ID работы: 14156493

Кластер 1. Пустыня

Смешанная
NC-17
Завершён
45
Горячая работа! 2
автор
Размер:
389 страниц, 54 части
Метки:
Будущее Вымышленная анатомия Вымышленная география Вымышленные существа Вымышленные языки Гендерсвап Дневники (стилизация) Другие планеты Как ориджинал Космос Кроссовер Мультикроссовер Насилие Нецензурная лексика Нечеловеческая мораль Освоение земель Попаданцы: В своем теле Попаданцы: Из фандома в ориджинал Попаданчество Потеря памяти Похищение Преканон Рабство Развитие отношений Регенерация Рейтинг за лексику Рейтинг за насилие и/или жестокость Рейтинг за секс Романтизация Романтика Серая мораль Стихотворные вставки Телепатия Упоминания алкоголя Упоминания каннибализма Упоминания курения Упоминания насилия Упоминания пыток Упоминания смертей Условное бессмертие Фантастика Флафф Элементы ангста Элементы гета Элементы других видов отношений Элементы слэша Элементы ужасов Эмпатия Спойлеры ...
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
45 Нравится 2 Отзывы 12 В сборник Скачать

Запись 147. Пряный ром и откровения

Настройки текста

***Кай***

      Вокруг было относительно тихо, этот угол был достаточно далеко от людей, чтобы можно было остаться тут без стремления бежать дальше и прятаться.       Все-таки я трус.       У меня бывают проблески, но в общем и целом я забитая истерящая девочка… Вот и теперь я просто спрятался, причем отчего? Оттого, что невообразимо далеко, это было в далеком прошлом и даже не в этой реальности. А я не могу ничего с собой сделать и забился в угол под потолком…       Я потер лицо и понял, что плачу.       Одна часть меня знала, что восстановить память — это хорошо, а другая не хотела этого помнить…       На границе сознания я слышал голоса; я уже знал, кто это — два из трех, по крайней мере, — знал, почему это так… но… но…       Я просто не мог принять это как есть, мне хотелось злиться, хотелось жаловаться, хотелось кричать и убивать и хотелось забиться в угол… И я сделал последнее.       Я трус.       Я не могу разобраться с собственными обидами на давно мертвых людей и сделанной ими мне подлостью.       Я не могу за этот отомстить, потому что некому.       Я понимал, что если бы не они, в конце концов, я не оказался бы здесь. Не здесь — в смысл в углу под крышей, а здесь — в смысле на этой планете с Эндрю.       Но, будь кто угодно мне свидетелем, сейчас не готов благодарить их за это.       А еще мне страшно.       И я сам сотню раз говорил, что страх — это хорошо, потому что это делает тебя живучим и эффективным.       Но для этого надо через него пройти… А до завершения этого пути в данный момент мне исключительно далеко.       Мне стало страшно, что это повторится со мной, потому что угроза Манфреда стала чем-то, что обрело плоть и цвет. Я понял, каково это будет, что мне придется опять через это пройти.       Мне стало страшно, что это может случиться с Эндрю или его просто зачистят.       И это могли сделать любая из корпораций, а не только какой-то конкретный злобный хуй.       У меня могли отнять мою Тень и заставить что-то делать, угрожая ему…       Могли… Я оборвал себя, потому что вариантов было слишком много.       Я сидел так, должно быть, несколько часов, с совершенно пустой головой, просто глядя перед собой, пережигая мысли в мозгу, надеясь согреться в этом пламени. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Это снова свалилось на меня, как только Эндрю исчез из поля зрения, отправившись во дворец Принца.       Послышался грохот в конструкциях, и над полом моего позорного укрытия появилась темноволосая макушка и пара карих глаз. Я спрятал лицо в ладонях и подтянул ноги, заливаясь глубже. Мне стало стыдно, что я в таком виде. Я даже не понимал, в каком я сейчас облике.       — Кай? Любовь моя, что случилось?       Эндрю забрался внутрь ниши и осторожно приблизился. Я смотрел на него сквозь пальцы и судя по тому, что было на его лице, выглядел жалко. Он присел рядом на колени, и я почувствовал, как теплые руки обвивают меня, прижимают и прячут; я почувствовал теплый поцелуй на своей макушке, и мой мир погас.

