Слишком долго находился среди аспидов. Они выходят из машины в подземной парковке и идут к лифту. Намджун кивает одному из охраны и входит внутрь, прежде пропуская брата. Даже время в лифте тянется бесконечно. Тэхен стоит, сцепив пальцы, а Намджун напротив. Альфа старается взглядом не давить, но наглядеться на братика не может. Это все еще кажется слишком хорошим сном. Разве возможно такое в реальности? Генерал не верит своему счастью. Стоит им войти в квартиру, как из гостиной раздается взволнованно-сердитый голос Джина. — Неужели вернулся! — ворчит омега, идя в коридор. Тэхен с Намджуном переглядываются. Губ альфы касается улыбка, и Тэхен волей-неволей ее копирует. Джин действует на них обоих, как успокоительное. — Я просыпаюсь и вижу, что тебя, оказывается, нет дома. И никто мне не говорит, куда тебя понесло, а трубку ты не… — омега выходит в коридор и замирает, так и не договорив свои возмущения. Его взгляд сразу падает на Тэхена. — Тэ! — кричит Джин, налетая на омегу и крепко прижимая к себе. — Джин-и, — с улыбкой шепчет Тэхен, утыкаясь носом в плечо друга и прикрывая глаза. Теперь и правда как будто домой вернулся. Джин — частичка в его сердце, которую никогда оттуда ничем не выскоблить. — Господи, я не верю, — Ким шмыгает носом и берет лицо Тэхена в ладони, бегает по нему быстрым взволнованным взглядом, будто проверяет на целостность, и снова обнимает, выдыхая с облегчением. — Как же я рад, как рад… — Я тоже очень скучал, — Тэхен гладит друга по спине и ждет, когда тот наобнимается. Джин любит это дело растягивать. В этом особенно выражается его любовь. Намджун стоит в стороне и не может перестать улыбаться, смотря на двух самых главных омег в своей жизни. — Все, пойдем, я сделаю чай! — радостно щебечет Джин, выпуская Тэхена. Пока Джин возится с омегой, дает ему свои домашние вещи, чтобы переодеться, и готовит чай, Намджун переговаривается со своими людьми, ускользнув в кабинет. Цена за возвращение брата давно оплачена, теперь остается укреплять оборону и ждать ответа от Мираи, которому наверняка уже доложили о пропаже Тэхена. Намджун пытается представить и оценить, насколько сильно разозлил зверя. К последствиям он уже готовится. Брата ему больше не даст забрать ни за что. Будет оберегать любой ценой, выстроит перед ним тысячи высоких стен, но добраться до Тэхена не позволит. Спустя десять минут генерал возвращается в гостиную, на ходу закатывая рукава рубашки и садясь напротив омег, разместившихся на диване. Джин крепко держит ладонь Тэхена, как будто тот может в любую секунду испариться. Глазам не верит. Тэхен поднимает голову и смотрит на Намджуна. — Так… Юно на твоей стороне? — негромко спрашивает он. — Не на моей, — генерал коротко мотает головой и подбородком указывает омеге на клубящийся паром фруктовый чай, стоящий перед ним. — Пей, Ви, тебе нужно согреться. Джин вопросительно хмурится и глядит сначала на Намджуна, затем на Тэхена. — Кто такой Юно? — Друг, — Тэхен пожимает плечами и тянется к своей чашке, подцепляя пальцем за ушко и поднимая к губам. От их с Юно последней встречи остался горький осадок. Тэхен так и не понял, какую роль играет бета и почему на это пошел, рискуя собственной шкурой, ведь если Чонгук узнает, что Юно причастен к исчезновению Тэхена, то тот без промедления получит пулю меж глаз. От этой мысли у омеги по позвоночнику пробегают колючие мурашки. — Тэ, — мягко зовет Джин, погладив омегу по колену. Тэхен кажется эмоционально разбитым и изнеможенным. Смотреть на него больно. Джин впервые видит его таким. — Может, ляжешь, поспишь немного? Теперь все хорошо… Джин замолкает, замечая, как Тэхен таращится на невозмутимого Намджуна, словно увидел чудо света. Омега внимательно разглядывает