Karma Is A B*tch

— Мидория, ты ведь тоже хотел спеть, не так ли? — обернувшись, ласково спрашивает преподаватель по вокалу. Брюнет лет пятидесяти с глубокими морщинами у губ и глаз. Он сидит за фортепиано, пока небольшая группа детей стоит позади него. Всем им по семь-восемь лет. Изуку неловко переминается с ноги на ногу, уткнувшись глазами в пол. Ушки мальчика тут же краснеют от стеснения, но он всё равно скромно кивает на его вопрос, ведь действительно хочет этого. — Поднимайся на нашу сценку, мы все внимательно тебя слушаем, — ласково говорит учитель, и Изуку взбирается на импровизированную сцену в их детской студии вокала. Он встаёт рядом с учителем и глубоко вдыхает. Маленькие ручки сжимают край свитера, а сам Изуку с волнением сглатывает и находит взглядом единственного человека, из-за которого так волнуется. Все эти дни что-то было не так, Изуку был в этом уверен. Прошло две недели с того момента, как Изуку пришёл в музыкальную школу, ради великой мечты. Мечты петь вместе с Каччаном. Но отчего-то, с момента его первого визита на занятия, Каччан стал каким-то странным. Изуку думал, что он будет рад тому, что теперь они смогут делать вместе что-то ещё, но во взгляде красных глазок читалась одна обида и злость. Изуку не понимал, почему всё было именно так, но решил, что со временем всё наладится. И вот сейчас, Изуку стоит перед всеми детьми, среди которых находит родное очертание пшеничного ёжика, который за эти четыре года он стал отличать от чего угодно. Каччан смотрит на него с прищуренным взглядом, а когда все начинают кричать «Давай, Изуку!» «Ты сможешь!», блондин тут же крутит головой по сторонам, смотря на реакцию и хмурится ещё больше. Изуку не слышит как его поддерживают другие дети, он смотрит только на Каччана. Каччана, который сейчас отчего-то выглядит очень дезориентированным и рассерженным. Когда учитель спрашивает, какую песню он хочет спеть, Изуку, не думая, выбирает песню, которую всегда любил петь Каччан. Чтобы в будущем мы могли петь её вместе. Но похоже, что Каччан совсем не рад его выбору. Преподаватель начинает играть первые ноты на фортепиано, нежные звуки клавиш разливаются по всей комнате, обволакивая уши маленьких учеников. Изуку немного переживает, но он надеется, что когда споёт ему, то все их незначительные проблемы мигом исчезнут. Это же Каччан. Каччан потрясающий, талантливый и смелый! Он всегда будет для него таким, и они смогут преодолеть все невзгоды. С этими мыслями Изуку начинает петь от всей своей души. Он старается влить в каждое слово всю свою любовь к Каччану, сколько ему самому было сложно представить. Он пел с нежностью, способной расстворить любое сердце. Он пел для Каччана. И кажется, ему действительно нравится это, ведь Изуку никогда не чувствовал себя настолько воздушно и легко, как сейчас, когда он поёт эту песню. Кажется, теперь он понимает, почему это любимая песня Каччана. Когда она заканчивается, Изуку понимает, что всё это время пел с закрытыми глазами, и тут же открывает их, оценивая реакцию блондина. Каччан смотрел на него несвойственно расширенными глазами, выглядя при этом странно напуганным. Изуку переживающим взглядом делает шаг вперёд. — Каччан, что слу… Но он не успевает договорить, так как его перебивают звуки аплодисментов. Изуку еле отрывает взгляд от Каччана, чтобы увидеть восторженные лица других детей и учителя, который выглядел приятно потрясённым. — Мидория, да у тебя талант! С таким голосом тебе действительно суждено стать величайшим певцом! Ребята, берите пример с этого мальчика, он обязательно ещё задаст всем жаришки, верно, а? — Изуку слушает учителя лишь краем уха, возвращая свой взгляд к Каччану. Он отстранённо кивает и подходит к блондину, чтобы наконец узнать, что случилось. В это же время учитель объявляет об окончании урока, и все дети собираются идти по домам. Начинается рутинная суматоха. Я плохо спел? Я чем-то обидел Каччана? — Каччан, — Изуку зовёт его, пытаясь взять за руку, но тот вовремя обращает на это внимание и одёргивает её. — Отвали от меня! — резко вскрикивает он. — Видеть тебя не хочу! Т-ты, ты... спел просто отвратительно! Изуку ошарашено отшатывается назад и хлопает глазами. Последние слова острыми осколками вонзаются в грудь. — Что ты такое говоришь, Каччан? Что случилось? — Ты предатель! — лицо мальчика искривляется в злобной гримасе, и от этого зрелища у Изуку на глазах собираются слёзы. — Нет, я бы никог!- — Ты отнял у меня мою мечту! — выкрикивает он, быстро смахивая слёзы. Он разворачивается и уходит, схватив свой рюкзак со Всемогущим. Изуку так и стоит в ступоре. Он предатель? Но почему? Он ведь просто хотел петь с Каччаном, почему он так на него обижен? Почему Каччан так… злится? Изуку надеется, что всё будет хорошо. Он вздыхает и идёт за ним по пятам, уже привыкший к молчаливой дороге домой. Изуку надеется, что всё будет хорошо и ещё даже не представляет, насколько всё будет плохо. *** У Изуку ещё никогда в жизни не было такого тремора, как сейчас. Тягучие волны переживаний разливаются на дне желудка, а в висках хуярит такая нервозная пульсация, что хочется выбить самому себе мозги. Он подходит к уже хорошо знакомой студии, в которой назначено место встречи музыкантов перед выездом в Центральный Парк. Парни решили приехать туда раньше, чтобы успеть подготовиться и понаблюдать за остальными участниками фестиваля. Нормально ли я выгляжу? А если мы опаздаем? А если я забуду текст во время выступления? Я если нас закидают помидорами как в средневековье?! А если Каччан прямо на сцене захерачит меня за то, что я случайно сфальшивлю? Я вообще достаточно распелся дома? Надеюсь, мама не увидит это выступление… Он специально не сообщил ей о том, что сегодня у них концерт, ибо его паранойя о её реакции до сих пор приводит его в полнейший ужас. Это катастрофа, ведь ещё утром он со всех сил пытался взять себя в руки. Бесполезно. Сейчас он снова чувствует едкую неуверенность и понимает, что нельзя показывать свою слабость. Просто нельзя. И у этого есть две причины: Первая — это Каччан. И не в том плане, что он не хочет казаться перед ним слабым (хотя, это тоже), а в том, что ему, как фронтмену, и без этого тяжело, а если Изуку начнёт публично выражать свои беспокойства, то это лишь удвоит и без того большой стресс в группе. Он ведь не какой-то особенный. Все переживают так же, как и он. Вторая — это он сам. Изуку привык скрывать свои настоящие эмоции и чувства. Для него это является чем-то обыденным и нормальным. Тем, что происходит автоматически, потому что за слабость его осуждали. И этот случай не станет исключением, так что ему остаётся держать всё это в себе. Когда он оказывается уже внизу лестницы перед железной красной дверью, Изуку уже слышит за ней знакомые голоса музыкантов. Он закрывает глаза, делает судорожный вдох и медленный выдох. Просто успокойся. Всё будет хорошо. Всё будет… — Мидобро! …Мидобро? Дверь резко распахивается и Изуку едва ли успевает отшатнуться назад. — Опять ты бормочешь себе под нос, дружище! — перед ним стоит Эйджиро, держа руку на ручке открытой двери. Изуку сжимает лямки своего жёлтого рюкзака и переминается с ноги на ногу с виноватым взглядом. — Проходи, все уже на месте! — …Отлично, — Изуку нервно улыбается и проходит внутрь, дверь хлопает за его спиной. В студии действительно были уже все те, кто должен ехать. Кацуки нервно ходит по кругу, с зажатым вейпом в руках. Тодороки сидит на диване и складывает синтезатор в специальный чехол. Киришима тоже плюхается к нему, составляя гетерохрому компанию. — Всем привет, — Изуку старается быть как можно более непринуждённее. Кацуки останавливается и поворачивает голову в его сторону. Его взгляд явно обеспокоенный, но скрывается под маской строгости. — Готов? — всё что он спрашивает у Мидории. — Да? Я так думаю, — отвечает Изуку, паралельно сбрасывая с ног красные кеды. Он видит, как Бакуго оценивающе проходится глазами по его образу. Ну как, образу… Не то, чтобы Изуку наряжался. Как обычно, он растерялся, стоя у шкафа в одних трусах, пол часа думая о том, в чём ему прийти. Но, в итоге, чутьё подсказало ему, что лучшим вариантом будет простота. И, в конце концов, Изуку стоит в обтягивающих светлых джинсах, белой футболке с надписью «футболка» и чёрной зипке нараспашку. Кацуки ничего не говорит и отворачивается, продолжая ходить кругами по комнате. Сам блондин тоже не выглядит как-то слишком необычно. Он одет в огромное чёрное худи с белым черепом и рванные тёмные джинсы. Его уши как обычно украшали чёрные круглые туннели среднего размера. В целом, это было тем, как он одевается повседневно. Но это абсолютно не меняет того, насколько это было по Каччановски. Ему