На одну ночь

— Чэн-Чэн, а это больно? — Вэй Усянь смотрит чуть пристыжено, испугано почти. — Что? — хмурится Цзян Чэн, взгляд его машинально возвращается к бумагам, но… брат выглядит слишком встревоженным. Еще утворит чего. — Ты о чем?.. — О близости, конечно, — хмурится Вэй Усянь, но странный робкий испуг виден в его движениях. — У меня… у меня свадьба скоро. Не Хуайсан прислал книги как «дальнему родственнику», и я уверен, что эту родню он через тебя посчитал, а… В общем, там писалось о близости двух мужчин. И я подумал, что это, наверное, неприятно, попробовал сам себя… Мне не понравилось. А ты говорил, что было хорошо?.. Ты врал? Они обидели тебя?.. Цзян Чэн хмурится, чувствуя, как краснеет шея, сглатывает, говорит: — Ты… ты что сделал, что больно стало? — Как в картинках пальцы совал в зад, — честно говорит этот самый бесстыдный в мире человек. Цзян Чэн терпеливо вздыхает, потому что, ладно, хоть в чем-то у него опыта больше — во всех отношениях, потому что даже в первую ночь ему устроили экскурс во всех направлениях плотской близости между мужчинами, вымотали изрядно, а не будь он заклинателем, утром бы и не встал, наверное. А сейчас Вэй Усянь смотрит в тревоге перед грядущем и страхе за его прошлое. И злиться даже не выходит. — Ты что конкретно делал? — уточняет Цзян Чэн. — Так говорю же… — начинает Вэй Усянь. — Может, масла мало взял? — перебивает Цзян Чэн. — Или мазь?.. Мазь от хорошего лекаря — тоже нужна. А если она еще и исцеляющая, то совсем хорошо. Это «хорошо» он на себе прочувствовал, когда его растягивали, шепча, что с ним делают, а мазь холодила и странно сочеталась с обжигающими пальцами в его нутре. Цзян Чэн от воспоминаний краснеет еще больше, а Вэй Усянь смотрит на него большими глазами и уточняет: — Нужно было масло?.. Цзян Чэн смаргивает, говорит: — Да. Много масла или мази. Чтобы не… Ты, идиот, просто пальцы в себя насухую попытался засунуть?.. Даже, ну, не обслюнявил?.. Вэй Усянь хмурится и отводит взгляд. Цзян Чэн терпеливо вздыхает, уточняет: — Почему ты такой умный, когда не надо, а в таком, простейшем, тупишь?.. — Потому что нельзя быть совершенным во всем? — улыбается вдруг Вэй Усянь, и видно, что расслабляется, говорит: — Значит, это приятно может быть?.. — Если вы с Лань Ванцзи правильно всё сделаете, будет очень приятно, — кивает Цзян Чэн. — Но вы… оба новички. Вы можете ошибиться, причинить друг другу напрасную случайную боль. Просто… просто знай, что это может быть. Я вот… я вот кусанул, за что не надо… Он кашляет, отводя взгляд. Вэй Усянь глаза шире открывает и уточняет: — И какой клан ты чуть не оставил без наследников? — У Не Минцзюэ уже есть наследник, — бормочет Цзян Чэн. Вэй Усянь, отбросивший былой страх, хохочет. Ну вот и правильно. Плохо, когда ему страшно, а Цзян Чэн ничем помочь не может. Пусть уж смеется лучше. — Цзян Чэн, — улыбается Вэй Усянь, — я сейчас еще раз перечитаю то, что мне Не Хуайсан прислал. Внимательно. И приду с вопросами. Можно?.. — Можно, — кивает Цзян Чэн. — Только я запасусь вином, потому что… — Смущает? — с понимающей улыбкой уточняет Вэй Усянь. — И, если что, если бы ты не ответил, я бы пошел к Вэнь Цин. Кстати. Ты всё еще не выбрал наложницу?.. Ей, по сути, муж не особо нужен, а вот от наследника или наследницы своих знаний она точно не откажется. Цзян Чэн хмурится, кивает: — Я подумаю. На самом деле он уже две декады дней об этом думает, как сестра сказала, что дева Вэнь замуж не собирается, и притворно посетовала, что сильная кровь пропадает. Наследник всё равно нужен, Вэнь Цин достаточно умна, чтобы не претендовать на то, что дать он ей не в силах. — А ты сам совал в себя пальцы или… — начинает Вэй Усянь. — Проваливай!.. — приказывает Цзян Чэн. — И приходи с книгой и вопросами по книге!.. Вэй Усянь уходит, хохоча. Цзян Чэн усмехается, качает головой и возвращается к бумагам.