***Кай***

      Я стоял посреди бескрайнего поля по пояс в зеленой траве, а бездонное небо заливали угасающие закатные огни, сквозь которые уже просвечивали звезды. В лицо дул теплый ветер.       Откуда я знаю это место?       Почему я чувствую, что дома?       Я побрел вперед, опустив руки, и стебли ласкали ладони…       Я просто шел вперед, пока не заметил, что мне навстречу что-то движется ускоряясь. Меня окружало несколько скрытых травой существ…       Я остановился, пытаясь понять, надо ли бежать, но тут в руку ткнулось что-то холодное и влажное. Я опустил взгляд. Волк. Громадный, лохматый и серый сунул нос мне под руку и застыл, глядя умными желтыми глазами.       Рядом, один за одним, появилось еще несколько. Звери терлись о ноги и ластились, урча, толкались и пытались забраться на руки.       Я рассмеялся и рухнул в траву, раскинув руки. Серые мохнатые тела сбились вокруг и легли, сложив морды мне на грудь и живот. Под моей головой появилась еще одна морда, и пара желтых глаз уставилась прямо в душу. Рагул. В голове всплыло его имя.       — Просыпайся, десятник, — заговорил он, не открывая пасти, — тебе пора.       И я очнулся.

***Кай***

      Я обнаружил себя на руках у Эндрю, который крепко сжимал меня в объятьях и слегка покачивался, прижав мое лицо к шее так близко, что он почувствовал. как глаза открылись, потому что ресницы щекотали его кожу. Он ослабил хватку, и наши взгляды встретились.       — Прости, я заставил тебя волноваться… — Я правда чувствовал себя виноватым. — Перестань… — Его голос был хриплым.       — Ты в порядке? — Я протянул руку и погладил его по щеке, кожа была влажной.       — Теперь уже намного лучше. — Он поцеловал меня в нос. — Что случилось? Я не нашел тебя у Карло, и ты не отозвался, выстроив такие стены, что я не смог прорваться. Пришлось выслеживать тебя по запаху.       — Я… У меня сдали нервы, и я не смог взять себя в руки и просто спрятался.       — Расскажи мне.       Я отрицательно покачал головой.       — Давай не сейчас? Я соберусь и все тебе выложу, просто не отпускай меня, пожалуйста.       Он крепче прижал меня к себе, уткнувшись лбом в лоб. Я гладил его по щеке и смотрел в карие глаза, которые, казалось, светились изнутри, как темный янтарь.       Постепенно этот свет вытеснил все страхи, согрев и успокоив. Мой любимый терпеливо ждал, пока я приду в себя, не торопил и не призывал собраться. Он просто смотрел на меня и гладил по спине.       — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя?       — Знаю. — Он наклонился и поцеловал меня в губы.

***Кай***

      Мы спустились с конструкций, и Эндрю поволок меня в какую-то забегаловку на самом краю рынка, объясняя, что знает хозяина и мы можем там посидеть вдвоем без посторонних глаз спокойно, но при этом нас еще и напоят. Я снова выглядел как Рэй, но самоощущение осталось прежним, а оболочка сейчас казалась просто неудобным костюмом, хотя начинал подумывать об изобретении новой личности, которую бы никто не знал.       — Если у тебя снова сдадут нервы, мне искать тебя там же? — он улыбнулся, держа меня за руку.              — Не-а, это позорное убежище скомпрометировано, и я не вернусь туда, придется искать новое. — Я ответил таким тоном, будто это была шутка. — И не если, а когда.       — Давай попробуем до этого не доводить?       — Учитывая тенденции… шансов мало, — я признался. — Я уже боюсь того, что вывалится следующим.       — Страх — это хорошо, ты знаешь?       — Ой, да неужели, — я мог только хихикнуть.