это так идёт и вообще, он в целом… — Хорошо выглядишь, — выпаливает Изуку ему в спину. Осознание того, что он это сказал, приходит уже в момент, когда Кацуки вздрагивает и медленно поворачивает к нему голову. Блять. Бакуго смотрит на него нечитаемым взглядом и явно не понимает, что на это ответить. Проходит вечность перед тем, как он цыкает и отворачивается, продолжая ходить кругами. — Ага, ничё необычного, — всё-таки бубнит он в ответ. Изуку смотрит на Шото, который уже собрался и, в целом, уже готов выходить. И только сейчас Изуку видит, что он одет в ярко розовый свитер и вельветовые синие штаны. На его голове сидят солнцезащитные очки с жёлтым стеклом в форме звёзд. Стильно, но… Это выглядит как-то постиронично, учитывая то, какой Шото по своей натуре. Киришима же сегодня одет в болотные карго с кучей карманов и белой майкой без рукавов — так, как он обычно и одевается. Просто, но по-мужски. В этом весь Эйджиро. — Вы тоже хорошо выглядите! — торопливо добавляет Изуку, когда замечает, как странно на него смотрит Тодороки. — Спасибо, чувак, ты тоже! — весело отвечает Эйджиро. Кажется, что он вообще не переживает по поводу предстоящего концерта. — Футболка, — просто говорит Шото. — Футболка? — непонимающе повторяет Изуку. — Мне нравится твоя футболка, — он говорит это с таким равнодушием, что Изуку просто неуверенно кивает в ответ в знак благодарности. Он немного теряется во всём происходящем, еле отстраняясь от тревожных мыслей. Все ребята на месте, но выглядят так, будто ждут чего-то, прежде чем наконец поехать на фестиваль. — Эмм, мы ждём кого-то ещё? — неуверенно спрашивает он, скидывая рюкзак на пол. — Через пару минут заедет Плосколицый, — не смотря в его сторону отвечает Кацуки. — Он предложил подвезти нас на своей тачке. — О, — Изуку не понимает, что чувствует в этот момент. — Ясно. Они так и не пересеклись вновь после той первой репетиции. Серо кажется неплохим человеком, но то напряжение, что висело в студии в тот день после их разговора на перекуре, напоминает ему о том, что привыкнуть к его компании будет не так просто. И да, объективно, Ханта не сделал ему ничего плохого, но в любом случае, Изуку как-то не по себе от мысли, что этот человек замешан в том, что тогда произошло. Но, как и следовало ожидать, сейчас Мидория испытывает чувство небольшого стыда и даже вины за то, как накинулся на него из-за обычных вопросов. Брюнету просто было интересно узнать, как их с Кацуки судьбы переплелись вновь, а в итоге… В итоге Изуку стригеррился на возникшие воспоминания, к которым, как оказалось, он готов не был. Возможно, стоило бы извиниться. *** Немного позже Ханта действительно приезжает на своей жёлтой спортивной машине, которая абсолютно не вписывается в образ садящихся в неё музыкантов. За то Ханта ещё как вписывается. Сегодня он одет ещё более вычурно, чем в прошлый раз. Его тело облегает неоново-салатовый топ с каким-то странным принтом, на костлявых бёдрах сидят разодранные широкие брюки кислотно розового цвета, а его вытянутое впалое лицо украшают модные спортивные очки. Если бы Изуку не знал, что Ханта занимается автомобильным бизнесом своих родителей, он бы определённо подумал, что он самая настоящая фэшн модель. Ребята начинают усаживаться на свои места, а Серо оборачивается через плечо, чтобы взглянуть на подоспевших парней. — Ну привет, будущие звёзды эстрады! — Не дай бог, чувак, — отвечает ему Киришима, усаживаясь рядом с Изуку, который уже нашёл себе местечко у окна. Тодороки садится на переднее сиденье, не обращая внимания на Кацуки, который, по всей видимости, тоже хотел сесть вперёд. Блондин закатывает глаза и идёт к задней двери. — Тодороки, солнышко, как дела? — Изуку наблюдает за ослепительной улыбкой Ханты, который сейчас обращается к Шото. — Лучше всех, — очень убедительно отвечает гетерохром. — Как твои? Пока они разговаривают, трое парней сзади усаживаются поудобнее и Кацуки закрывает за собой дверь. Изуку не знает, рад он или расстроен, что между ними сидит Киришима. Спустя пару мгновений машина выезжает с обочины на дорогу, направляясь в центральный парк. И первую минуту все они едут в мёртвой тишине. Даже вечно болтливый Эйджиро внезапно притих, окунувшись в свои мысли. Разумеется, каждый был задумчив и напряжён. —…Мм, никто не против музыки? — спрашивает Ханта, глядя на ребят через прямоугольное зеркало, висящего над ним. — О, да, конечно! — тут же слишком резко отвечает Изуку, желая поскорее избавиться от этой напряжённой ауры в салоне. Он слышит как Эйджиро тяжело вздыхает, а Кацуки шипит тихое «блять». Ханта не обращает на это никакого внимания и тыкает что-то на встроенном сенсорном экране в панели. И тут включается какой-то отвратительный трек хип хоп жанра, в котором артист поёт как чихуахуа, которой придавили хвост. Кацуки мучительно стонет, прислоняясь к окну головой, стараясь абстрагироваться от этих режущих битов и мерзкого голоса исполнителя. Киришима просто давит нервную лыбу и косится на Изуку со взглядом, а-ля «вот такие дела». Извините конечно, но Изуку не ожидал, что Ханта включит такую дрясню. При всём при этом, сам брюнет легко покачивает головой в такт, продолжая вести машину. Проходит ещё пару минут мучений, и Изуку может сказать, что эта песня отлично помогает отвлечься от тяжёлых мыслей о концерте, ведь пока она играет, ты думаешь только о том, насколько она ужасна. Когда репер протягивает «Я достаю свой член и кладу в рот малышке», Кацуки уже не выдерживает и начинает биться головой о боковое стекло машины. — Я больше не могу слушать это дерьмо! — рычит он, едва не с пеной у рта. — Да, Хантабро, может мы послушаем что-то другое? А то, знаешь ли, мы не особые любители подобной музыки, дружище. Серо делает песню тише. — Тогда давайте общаться, — не отвлекаясь от дороги, просто отвечает он. — Я не могу ехать в полной тишине, мне нужен фоновой шум, — он звучит немного возмущённо. — Хочешь сказать, наша болтовня для тебя фоновой шум, ха? — Не, Бакуго, я просто чувствую, как воздух в моей машине медленно пропитывается вашей нервозной аурой. — Серо жестом свободной руки призывает всех к истине. — Ёмаё, расслабьтесь, это ведь не экзамен! — Ага, да, конечно, — фыркает Кацуки. И Изуку прекрасно понимает его неубеждённость, так как сказать «расслабьтесь» может кто угодно, но на деле это сложнее, чем кажется. Особенно, когда на носу первый концерт в их жизни. — Кстати, я так и не понял, — остановившись на светофоре, Серо спрашивает, — у вас вообще есть логотип или что-то типа того? — В процессе разработки, — тут же отвечает Кацуки. Изуку задумывается о том, как мог бы выглядеть их логотип. Интересно, кто его разрабатывает? — А что насчёт соц сетей, м? — продолжает Серо. — Вам стоит завести свою официальную страничку, чтобы распространять популярность. Сегодня ж ваш первый, так скажем, релиз. — Ага, ещё были бы люди, готовые заниматься этим. — В любом случае, Серо прав, нам действительно нужны свои соц сети, — заговаривает Шото спереди. — И логотип! — добавляет Эйджиро. Изуку молча слушает их, не найдя смысла добавлять что-то от себя. — Да будет всё, будет, — бурчит Бакуго. — Я разберусь с этим. Сейчас вообще, блять, не об этом нужно думать! Мы сегодня выступаем впервые, мать его, в жизни! — Уверен, вы запомнитесь зрителям как кучка сумасшедших крашей. — Это хорошо или плохо? — невинно спрашивает Тодороки. — Это пиздец, — за Серо отвечает Кацуки, сжимая переносицу. *** Когда они подъезжают, на улице всё ещё светло. Ханта останавливается на парковке с задней стороны парка. Изуку, выйдя из машины, оборачивается назад, чтобы увидеть огромную зелёную территорию. Ко входу уже сейчас стягивается приличное количество людей. Небо красивого нежно-голубого цвета, намёк на закат ещё не велик. Сейчас 15:48, а само мероприятие начинается в 16:00. Изуку про себя рассчитывает примерное время их выступления и приходит к тому, что выступать они будут, скорее всего, на закате. Компания выдвигается ко входу. Сам парк представляет из себя зелёную долину, украшенную разными интересными локациями. Здесь нет аттракционов, но за то есть множество забегаловок уличной еды, различные инсталяции, скульптуры и красивые участки для фотосессий. Через центр парка протекает широкая река, над которой протянут красивый розовый мост. С обеих сторон гуляют люди, повсюду раставлены лавочки, а с колонок, что висят на столбах, играет будничная инди-рок музыка. Они заходят внутрь со стороны правого берега реки, где и был задний вход в виде больших открытых чёрных ворот. Парни входят внутрь, оглядывая территорию. Людей действительно много, но Изуку быстро замечает, что здесь совсем нет детей. — У фестиваля были