его черты лица, пытается уловить схожесть, что-то родное. Это так странно и необычно — видеть действительно родного человека. Тэхен и не думал, что такое может случиться в его жизни. Он был уверен, что среди тысячи живых и мертвых никогда свое не встретит, но его родное оказывается генералом армии. Этот мир чертовски тесен. Удивление размером с земной шар никак не может отпустить омегу. Внутри все в волнении сжимается. Хорошо, что Джин рядом, с ним осознание проходит намного легче. За последние пару часов слишком много потрясений для одной изнеможенной души. Тэхен чувствует, как на плечи наваливается усталость, а веки тяжелеют. Он переводит взгляд на Джина и коротко кивает. — Было бы неплохо чуть-чуть отдохнуть, — соглашается он, ставя чашку на столик. — Тогда и я вас покину, уделю время кое-каким делам, — мягко улыбается Намджун, поднимаясь с кресла. — А как же сон? — спрашивает Джин, хмуря брови. — У меня есть омега, который готовит лучший кофе на свете, зачем мне сон? — генерал подмигивает Джину и бросает взгляд на едва заметно улыбнувшегося этим двоим омегу. — Спокойной ночи, Вихен, — Намджун подходит к брату и склоняется, оставляя на его макушке короткий поцелуй, затем поворачивается к Джину и целует того в щеку. — Спокойной ночи, Намджун, — отвечает Тэхен, кусая губу и опуская смущенный взгляд на свои колени. Намджун покидает гостиную, оставляя омег. Джин сразу вскакивает и садится, повернувшись корпусом к Тэхену. Теперь пришло его время таращиться во все глаза. Тэхен под этим пристальным взглядом начинает смущаться еще больше. Впервые Джин заставляет его чувствовать подобное. — Прости, я просто в шоке до сих пор, — извиняется Ким, помотав головой. — Ты брат Намджуна. Брат генерала армии… — А ты его омега, — Тэхен слегка улыбается уголком губ. Ему до сих пор не по себе от этих слов. Как же непривычно и странно слышать такое. — Кстати, как у вас вот это все… — омега, как и всегда бывает с Джином, переводит тему на него. Он окидывает глазами помещение. — Как это получилось? — тише спрашивает Тэхен. — Он меня похитил и привез сюда. А от генерала хрен сбежишь, — закатывает Джин глаза. — Я так рад за вас, — Тэхен накрывает ладонь омеги своей, чуть сжимая. — Тебе от него и не надо сбегать. — Теперь-то уж точно не стану, — смеется Джин, качая головой. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату. У тебя мешки под глазами размером с меня! Комната довольно просторная и светлая. Постельное белье и шторы выполнены в кремовом цвете, а на полу мягкий овальный ковер с высоким ворсом. Кровать сразу же привлекает взгляд уставшего и лишенного сил Тэхена. Он опускается на край и откидывается спиной назад, прикрывая глаза. Джин присаживается рядом и с улыбкой глядит на друга. Его не покидает радость от долгожданной встречи, а мысль, что теперь они будут жить в одном доме, ввергает омегу в огромный восторг. — Тэ? — зовет Джин, хмуря брови. Тот мычит в ответ, не имея сил даже на то, чтобы открыть глаза. — Твое настоящее имя очень красивое. — Спасибо, — слабо улыбается омега уголками губ. — Ким Вихен, рад знакомству, — Тэхен открывает один глаз и тянет ладонь к Джину. Тот хихикает и протягивает свою, активно пожимая. — Ким Сокджин, — широко улыбается Джин. — Я тоже очень рад нашему знакомству. У нас теперь даже фамилия одна! — Мне надо привыкнуть к этому имени… — Тэхен приподнимается на локтях и жует губу. — Если хочешь, я буду называть тебя Тэхеном. Так все-таки проще, — пожимает Джин плечами. — Не знаю, — вздыхает Тэхен, садясь обратно на краю кровати. — Как тебе нравится, так и называй. Уже неважно, кто я. — Хорошо, — Джин вдруг утыкается лицом в плечо Тэхена и прикрывает глаза. — Не представляешь, как мне легко на