против правил

      Внутри Армина что-то собирается в тяжёлый комок из страха, паранойи и непроходимой обиды. О чем хочет поговорить Гриша? Его отчим, отношения с Эреном, подарок на приближающийся день рождения Карлы, его присутствие в их доме? Армину от догадок становится не по себе, но он всё же выходит из дома вслед за Гришей, стараясь подавить это состояние. Гриша садится на порог и подкуривает сигарету. Хлопает ладонью несколько раз по ступеньке рядом, молча прося Армина сесть, и тот сразу же садится, наблюдая за ним. — Это что? — спрашивает Гриша, кивает головой на ноги Армина, выдыхая дым в крышу крыльца. — Шрамы. — неуверенно, как будто на секунду сам сомневается. — Это он сделал? — Гриша поворачивается лицом к нему. Уставший взгляд окидывает вымотанное тело сверху вниз, — Карла не сказала, наверное, но он сейчас бегает за гаражами и ищет тебя. Убить обещает. — Да, он. — Армин нервно выдыхает, кладёт руки на колени расставленных ног, взглядом пилит калитку, которая недавно спасла его в прямом смысле от смерти. Внутри все органы как будто перемешиваются в единую кашу — тошнит, воздуха не хватает, сердце не бьётся в привычном темпе. — Армин, — Гриша поднимается и спускается по ступеням вниз, сжимая в длинных пальцах сигарету, — ты можешь снять свитер? — Зачем? — спрашивает Армин, испуганно хватаясь за растянутый рукав. В этот же момент смотрит на калитку — сквозь щель между ней и забором сложно что-то разглядеть с далёкого расстояния, а высота не позволяет увидеть двор Йегеров с улицы и из окон его дома. Гриша молчит. Только смотрит на Армина и курит, выдыхая дым в сторону. Армин неуверенно поднимается на больные ноги и, глубоко вздыхая, начинает поднимать свитер. Со страшной болью во всем теле он всё-таки снимает его и, сжимая в руках, красным от стыда лицом отворачивается от Гриши. — Повернись спиной, потом полностью покажи мне руки. Армин всё делает, как говорит Гриша — то ли его пугает полицейская форма, то ли сама ситуация, а может он просто доверяет ему и в глубине души надеется, что он поможет разрешить эту ситуацию. Гриша нервно вздыхает за его спиной. Армин не видит этого, но Гриша потирает переносицу пальцами, кусая губы. — Одевайся, всё понятно. Давно он так? — Бьёт уже года два, но так сильно — впервые. В детстве на крупу ставил и ремнём бил. — виновато роняет Армин, с трудом надевая на замученное тело свитер. — И долго ты собрался это терпеть? — Не знаю. — Где была мать, когда он тебя избивал? Как минимум сегодня. — голос Гриши пробирает до дрожи. Становится даже страшно. Армин прячет руки за спиной и, рвано вздыхая, отвечает на поставленный вопрос: — Рядом. Когда только всё началось, стояла рядом и плакала, где-то к середине начала пытаться отобрать у него провод, но сама в итоге получила и отошла, а к концу… Не помню. Я упал на пол и ударился головой. Она плакала всё время, даже когда я убегал из дома. И всё время была на кухне. Ну и так примерно всегда. — С Эреном что? — спрашивает Гриша и кидает окурок в кустарник сирени. Армин про себя отмечает этот жест, на секунду задумывается о том, что Карла будет ругаться из-за бычка в сирени, но тут же возвращается к теме разговора. По горящей от недавних ударов спине пробегает холодная дрожь. — Эрен пытался его успокоить, но отчим начал драться первым и Эрену пришлось… Защищаться. Гриша молча смотрит куда-то в сторону, глубоко и нервно вздыхая. Армин снова садится на ступени, кладёт руки на колени и тупо смотрит в пол, пытаясь найти хоть какой-то повод перебить противную, тревожную тишину. — Гриша, если нужно, я уйду ближе к вечеру, — начинает трясущимся от страха голосом, — Он уснёт и я быстро пробегу в комнату. — А завтра нам тебя вперёд ногами выносить? — Гриша нервно усмехается и поднимается на одну ступеньку, — Значит так. На выходные ты остаёшься у нас, в понедельник тоже. Если мать