Столкновение

      Я знакома с Эриком чуть больше двух лет. Ровно столько же длятся наши отношения. Юные и беззаботные, мы встретились в самом начале лета. В те дни стояла знойная жара. Город спасался от нее на озере, которое находилось в сорока минутах езды на велосипеде от дома мамы. Пока все купались и радовались долгожданным лучам солнца, Эрик работал, не покладая рук. Впервые наши взгляды пересеклись, когда я зашла в маленький магазинчик на восьмой авеню. Он стоял за кассой, весь промокший от отсутствия кондиционера. Его светлые волосы были забавно взъерошены, а щеки наливались ярко-красным оттенком из-за высокой температуры. Эрик сразу же обратил на меня внимание. Тогда мне показалось, будто я неряшливо выгляжу, и именно потому он разглядывает меня с таким интересом. Застенчивая и робкая, я так и не решилась пойти на кассу. Жажда мучила меня, но стеснение победило. Я выбежала из магазина, асфальт, по ощущениям, плавился под босоножками. Буквально на днях мой джинсовый комбинезон высмеяла компашка парней, поэтому дожидаться новой издевки, но уже по поводу платья в маленький цветочек, не было желания. Как оказалось, Эрик не собирался принижать скромный наряд: в его глазах находилась влюбленность, а не колкость, но мне было всего 15, чтобы понять. Я шла по центральной улице города, пытаясь спрятаться в тени деревьев, когда почувствовала прикосновение руки. Эрик тогда сам был смущен не меньше моего, поэтому выпалил что-то вроде:       — Хочешь пить?       Он взял бутылочку освежающего напитка из холодильника, чтобы обрести предлог для нашего знакомства. Оставив магазин без присмотра, Эрик последовал за мной в надежде обменяться контактами. Позже парень рассказал, что за этот безрассудный поступок его чуть было не уволили.       Мы тогда знали про любовь только по фильмам и книгам. Поэтому оба посчитали, что наше спонтанное знакомство — не иначе как судьба. Конечно, я дала ему свой номер, а после с нетерпением ждала заветного СМС. Получив его спустя почти сутки, я прыгала по комнате, словно ненормальная. Те самые первые бабочки в животе настигли меня знойным жарким летом. И этим же летом они и закончились.       Мы проводили вместе каждый день: с самого утра и до самого вечера. Эрика всё-таки уволили, но не за тот случай, а потому, что он перестал выходить на смены из-за наших свиданий. Глупо звучит, но так оно и было. Помню, как ругала его, но была рада, что теперь у нас появилось еще больше времени друг для друга. Очаровывал — вот, что парень делал. И я очаровалась. Полностью. Настолько, что очки на глазах были не просто розовыми, а цвета фукси. Он старше на два года, а потому казался взрослым и умным. Какое-никакое складное телосложение, рост, вежливость, вечная улыбка на лице, галантность — подкупали абсолютно каждого. Даже мою маму. Я познакомила их через месяц отношений, будучи абсолютно уверенной в том, что встретила «того самого». Рейчел, как и я, влюбилась в Эрика сразу же и без всяких предубеждений. Она говорила мне:       — Тебе так повезло встретить его, Бо. Никто тебя больше не полюбит так, как он.       Да и вообще-то, если быть честной, многие говорили нечто похожее. Мои друзья находили в нем «душу компании». Его друзья вверяли, что он популярный и крутой — что, в общем-то, по меркам неопытной и крайне неуверенной в себе девушки уже предостаточный набор. С тех самых пор все стало совсем иначе. Жизнь резко перевернулась вверх тормашками, а там гляди и поспевай, чтобы освоиться. До знакомства с Эриком я выбиралась из своей комнаты крайне редко. Встретиться с подругами, сходить в магазин — составляло основную часть моих дней. Благодаря Эрику, у меня появилась большая компания. В ней я, временами, чувствовала себя некомфортно, но затуманенный мозг быстро нашел плюсы. Ну, не всегда они уважают женский пол. И что? Так же ведут себя все парни, верно? Да, постоянно пьют и считают, что Максим Горький — человек, открывший третий закон Ньютона. Какая разница? Всем что-ли знать «Старуха Изергиль»? Это я нудная и скучная, а не они необразованные. И кстати, Бо, не жалуйся. Кто тебя полюбит, кроме него?       