душе стало теперь. — Из-за имени? — слегка хмурится Тэхен. — Да из-за того, что ты вернулся, идиот, — Джин поднимает голову и закатывает глаза. — Я все еще не верю, что Намджун… — вздыхает Тэхен, опуская голову. — Поверишь и скоро привыкнешь. Я думаю, из него выйдет потрясающий брат, — тепло улыбается Ким, погладив друга по колену. — А отец? — Тэхен вдруг поднимает голову и глядит на Джина с хитрым прищуром. Тот непонимающе хмурится. — Какой из него отец будет, а, Джин-и? — Да иди ты, опять тебя понесло! — вмиг ощетинивается Ким, краснея, как рак, до самых кончиков ушей, и вскакивая с постели, будто на углях сидел. — Что? Ничего еще не было? — с шутливым удивлением глядит на друга Тэхен, подняв брови. — Спи уже! Мне еще кофе надо делать Намджуну, — ворчит Джин, разворачиваясь и твердой походкой удаляясь к двери. — Сладких снов, вредитель. — Тебе тоже, — хихикает Тэхен, глядя другу вслед. Как только дверь за ним закрывается, улыбка с лица Тэхена сползает, словно ее и не было. Он встает с постели и подходит к выключателю, погружая светлую спальню во мрак, привычный глазу. Как-то вдруг тихо становится. До пугающего тихо. Тэхен оглядывает комнату, затаив дыхание. Она чиста от монстров, кажется открытой, уязвимой, находясь без незримой защиты. Тэхену кажется, что он с ума сошел, размышляя о подобном. Только это «подобное» в стенах темного особняка казалось очень даже нормальным. А теперь Тэхена как будто вновь отшвырнуло на солнечную сторону. Здесь и дышится легко, но ощущение необъяснимой пустоты не покидает. Тэхен раздевается и ныряет под прохладное одеяло, укутываясь в него, как в кокон. Прижавшись щекой к подушке, пахнущей свежестью и чистотой, он прикрывает усталые глаза и пытается уснуть. Только бы этот тяжелый и странный день наконец закончился. В голове слишком много всего сразу, а душевный покой все не приходит. Придет ли вообще? Болезненный узел тревоги и беспокойства внутри продолжает стягиваться, напоминая о себе яркими вспышками под веками. И снова эти глаза с нездоровым, опасным блеском. Тоскливые и усталые. Как будто бы все видят за омегу, все уже знают. Тэхен не понимает, бояться их или тянуться к ним. Страх приходит с мыслью о том, чем все это может обернуться. Не до конца осознанная радость горька, но тусклый свет в душу внесла, только мрак этому свету не подавить: тот слишком силен, слишком прочен. Он превалировал и будет превалировать. Омега безмолвно роняет на подушку горячие слезы и жмурится до боли в глазах, вцепляясь в край одеяла холодными пальцами. Что сделает Мираи, когда не обнаружит Тэхена в доме? Омоет землю кровью. Ни перед чем не остановится.***
Спустя полчаса Мираи надоедает наблюдать за тем, как его псы жрут прокаженных. Голодные и злые, неконтролируемые, слепые от переполняющего их чистого бешенства. Они не различают перед собой чужих от своих и повинуются только одному голосу, способному их приструнить, но и тот не звучит, а значит, веселье продолжается. Чонгук отходит от окна и поворачивается к задымленному кабинету, ложится на кожаный диван и опускает руку вниз, касаясь кончиками пальцев короткой коричневой шерсти дремлющего рядом Данте. — Хороший мальчик, — хрипло произносит Мираи, глядя в потолок и отстраненно следя за танцем взмывающего вверх сигаретного дыма. Тэхена нет вторые сутки. Расчистка и поиски еще не окончены, но Чонгук уже чувствует, как теряет ясность. Руки не успевают сохнуть от крови, их пачкающей, а легкие не могут насытиться свежим воздухом: забиты едким отравляющим дымом. Час назад Чонгук вернулся в особняк после массовой казни. Катана, сослужив лидеру хорошую службу и утеряв от количества крови свой блеск, лежит на столе, готовая к новым приговорам. Тэхена нигде