какие-то возрастные ограничения? — спрашивает он, поворачивая голову к Тодороки, что идёт рядом. На его плече висит синтезатор в чехле. — Вход строго с шестнадцати лет, — отвечает Тодороки. — Если бы мы заходили с главного входа, ты бы увидел, как у подростков спрашивают паспорта. — Но… почему? Это ведь общественное место, здесь может гулять кто угодно, разве нет? — В обычные дни — да. Но рок фестиваль — другой случай. Возрастное ограничение даёт нам больше свободы, сам подумай. Всё справедливо. Изуку задумывается. Это и правда логично. Ведь даже если взять в пример текста их песен, то… Сложно сказать, что чьи-то родители захотели бы, чтобы такое слушал их маленький ребёнок. В любом случае, Изуку из средней школы слушал что-то и похуже, но общественные нормы — это база. К тому же, Мидория уверен, что, так или иначе, на концерт проберутся ребята и младше шестнадцати. При желании, подделать фото паспорта проще простого. Они идут вдоль реки и Изуку наконец замечает место их выступления. Он сглатывает, когда видит, как много людей собралось вокруг большой крытой сцены с другой стороны реки. Он смотрит на профиль Кацуки, что идёт впереди всех и тоже внимательно смотрит в ту сторону. Руки в карманах, капюшон худи натянут на голову, а взгляд красных глаз выглядит особенно задумчивым. Сзади Мидория слышит голоса болтающих между собой Серо и Эйджиро, которых слушает Тодороки. А сам Изуку… Изуку просто надеется, что всё пройдёт хорошо. Он всё ещё до конца не осознаёт того, что происходит. Они поднимаются на мост, и Изуку вздрагивает он внезапного голоса из колонок ближайших столбов. — Аййй! Дамы и господа, отборочный тур летнего фестиваля начнётся уже через несколько минут! Подходите к концертной зоне, сегодня будет жа-арко! — резвый мужской голос слышится по всему парку, послужив объявлением начала шумного вечера. Кацуки шикает и ускоряет шаг. Изуку продолжает идти в обычном темпе, но чувствует, как собственное тело начинает немного потряхивать. Уже совсем скоро всё начнётся. В конце концов возле сцены они встречаются с Джиро, Каминари и Шинсо. Троица ждёт их с боковой части сцены. В близи она выглядит просто огромной. Они подходят к ним ближе, обходя толпу людей, и Изуку кажется, что синяки под глазами Хитоши сегодня выглядят больше, чем обычно. Его фиолетовые волосы расстрёпанны, но, судя по всему, закреплены лаком. — Ребята! — радостно приветствует их Киришима. — Отлично, мы все в сборе! Они все здороваются между собой и Изуку отмечает то, как стильно одеты эти трое. Джиро в полосатом топе с длинными рукавами и открытыми плечами. Внизу джинсовая чёрная юбка, а ноги обтягивают колготки в крупную сетку. Каминари в своей фирменной джинсовке с нашивками, белой футболке с… О, у него тоже есть футболка с Maximum The Hormone. Внизу его украшают рванные белые джинсы. За его спиной висит гитара в чёрном чехле с нашивками. Шинсо же одет в чёрное худи с непонятными серыми фракталами, на ногах обычные джоггеры такого же цвета. Изуку ловит на себе взгляд Хитоши и неловко машет ему рукой. — Привет, Шинсо. — Мидория, — он едва заметно улыбается. — Необычно видеть тебя вне стен университета. — Есть такое… Я совсем недавно узнал о том, что Джиро — твоя сестра. Этот город действительно тесен. — Не говори, — устало соглашается фиолетоволосый. Что с ним? Он накурился? Не похоже... Тогда что не так? Изуку так ни к чему и не приходит, не решаясь спрашивать напрямую. — А когда выступает группа Мономы? — спрашивает у него рядом стоящая Джиро, что потягивает какую-то ягодную одноразку. — Они в самом конце, вроде бы предпоследние, — отстранённо отвечает Хитоши, а потом встряхивается и добавляет: — Кстати о Мономе. Я думаю, мне уже пора к нему. Меня ждут. Каминари не может не подколоть его. — Ой-ой-ой, давай, Шинсо, беги к своему ненаглядному, — он наигранно хлопает ресницами, подставляя ладони к щекам. — Говорит мне подкаблучник моей сестры, — безэмоциональным сарказмом отвечает Хитоши и разворачивается к задней части сцены. Денки заныл под охуевший свист Киришимы. Пройдя немного, Шинсо всё-таки оборачивается через плечо и кидает приглушённое: — Удачи на выступлении. — Спасибо, чувак! — отзывается Эйджиро, пока Кацуки рядом с ним просто сверлит его взглядом. — Нам тоже пора за кулисы, — задумчиво говорит Кьёка. — Пойдёмте, я проведу вас. У вас ещё много времени, так что пока вы можете понаблюдать за остальными. Может заобщаетесь с кем-то. Фест начинается уже через пару минут. Оно и видно. Вокруг них собралось уже приличное количество людей и Изуку нервно кусает губу, оттягивая тонкий кусочек кожицы. На языке остаётся вкус крови. Когда они входят в заднюю часть сцены, всё выглядит словно во сне. Повсюду ходят люди в необычных одеждах, все какие-то интересные и необычные. Здесь довольно шумно, так как все активно готовятся к своим выступлениям. Здесь есть гримёрная в виде выставленных в ряд столов подсвеченными зеркалами и стульями, и даже небольшой уголок гардеробной, где можно было переодеться. Везде стоят музыкальные инструменты, какие-то коробки, декорации, колонки, провода, да всё, что угодно. Суматоха была действительно сильной. Впереди большая стена, за которой находится сама сцена, а справа есть специальный проход, что ведёт прямо на выход к публике. Парни с открытыми ртами смотрят по сторонам, стараясь не врезаться ни в кого по дороге. Джиро усмехается, проходя вперёд и ведя их к зеркалам. — Идёмте, дебилы, не мешайтесь остальным, — прикрикивает она, чтобы её услышали во всей этой шумихе, и всё ещё ошеломлённые ребята идут прямо за ней. Но, Киришима, по всей видимости, слишком залип на декорации, потому что сзади себя Изуку слышит его и чьё-то женское ойканье, а в следующую секунду оборачивается и видит, как рыжий барабанщик врезается в розоволосую девушку, едва не снесся её своей широкой грудью. — Извините меня пожалуйста, я вовсе не специально! Вы в порядке? — быстро тараторит Эйджиро, размахивая мускулистыми руками, но когда встречается с девушкой взглядами, то тут же замирает, словно вкопанный. Она и вправду кажется очень милой даже с болезненным выражением лица. Девушка прикладывает ко лбу ладонь и одним открытым глазом смотрит на Киришиму. — Ничего страшного, просто в следующий будь осторожнее и не снеси меня, — она посмеивается — видимо, боль была не такой сильной. — Ты… жёсткий, знаешь ли. Изуку не сразу понимает, что у неё залиты глазные яблоки. Белки девушки чёрного цвета, что контрастирует с её жёлтыми радужками. В сочетании с волнистыми яркими волосами это выглядит очень необычно, но весьма стильно. Интересно, было ли больно делать это? Есть ли какие-то побочные эффекты, меняется ли от этого зрение? Ещё он замечает, что у девушки на груди поверх розовой формы висит бейджик. Она работает здесь? — Есть такое, — неловко смеётся Эйджиро, касаясь волос на затылке. На щеках выступает слабый румянец. — Прости ещё раз, эмм... — он замечает бейджик и вглядывается в него. — Ашидо, — он посылает ей одну из самых нежных улыбок, которые Изуку когда-либо видел. — Удачи на концерте, красавчик! — Ашидо подмигивает и разворачивается на пятках, уходя по своим делам. Кири стоит на месте как дурак, смотря ей вслед. — Киришима? — Изуку решается его откликнуть. Эйджиро медленно разворачивается к нему. — Чувак, кажется, я влюбился. — Когда? — Да вот, только что... — ...Ого, вау, — они идут вместе к остальным ребятам, что собрались возле одного из зеркал с креслом, на которое они уже сбросили свои вещи. — Тогда почему бы тебе не взять её номер после концерта? — Ты прав, мужик, я обязательно сделаю это… — он нервно оборачивается назад, ища её взглядом. — Обязательно. Видеть Киришиму вот таким весьма непривычно, но это кажется очень умилительным и уморительным одновременно. Изуку почти видит то, как в красных глазах острозубого сверкают маленькие сердечки. Они подходят к ребятам и Изуку кидает рюкзак поверх остальных вещей в кожаном кресле. Он смотрит в зеркало напротив, вокруг которого горит много жёлтых лампочек. И Изуку может оценить себя как… Как тяжёлый вздох, после которого он начинает поправлять свои спутавшиеся волосы. — Аййй! — он вздрагивает от внезапного очень громкого голоса, что раздался из динамиков со сцены. Все находящиеся люди закулисами навостряют уши. — Дамы и господа, мы начинаем наш фестиваль прямо сейчас! — слышатся аплодисменты и редкие выкрики. — Вас уже так много, что не может не радовать! Итак, давайте для начала я представлюсь пред вами. Меня зовут Хизаши Ямада, но вы можете знать меня под псевдонимом Сущий Мик! Я являюсь ведущим местного рок радио, и, также, в этом году буду проводить ваш всеми любимый летний фестиваль! Изуку краем глаза