Веселой компанией не ограничилось. Эрик одаривал подарками — мелкими, как леденцы, к примеру, но и конфетам я радовалась до чертиков. Не потому, что люблю сладкое, а потому, что это первое сладкое, купленное не мамой, а парнем. Моим парнем. Он показал, что такое тусовки и обливал, словно маслом, комплиментами. Совсем наивная и глупая, я не понимала, что у этой истории есть другая сторона медали.       Знойное жаркое лето подошло к концу, как и все хорошее, что было между нами. В начале сентября я узнала, что Эрик принимает запрещенные вещества, и это разрушило идеальную картинку. Неожиданно, сопоставив мелкие детали, я поняла как была слепа во многих моментах. Очки фукси лопнули, поранив глаза и пустив горькие слезы. Страх бушевал в груди.       — Эрик, умоляю, не надо, бросай. Вдруг что случится?       — Детка, а давай-ка ты не будешь указывать, как мне жить, лады?       Я стояла с дрожью в ногах и мяла пальцы. Парк. Засохшие листья «лижут» носки кроссовок. Ветер не сильный, а потому слезы не высыхают — лишь холодеют, отчего лицо мерзнет.       — Я не указываю, нет, только переживаю…       — Бо, ты глухая? Всего-навсего порошок, господи, я же не в вену колюсь! Раздула из мухи слона!       — В инетрнете написано…       — Ты гуглила?! Ну все, жди, заявятся к тебе скоро с обыском, такие вещи нельзя в поисковик вбивать!       — Что? С обыс…обыском? — заикалась я, расширив глаза в страхе.       Он засмеялся, вальяжно развалившись на скамейке и закурив.       — Идиотка ты, Бо, вот серьезно. Всему поверишь.       У меня случилась паническая атака. Нет, они преследует меня с одиннадцати лет, но это был первый раз при Эрике. Я ожидала, что он поддержит меня, а в ответ получила скандал. Дыхание перекрывается, конечности немеют, колени приземляются на брусчатку из-за слабости, на лбу выступает испарина, а над ушами раздается крик:       — Вот так ты поступаешь?! Давишь жалостью?! Я думал, у нас хорошие отношения! Если не прекратишь, то уйду! Связался с сумасшедшей!       Я кое-как оправилась и принялась извиняться. Мы замяли тему и разбрелись по домам. Примерно через месяц открылась и еще одна тайна — он был заядлый игроман. Все то, что я упускала ранее, теперь предстало прямо перед лицом. И это было жирной точкой — по крайней мере я решила так на несколько часов. Объявила о расставании по телефону, а, спустя полчаса, услышала стук.       — Бо, Эрик пришел, — позвала мама, так как подошла к двери раньше меня.       Я спустилась на первый этаж, робея от ситуации. Эрик выглядел злым, что напрочь сбило с толку. Разве так себя ведут? Я полагала, что грустят. Тупость? Сама знаю, что тупость, жаль, что книги не наделили меня опытом.       Он разулся без приглашения и, улыбнувшись маме, повел меня в мою же комнату. Ловушка, из которой той маленькой Бо не по силам выбраться.       — Сдурела? Бросить решила?! А со мной посоветоваться забыла?! Чего я хочу? Это неинтересно?!       — Эрик, я не могу, прости, прости, это уже слишком…       — Что именно «слишком»? Тебя волнует, куда я трачу свои заработанные? Считаешь мои деньги?! Подарков мало дарю?!       