***Кай***

      Местечко оказалось темным, но хорошо обставленным; кругом вился запах благовоний. Маленькие столики и ряд дверей закрытых кабинетов, почти пустой зал.       — О, Лаки, доброго дня. Тебе как обычно?       — Привет, Дэниэл. Да, только на сей раз на двоих. — Эндрю кивнул человеку за стойкой.       — Второй кабинет в твоем распоряжении. — Бармен почему-то подмигнул.       Мы прошли в тесную комнатку, где с двух сторон от стола стояли узкие диванчики, — на этом место заканчивалось; резной светильник с потолка бросал мутные узорчатые тени. Я забрался в угол, Эндрю сел рядом. Через пару минут появился Дэниэл, поставил на стол бутылку и пару рюмок и тарелку с чем-то жареным. Он посмотрел на меня с ухмылкой и ушел.       — Почему он на меня так смотрит?       — Когда я приехал в Ноктис… я нашел это местечко и бывал тут время от времени вот с этой дамой. — Он взял бутылку, откупорил и налил в обе рюмки. — А иногда — двумя или тремя. Он решил, что я топлю разбитое сердце. Я не стал его разубеждать.       Эндрю подвинул мне рюмку и поднял свою. Мы чокнулись и выпили. Это было что-то очень крепкое, сладкое и пряное. Очень крепкое… мне обожгло горло.       — Ты пил?       — Как не в себя, временами. — Он снова наполнил рюмки и посмотрел на меня с нежностью. — Я боялся, что иначе очередной одинокой ночью все брошу и сбегу к тебе.       Я взял рюмку и принюхался, разбирая запах на составные части. Какие-то специи… было похожие на пряный ром. Мы снова выпили, чувствуя, что алкоголь начинает делать свое дело. Эндрю снова наполнил рюмки и придвинул тарелку со снеками, а потом скормил мне один. Я повернулся на диванчике боком и закинул ноги ему на колени, рука парня тут же легла мне на бедро.       — А однажды, когда Зак свалил по поручению Дандоло, оставив меня в городе, я зашел сюда, и Дэниэл поймал меня за язык и стал допытываться, что меня так доконало, раз я никак не приду в себя. И я вывалил на него всю эту историю про то, что я не могу вернуться, пока не закончу дела, но однажды… однажды я приду сюда с тобой вдвоем, и он увидит, что ты стоишь каждого гребаного дня и каждой чертовой бутылки. — Он потер лицо. — Тени, я был тогда настолько пьян, что ему пришлось тащить меня.       Я молчал, глядя на него. Часть воспоминаний, которыми он поделился, были смазанными, и теперь я понял почему. Это была какая-то другая его сторона, которой я раньше не видел… или просто не смог заметить. И сейчас он просто притащил сюда и делился ей, выговаривая и запивая этим… что бы это ни было.       Я поднял рюмку, мы чокнулись и выпили, и Эндрю снова наполнил их автоматичным движением. Он зажал в зубах снек и наклонился ко мне, предлагая взять, я приподнялся навстречу и откусил; наши губы на мгновение соприкоснулись.       — Пока мы совсем не напились… До чего договорились с Принцем?       — До чего-то они точно договорились, — он дернул плечом и на секунду закатил глаза, — но без меня. Через полчаса после начала «белого совета» я почувствовал, что с тобой что-то совсем не так, и ушел тебя искать. Я, должно быть, здорово всполошил Карло…       — Мы завтра перед ним извинимся.       Я протянул кусочек закуски Эндрю, и он взял его губами, поцеловав пальцы. Мы снова опустошили рюмки; алкоголь действовал, расслабляя и согревая. Мой любимый позвал бармена и попросил сразу вторую бутылку, а потом запер кабинку изнутри на засов. Он вернулся ко мне, вновь закинув мои ноги на свои колени. Мы посидели немного молча, просто глядя друг на друга и держась за руки. Потом Эндрю тяжело выдохнул и снова налил зелье в рюмки.       — Когда вы ушли, у меня как будто внутри что-то треснуло. — Я покусал губы, крутя пальцем по ободку рюмки. — Мне захотелось спрятаться подальше. Но мне не захотелось исчезать, как это было раньше, — просто забуриться поглубже. Я особенно не думал, куда иду, просто забрался и все. Я думал о том, что узнал благодаря тебе, что ты со мной сделал за все это время… Я понял, что те, кто сделали из меня того, кем я себя считал, когда нашел тебя. Им же я обязан этой встрече. И это порвало меня в клочья. Я ненавижу их за то, что они сделали, и благодарен… И я не знаю, как с этим жить.       Мы снова чокнулись и опустошили рюмки. Эндрю молча налил и посмотрел на остаток в бутылке.       — Когда мы встретили генетика в исправительном лагере «Изобилия», он передал нам журналы для Скотта. А потом… потом Зак вывел старика на разговор. Я был там в этот момент, просто стоял за дверью и все слышал. Мы уже знали, что он спасал своего сына и Амелия чуть не убила его за то, что он сделал с ее отцом… Все это… я слушал и думал… Он спас две жизни, загубив пару десятков в своей одержимости. Я думал, скольких смертей стоило то, что в моей жизни появился ты? И готов ли я принять это так просто? Готов ли я променять свое счастье на десятки, а может, сотни растоптанных жизней, пусть и не знакомых, но все-таки людей? И я, наверное, самый кошмарный эгоист на свете…       — Поверь, не ты один.       