видит, как Кацуки облокачивается к стене у зеркала и складывает руки на груди, внимательно слушая. Остальные ребята тоже замолкают, чтобы послушать речь Сущего Мика. И конечно же, Мидория тоже был наслышан о нём, как и все в этом городе. На самом деле, Ямада действительно был довольно известной персоной, что частенько мелькает на подобных мероприятиях. Такое ощущение, словно этот человек бесконечно заряжен на беззаботное отрывное веселье. — Как вы знаете, сегодня мы проводим отборочный тур среди местных музыкантов, что решили попытать удачу в этом году! Сегодня у нас имеется двадцать кандидатов, и только десять из них пройдут дальше. После чего у нас будет четыре этапа, после которых определится лучшая группа этого лета! И да, уверен, что вы в курсе того, что победителя выбираете вы! Да-да, вы не ослышились, именно вы! Это же круто, правда же? Не слышу? — зрители вновь галдят и аплодируют. — Айй, так то лучше! — он делает паузу. — Но сегодня тех, кто пройдёт будут определять особые гости. И нет, вы совсем не готовы к этому! Встречайте, шестеро жюри сегодняшнего вечера, — он прокашливается и хитрым голосом добавляет. — Включая меня. Все начинают кричать, словно резанные, по всей видимости кто-то ещё вышел на сцену. Видимо для особых гостей выход туда был с иного места, иначе они бы точно заметили их здесь. Внезапно Денки тыкает Изуку пальцем и он непонимающе поворачивается к гитаристу, который активно показывает пальцем на телевизор в другом конце пространства, возле которого собралось большинство людей. Судя по всему, по нему показывалась трансляция концерта. Это какой ж бюджет у этого фестиваля?! Изуку с остальными подходит ближе и… У Изуку отваливается челюсть. Это происходит прямо на этой сцене. Буквально в нескольких метрах от него. Буквально за стенкой на сцене стоит сам Тошинори Яги. Вечная легенда, что никогда не устареет. И если Всемогущий из комиксов был символом мира, то Яги — символом рока. Он выглядит в точности как на фото и видео с интернета. Глаза Изуку загораются, словно у маленького ребёнка. Худощавый высокий мужчина с длинными золотистыми волосами и голубыми глазами стоит в своей шипастой старой кожанке и синих узких джинсах. Его впалые глаза как всегда подчёркнуты чёрными тенями и выглядит он как самый отважный и самый добрый человек на свете. Он приветственно машет рукой орущей публике. Изуку уже был вкурсе того, что он придёт, но… видеть его вот так это что-то намного большее. Ах да, кроме него там было ещё пять человек, но об этом Изуку не беспокоился. После того, как он насмотрелся на живую легенду, Мидория принимается изучать остальные лица. Помимо Тошинори и Сущего Мика, на сцене стоит Все За Одного — беловолосый мужчина примерно того же возраста, что и Яги, в удивительно официальной одежде. Он известен тем, он весьма богатый и влиятельный человек, что продюссирует «дерьмолигу» и никогда не называет своего настоящего имени. Он часто участвует в различных музыкальных телешоу и знаменит своими старыми рок балладами, рассказывающими мрачные меланхоличные истории. Рядом стоит великолепная Полночь — Немури Каяма, с одним из самых мощных женских голосов в мире. Эта вульгарная женщина всегда была той ещё озорницей, учитывая то, что даже сейчас тридцатилетняя женщина решила отличиться и надеть поверх белого платья обтягивающую красную портупею. Справа от неё стоит Кровавый Король Влад — грозный мужчина в бордовой одежде и серыми волосами, про которого Изуку слышал меньше остальных, но тот тоже считался признанным музыкантом с сильным голосом. И правее всех отряд великих и ужасных замыкает… Подождите, кто это? Изуку его совсем не узнаёт. Это какой-то странный бородатый мужчина с чёрными длинными волосами. Он обёрнут в белый шарф, а на теле висит мешковатый чёрный комбинезон, что, будто бы, на несколько размеров больше него самого. В любом случае, мужчина выглядит так, словно сейчас либо убьёт кого-то, либо уснёт прямо здесь, на месте. — Ребята, а вы не знаете, кто это? — спрашивает Изуку у толпы у телека, не обращаясь к кому-то конкретно. — В первый раз в жизни вижу, клянусь. — В душе не ебу, может, бомж какой-то? — Как они бомжа на сцену пустили? Ясно, по всей видимости Изуку не один такой. Значит, всё в порядке. — Изуку? — его окликает звонкий женский голос, что кажется подозрительно знакомым. Он поворачивается на звук и видит машущую ему Очако, что уже направляется к нему. — Очако! — он правда рад увидеть её здесь, но что она делает за кулисами фестиваля? Девушка явно здесь не для того, чтобы поддержать его. Шатенка влетает в него, обнимая за шею, а Изуку, немного опешив от такого жеста, слегка поглаживает её по спине. — Я тоже рад тебя видеть, — говорит он, неловко улыбаясь и чувствуя на себе взгляд всей команды Плюс Ультра. Она отсраняется и направляет свой взгляд на стоящих позади него ребят. — Так это и есть твоя группа, верно? Приятно познакомиться, я Очако Урарака — одногрупница Изуку! О, ну и Тодороки тоже! Эйджиро пожимает ей руку, на месте выдавая ей кличку «Урабро»; с остальными же она здоровается, стукаясь кулачками и это выглядит мило, особенно, когда очередь доходит до Тодороки. Это перестаёт быть милым, когда Очако протягивает кулачок Кацуки. — А ты что тут забыла? — резко спрашивает он, даже не пытаясь ответить на её жест. Сначала Очако немного удивляется такой грубости, но потом вглядывается в него и оборачивается к побледневшему Изуку. — Это Каччан, да? Кацуки резко меняется в лице. Изуку бледнеет ещё больше. — Чё ты там наговорил ей про меня, а, Деку? Серо хихикает вместе с Денки. — Н-ничего, я не! — — О, только хорошее, не беспокойся, — Урарака явно ходит по тонкому льду. Урарака явно знает больше, чем сам Изуку. И Урарака явно получает от этого невьебическое удовольствие. — Очако! — отчаянно взвывает он. — Перестань! — кажется, он выглядит жалким. — Правда, что ты делаешь здесь, почему ты не по… ту сторону? — О! — она буд-то бы понимает о чём он и продолжает уже широко и гордо улыбаясь. — Здесь выступает группа моей девушки! Изуку тут же вспоминает её слова о том, что её девушка самая лучшая девочка на свете и ему становится искренне интересно. — Точно, как я мог не подумать об этом? Они тоже выступают здесь? Это так круто! А… где она? — Вон там! — она указывает рукой в сторону дальнего столика с зеркалом. — О боже, — протягивает Ханта, проследив за её взглядом. — Ого… — искренне удивляется Тодороки. Изуку видит, как на пуфике перед зеркалом сидит блондинка с двумя расстрёпанными шишками и чёлкой, почти закрывающей глаза. Одета она в короткое готическое платье, что очень контрастирует на фоне милого бежевого сарафана Очако. Прямо сейчас блондинка нелепо подкрашивает ресницы, высунув кончик языка наружу. — Ёбаный рот, — Кацуки проводит по лицу рукой. — Ты серьёзно трахаешься с этой сумасшедшей? — Не называй её так! — дуется Урарака. — Она не сумасшедшая! — В Дерьмолиге нет ни одного адекватного человека, и эта Клыкастая — точно не исключение, — грозно шипит Бакуго, наконец-то снимая с себя капюшон. Он достаёт вейп и начинает парить, впившись ненавистным взглядом в кучку людей возле девушки Урараки. И тут до Изуку доходит: девушка Очако — участница Дерьмолиги. Но… как такое вообще возможно? Чтобы такая нежная и солнечная девушка нашла счастье с этой блондинкой? Может Кацуки слишком преувеличивает? Не может же Урарака встречаться с ненормальной… верно? Он начинает изучать остальных людей возле неё. Рядом с ней у зеркала стоит темноволосый парень с колючими волосами, напоминающими по форме волосы Кацуки. Он высокого роста и одет в необычный синий пиджак, под которым виднеется белая футболка, и такого же цвета брюки. Сейчас он завершает свой грим, вырисовывая на своём бледном лице швы с фиолетовымм заплатками плоти. Даже издалека можно заметить, что всё лицо брюнета украшено различным серебрянным пирсингом. Возле них стоит подкаченный блондин с короткой стрижкой и усталыми глазами, в чёрно сером спортивном костюме. По середине его лба виден явный шрам, который Изуку даже с такого расстояния определяет как настоящий. Он что-то активно рассказывает брюнету с блондинкой, с зажатой сигаретой в зубах. Здесь вообще можно курить? Слева от них у стенки стоят ещё два парня. Один из них посмеивается, попивая пиво из железной банки. Его волосы до плеч нежно лавандового цвета, а его нос отличается своей изящной горбинкой. Он одет в свободную тёмно зелёную одежду со странными дырами в ней. Изуку переключает свой взгляд с него на последнего и… Замирает на месте, так как встречает ответный взгляд незнакомца. Отчего-то тело пронизывает внезапный холод от вида этих ледяных красных глаз. И они не такие как у