нет. Он будто сквозь землю провалился. Враги, плача, падая на колени, клялись семьями, что не видели, не слышали, и вообще понятия не имеют, о каком омеге речь, вот только Мираи ни один из ответов не удовлетворял. Он казнил всех, кто в глаза смотрел. И глаз этих лишал, бесясь еще больше. Контроль растерял еще вчера, когда первый раз опустошил магазин, выпустив обойму в своих людей, проморгавших целую жизнь, стоящую выше самой чонгуковой. Ярость не стихает, а лишь крепнет с каждым часом. Когда снова «тут никого», когда очередное «не видели». И даже Хосок — тот, кто любого человека из-под земли достанет, молчит, лишая своего лидера последних крупиц надежды. Ряды аспидов второй день находятся в напряжении. Сотни людей отправлены на поиски, другие переброшены в горячие точки. Плевать на ресурсы. Медлить больше нельзя. Первый Лидер уже обращает на изменение климата с восточной стороны свое внимание и задает вопросы, на которые Второй Лидер отвечать не спешит, потому что каждый звонок игнорирует и велит делать это своим людям. Скоро наведается, Мираи уверен. Но и это не станет ему помехой в поисках брата. Чонгук скуривает неизвестно какую по счету сигарету и поднимается, снова подходит к окну, тяжелым взглядом окинув такое же тяжелое небо. Оно будто темнее обычного: пророчит ураган, все уничтожающую на своем пути бурю. Такая же внутри Чонгука. Не менее опасная, а может, хуже. Так же слепа и агрессивна, но больше непредсказуема. В дверь коротко стучат. Данте сразу реагирует на звук и поднимает сонную морду, навострив уши. Мираи, не отрываясь от созерцания сердитого неба, отвечает: — Войди. — Господин, мы кое-что обнаружили, — слышится за спиной голос аспида. — Моего братика нашли? — спрашивает Чонгук, смотря на отражение в окне. На секунду в глазах мелькает надежда. Парнишка за спиной мотает головой и виновато ее опускает. — К сожалению, нет, господин, но мы вычислили номер, по которому недавно звонил Тэхен. Чонгук поворачивается и подходит к аспиду, взяв того на прицел своего пристального взгляда. Он хватает со стола ручку, протягивает аспиду и выставляет перед его лицом свою раскрытую ладонь. — Пиши. Змей мнется, неуверенно берет протянутую ручку и начинает выводить на ладони цифры. Как только он заканчивает, стойко выдержав острый взгляд, Мираи сжимает ладонь в кулак и отходит обратно к окну. — Где Хосок? — спрашивает он вдруг, чуть сощурив глаза и вновь вглядываясь в свинцовое небо. — Не знаю, господин. Возможно, еще не вернулся с задания. Он не связывался с нашими. — Свободен, — бросает Мираи и раскрывает ладонь, обводя взглядом каждую цифру. В голове сразу возникает предположение, кому может принадлежать номер. Остается это подтвердить. Альфа берет телефон и набирает цифры, жмет на звонок и прикладывает телефон к уху. Пока идут монотонные гудки, Мираи наблюдает за своими псами, рыскающими по двору подобно церберам. В колено тычется что-то теплое и совсем тихо поскуливающее. Чонгук бросает на подошедшего Данте понимающий взгляд, в ответ получая тоскливый и грустный, и коротко гладит пса по голове. На том конце отвечают. Чонгук крепче сжимает в пальцах телефон и заговаривает: — Кто бы ты ни был, жить тебе осталось недолго, если мой брат у тебя. После недолгой паузы следует ответ голосом знакомого омеги — лучшего друга Тэхена: — Он со своей семьей. Со своим настоящим братом. И лучше тебе против него не идти. Чонгук растягивает губы в широкой улыбке, отчего в уголках глаз скапливаются мелкие морщинки. В отражении на него глядят черные блестящие глаза, точно змеиные. Изголодавшиеся и дикие. Мираи проходится кончиком языка по нижней губе и ухмыляется. Ни одна сила на свете теперь его не остановит. — Война началась только что.