начнёт тебя искать, позвонит в отдел, я скажу, что уже ищем. В общем, прикрою. — Спасибо, Гриша. — Армин поджимает губы и встаёт со ступеньки. Смотрит на него и не верит — три дня в покое. Три дня его никто не будет трогать, три дня он проживет с Эреном, — Я не знаю, как тебя отблагодарить. — Дослушай. На выходные дом в вашем распоряжении, мы с Карлой уезжаем сегодня, её матери срочно понадобилась помощь. В понедельник в школу ты не идёшь, поедем в отдел оформляться. Хочешь или нет, Армин, но я не хочу, чтобы такого хорошего парня в какой-то момент убил такой мудак. — А не будет хуже? Ну, поедем мы в отдел, его посадят на две недели, пока будет идти следствие, а потом он выйдет и убьёт меня. — Он не выйдет. — на лице Гриши пробегает лёгкая, наглая ухмылка, — Я сделаю для этого всё. Договорились? Гриша протягивает ему руку, чтобы пожать. Армин, мешкаясь на секунду, крепко пожимает её и выдавливает кривую улыбку на лице. — Договорились. Спустя несколько часов Карла и Гриша уезжают. В доме, помимо тишины, остаётся лёгкий шлейф цветочных духов и тяжёлый запах табака. А, ещё четкий список лекарств и мазей на холодильнике, которые Карла сказала обязательно использовать три раза в день для быстрого выздоровления. Эрен провожает их один — Армин сидит на кровати в его комнате, чтобы в случае чего его не увидели из окон его же дома. Страх полностью обволакивает его, как огромный мыльный пузырь, и не даёт даже шагу спокойно сделать. Он сидит, укутавшись в толстый плед в самом углу кровати. Спиной касается холодной стены и на секунду расслабляется, но тут же возвращается в привычное состояние. Быть расслабленным он не умеет — всегда начеку, всегда готов в случае чего отскочить в сторону, чтобы не получить очередным проводом по спине. В слегка приоткрытом окне он слышит голоса родителей Эрена — они что-то бурно ему объясняют. Армин не слышит, что именно, но точно знает, что Карла явно заметила его разбитую губу так же, как и Гриша, который за несколько секунд полностью всё проанализировал. Поэтому, скорее всего, Эрен сейчас слушает лекцию о своём поведении. Он зарывается лицом в плед, рвано вздыхая, пытается сам себя успокоить. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Тут тебя не обидят. — шепчет сам себе, обнимая руками больные колени. Глубоко дышит, пытаясь снова подавить слёзы, которые появляются в горле тяжёлым комом, но не выходит. Он всхлипывает, чувствует, как глаза намокают, и жмурится. Не выходит. — Нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя. — суматошно стирает слёзы пальцами. Слышит, как за окном начинает гудеть машина, перебивая всегда эмоциональную и громкую Карлу. Он ложится на кровать, поджимая ноги под себя, и накрывается пледом до глаз. Отворачивается к стене — когда зайдёт Эрен, у него будет мгновение, чтобы стереть слёзы и не показаться в очередной раз слабаком. Хоть Эрен и говорит, что слёзы не делают его тряпкой, что это эмоции, которые нужно не сдерживать, иначе будет хуже, установка Армина так и не меняется. Чужие слёзы для него действительно не являются признаком слабости, наоборот, скорее силы, но свои… Он страшно их стыдится. Даже при Эрене — родном, самом близком его человеке. Он закрывает глаза и тихо всхлипывает. Волна неожиданного спокойствия резко накрывает его в унисон со звуком закрывающихся ворот из окна. Почему-то становится так тепло на душе, так спокойно. Тело слегка потряхивает из-за нервов и того, что он сегодня перенёс — в голове проносятся бесконечные мысли, всплывает картинка, где он валяется на полу, а шнур от телевизора хлещет по ногам под крики отчима и плач матери. Он резко дёргается, закрывает голову ладонями, как будто так может отгородить себя от сегодняшних событий. Нервно вздыхает и чувствует, что начинает практически моментально засыпать. Эрен заходит в дом через пару минут — никак не мог