Кацуки или Киришимы. Они полны чего-то тёмного и неизвестного, и Изуку не готов знать, что скрывается за всем этим. Белоснежные волосы парня собраны в высокий хвост, а вытянутое лицо полно морщин, странно сочетающихся с его изящными чертами лица. Правую часть нижней губы прорезает заживший шрам; на левом глазу также виден след от пореза. Он одет вульгарнее всех: его худощавое тело украшает чёрный топ со стразами, поверх которого висит укороченная кожанная куртка красного цвета. Широкий блестящий ремень удерживает бордовые джинсы клёш. Но самое интересное, что он смог разглядеть — это небольшой кулон в виде человеческой руки. Мидория сразу же вспоминает слова Кацуки: — Я в любом случае не хочу проиграть каким-то отбросам вроде них. Особенно Дерьмолиге, — он с подчёркнутой яростью выплевывает следующие слова, но всё ещё не повышая голос. — Эти уроды не люди, а грёбанные животные, особенно этот психопат Шига… Тогда он не успел договорить его имя, но Изуку знает, что тот, на кого он смотрит сейчас — и есть тот самый поехавший, о котором говорил Бакуго. Он продолжает смотреть на Изуку, словно изучая жертву перед тем, как попробовать её на вкус. По его спине бегут мурашки. — Ои, Деку, — Изуку будто бы вырывается из транса, услышав знакомый голос. Он оборачивается и видит Кацуки, который молча кивает ему на телек, после чего бросает недобрый взгляд в сторону «беловолосого демона». После нескольких вступительных речей приглашённых гостей, наступает заключительная речь Тошинори, из-за которой, вероятно, его и позвал Кацуки. Блондин всегда знал, что Изуку очень нравится его творчество. И в глубине души это отдаёт приятным теплом в сердце веснушчатого. — …В этом году набралось гораздо больше участников, чем в прошлом, что не может меня не радовать! — продолжает широко улыбающийся Яги, держа микрофон в обеих руках. — Я рад, что молодёжь продолжает творить, и я уверен, что сегодня мы убедимся в том, что музыкальное будущее в надёжных руках! Все с удовольствием хлопают ему в ладоши и свистят, после чего все пять человек медленно спускаются вниз. Мик остаётся на сцене один. Сердце Изуку начинает стучать быстрее. — …Они будут смотреть? — изумлённо говорит светловолосая девушка из толпы наблюдающих музыкантов. — Конечно будут, дура, зачем они ещё пришли сюда? — рычит ей в ответ Кацуки. В ответ она одаривает его злобным взглядом, пока Изуку пытается смириться с тем фактом, что сам Тошинори Яги будет смотреть на то, как они с Каччаном поют о ненависти друг к другу. — Итак, я думаю, вступительных речей на сегодня хватит, — посмеивается Сущий Мик. — Айзава был особенно многословным, согласны? — он хихикает, явно говоря предыдущие слова с сарказмом, и Изуку догадывается, что речь шла о том самом мужчине в белом шарфе. — В любом случае, нам пора начинать, верно? — толпа одобрительно гудит. — Я не слышу, вы готовы?! — спрашивает он, повышая задорный голос. Толпа орёт ещё громче, а внутри Изуку скручивается мощный узел, который планирует оставаться в нём до самого конца дня. — Я не слышу! — Господи, мужик, да сколько можно?! — воет Ханта, вскидывая руки. Когда Хизаши добивается оглушительных воплей людей, он довольно ухмыляется и смотрит прямо в снимающую камеру. — Отлично, значит мы начинаем, — хитро говорит он, немного прищурившись. Наступает небольшая пауза и мужчина начинает ходить по сцене. — Итак, могу предположить, что с первой группой вы уже отлично знакомы, ведь эти безбашенные ребята задают жару в городе уже не в первый раз! Встречайте, League of Villains! Толпа взвывает в полном восторге, пока Изуку пытается сложить один и один. Дерьмолига это… Лига Злодеев? Серьёзно? Изуку на полном серьёзе думал, что их название действительно является тем, каким их представил Кацуки. Видимо, на подсознании он настолько доверяет фронтмену, что с готовностью поверил даже в такую чушь. Прекрасно. Мидория рад, что так и не успел назвать их группу Дерьмолигой на полном серьёзе при ком-либо. Очако визжит и поворачивается в мрачной команде, что уже выходит на сцену. Пятеро участников уверенно шагают к выходу. Двое из них несут бас и гитару. Вся толпа музыкантов внимательно наблюдает за ними. Когда они скрываются за стеной, все взгляды вновь обращаются к телеку, где видно, как группа выходит на сцену. Каждый останавливается на своём месте. Девушка Очако держит красивый белый бас, закастомленый ненастоящими пятнами крови. Парень с лавандовыми волосами стоит с зелёной гитарой на перевес. Блондин со шрамом на лбу уселся за барабанную стойку, что стояла на сцене с самого начала. Брюнет с гримом встаёт за тёмный синтезатор, на котором видны рисунки синего пламени. Беловолосый же встаёт в самом центре за стойку с микрофоном, которую, только что подбежав, поставила Ашидо, сразу же быстро скрываясь за сценой. Вместе они смотрятся словно пятёрка демонов-фриков, и Изуку заворожённо глядит в экран, ожидая их скорого выступления. Очако, вновь стоявшая возле него, начинает прыгать и хлопать в ладоши, не скрывая широкой улыбки. Когда толпа стихает, жуткий солист наконец заговаривает. — Вас приветствует Злодейская Лига, — говорит он в микрофон скрипучим, но вальяжным голосом. Проходит несколько секунд, пежде чем его морщинистое лицо расползается в жуткой улыбке. — И вы явно к этому готовы. Толпа орёт, словно резанная. — Шигараки как всегда, — закатывая глаза, бормочет рядом стоящий парень. Шигараки… так вот как его зовут… Mindless Self Indulgence — Witness Песня начинается с пронзительного Son of a bitch! Лицо Шигараки искажается в атакующе-улыбающейся гримасе. Он выдёргивает микрофон со стойки и продолжает петь. Вся группа в динамичном движении подыгрывает его высокому хриплому голосу. Удивительно насколько контрастирует его обычная манера речи с тем, как он поёт. Suck on my dick! Глаза Изуку округляются. I'm perfect! I am the best! Ладно, с самооценкой фронтмена всё явно в порядке. В целом их группа выглядит как сгусток безумного азарта и надменности. Каждый игрок излучает из себя свою особую ауру и вместе они создают впечатление, что вылезли либо из притона, либо из ада. И на удивление, всем это нравится. Зрители активно качают головой, подпевая на строчках. Песня приближается к припеву и Шигараки изображает блаженность, выгибая спину назад. Он смотрит вверх, когда пропевает I need a witness to my life. Он поёт искренне, полностью отдаваясь процессу. Он так верит в себя, что кажется, его гордыню можно почувствовать и потрогать. Его язык тела так и кричит: «Я звезда! Я здесь главное блюдо программы!» И, наверное, это оправдано, ведь… Все действительно в восторге. Гитарист активно трясёт головой. Его сиреневые волосы разлетаются то вверх, то вниз. Он зажмурившись, играет проигрыш и явно наслаждается своим часом. Барабанщик со шрамом на лбу с дикой интенсивностью бьёт по бочкам, его сильные руки крепко сжимают палочки, которые в идеальности попадают в ритм. Блондинка с басом выглядит расслабленнее других, улыбаясь диковиной улыбкой, перебирая пальцами по струнам. Её хитрые лисьи глаза горят жёлтым цветом, а подол её платья раскачивается от движений тазом под музыку. Загадочный клавишник двигается меньше всех. Он просто стоит за своим синтезатором, двигая одной головой в такт, будучи полностью сосредоточеным на том, что делает. Лишь на припеве он выводит какие-то кнопки и слегка отшатывается назад, с удовольствием и удовлетворением на устах беззвучно подпевая Шигараки. I am born again… Hard! И беловолосый вокалист действительно выглядит так, словно рождён для сцены. Словно на ней он и правда перерождается, превращаясь во что-то новое и не физическое. И всем это нравится. Всем нравится, как Шигараки устраивает им шоу, корча из себя псевдо центр вселенной. Изуку чувствует всё это, видит и понимает, но… Было в этом что-то неестественно-фальшивое. То, чего не замечали остальные. Но что это значит, понять ему пока не дано. Но что бы с ними не было не так, ясно было одно: Лига в любом случае будет невероятно сильным конкурентом. Изуку начинает нервничать. Он совсем не обращает внимания на окружение, уставившись на экран. Они правда талантливая уникальная группа, которая уже успела завоевать сердца зрителей своим неповторимым шармом. А что до группы Изуку… Точнее до него самого… — Мы будем лучше, — Изуку резко оборачивается на хорошо знакомый хриплый голос, что прозвучал чуть ли не над его ухом. Он встречается с пронзительными красными глазами фронтмена его группы. Кацуки вновь отводит взгляд к экрану. Видно, как сжата его челюсть, видно, как нахмурены его брови. Но при всём при этом он излучает надёжную веру в их силу и это действительно успокаивает. Несмотря на все недостатки Кацуки, он