Я поднял рюмку, и мы за это выпили. Чтобы наполнить их снова, пришлось откупорить следующий бутыль.       — Если все, что рассказал Красный, правда, то нас не оставят в покое, и, возможно, моя выходка в Долине действительно встанет нам очень дорого. — Я взял рюмку и посмотрел на напиток на свету, пока Эндрю хрустел закуской. — После того, что я вспомнил, угроза сдать меня на образцы стала такой осязаемой… Именно потому, что это не просто слова, потому что я знаю, каково это будет. И дело не в том, что он это сделает, а в том, что он такой может быть не один… Это могут быть другие, даже движимые с самыми благородными целями. И ты под прицелом ничуть не меньше.       Он кивнул, поглаживая меня по бедру, и опрокинул в себя рюмку. Я последовал его примеру.       — А еще это значит что пока не соберутся в кучу все осколки не не станешь целым. Это же получается… как будто части личности поделили на всех и в тебе только четыре из них сейчас… А две утеряно навсегда, — он поджал губы, хмурясь.       — Порезали на части… Я даже помню, как видел одну из маркирующих надписей с обратной стороны банки, в которой лежала голова. — Эндрю стиснул зубы и поморщился, наполняя рюмки. — Я помню, что меня поместили в герметичный ящик, чтоб прекратить процессы регенерации, потому что я впитывал все, чтобы собраться обратно, чтобы восстановиться; все, вплоть до ядов, которыми пытались меня прикончить. — Я откинул голову назад и посмотрел в потолок. — Они что-то не успевали или… да хрен знает… В итоге взяли из образцов остов головы с мозгом и пучками нервных тканей, сунули в питательную среду, дождались, пока это соберется в относительно функционирующее, хоть и мелкое существо, и отправили в бокс, повесив бирку.       Мы выпили две рюмки подряд и замолчали. Эндрю уперся локтем в стол и смотрел перед собой, я наблюдал за ним сквозь туман в голове.       — Когда я учился в Академии, нам рассказывали про этику в медицине и опыты на людях. Что долгое время этика мешала развитию науки и полностью запрещала некоторые опыты, потом что-то разрешили, но только на добровольцах, — обычно это были те, кому уже нечего терять. Все это было таким далеким и казалось вполне понятным… но чем-то из далекой истории. Думалось, что сейчас все иначе. — Он нахмурился, продолжая смотреть перед собой. — А потом я узнал, откуда берется сыворотка. И понял, сколько стоит на самом деле человеческая жизнь. Это было откровение. В трущобах это называли: «Забрать последний долг». И в итоге вся эта этика просто идет к черту. Она не существует. А потом меня самого продали или отдали… этого я уже не узнаю. Просто как вещь, как бесполезное барахло. — Его речь становилась медленнее, но все еще была четкой и связной. — И выяснилось, что для того, чтобы с тебя не забрали этот долг, надо приносить больше, чем могут выкачать из твоего виска. Просто потому, что они могут это сделать, и никто про тебя не вспомнит, никто не узнает. И приходится делать то, за что ненавидишь себя и чувствуешь грязным, потому что просто работы мало — надо делать, что прикажут. Воровать… Когда я подрос и стало понятно, что вышел личиком, меня пытались подложить какому-то клиенту, но я, вместо того, чтоб лежать и терпеть, начал драться. Мне тогда сломали нос и несколько ребер и бросили взаперти. Когда пришел врач, я попросил не исправлять лицо. — Он потер переносицу. — И ему было достаточно насрать, чтоб он так и сделал.       Мы снова выпили, и он наполнил рюмки оставшимся алкоголем и отставил вторую пустую бутыль. Я взял его за руку, переплетая пальцы. Он поднял на меня взгляд, и я успел заметить, как изменилось выражение его глаз, когда он сфокусировался на моем лице.       — Почему ты так на меня смотришь? — он спросил.       — Как?       — Как сейчас… Я не знаю, как это объяснить. Мне кажется, что я тону в этом.       Я пожал плечами и оперся о стол, приближая свое лицо к нему.       — Я не знаю, как смотрю на тебя, но я вижу, как ты смотришь на меня, и за этот взгляд твоих глаз я готов сделать что угодно.       Мне показалось, что у него навернулись слезы, а потом он резко схватил меня ладонями за челюсть и впился в губы поцелуем, долгим и жадным, и я не заметил, как вдруг оказался на нем верхом. Мы остановились, чтобы отдышаться, и сели бок о бок, прижимаясь плечом. Я взял в руки последнюю рюмку, посмотрел на него и опрокинул ее в себя; он сделал то же самое, не отрывая взгляда от меня.       В дверь раздался стук.       — А он крутой, — я усмехнулся, — хороший бармен всегда знает, когда у клиента заканчивается выпивка.       Эндрю передвинулся на край диванчика и отодвинул засов. Еще до того как дверки полностью распахнулись, ему в лоб уперся ствол.
Укажите сильные и слабые стороны работы
Идея:
Сюжет:
Персонажи:
Язык:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.