закрыть ворота, потом ещё и ключ от калитки не мог в огромной связке ключей найти. Зовёт Армина, но тот не откликается, поэтому начинает искать его по всему дому. Находит в своей кровати, свернувшегося, как кот, в клубок. Садится рядом и кладёт руку на плечо, невесомо начинает поглаживать. Армин во сне дрожит и нервно дышит, рвано пытается вдохнуть, кажется, полную грудь кислорода, но ничего не получается. Эрен хмыкает, поджимая губы, и внимательно наблюдает за дрожащими длинными ресницами. Наклоняется, нависая над его лицом, и быстро целует в щёку, стараясь не разбудить. Он убирает плед с его лица, чтобы не стало душно, и поднимается со скрипучей кровати. Тихо уходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Заходит в ванную, закрывает её на замок (уже привычка) и смотрит на себя в зеркало, поджимая губу. Как можно было позволить Армину так долго страдать? Почему нельзя было ещё давно сходить к его отчиму и дать по морде, когда тот пьяный отдыхал в гамаке на заднем дворе? Почему нельзя было раньше сказать отцу о том, что у Армина дома происходит пиздец и он так часто ночует у них не потому что они вместе проекты делают, а потому что сбегает? Эрен смотрит на себя в зеркало со злобой, упираясь с силой руками в раковину. Смотрит на косящийся вправо нос, на разбитую губу, на синяк на руке, в наглые, противные глаза, и чувствует, что от самого себя его тянет блевать. Прикусывает нижнюю губу и хмурит брови. Самая настоящая тварь стоит перед ним в зеркале и кривляется, делая вид, что теперь всё хорошо. «Ты же мог это предотвратить, так почему ты не разобрался с этим раньше?» — говорит сам себе. Сердце гонит кровь по венам с бешеной скоростью, так же быстро стучит, кажется, что сейчас совсем выпрыгнет. Он сам себя винит в том, что дошло до такого. Что Армин столько страдал, что отец так долго не знал о том, что происходит, что мать испугалась, когда увидела, что у него на лице (а это она ещё Армина рассмотреть не успела). Если бы он разобрался с отчимом Армина раньше — всё было бы по-другому. Он отрывается от своего отражения, наклоняет голову и включает воду. Умывается, протирая шею и лицо ледяной водой, и закрывает кран. Выходит из ванной, решая отвлечься на телевизор, который не выключил в момент, когда выскакивал на улицу к Армину. *** На улице давно стемнело. Армин, проснувшийся из-за того, что резко стало жарко, первые несколько секунд совсем не понимает, где находится. Что за темнота вокруг, чем он накрыт и где он вообще? Лежит, тупо пиля стену взглядом, и осознаёт, что сегодня было. Слегка дёргается и поднимается, садясь на кровать. Всё тело страшно ноет и болит, голова раскалывается, а глаза режут, словно в них насыпали песка. Потирает лицо руками, окончательно просыпаясь и понимая, что он в комнате Эрена. Встаёт на больные ноги и шагает к двери. В темноте не сразу находит ручку, но, спустя мгновение копошения, всё-таки выходит из комнаты в гостиную. Эрена нет. Он слышит шум с закрытой кухни и медленно, прихрамывая, шагает туда. Эрен стоит у плиты и что-то жарит на сковороде, матерится, когда раскалённое масло брызжет на него, и тут же перемешивает содержимое лопаткой. Армин замирает в дверном проёме и сонным взглядом смотрит на спину Эрена, слегка улыбаясь. Он точно в безопасности. — Проснулся? — спрашивает Эрен, не поворачиваясь к нему, — Не могу подойти, боюсь, что всё сгорит. — Угу. — непонятно зачем кивает и садится, ставя одну ногу на стул. Замирает, снова потирает лицо ладонями, и жмурится. Молчит с минуту и потом, всё-таки решаясь, начинает извиняться, — Прости меня за то, что сегодня было. Зря я попросил тебя к нему выйти. Нужно было мне просто забежать к тебе во двор. — Это должно было случиться раньше, — произносит Эрен и накрывает сковороду крышкой. Убавляет под ней газ практически до минимума, и поворачивается к Армину, слегка