всё равно всегда был хорошим лидером. По своему, но хорошим. Ведь эта единственная фраза заставляет Изуку более менее погасить волнение, фокусируясь на одном блондине. Мы. Изуку серьёзно кивает и оборачивается обратно, с более спокойной душой и слегка учащённым сердцебиением. *** SUCK ON MY DICK! Когда фронтмен пропевает эти слова, глаза Тошинори почти вылетают из орбит. Он медленно косится на рядом сидящего беловолосого гостя, который чуть ли не взлетает на своём кресле со странной улыбкой на лице. И это и есть эти его «малыши», которых он взращивал как своих детей и безумно гордится их успехами? Впрочем, неудивительно, но… Яги всё равно тяжело вздыхает, продолжая слушать выступления. В любом случае, они со стопроцентной точностью пройдут дальше. Но, честно говоря, Тошинори не особо желает, чтобы эти ребята заняли первое место. Айзава закатывает глаза, на этот раз пряча всё лицо под шарф. Полночь смеётся, будто перед ней выступает не музыкальная группа, а группа комиков. Влад сидит и не совсем понимает, что чувствует. Наверное, у него диссонанс. Единственный человек, который трясёт головой вместе с Все За Одного — это Сущий Мик. Айзава окидывает его осуждающим взглядом. *** После Злодейской Лиги выступает ещё несколько групп, которых Изуку тоже слушает с большим энтузиазмом. Он отмечает для себя женскую рок группу «Под Вопросом» что играют довольно… специфичные песни. Кацуки уже упоминал о том, что по этим девочкам тащится пол города, но… Тогда как объяснить то, что их текста посвящены сугубо романтическим отношениям между парнями? В любом случае, Мидория в восторге. По номерации, группа Изуку должна выступать восьмой по счёту, и на пятых участниках к нему вновь возвращается чувство нервозности. Может, когда он выйдет на сцену, то его страх исчезнет сам по себе? Ведь барьеры созданы для того, чтобы их ломать, верно? Но Изуку сомневается, что способен на это. Когда он видит эту толпу, эти камеры, главных гостей… От одного осознания того, что скоро на месте ныне выступающей группы будет он, воклиста бросает в жар. Изуку начинает потряхивать, а смотреть на выступления становится сложнее, из-за отвлекающих его мыслей. Внезапно, его голову пронзает необъяснимое желание покурить. Он вспоминает о том, как Кацуки плотно затягивается своим вейпом, когда нервничает, и начинает искать фронтмена глазами. Вся группа была в разных углах бекстейджа. Кто-то болтает с другими музыкантами, сидя на принесённых бинбегах. Кто-то взял угощения от персонала и перекусывает в компании других ребят. Но Кацуки среди них нет. Мидория крутит головой во все стороны, пытаясь найти солиста. Обнимающиеся на диване Очако и её девушка. Не то. Киришима, носящийся по всему залу за Ашидо. Не то. Серо, активно флиртующий с девочками из «Под Вопросом». Кажется, одна из них упала в обморок. Тоже не то. Тодороки, болтающий с клавишником Дерьмолиги. Тоже не то. Стоп, что? Изуку заинтересованно останавливает свой взор на этой картине. Какого хрена Шото разговаривает с этим ходячим трупом? Кажется, гетерохром таит в себе кучу сюрпризов. Но самое интересное в том, что их диалог не кажется дружелюбным. Тодороки выглядит не особо довольным, когда голубоглазый брюнет преспокойно посмеивается, положив руку ему на плечо. Странно. Изуку уже хочет вмешаться, но вспоминает о своей изначальной цели и отвлекается. Он обращает внимание на столики с зеркалами в другом конце помещения и наконец-то находит знакомую блондинистую голову. Он сразу же направляется к фигуре, стоящую к нему спиной. Он идёт туда в надежде стрельнуть вейп, но уже на пол пути резко приостанавливается, щурясь и переваривая увиденное. Кацуки красит глаза. И, наверное, это дикость, но от этого зрелища зрачки Изуку заметно увеличиваются. Взяв себя в руки, всё-таки идёт дальше, подходя ближе. Его голову охватывает всё большее и большее ощущение невесомости. Кацуки стоит перед трюмо, опираясь правой рукой о стол, а второй держа чёрный карандаш. Тонкие пальцы крепко обхватывают стержень, пока он аккуратно выводит линию на верхнем веке. Его очерченое лицо освещают белые лампочки вокруг зеркала, губы слегка приоткрыты, а светлые брови в этот момент почти не нахмурены, что вызывает двойной удар в сердце Изуку. Правый глаз уже подкрашен и выглядит это настолько естественно, словно он должен ходить так каждый грёбаный день. В этом нет ничего такого — лишь подчёркнутое нижнее и верхнее веко. Но в сочетании с его острой формой глаз и выразительно красными радужками, это придаёт невероятную изящность фронтмену. Даже несмотря на то, что тот по прежнему одет в огромное чёрное худи с черепом и узкие рваные джинсы, он выглядит как-то особенно грациозно. Изуку, словно загипнотизированный наблюдает за Кацуки в зеркале. Он даже не осознаёт, что подошел к нему уже так близко. Он просто залип на это чудное зрелище, смотря на то, как Кацуки выводит финальные линии на нижнем веке. Но в момент, когда чужая рука ведёт контур к углу глаза, взгляд блондина резко переключается на стоящего позади Изуку, которого всё это время видно в зеркале. Кацуки вздрагивает всем телом, резко качнув рукой так, что линия пошла вниз, искривляясь и обрываясь гораздо дальше края глаза. Изуку вздрагивает вместе с ним, так как даже не подразумевал такого развития событий. — ДЕКУ, КАКОГО ХУЯ?! — он рычит это почти растерянно. — Я не хотел тебя напугать, — Изуку в защите округляет глаза и нервно комкает в руках края рукавов зипки, — извини! Кацуки окидывает его странным взглядом, словно не понимая что он вообще здесь забыл. — Напугать? Ха, да ты меня не напугал, — фронтмен закатывая глаза, вновь поворачивается к зеркалу. Он бормочет: — Просто это было пиздец как неожиданно, — он смотрит на неаккуратный след карандаша, вышедшую на линию скулы. Он прикасается к коже кончиками пальцев. — Чёрт, ну и что за хуйня теперь вышла из-за тебя, а? Дерьмо... Он начинает тереть свою щёку, размазывая след ещё больше. Нервный. Изуку долго на него смотрит. — Откуда у тебя карандаш для глаз? — Ушастая подогнала сегодня при встрече, — не отвлекаясь от дела бросает Бакуго. — Что-то не нравится? — Да, эм… — Изуку заминается, но на выдохе всё же говорит: — На самом деле я хотел сказать, что это выглядит… красиво? Ну, в том смысле, что тебе идёт, знаешь. Ну в смысле, для сценического образа это очень хорошо. Не то, чтобы я оправдывался, просто… — Изуку в душе уже давно проклинает себя. — Всё-всё, я понял! — немного резче, чем стоило отвечает блондин. Его злость выглядит больше расстерянной, чем искренней. — Избавь меня от этого бубнежа, — он всё ещё продолжает пытаться стереть это пятно. И, наверное, это дикость, но Изуку словно со стороны видит, как облизывает кончик большого пальца и легко стирает остатки карандаша с чужой гладкой кожи. Они оба не успевают осознать, что только что произошло, а когда Изуку понимает, что держит свой большой палец на скуле Кацуки дольше положенного, то сразу же одёргивает руку, словно обжигаясь горящих щёк блондина. — А мне ты… — сначала Изуку отводит взгляд, но затем сглатывает и продолжает немного увереннее. Он серьёзно смотрит ему в глаза, — можешь тоже накрасить? Сначала Кацуки стоит в оцепенении, наверняка мысленно переваривая услышанное. Затем он вновь берёт карандаш в руки и отходит немного в сторону, в немом жесте предлагая Изуку встать возле него. И его лицо выражает… Отрицание? Словно он считает происходящее каким-то бредом? Странно, но от этого уязвимого Кацуки Изуку становится легче дышать. Но не надолго. Изуку почти сразу жалеет, что предложил это Кацуки. Нет-нет, всё в порядке! За исключением того, что как только горячая рука обхватывает его подбородок, веснушчатый забывает как дышать. Смотреть в глаза Кацуки с такого близкого расстояния, пока он, другой рукой, хмурясь, начинает выводить линии на его веках, просто невыносимо. Это напоминает ему выпускной вечер и картинка пред ним резко сменяется нависающим над ним Кацуки с огромными зрачками и диким расфокусированным взглядом. Изуку подавляет вздрагивание. Так же, как и странные качели в районе живота. Чёрт, да это действие ощущается куда интимнее, чем тот грязный мерзкий поцелуй. Особенно, когда чужие глаза изучают его без той, застилавшей всё, дымки. По крайней мере — это всё настоящее. — Ну как там? — спрашивает Изуку, когда Кацуки выводит финальные штрихи. Он всё ещё не отпускает руку с его челюсти, внимательно разглядывая своё творение. Изуку понимает, что легко может привыкнуть к этому изучающему холодному взгляду. — Теперь ты похож на дерьмо немного поменьше, — бормочет в ответ Бакуго и отпускает его. Изуку тут же поворачивает голову к зеркалу и… Ебать. Это выглядит гораздо