Столкновение

От лица Бо.

      — Пожалуйста, скажи, что ты просто шутишь, — чуть ли не хнычу в трубку.       — Нет. Ты правда не помнишь? — удивляется Лия, — Ты сказала ему раз двести: «Я тебя ненавижу». И раз триста: «Зачем ты приехал?». И раз пятьсот: «Спасибо, ты очень заботливый, но иди к черту».       — А он что? — вздыхаю и хожу туда-сюда по кухне.       — Ничего. Злой был до ужаса. Отвез меня домой. А тебя повез к себе, — хихикает девушка, — Знаешь, я его по-разному представляла. Но таким красивым, высоким и сильным — никогда. А еще у него прическа потрясающая: такая строгая, под стать ему, как у Джейка Джилленхола в фильме "Пленницы".       — Ты влюбилась? — ненароком перебиваю.       — Нет! Этот красавчик твой, забирай! — хохочет она, — Да и я люблю хороших парней, к категории которых он не применим. Как раз твой типаж!       — Что ты несешь…       — То и несу. Ты всегда мечтала о ком-то похожем. Читала эти свои книжки, смотрела фильмы… «Каменный для всех, любящий для нее одной». Плохие парни тебя будоражат, пора признаться.       Подруга вспоминает фразу из мелодрамы, которую мы пару месяцев назад смотрели вместе. Щеки алеют.       — Звучит нездорово, — подмечаю для самой себя.       — Немного, — задумчиво протягивает Лия, — Так или иначе, вам надо все обсудить. Он готов был убить придурка, который дотронулся до твоего плеча в клубе. Не думаю, что это поступок ненавидящего тебя человека.       Я не нахожу слов для ответа, лишь погружаюсь в свои мысли. И действительно, если он хочет держать дистанцию, то почему срывается ко мне поздней ночью?       — Думаешь, Курт неравнодушен?       — Точно нет. Его выдают глаза, — с полной уверенностью заверяет она.       — Глаза? И что это значит?       Я ставлю пустой стакан воды на стол, и волнение проходит сквозь тело.       — Они всегда холодные, но становятся теплее при виде тебя. Сложно заметить, если не присматриваться. Когда ты сказала ему, что он делает тебя хуже, в его взгляде пробежала вина.       Я и такое умудрилась сказать? Какой кошмар. Нужно срочно извиниться перед ним, даже если придется вначале выслушать нравоучения. Я заслужила. Здесь не с чем поспорить.       Следующие пятнадцать минут я меняю тему и спрашиваю про самочувствие подруги, учебу и предстоящие проекты в блоке мультимедиа. Она рассказывает про надоедливого однокурсника, а я отвечаю что-то по типу: «Пошли его в задницу, пускай катится к черту». Тут же удивляюсь, откуда в моем лексиконе появилось столько грубости. Курт на самом деле оказывает влияние. Не плохое, а...сильное. До встречи с ним я была совсем другой.       Отрываюсь от разговора только тогда, когда слышу звук поворачивающихся ключей в замочной скважине. Бегло прощаюсь с Лией и морально готовлюсь к худшему.       — Уже проснулась? — хрипло спрашивает Курт, снимая куртку.       Что-то в его голосе поменялось. Или я так сильно хочу верить в нереальное.       — Да, — произношу и вижу, как парень проходит мимо меня на второй этаж.       Нервно одергиваю его футболку. Я так и не решилась ее снять. Не помню, как в ней оказалась, но влезать во все еще мокрое платье — явно не лучшая затея. А вот бесстыдно залезть в его шкаф и вытащить шорты я сочла разумным. Не могу ходить полуобнаженной.       Он не проявил любезности, что было ожидаемо. Я устала грызть себя переживаниями целых десять минут и собралась духом, чтобы подняться к нему. Захожу в спальню и перестаю дышать — на парне одни боксеры.       — Прости, надо было постучать, — смущенно тараторю, притупляя взгляд.       — Ночью ты так не краснела, — мягко улыбается он.       — Что?       — Совсем все забыла? — кровать скрипит под его весом.       — Почти… О чем ты говоришь? — я медленно поднимаю взгляд, замечая его в домашних штанах.       В карих угольках пробегает сомнение. Он словно ищет подвох в моем честном ответе, тогда я продолжаю.       — Я несла бред. Все, что говорила — неправда. Алкоголь играет со мной злую шутку и заставляет выпаливать разную чушь. Когда пью, то говорю бред и ложь…       Ничего не понимаю. С каждым услышанным словом он мрачнее и мрачнее. Я лишь желала донести, что не испытываю к нему ненависти.       — Ясно. Ты просила меня лечь рядом, — раздраженно и как-то разочарованно выдыхает он.       Это сбивает с толку. Что я такого сказала? Пару секунд назад его настрой был другим.       — Мы спали вместе? — спрашиваю в негодовании.       — Нет, я не сплю с кем-то в одной кровати. Уложил тебя и ушел вниз, — морщится он.       Ну конечно, по-другому и быть не могло. Горечь пробралась к сердцу. Почему бы ему не быть более милосердным? Очевидно, что я сгораю от стыда.       — Не лезь больше в мои вещи, — указывает парень на низы одежды, — То, что я дал тебе свою футболку — исключение из правил.       — Хорошо, — соглашаюсь и направляюсь к сушилке.       Пытаюсь воссоздать события ночи. Не выходит. Мой мозг обладает удивительным свойством: выкидывать из головы абсолютно всю информацию после глубокого опьянения. А оно было действительно глубоким. Когда проснулась, мной завладел ужас. «Где я?» — первое, что пронеслось в голове. Спустившись на первый этаж я почти запищала вслух. Гостиная Курта. Кромешный ад. Я поняла, что позвонила ему и, одновременно, обрадовалась. Чувство безопасности обволокло нервное тело, успокоив и придав равновесия.              — Бо, скажи, что ты прикалываешься, — его тон неисправим.       Поворачиваюсь и сжимаюсь. Его грудная клетка расправляется чаще обычного. Что происходит?       — Курт, пожалуйста, перестань, — сглатываю, и тревога растет, — Я не знаю, что успела наговорить, но, прошу, забудь. Это все вранье… Прости, мне очень жаль…       — Замолчи, — устало выпаливает, и я слушаюсь.       Я отчего-то надеялась, что между нами все наладится. Лия посадила то самое зернышко, которое я отчаянно хотела взрастить. Какой же глупой надо быть, чтобы поверить, будто у него есть чувства ко мне. Это больно. Больно оттого, что я скучаю по нему, что хочу касаться его, что хочу быть рядом, несмотря на все обиды. Пока мы были в разлуке, все внутри переворачивалось.       — Курт, — шепчу, наблюдая, как он безразлично пялится в стену.       — Я сказал тебе замолчать.       — Давай поговорим, я уже не могу, — сжимаю кулаки до побелевших костяшек, — Это ненормально.       — У меня нет времени на общение, — кидает и встает, чтобы снова переодеться в уличную одежду.       — Значит найди его, — не сдаюсь, — Сколько еще это будет продолжаться?       — Нисколько. Одевайся, — холодно заявляет, снимая штаны.       — Одеваться?       — Не строй из себя идиотку, Бо. Поторапливайся. Отвезу тебя домой, — парень берет черные джинсы и протаскивает в них ремень.       Зажатые мышцы нагоняют страх. Если я не сделаю это сейчас, то другой возможности больше не выдастся. Плевать, хуже уже не станет.       Я направляюсь к нему и обнимаю. Вкладываю в касание все то, что рвется наружу. Я устала. Я тосковала по близости с ним. Пускай для него это не имеет значения. Мне уже все равно.       — Бо, — каменное тело содрогается.       Я сама без понятия, что творю. Вероятно, поступаю так, как велит сердце.       — Бо, — неровно повторяет, но я вжимаюсь сильнее.       — Нет, не надо, — пищу, осознавая, что он отстраняется.       — Чего ты хочешь от меня? — чуть менее черство проговаривает Курт. Я примыкаю щекой к горящей коже.       — Ничего, — выдавливаю, параллельно складывая мысли, — Поговори со мной, — повторяю, — Просто поговори. Потом я уеду.       Он вздыхает, так и не двигаясь с места. Последние недели выдались сложными. Я рассталась с Эриком, он чуть не изнасиловал меня, Курт предотвратил это, а после буквально завел меня в тупик. Поначалу я думала, что симпатия к нему выдуманная, что я нуждалась в тепле — получив грамм заботы от него, поверила в продолжение нас. Но убежать от самой себя невозможно.       — Ты просто подросток, который жить не может без приключений, — сердито произносит и на выдохе обнимает в ответ, — Для тебя все это забавно и весело. Я не знаю, о чем с тобой разговаривать.       — Забавно и весело? — я нервно смеюсь, — Кажется, я сейчас не прыгаю от счастья.       Он уже не принимает попыток отдалиться. Мы все еще ругаемся, но в обнимку, что странно.       — Пока что не прыгаешь. Вечером все расскажешь подружке и будешь довольна проделанной работой, — его грудная клетка вибрирует.       — Какой работой, Курт? — я мягко произношу имя, — Ты не понимаешь, о чем говоришь.       Он думает, что я играю с ним. Но это же абсурд!       — Вчера ты сказала, что… — слова вырываются из него сами, — Неважно, я не собираюсь разбираться в этой хрени.       Курт равнодушно отходит к кровати, пользуясь моим секундным смятением.       — Да, я была пьяная. Когда люди пьют, то говорят глупости! Как ты не можешь понять? — возмущаюсь, пыхтя, — Почему тебя это злит? Я и до этого говорила, что ненавижу тебя! Почему ты решил так оскорбиться именно сегодня?       — Я не про ненависть, — кидает он.       Если он завелся не из-за этого, то из-за чего тогда?       — А про что? — дышу чаще.       — Про то, что ты скучала по мне, — без эмоций поясняет он, — Про то, что я тебе нравлюсь, — парень смотрит мне прямо в глаза.       — Я…       Не могу ничего ответить. Он расстроился, что я забыла про это? Нет, он…       — Ага, — холодно кивает Курт.       Обливаюсь холодным потом. Он мнется пару секунд, а потом разворачивается, чтобы уйти.       — Что ты ответил? — догоняю его голосом.       Сердце стучит, как бешеное, а в ушах один только звон.       — Что мне это неинтересно, — немного подумав, отвечает и идет вниз.       Я остаюсь одна в спальне. Оседаю на кровать и замечаю, что дрожу без устали. Призналась ему. Я призналась. Он отверг это. Но к чему тогда перемены в настроении? Почему он был добрый, а потом все обернулось в раздражение?       Так или иначе, я понимаю, что разбираться бессмысленно. Все это уже неважно. Я и не могла рассчитывать на взаимность. Он множество раз обозначал, что ему это не нужно. Стоит хоть на мгновение допустить, будто Курт не такой, каким себя показывает, будто слова Лии правдивы — он разбивает мои фантазии на мелкие кусочки.       Сердце колет. Я бегло натягиваю все еще влажное платье, колготки и лифчик. Спускаюсь на первый этаж и прошмыгиваю в прихожую. Не хочу больше пересекаться с ним. Произошедшее переходит любые границы. И на самом деле я боюсь. Неимоверно боюсь, что если он настигнет меня, то я останусь.       — Куда ты? — он появляется позади меня.       Да черт бы его побрал!       — Домой, — выдавливаю.       — Пообедай со мной, — вздыхает Курт.       Он что, юморист?       — Иди к черту, — шиплю и завязываю шнурки на ботинках.       — Ты обиделась?       Серьезно? Я аж подпрыгнула, кидая в него самый злой взгляд.       — Иди к черту, — разделяю каждое слово и снимаю с крючка пальто.       Парень проводит языком по нижней губе, чуть прикусывая ее. Он легко улыбается, что раздражает.       — Определись, Бо. Мне идти к черту или все же я тебе нравлюсь?       Его хриплый голос звучит холодно, но недостаточно для того, чтобы остудить мою бурлящую кровь.       — Нет уж, определись ты. Тебе нравится быть мудаком или… — усмехаюсь, — Быть полным мудаком? О, стой! Здесь же итак все ясно.       — Вчера ты назвала меня так дважды, — рассказывает, давя взглядом.       Я сглатываю и секундно мну пальцы, а затем гордо соглашаюсь.       — Мне не жаль. Если что и правда из моих речей, то это слова о ненависти, — откровенно лгу.       Курт кивает без эмоций.       — Отлично. Влюбленная девчонка мне ни к чему.       Хотелось бы, чтобы он тоже врал, но, очевидно, это правда. Я отворачиваюсь, подавляя расстройство и собираюсь одеться. Курт забирает пальто из рук, заставляя поперхнуться.       — Ты…       — Пообедай со мной, — повторяет и вешает вещь.       — У тебя заклинило? — щурюсь.       — Идём, — не уступает он.       — Я сказала, что не буду…       — Бо, я всю ночь возился с тобой. Прояви хоть какую-то благодарность, — недовольно рычит, выходя из себя.       — Ты наговорил мне гадостей, Курт! А сейчас требуешь делить с тобой еду? — выпаливаю на одном дыхании и тут желаю отрезать себе язык.       — Я не сказал ничего плохого. Ты и без того знала, что я не питаю к тебе чувств. И, как сама не единожды подчеркнула, твое признание — ложь, — отчеканивает он, — Я не прав?       Я мнусь и прикрываю веки, вновь ощущая запах сигарет.       — Прав.       — Дак в чем же проблема, Бо? Мы во всем разобрались. Или у тебя есть другие поводы устраивать скандалы?       Властный голос заполняет пространство. Я боялась того, что могу остаться и, как оказывается, не зря. Не хочу быть такой слабохарактерной, но если я сейчас уйду, то он поймет, что признание было настоящим.              — Зачем нам обедать вместе? — перевожу тему я.       Он бегло проходится темным взглядом по моему лицу. Ага! Вот ты и попался, Курт Уилсон. Давай, выкручивайся.       — Чтобы примириться, — через силу проговаривает и, как только видит, что я открываю рот, тут же продолжает, — Если ты сейчас спросишь: «Зачем нам мириться?», то я за себя не ручаюсь, — мышцы, как и челюсть, сжались.       — И что это значит? — нервно сглатываю.       — Лучше тебе не знать.       Я предельно точно улавливаю его неожиданно-игривый настрой.       Пораскинув пару минут, я разуваюсь и снимаю верхнюю одежду. «Просто попробуй, попробуй еще раз, Бо», — нашептывает голос в голове. Ладно. Я попробую. Который это раз? Пятый? По крайней мере он убедился, что не нравится мне. Самое главное — не пить и не звонить ему пьяной.       Следую за ним и наблюдаю, как он перетаскивает сок и хлеб на низкий столик в гостиной. Вопросительно смотрю на него.       — У меня только один стул на кухне, — говорит он, и я вспоминаю, — Садись и жди. Не люблю, когда у меня мешаются под ногами.       Я поджимаю губы и плюхаюсь на диван. Парень удаляется, и вскоре масло в сковородке начинает скворчать. Запрокидываю голову и считаю стыки на потолке. За скучным занятием проходит не меньше вечности. Однако обед все же случается через пятнадцать минут. Курт ставит передо мной тарелку с яичницей, отчего становится дурно. Я даже нюхать не могу поджаренный белок.       — Что-то не так? — серьезно спрашивает он, и я отнекиваюсь.       — Нет, все нормально. Спасибо.       Курт принимается за пищу, а мой живот тем временем начинает тихо урчать. Последний раз я ела вчера. Сейчас уже три часа дня, а в желудке крутятся последствия алкогольного трипа.       — Надо было учесть, что ты капризная не только характером, но и к еде, — недовольно хмыкает парень.       Я лишь протяжно вздыхаю, неимоверно измотанная руганью. Беру стакан сока и потягиваю его, дабы не ответить что-то колкое.       — Выбери себе поесть. Я оплачу, — он держит одной рукой тарелку, а другой протягивает мой мобильный.       — Не стоит, — начинаю, но Курт перебивает.       — Просто сделай это.       Я беру телефон и тыкаю на приложение любимой пиццерии. Меня выбешивает тот факт, что мы ругаемся, а потом обедаем за одним столом.       — Сделай лицо попроще, — будто читает мысли он.       — Ну уж извините! Теперь тебя и лицо мое злит? — прыскаю.       — Временами, — подтрунивает и даже не скрывает.       Краем глаза вижу, как парень улыбается, но не обращаю внимания.       Складываю в иконку корзины пиццу с ананасами и десерт — кусочек шоколадного торта. Вероятно, он не сдержит издевок по поводу фруктов на тесте, но плевать.       — Ты что-то будешь?       — Нет.       Разумеется. С его-то формой тела.       Нажимаю на кнопку заказа. Слава богу, у меня остались деньги. Оплачу сама.       — Ждать два часа, — я шокировано ахаю.       Как можно было забыть о дикой загруженности в выходные? Мы столько времени никогда не проводили наедине. Ночью не считается — я этого не помню.       — Плохо, — подтверждает он.       Я кривлюсь, но Курт продолжает:       — Придется тебе есть яичницу. Не хочу, чтобы ты свалилась в голодном обмороке.       С какой стати его заботят подобные вещи?       — Мы поубиваем друг друга тысячу раз, — говорю то, что на самом деле имела ввиду.       — В мои планы входит только просмотр фильма, — мирно пожимает плечами, — Если не хочешь, то иди наверх и занимай себя сама.       Я ловлю себя на странном желании: взъерошить его уложенные назад волосы и закопаться в них пальцами. Когда я сделала так в раздевалке при нашей третьей встрече, в груди появилось что-то невероятное.       — Я согласна. Только не комедию, — прочищаю горло, дабы высвободить идиотские мысли.       — Я похож на того, кто фанатеет от тупого юмора? — усмехается он.       — Нет. Но и ужасы не для меня, — предупреждаю, выставляя руки вперед.       — Где ты этого насмотрелась? В мелодрамах? — дразнит, — Инфантильный придурок включает кошмары, а наивная девчонка жмется к нему.       Я искренне смеюсь и ему будто приятно от этого.       — Вроде того, — киваю, — Слава богу, что здесь нам не придется спорить.       — Да, мне тоже осточертело, — соглашается в своем стиле.       Платье короткое и неудобное для посиделок на диване. Я одергиваю его и мельком замечаю, как Курт то и дело поглядывает на мои слегка видимые ключицы. Это то, о чем говорила Лия?       — Тебе очень идет, — произносит с хрипотцой, и щеки алеют.       Он сделал комплимент? Я не ослышалась?       — Именно поэтому ты не предлагаешь его снять? — неловко хихикаю.       Моментально до меня доходит еще один смысл данного высказывания, а брови парня уже ползут вверх.       — Стой! Я имела ввиду…       — Будь я вправе, уже бы давно сделал это сам. Тебе бы даже не пришлось просить, — улыбается и прикусывает кончик языка, — Хотя, уверен, просишь ты предельно сладко.       В горле пересыхает. Курт даже не смутился, словно слетевшие с его уст слова — обыденность.       — Я про то, чтобы переодеться, — запинаюсь и, кажется, это лишь сильнее его раззадоривает, — Про то, что в домашней одежде комфортнее, про это…       — В спальне. Возьми там, — приглушенно говорит, вновь принимая незаинтересованный вид.       Подскакиваю и молниеносно поднимаюсь по лестнице. Что за?! Что? О господи! Я забыла, как дышать, только и вцепившись в подоконник. Как ему хватает смелости и наглости? И самое главное, почему я в прямом смысле растекаюсь от услышанного? Нет, надо придти в себя. Он говорит так со всеми девушками. Может, даже говорил вчера. Или сегодня утром. Точно, так оно и есть!       