наклоняя голову вбок. Да, выглядит Армин ужасно — помятый после сна, опухший после слёз, трясущийся из-за нервов, — надо было мне ещё года два назад напиздить ему, ну или отцу сказать. Кстати, о чём он с тобой говорил? Армин рассказывает всё в подробностях о разговоре с Гришей, который сначала называет допросом. Эрен уже в курсе того, что Армин на три дня остаётся у него и что в понедельник едет в отдел. Кроме того, Эрен тоже едет вместе с ними, как свидетель и потерпевший. Эрен, в перерывах между помешиванием еды в сковороде и добавлением туда, кажется, бесконечного количества перца, поворачивается к наполовину спящему Армину, который говорит, что его сейчас волнует то, что у него нет своих вещей и что он не знает, как за ними пробраться. — Я всё тебе дам. Армин кивает, соглашаясь. Через минуту Эрен ставит на стол сковороду с шипящим на ней омлетом с колбасой, который из-за добавляемого перца практически полностью почернел. — Я старался. — улыбается Эрен, тянется за двумя тарелками и вилками. — Не маловато перца? — шутит Армин и улыбается, поднимая на него взгляд. Слегка жмурится из-за того, что Эрен стоит ровно за лампой, теплый свет которой сильно бьёт по и так больным глазам. Эрен ставит тарелку перед ним на стол. — Блять, я бы всё отдал, лишь бы ты постоянно улыбался, — неожиданно роняет Эрен, резко хватает его за затылок и, наклоняясь, целует в губы. Быстро, задерживаясь буквально на несколько секунд, и тут же поднимается, посмеиваясь, — чудо моё. — Ты — моя единственная причина для улыбок. — снова неконтролируемо улыбается Армин, прикрывая ладонями краснеющие щеки. — А как же собаки? — спрашивает Эрен, садясь напротив. Накладывает себе в тарелку еду и поднимает взгляд на Армина. Армин, смотря в пол, прикрывает глаза и грустно усмехается, — Чего не ешь? — Прости, нет аппетита. — он поднимает взгляд на него и кладёт руки на стол, сжимая холодными пальцами вилку, — Я поем завтра. Эрен цокает губами и ест, периодически поднимая на него взгляд, грустно поджимает губы, когда видит, как Армин потерянно смотрит куда-то вниз. В глазах нет ни искры, ничего — лишь пустота и застывшие в радужке глаза холодные реки и солёные океаны. Эрен утыкается взглядом в свою тарелку, быстро жуя острый омлет. — Эрен, — вдруг спрашивает Армин, не открываясь от точки на полу, в которую залипает уже несколько минут, — а меня кто-нибудь искал, пока я спал? Мама там… — Ну, никто не приходил. — Эрен пожимает плечами и кладёт вилку уже в пустую тарелку, — Тебе какие-то уведомления приходили на телефон, но я не смотрел. Армин резко поднимает голову и подскакивает со стула, спрашивает, где телефон, Эрен с набитым ртом отвечает, что где-то в гостиной. Он тут же скрывается в гостиной и через несколько секунд возвращается, пиля взглядом экран. Эрен домывает тарелку за собой и ставит её на сушилку. Вытирает руки полотенцем и подходит к Армину, задевая рукой выключатель. Во всем доме становится темно, только телефон Армина ослепляет ярким светом. Армин бегло читает уведомления и убирает их, смахивая вправо. Стоит, прижавшись спиной к холодной стене, и нервно вздыхает. Эрен стоит напротив него, совсем рядом, кладёт руки поверх его ладоней и, когда Армин поднимает на него взгляд, блокирует телефон, окончательно погружая дом в ночную темноту. — Хватит на сегодня. Убери его подальше. — Жан домашку спраш… — Хватит на сегодня. — Эрен перехватывает его телефон и кладёт в карман своих шорт. Армин недоуменно смотрит на него, так и замерев с руками у груди. Эрен делает шаг назад и, шмыгая забитым кровью носом, хлопает себя по карманам в поиске сигарет, — Пойдём, посидим на крыльце. Хоть в темноте не видно кивка Армина, Эрен идёт ко входной двери, которую пару часов назад запер на ключ. Выходит на порог, вдыхая прохладный апрельский воздух полной грудью. Армин выходит следом, обнимая самого себя за