лучше, чем он ожидал. Теперь его большие зелёные глаза были ещё более выразительными, засчет подчёркнутых верхних и нижних век. Кацуки вполне мог стать визажистом, ведь он действительно учёл все нюансы процесса. Он сделал акцент на нижней части глаза, подчеркнув её более чётко и жирно, а на верхнем веке Изуку, что было почти не видно он сделал едва видную обводку, что лишь придавала ему нужный контур. Мидория всё ещё далёк от того, чтобы назвать себя красивым, но… Это выглядит правда неплохо. Возможно, Изуку даже может сказать, что… — Тебе нравится? — спрашивает Кацуки, наблюдая за его отражением со стороны. — Мне нравится, — тихо говорит Изуку. Он поворачивается к Кацуки и слабо улыбается. — Спасибо, Каччан. Кацуки моргает и ничего не отвечает на это. Проходит вечность, перед тем, как он спрашивает: — Чего ты вообще изначально от меня хотел? — О, точно! Я хотел попросить у тебя вейп. Мне, эм… — он мнётся, но на подсознании понимает, что хочет быть честным с Кацуки. — Хотелось отвлечься от мыслей? Очистить голову никотином? Кацуки смотрит на него с недоверием, слегка выгнув бровь. Ну как же ему идёт этот макияж глаз. — Ты же знаешь, что эта хуйня тебе ничего не даст, да? Это всего лишь психоматика, Деку. — Я… — он удречённо вздыхает. — Я знаю, просто… Окей, если не дашь, то так и скажи. Кацуки молча достаёт вейп из заднего кармана и пихает его ему в руки. — Спасибо? — Ага. Они отводят взгляды, как два идиота. Тяжёлая музыка играет на заднем фоне. Кажется, Изуку узнаёт их. Надежда на Будущее? Классные ребята со своим чувством стиля. Интересно, как далеко сможет пройти эта группа. — Ребята, после этой группы, наша очередь! — зовёт Денки, подходя к парням вместе с Кьёкой и Шото. Сердце Изуку вновь уходит в пятки. Он делает очень глубокую первую тягу, даже не закашлявшись. Кацуки закрывает глаза и морщась, зачёсывает волосы назад. *** — Итак, мы переходим к нашим восьмым участникам группы, — голос Мика звучит уже без такого сильного энтузиазма, как в начале, но всё ещё остаётся на веселе. Он бродит по сцене, каждый раз развлекая зрителей между выступлениями. Вся группа стоит у выхода на сцену, вот-вот готовые выходить. Изуку сглатывает, переводя дыхание. Он пытается подавить бешенный стук сердца в ушах. Глубокий вдох, тяжёлый выдох. Тяжёлый вдох, судорожный выдох. Фон вокруг размывается, он совсем не обращает внимания на остальных участников группы. Он слышит лишь отдалённый голос Хизаши со сцены, стараясь не упустить тот момент, когда ему нужно будет выходить вперёд. Ноги предательски потрясывает и он надеется, что он не рухнет в обморок прямо на сцене. Ха?! Да твой голос просто ужасен, Деку! Как ты этого не понимаешь, а? Ну обделила природа, что уж поделать? Не лезь туда, в чём ты бесполезен. Нет, нет, нет, только не сейчас! Всё это должно оставаться в прошлом. Он выбрасывает эти слова из головы, а за место них появляются новые. Мы справимся. Мы будем лучше. Мы. Сердце продолжает бешенно биться, а в глазах стоит такая же муть, но в душе возникает проблеск надежды. Он сжимает беспроводной микрофон в руке, стеклянным взглядом смотря на выход. Он старается дышать равномернее. — Эти ребята пока ещё вам незнакомы, ведь это их первый релиз! — продолжает Хизаши. — Первый выход в свет! Давайте поддержим молодых артистов! — снаружи доносятся крики и аплодисменты. Вся группа приближается к выходу. — Встречайте: ПЛЮЮЮЮСС УЛЬТРААААА! Изуку на ватных ногах выходит к сцене, нога в ногу идя рядом с Кацуки. Он чувствует себя так, словно находится во сне, когда видит ликующую толпу перед ним. Он судорожно вдыхает, когда наконец находит своё место в центре сцены, немного левее от Кацуки. Мидория с широко раскрытыми глазами смотрит вниз и обнаруживает на передних сидениях всех особых гостей. Его сердце стучит прямо в горле. Он понимает, что все перестают хлопать и тут же распадается на части. Он поворачивает голову к Кацуки, который всё это время смотрит на него. Перед тем, как поднести микрофон к губам, блондин оборачивается назад, чтобы посмотреть, все ли были на своих местах. И все были. Денки стоит со своей перекинутой через плечо гитарой синего цвета. Он находится с правой стороны, немного позади Кацуки. Шото слева, стоит позади Изуку со своим розовым синтезатором на триноге. Киришима усаживается за барабанную установку, что стоит позади в самом центре. Все они выглядят такими же неопределёнными, но Эйджиро как всегда широко улыбается и показывает большой палец вверх, сжимая обе палочки в другой руке. Он поднимает свою цветную бандану выше. Шото просто кивает обоим вокалистам, будучи полностью готовым. Денки же выглядит напуганнее всех, но тем не менее нервно улыбается. Кацуки кивает им в ответ и теперь обращается к толпе. — В общем, я буду предельно краток. Хоть мы и новички здесь, не стоит недооценивать нас, статисты. Потому что мы победим. Изуку округляет глаза, чуть ли не задыхаясь от слов фронтмена. Что он только что сказал? Каччан сошёл с ума? Это было похоже на него, но… Кацуки будто бы сам загоняет себя в угол. При этом затрагивая не только себя, но и всех членов группы. Отрезая эти слова, он словно не оставляет выбора ни себе, ни другим. Кацуки поднимает руку вверх и с тремя оттопыренными пальцами. Три. Два. Кацуки убрал один палец Один. Кацуки убрал второй палец. Они должны… сделать всё возможное. Пуск. Он убирает последний палец и в эту же секунду звучат первые ноты синтезатора. Error37 — I Don't Usually Dance but I Forgot How to Not Шото в своих жёлтых очках отыгрывает свою партию с двойными дорожками. К нему мгновенно присоединяется резвый бой ударных от Эйджиро. Уверенных и громких, точных и ритмичных. Рыжий парень с сосредоточенной ухмылкой мастерски справляется со своей частью. Играет короткая сольная часть Тодороки с характерным звуком синтезатора. Гетерохром невозмутим, но даже с безразличием он выглядит словно профессионал своего дело. После этого в игру снова вступает Эйджиро, но на этот раз к нему присоединяется и Каминари, подыгрывая резвой мелодии. Их трио уже звучит круто, и Изуку с предвкушением ждёт, когда вступит Каччан. И он вступает. There is nothing more I can say to Change you little made up mind! There is nothing more I can say to Make you ever be, be, be mine! Изуку тут же спотхватывается. И пропевает свои честные строчки, которые жгли правдой, словно оголённые провода. I’m so scared my dear Because I fear If I let you leave It’ll be the end of me… Во время того, как он начинает петь, внутри Изуку разливается необъяснимый жар, словно кипяток разлившийся внутри тела. Ноги такие же ватные, мозг тревожно пустой, а микрофон уже в двух руках, ибо ещё немного и он его точно уронит. And I hate to Think I’m like you — с ненавистью выплёвывает Кацуки. Изуку пытася понять, что с ним происходит и сосредоточиться на песне. Кацуки пропевает свои строчки под акомпонимент игры их коллег и всё приближается к припеву. После последних скримящих строчек Кацуки, инструменты стихают, оставляя место для быстрой барабанной дроби Эйджиро, после которой все вновь продолжают играть. Изуку быстро сглатывает и опять начинает петь. Он старается смотреть прямо, выбрав одну точку на небе. Though she lives for the attention, she will not let it go Though the crowds moved on and the stage is gone, she doesn’t know That no one cares and no one will, till she’s takes her life So spend the rest of your days, staring at a knife Это правда было про него — единственная тревожная мысль пульсировала в висках и ничего больше. Играет проигрыш. Казалось, что Изуку вот-вот рухнет от переизбытка стресса и эмоций, ведь он едва может оторвать взгляд с неба, чтобы посмотреть на зрителей или на своих коллег. That kiss meant nothing at all! — истошным воплем спрашивает Кацуки и Изуку видит, как блондин делает к нему шаг вперёд. Don’t I sound just like you? That could have been anyone Does it hurt when I quote you? — Изуку с силой поворачивается к нему и отвечает. Их глаза встречаются на мгновение, а затем Кацуки продолжает рычать в микрофон, мигом отворачиваясь от него и горбясь пополам. В его глазах горит чистое безумие. И удивительно, но это безумие немного успокаивает Изуку. Он берёт себя в руки пропевая припев вновь. Это всё было про него. Все эти строчки были про него. Все его песни всегда были про него. Весь мир Изуку всегда строился вокруг него. Как бы он не хотел этого всего — всегда и везде был Каччан. Изуку слегка проходится по сцене. С прикрытыми веками он поёт строчки о пороках и чувствует, как его куда-то уносит. Уносит, но всё равно затягивает обратно. Барьер не ломается. А припев заканчивается. Он поправляет волосы, полезшие на лицо и с отдышкой