Об альтернативных верованиях

— Почему ты освободил меня? Бескрылый ангел улыбается, глядя на Гавриила. Ночное пустынное небо иссиня-черное, и звезды едва освещают землю, но высокая, бледная фигура будто бы излучает свой собственный свет. — Потому что, взаправду, не осталось равных мне в этом мире. Люди, теми или иными путями, всегда приходят ко мне. Вдалеке виднелись каменные башни города. Едва заметными пятнами мерцали факелы дозорной стражи. Высоки были крепостные стены, и стерегли покой горожан яркие огни. — Почему люди скрываются за высокими стенами? — Потому что знают, что стены способны защищать от напастей. Тот, что назвал себя Спасителем, смотрит в сторону города с плохо скрываемым презрением. Странные тени тянутся по каменным стенам, словно пытаются уцепиться за выступающие камни. — Однако, от некоторых напастей не спасает даже самая высокая стена. Благодаря мне, они познают и эту простую истину. — Благодаря тебе, они познают только боль. Бескрылый ангел скалится в улыбке и наблюдает за гаснущими всполохами пламени. Крепостные бойницы похожи в ночи на пустые глазницы. В темноте слышатся судорожные всхлипы — которые, впрочем, быстро затихают. — Знание приходит через боль, об этом тебе скажет любой человек! Ведь... мне уже пришлось пожертвовать своими крыльями, чтобы донести Знание людям. Я спас их от невежества. От лжи, которую говорил им затихший голос Творца. Гавриил отшатывается в ужасе, но его двойник лишь смеется в полный голос. Архангел только сейчас понимает, как именно оказался обманут человеческий род. И почему он едва слышал сердца и молитвы людей. В этом мире уже давно нет места для Небес. Свет и тьма поменялись местами. — Воинственный пламень Творца так разгневался, что вознамерился покарать весь мир. Он и поныне блуждает неприкаянным огнем, и лишь самые жестокие чтут его. Взвился пламенный столп над каменным городом, и помчались из него всадники на вороных конях. Черны были их одежды, и только пылающие гневом глаза можно было различить в неровном свете факелов. — Последователей гневного пламени Небес боятся едва ли не больше, чем бесплотных ночных теней, — лже-Спаситель кладет руки на плечи Гавриилу, и тот непроизвольно вздрагивает, — не меньше страшатся они и оков, от которых избавила их моя жертва. Они все придут ко мне. — Но эти люди никогда и не знали другой жизни. Архангел запрокидывает голову и, несмотря на кроткую улыбку, смотрит слишком уж пристально. — Им не дано было познать блаженство, что было уготовано им с самых начал. Оттого они и боятся, оттого и теряют разум в гневе. Ослепленный гордыней свет и обезумевший в гневе пламень забыли о том, что должно нам наставлять людей, а не устрашать их. Вокруг Гавриила распускаются белые цветы, и запах их дурманит. Мысли словно тают и улетучиваются, ноги непроизвольно подкашиваются. Бескрылый ангел же едва заметно кривится от одного вида белоснежных лилий и отступает. — Одного лишь дурмана будет недостаточно, чтобы обратить умы людей. — Ведь гораздо проще верить тому, кого видишь и слышишь? — на какой-то миг кажется, что Гавриил точь-в-точь повторяет своего же двойника. Тот же хитрый прищур, те же обманчиво-заботливые ноты в голосе. — Твои люди, жаждущие знаний, желающие исследовать весь мир, сами найдут меня.