плечи, потому что холодно, и садится на первую ступеньку. Эрен плюхается рядом с ним, достаёт из кармана сигареты и, зажимая одну зубами, сразу лопает кнопку с ароматизатором. — Дай мне тоже. На Эрена как будто выливается огромное ведро ледяной воды. Он медленно поворачивает голову в его сторону и, сначала не решаясь, достаёт сигарету из пачки, протягивая её Армину. Холодные пальцы едва касаются руки Эрена, перенимая сигарету. — А ты умеешь? — спрашивает Эрен и закрывает свою сигарету ладонью от ветра, поджигая её. — Я с тобой два года встречаюсь, насмотрелся. — потерянно произносит Армин и протягивает руку, чтобы взять зажигалку. Эрен раскуривает сигарету и, сжимая её пальцами, протягивает Армину. — Бери эту, я уже раскурил. — он забирает сигарету Армина себе и секунду наблюдает за тем, как Армин впервые в жизни затягивается. Трясущимися пальцами сжимает сигарету у фильтра, делает небольшую затяжку и практически тут же выдыхает, слегка кашляя, — После сигареты ещё воздуха в себя набери. Армин кивает, делая так, как сказал Эрен. Дым медленным шлейфом выходит из-за чуть приоткрытых губ, растворяясь в ночной прохладе. В этот раз без кашля. Эрен, на секунду останавливая Армина, сжимает сигарету в зубах и тянется к его лицу. Подкуривает от его сигареты и тут же обнимает его за плечи, притягивая к себе. Армин заваливается на него, свободной рукой касается его руки и сжимает её, переплетая пальцы. Медленно курит, выдыхая из себя дым, изредка прокашливается до момента, когда чувствует, что голова начинает кружиться. — Нормально, что у меня голова кружится? — спрашивает он, поднимая взгляд наверх. Перед глазами плавают маленькие звёздочки, перемешиваются с темными пятнами, а глаза то и дело закрываются. — Нормально. Это же твоя первая сигарета, тем более на голодный желудок. — Эрен крепче обнимает его за плечи и целует в висок, выдыхая в пшеничные спутанные волосы остатки дыма. У Армина всё тело становится ватным. Он оседает в крепких объятьях так, как оседает туман ранним летним утром на полях, лишь сильнее сжимает чужую ладонь и слегка улыбается, вдыхая воздух с примесью табака и ароматизатора со вкусом каких-то ягод. — Я больше не хочу. — практически шёпотом произносит он, протягивая окурок, — Куда его? Эрен забирает наполовину скуренную сигарету и, зажимая её пальцами, затягивается. Свою он уже докурил — привычка быстро курить выработалась у него ещё с тех пор, когда он только начинал и прятался от отца за гаражами. Он курит, выдыхая дым в сторону. На уши давит тишина. Сверчки кое-где поют, вдалеке слышится редкий шум проезжающих машин, деревья шелестят яркими листьями. Армин сопит рядом, укладываясь головой ему на грудь. Руками обвивает за плечи и прикрывает глаза, полностью расслабляясь. — Я тебя люблю. — Я тебя тоже. — Эрен кидает окурок в банку из-под консервов, которая как раз для бычков и предназначена, и теперь двумя руками обнимает Армина, прижимая к себе. У Армина спина ноет из-за того, что неудобно, но ничего, потерпеть можно. Эрен зарывается носом в светлую макушку и вдыхает запах сигарет. Прижимается к ней губами, целует, и зависает в таком положении, наблюдая, как сторожевая собака, за улицей через щель в заборе. Сквозь неё видно дом Арлертов — входная дверь громко хлопает, кажется, на всю улицу. Кто-то вышел на крыльцо. Из-за этого звука Армин дёргается и поднимается с Эрена, бросая испуганный взгляд то на него, то на забор, за которым видно лишь крышу его дома. — Иди в дом. — командует Эрен и поднимается со ступенек, спускаясь ниже. В последний момент отдаёт Армину его телефон. Благо, что свет от фонаря на их сторону улицы не попадает, а это значит, что и его видно не будет. Он медленно подходит к щели между калиткой и забором, наклоняется и видит на крыльце дома напротив силуэт. Мать Армина стоит у единственной ступени и смотрит по