смотрит на Кацуки, делая один шаг назад. Он покачивается на месте, стараясь привести себя в порядок. Кацуки смотрит куда-то в толпу, готовясь к своей партии, слушая синты Шото. И когда резко вступают барабаны Эйджиро, он начинает низко гроулить, немного пригнувшись, сверля взглядом толпу. А затем мелодия синтезатора становится выше и Кацуки начинает скримить самую любимую часть Изуку. Oh my god shes stuck inside my head! Woah Woah — Изуку подключается к нему, подпевая. I have visions of her dead Woah woah Дальше Изуку повторяет это строчки сам, как бы скрепляя всё воедино. Он поёт это даже с небольшим разочарованием, ибо ему всё больше и больше кажется, что Кацуки — это его проклятая муза. Oh my go shes stuck inside my head I have visions of her dead I regret all the words I said Or shed be… fuck it here's the chorus! Он снова поёт припев, на этот раз закрывая глаза, пытаясь сконцентрироваться на песне. Ему нужно это. Ему нужно просто взять себя в руки и допеть до конца. Но он чувствует на себе все эти взгляды и ему становится ещё сложнее. Но Изуку не подаёт никакого вида, продолжая протягивать слова. Он чувствует эту энергию группы, этот безбашенный темп и настроение, но… Он также чувствует и тревогу. Душащую, подавляющую часть себя, которая не даёт ему раскрепоститься и делать всё так, как он хочет. Песня подходит к концу, партии вновь повторяются, но стихают, а Изуку всё также не открывает глаз. Oh my go shes stuck inside my head I have visions of her dead I regret all the words I said Or she’d be laying on my bed… Песня заканчивается. Изуку открывает глаза. Толпа оживлённо кричит, но он не может сфокусировать взгляд ни на ком конкретном. Он видит лишь цветную кричащую массу, что активно хлопает им в ладоши, и понимает, что почти не дышит. Кажется, что всё время в мире остановилось, когда все звуки превратились в оглушительную тишину, словно его уши заложило или он находится под водой. Изуку просто не соображает. Он вообще не понимает, что происходит. Он вздрагивает всем телом, когда Кацуки толкает его плечом, подзывая уходить со сцены. Все ребята уже шли к выходу. Он с трудом выходит из оцепенения и направляется за остальными. Взгляд направлен только в одну точку. Когда они направляются к сумкам, Изуку как в тумане слышит слова Кьёки и Серо о том, что они выступили круто. Очако тоже подходит к нему, желая что-то сказать, но, когда видит в каком Мидория состоянии, нерешительно отступает назад. Ашидо наваливает комплиментами сильные руки Эйджиро, а у Изуку начинает болеть голова. Шото протягивает ему бутылку воды, и он тут же молча выпивает больше половины. Они собирают вещи, чтобы выйти с бекстейджа, и он даже не может вспомнить когда вернул микрофон сотрудникам сцены. Он на автомате берёт свой жёлтый рюкзак, группа собирает свои вещи, активно обсуждая что-то, и вся компания выходит на улицу, спускаясь вниз по ступенькам. Изуку не замечает озадаченного взгляда Кацуки в свою сторону. Денки предлагает послушать выступления остальных групп с улицы и все соглашаются. Они медленно направляются к слушающей толпе, что находится в нескольких десятках метров оттуда, откуда они идут. Изуку боковым зрением видит, как к ним несутся два человека, у одного из которых была камера, а у другого микрофон. — Стойте! Пожалуйста, подождите! — кричит шатен с высоким небрежным хвостом, расстрёпанным во все стороны. Его волосы стягивает красная бандана, но из неё выбиваются пряди чёлки, что были короче основной длины. Он носит бледно жёлтый плащ нараспашку, под которой виднеется голубая рубашка с безвкусным галстуком, и тёмные брюки. Он подбегает к ним с микрофоном в руках, выглядя при этом немного взволнованным. Сзади него бежит полный парень с огромной камерой в руках, одетый в синюю кепку, розовую футболку и фиолетовые спортивные штаны с жёлтыми полосками по бокам. Вся компания останавливается, непонимающе глядя на подоспевших к ним двух парней. Парень в розовой футболке встал спереди них, направляя камеру прямо на группу ребят. Серо с Кьёкой, поняв, что происходит, тактично отходят в сторону. Парень в плаще подходит к ним ближе, становясь сбоку от них, чтобы в кадр попадал и он и остальные. — Всем здравствуйте, извините, что забираем ваше время, но мы бы очень хотели взять у вас интервью! Вы не будете против уделить нам пару минут? — это говорит шатен, быстро переводя взгляды между всеми участниками группы, но в основном смотря конкретно на Изуку. — А ты вообще кто такой? — с укором спрашивает Кацуки, сунув руки в карманы худи. — О! — парень будто бы вспоминает что-то и заговаривает уже более официально. — Меня зовут Роди Соул, я учусь на третьем курсе журналистики и нахожусь здесь в качестве практиканта. А это, — он указывает на второго парня. — Мой друг – Пино. Он оператор. И, кстати, вы первая группа, которая вообще заговорила с нами! — Отлично, значит вы просто два неудачника, — заключает Кацуки, закатывая глаза и уже желая уйти. — Пожалуйста, подождите! Мы не отнимем у вас много времени! — он с надеждой переключает взгляд на Изуку, который вообще уже давно не вслушивается и не понимает, что происходит. Роди умоляющим взглядом смотрит на него и выдаёт нервную улыбку. — А? — Изуку выходит из тумана, не понимая, что от него вообще хотят. — Да конечно мы не против! — за двоих вокалистов резво отвечает Эйджиро, махнув рукой. — Давайте ребята, это наш шанс блеснуть! — Так, отлично-отлично! Пино, включай камеру! — он поворачивается к парню сзади, а тот лишь кивает и показывает ему большой палец. Судя по тому, что он нажал что-то на своей камере, съёмка уже началась. Роди натягивает уверенную улыбку и начинает говорить, смотря прямо в камеру, стоя немного впереди остальных. — Итак, дорогие зрители, сегодня мы поговорим с только что дебютировавшей группой Plus Ultra! Восьмые участники, что после своего жаркого выступления определённо пройдут на следующий этап! Хм, — он выбирает своей первой жертвой… Конечно же, Изуку. — Давайте начнём с вас! Мидория Изуку, верно? Вы являетесь вокалистом. Что вы можете сказать о впечатлениях со сцены? Нравится ли вам находиться в таком центре внимания? Изуку протягивает что-то вроде «ээмм…» и больше ничего не отвечает. — Так ладненько, — Роди нежно посмеивается и переключает свою атаку на рядом стоящего Кацуки, который выглядит так, словно размажет его по стенке в любую секунду. — Что насчёт вас, Бакуго Кацуки? Вы скрим-вокалист и фронтмен данной группы. Что вы можете сказать о… — Я МОГУ СКАЗАТЬ, ЧТО НАДЕРУ ЗАДНИЦЫ ВСЕМ, КТО ХОТЬ СЛОВО СПИЗДАНЁТ НАСЧЁТ НА-! — Божечки, — Роди выдёргивает свой микрофон из рук Кацуки на полуслове и в надежде обращается к Тодороки. — Хорошо, вы играете на синтезаторе. Как вам кажется, отличается ли игра на публику от игры в стенах студии? — Мой отец гей, — всё, что отвечает Шото, выглядя очень довольным. Денки смеётся истерическим смехом. Он вообще стоит за всеми участниками, стараясь не попадаться в объектив камеры. У Роди дёргается глаз и он снова смотрит на Изуку, который, кажется, вообще находится в другом мире. И кажется, Соул уже сдаётся, тяжело вздыхая, но тут вступает Эйджиро, уверенно выходя вперёд, прямо к камере. — Ребята, запомните! Группа Plus Ultra ещё покажет вам! Обязательно! — он звучит очень воодушевлённо, но потом добавляет. — Я хочу передать привет Ашидо Мине! Привет, красотка! — он машет как идиот, и Роди наверняка чувствует себя так, будто над ним просто издеваются. Когда он рассеянно говорит «спасибо вам, ребята», они уже уходят вперёд. Изуку идёт позади всех. — Да нет же, это бред! Пино! — он слышит позади себя удручённого журналиста. Затем парень протяжно вздыхает и говорит тише. — Ты уверен, что это хорошая идея…? Ладно… И Изуку даже не вслушивается, но затем... — Эм, Мидория? — Роди зовёт его, и он устало оборачивается, смотря на отчего-то взволнованного парня. Изуку останавливается, пока шатен подходит ближе. Группа музыкантов идёт дальше, но Кацуки оборачивается назад, наблюдая за тем, что происходит. — Слушай, эмм… — Соул посмеивается и чешет затылок. — Я знаю, что это тупо, но… Я могу спросить у тебя твой номер? Изуку не знает, какая-то сила им движет в момент, когда он просто кивает и на автомате записывает свой номер в телефоне журналиста. И теперь он выглядит счастливым. Это приятно. Изуку любит делать людей счастливыми. Роди радостно уходит, а Изуку возвращается обратно к ребятам. И он... чувствует себя странно. Ему кажется, что он чего-то не до конца понимает. Он не чувствует себя удовлетворённым выступлением, он не чувствует, что получил удовольствие и тем более не чувствует абсолютно никакой радости. Я вообще хоть раз улыбнулся за всё выступление?