Про подарки, на самом деле, было особенно обидно. Леденцы, сорванная ромашка, браслетик и брелок. Я не меркантильная, мне не нужны дорогие букеты, но…неважно. Мне лишь хотелось чуток больше внимания.       — Я переживаю за тебя, — повторила я то, что твердила ежедневно.       — Когда переживают, то не бросают!       — Эрик, мы не подходим друг другу. Наркотики, игромания, ставки…это пугает. Прости, пожалуйста…       — А меня пугают твои вот эти срывы, когда ты в конвульсиях бьешься и рыдаешь на полу! И я терплю!       — Больше не придется терпеть, — поежилась я, практически зашептав, — Это окончательное решение. Мы расстаемся.       Чего я не ожидала — слезы. Он бросился в истерику и молил о прощении. Потерянность, боль, жалость — спутники тех десяти минут, пока Эрик рыдал навзрыд. И я бы хотела сказать, что не повелась на спектакль, что отстояла себя, что настояла на разрыве, но…нет. Слабая и бесхребетная — такая я была и есть, вероятно буду. Он пообещал завязать и каялся в каждом проступке, на что я кивнула, закусив губу, и произнесла сырым голосом:       — Хорошо, я верю, хорошо.       Он ушел. А вот мама никуда не делась — это же ее дом. Она вывезла мне сотню нотаций о том, что я извожу парня. О том, что не ценю, о том, что потеряю единственный шанс на счастье. И, честно, из горла так и рвалось:       — Он наркоман! Мне быть с наркоманом?       Рвалось, но не вырвалось. Не получилось. Забоялась сама не знаю чего. И боялась не зря. Как-то вскользь, после очередной ссоры, выпалила:       — Он строит хорошего, но на самом деле он другой, мам!       — Ага, давай, обвини его во всякой грязи! Я ни слову твоему не поверю! У тебя шило в заднице, Бо! Хочешь уйти от прекрасного человека, чтобы ходить по рукам! Это тебе надо, я права?       — Нет, нет, нет…       — Вот, как засуетилась! Все, разговор окончен! Иди в комнату и думай над своим поведением!       Это происходило из раза в раз. Эрик кричал и плакал каждые три-четыре месяца, так как примерно с такой периодичностью я просила его отпустить меня. А потом…потом я заставляла себя смириться. Заставляю до сих пор. Ну и фраза: «Никто больше не полюбит тебя так, как он» тоже пришлась «кстати». Такие колючие, до тошноты обжигающие слова въелись в голову и больше никогда не покидали своего места. У мамы были свои причины быть той, кто она есть. Мой отец…нет, чересчур. Не хочу про отца. Называть его «папой» язык не поворачивается. Маршал — такова имя человека. И о нем позже.       Не помог даже переезд. После смерти моей бабушки, по маминой линии, остался пустой дом. Ванесса ненавидела свою дочь в той же мере, что и внучку. Поэтому скорби не было, как бы цинично не звучало. Я скулила о том, что могу жить одна, целых полгода. Мама пообещала:       — Закончишь школу с красным аттестатом — разрешу. Стремись, чтобы получилось.       И получилось. Но проблемы никуда не делись. Очередная наивность. Даже если переберешься на другой континент — то, что внутри тебя, переберется туда же.       Что касается Эрика…я осознала, что никогда не была влюблена в него, а скорее лишь увлечена этим новым чувством. Мы вдруг обнаружили, что совершенно не подходим друг другу: разные интересы, взгляды на жизнь, стремления и цели. Вскоре это начало безумно раздражать, и, как бы я не старалась принять реальность, молчать не получалось. Бесконечные ссоры превратились в ежедневную, неотъемлемую рутину. Еще за год до переезда произошло самое страшное.       — Теперь то ты начнешь думать, прежде чем открыть свой поганый рот! — прокричал он, совершив поступок, раздавивший меня окончательно.       Да. Он был прав. Рот я действительно стала чаще держать на замке.