сторонам, вглядываясь в улицу, параллельно звонит кому-то по телефону. Эрен наблюдает за этим и поджимает губы. Надо было раньше, миссис Арлерт, намного раньше. Раньше переживать за сына, раньше бояться за его состояние, раньше делать так, чтобы он не сбегал. Он разворачивается и медленно идёт в сторону своего дома. Закрывает дверь на ключ и проходит в дом. Армин сидит на диване в гостиной и, не успокаиваясь, продолжает листать уведомления. — Что там? — спрашивает он, как только в темноте видит силуэт Эрена. — Мать тебя высматривает, — Эрен садится рядом с ним и зевает, прикрывая рот кулаком, — звонила кому-то. — Мне. Я не взял. Ближайшие двадцать минут проходят за просмотром какого фильма по телевизору. Спустя примерно половину от этого времени Эрен начинает засыпать, поэтому даже и не запоминает, что именно они смотрели. Армин, лежащий у него на коленях, чувствует, что он скатывается с дивана, поэтому толкает его и предлагает пойти лечь спать, а не дремать в неудобной позе на диване. *** Уже утром Эрен просыпается из-за того, что кто-то громко и долго барабанит в калитку. Армин, не желающий просыпаться, лишь сильнее обнимает его во сне и утыкается носом в грудь. Эрен, всё же приподнимаясь и оставляя в руках Армина заместо себя плед, быстро вскакивает, сонным взглядом окидывает комнату и, находя в ней шорты, на ходу надевает и идёт ко входной двери. Выходит на крыльцо. Удары не прекратились, а лишь наоборот стали настырнее и сильнее. — Иду! — кричит он, надеясь успокоить стучащего с той стороны улицы. Прохлада обвивает разгоряченное сном полуголое тело, тут же его окутывают мурашки и лёгкая, неприятная дрожь. Эрен подходит к калитке и открывает её, хмуря брови. Перед ним стоит заплаканная мать Армина, укутанная в лёгкий шарф. Смотрит на сонного Эрена несколько секунд и, к огромному удивлению, абсолютно спокойно начинает говорить: — Здравствуй. — Отца дома нет. — роняет он, стуча зубами из-за холода, и уже тянется, чтобы закрыть калитку, но в последний момент останавливается. — Эрен, пожалуйста, послушай. Ты видел Армина вчера вечером? — она игнорирует предложение про отца и стоит, сложив руки на груди. Эрен видит, как в голубых глазах появляются слёзы, и делает глубокий вдох. — Не видел. Ваш муж вчера у меня уже спросил, — он показывает пальцем на разбитую губу и нос, облокачиваясь на ледяной железный столб плечом, — неудачно. Я не знаю, где он. — Ну, вы же, как оказывается, общаетесь. — её лицо на секунду кривится, — Он что-нибудь говорил? — Только то, что сильно устал. Мать Армина пилит его взглядом, как будто ждёт продолжения, но из-за сонливости Эрен ничего придумать не может, поэтому вопросительно смотрит на хрупкую женщину сверху вниз. — А что случилось? — спрашивает он, складывая руки на груди. Прекрасно понимает, что она не скажет правду. Нельзя рассказывать такое каждому встречному, тем более, если этот встречный — сын майора, который уже был связан нехорошим опытом с их семьёй. Мать Армина молчит, поджимая губы. Думает, хмурит брови, и опускает взгляд в левый нижний угол, на клумбу с хризантемами. — Эрен, если вдруг он что-то даст о себе знать, позвони мне, пожалуйста. — вдруг выдаёт она, поднимая на него взгляд таких же как у Армина глаз. Протягивает бумажку со своим номером, — И, когда отец вернётся, пусть наведается к нам. Я тебя прошу. Полиция не хочет к нам ехать, говорит, что повода нет. — В первый раз слышу, что пропажа подростка для полиции — не повод приезжать. — Эрен берёт бумажку и кладёт в карман шорт. — Дело не в Армине. Не важно. — она резко поднимает голову и разворачивается, чтобы уйти, — Я надеюсь, ты меня услышал. Эрен кивает, начиная закрывать калитку. Широко раскрывает глаза из-за удивления, когда никто не видит, и уже думает уйти домой, но резко останавливается. — Помоги мне, Эрен. — раздаётся за калиткой трясущимся тихим голосом.