Я закрываю дверь и бегло переодеваюсь. Вся кровь прилила к лицу. И когда она начинает возвращаться, кончики пальцев покалывает. Даю себе три минуты и спускаюсь с насколько только возможным непоколебимым видом. Голос в голове то и дело воспроизводит хриплые слова. Приказываю ему заткнуться, но он не подчиняется.       Курт неспешно моет посуду. Ему наверняка льстит полученная реакция. У меня не выходит отделаться от мысли, что он в очередной раз расставляет свои сети. Как бы я не избегала их, его навыки все равно превосходят мои.       — Салат-то ты ешь? — как ни в чем не бывало обращается парень.              Я получаю тарелку, наполненную зеленью и тунцом.       — Да, конечно. Спасибо, — киваю и сразу приступаю к еде.       Виной ли всему голод или его кулинарные способности, но этот салат — один из лучших, которые я пробовала.       — Ты полил лимоном? — спрашиваю, пока он возится с теликом.       — Лаймом.       — И добавил специи?       — Типа того, — тихо смеется, — Туда еще должны идти вареные яйца, но наслышан, что некоторым юным девушкам они не по душе.       Он снова дразнит и садится рядом. В его руках два джойстика. Смотрю на пол и вижу пыльную коробочку плейстейшен.       — На ней есть Мортал Комбат?! — восклицаю и откладываю тарелку.       — Есть, — спокойно говорит Курт.       — Включай скорее! — тороплю, — Пожалуйста, сыграй со мной разок!       — Последнее, чего я ожидал — что ты любишь эту глупую жестокую игру, — по-доброму вздыхает он и тут же клацает кнопками, — Похоже, фильм идет к черту.       Я растираю ладони, что забавит его.       — Смейся-смейся. Я тебя одолею, — приноравливаюсь к джойстику и нетерпеливо ерзаю.       — Может быть только здесь, — прикусывает губу он.       На экране идет загрузка, и через пару секунд высвечивается главное меню. Я пытаюсь сдерживаться. У меня никогда не было приставки. Я всю жизнь ловила момент, чтобы попользоваться ею у других. У Итана, друга Эрика, есть такая. Каждый раз, когда мы оказывались у него дома, я просила их поиграть со мной. К сожалению, вдвоем им было куда интереснее.       Версия игры новее, чем те, которые видела я. Появились новые герои. Прогнав квадратик по каждому персонажу, я останавливаюсь на самом любимом.       — Рептайл? — издевается парень, — Серьезно?       — Ермак? — поворачиваюсь я, — Он же скучный! — Курт хохочет, что нельзя не отметить притягательным.       — Да, ведь он не высовывает язык, не шипит и не плюется зеленой слизью, — подчеркивает, не сводя с меня глубоких глаз.       — Это эпично! И круто! А еще захватывающе!       — Хорошо, хорошо, — прерывает бесконечные перечисления.       Бой начинается. Первый раунд. Нажимаю на все кнопки и стараюсь вспомнить крутые приемы. Ермак Курта лишь уворачивается и изредка бьет слабыми ударами.       — Ты поддаешься!       — Нет.       — Ты уже говорил так, когда следил за мной в магазине, — цокаю, — Это твое «нет» в такие очевидные моменты — наглая ложь.       Я продолжаю испепелять джойстик пальцами и замечаю, что Ермак не двигается. Оглядываюсь и вижу нахмуренное, задумчивое лицо.       — Давно у меня такого не было, — отчасти неразборчиво проговаривает парень, играясь пальцами со своей нижней губой.       — Игры в Мортал Комбат?       — Воспоминаний…с кем-то, — недоверчиво хрипит.       Описать то, как это ощущается крайне трудно. Меня ударили пяткой в живот или прицепили к машине, протащив по асфальту. Курт, скорее всего, сам не знает, почему поделился этим, потому что тут же прочищает горло и принимает невозмутимый вид. Я растеряла способность говорить, обдумывая его признание.       — Время кончается, — показывает на экран телевизора, — Давай играть.       В нем снова царит напряжение. Решаю поступить по умному и обойти острые углы, сместить ракурс. Последнее, что нам сейчас нужно — ссоры.       — Давай. Но я хочу крутой драки!       Курт заметно расслабляется в теле и одаривает меня слабой улыбкой.       — Уверена?       — Да!       Шаг назад, два кувырка вперед, подножка и прыжок в падении. Противник ловко обходит удары и наносит ответные. Я восклицаю, а полосочка жизни убывает.       — Чего ты смеешься? — сердито кидаю и стараюсь исправить ситуацию.       — На твои пыхтения без слез не взглянешь, — парирует с усмешкой.       И я проигрываю с треском. Ермак поднимает ящера в воздух так, что тот обретает дар левитации, и крошит кости на щепки. Мне остается только разочарованно смотреть на кровавую сцену.       — Возьми другого, — прошу и замечаю, что мы придвинулись ближе.       — Бо, — весело возражает парень, — Так и знал, что все кончится этим.       — Нет, это не честно. Твой придурок летает. Выбери того, кто ходит!       Поворачиваюсь вполоборота и замираю. То, как искренне и открыто он выглядит, без всяких зажимов и раздражений…в глазах даже есть толика счастья. Это завораживает. Невозможно оторваться.       — На что ты так уставилась? — хрипит он и откидывается на спинку дивана.       — На тебя, — выдыхаю, понимая, что не придумала отговорку, — Ты очень красив. Я имею ввиду… Просто взгляд со стороны. Ты действительно обаятелен. Не конкретно для меня, разумеется, но для других. Я говорю это, как девушка.       — Не так, как ты, — просто отвечает он, откладывая джойстик, — Я говорю это, как мужчина.       Я слегка удивленно покосилась на него, потому что ожидала получить в ответ усмешку, а в итоге услышала… Уже второй комплимент. Смущенно опускаю голову, а Курт возвращается к экрану. Что с ним такое сегодня? Улыбается, говорит приятные вещи. Мне стоит бояться?       — Скоро вернусь. Выбери пока соперника слабее своего Рептайлы, — говорит, когда на мобильный поступает звонок.       Я тяну колени к подбородку и хватаю миску, в которой осталось пару ложек салата. Доедаю его, а Курт тем временем накидывает какую-то футболку и выходит на улицу. Помню, как не послушала его и столкнулась с тем мерзким типом. Повторять экспириенс не хочется, а потому сдерживаю непомерное любопытство. Так проходит десять минут. А потом я вжимаюсь в обивку, улавливая два мужских голоса. Дверь захлопывается. Мне не по себе, ведь я точно знакома с гостем. Манера речи, тембр… Откуда я могу его знать?       — Старик, ты не один? — тихо говорит некто в прихожей.       — Да, — серьезно утверждает Курт.       — Лесли? Я думал, вы пересекаетесь только в раздевалке, — продолжает с усмешкой, и мне, к сожалению, слышно каждое слово.       Лесли? В раздевалке?...       — Это Бо, — отвечает парень с нотками раздражения.       — Чего? А че ты сразу не сказал? Дай мне с ней поздороваться! — восклицает незнакомец и выглядывает из-за стены.       Он расплывается в удивлении, проходясь по мне взглядом. То, что я в одежде Курта, вызывает теперь противоречивые эмоции.       — Привет, милашка Бо! — хохочет Мэт и машет рукой.       — Привет, — также машу как можно радушнее.       — Рад тебя видеть. Как двигаешься? Че по чем? — засыпает вопросами он.       — Да вроде бы как обычно, — отнекиваюсь, — А ты?       — А ему уже пора, — прерывает Курт.       Мэт закатывает глаза, но не спорит. Застегивает свою потертую кожаную куртку и кидает на прощание пару фраз. Он милый — совсем не такой, как его друг. Я бы могла поразмышлять об этом дольше, но меня занимает неожиданно полученная информация. Я помню, как к нему заходила девушка. Ее зовут Лесли? Или Лесли одна из множества? Скорее всего так. Если раньше меня не особо волновали его спутницы, то сейчас…да, я впервые ревную Курта серьезным чувством. Тошная ситуация. Я была права. Сегодня он заигрывает со мной, а завтра занимается вещами поинтереснее с кем-то другим. Это было и без того на поверхности, но смотреть правде в глаза не хотелось.       — Ну что, еще пару боев? — обращается парень.       Какой смысл ругаться с ним? Да и что я скажу? Между нами ничего нет.       — Бо? — настороженно зовет он.       — Да, давай, — отстраненно произношу и беру джойстик.       Какого черта? Нет, я буду называть вещи своими именами — он спит с Лесли, а по «выходным», между этим занятием, треплет мне нервы.       — Что не так? — отрезает парень.       — Все так.       — Я, по твоему, слепой? — грозно произносит, подходя ближе.       — Нет.       — Тогда говори.       — Мне нечего.       Отлично. Надеюсь, ему нравится получать в ответ то, что сам обычно отдает — безразличие.       — Ты издеваешься что-ли? — он не садится рядом, возводя невидимую стену, — Что тебе опять не так? Проигрывать не умеем?       Курт кивает на экран с игрой. Язвительность так и прет. Проигрывать? Да, наверное, не умею. Потому что сейчас чувствую себя полной дурой. Это противно.       — Все хорошо, — на выдохе произношу, — Перестань ругаться.       Я удивлена своему размеренному тону не меньше Курта. Не переживу еще одной перепалки, тем более я буду выглядеть глупо. Он садится на прежнее место и начинает прожигать меня взглядом. Нет никаких сомнений, что как только я повернусь, то он моментально одержит победу. По моему лицу все предельно понятно: я ревную его, да так сильно, что сгораю от переизбытка данного чувства. Клацаю по выключенному джойстику и в скором порядке размышляю о том, как вести себя более достойно.       — Чем я тебя обидел? — ровно спрашивает, чуть придвигаясь.       — Не обидел. Я просто не так тебя поняла, — объясняю и проваливаюсь сквозь землю.       Щеки алеют. Я должна была держать в голове, что если у меня нет Эрика, то это не свидетельствует тому, что у Курта тоже никого нет.       — О чем ты? — удивленно произносит, но я больше чем уверена, что это издевка.       Нервно стучу пальцами по дивану и подскакиваю, осознавая, что Курт накрыл мою ладонь своей.       — Успокойся, — командует, — Ты разнервничалась.       — Хорошо, — киваю сквозь завесу волос и подтягиваю руку к груди, — Только не трогай меня.       Не хочу, чтобы он касался меня. Да, это идиотизм, но я не могу угомонить чертиков, которые то и дело подталкивают к взрыву. И подумать не могла, что окажусь такой собственницей. Когда Эрик изредка заигрывал с девушками специально, чтобы сделать мне неприятно, то я оставалась куда более спокойной, нежели сейчас. Это смешит меня в той же мере, что и расстраивает.       — Бо, — опять обращается Курт, и я возвращаюсь в реальность, — Ты же понимаешь, что я тебе ничем не обязан?       Его голос хрипит так красноречиво, что я чуть ли не сдаю назад от возмущения. Разумеется, ему известна причина моего негодования. Он хотел помучить меня и поглазеть на нервозность. Я поворачиваюсь к нему и заявляю прямо в лицо:       — Не надо ставить меня перед фактом, который итак прекрасно известен.       — Просто напоминаю, — хмыкает он.       — Просто давай играть.       Он запускает игру и явно рассчитывает, что я буду драться еще старательнее, чем прежде. Но я умнее этого «хода». Поэтому принимаю невозмутимый вид и сохраняю его до конца вечера. Признаться, мы неплохо проводим день — рубимся в приставку, смотрим ютуб и ужинаем. Я плачу за пиццу, чем он крайне недоволен. Мы почти не общаемся и это в какой-то мере радует. Проводить с ним время в тишине гораздо приятнее, чем в спорах.       В машине я включаю радио, и оно тихо проигрывает инди песни всю дорогу. Улицы в городе мокрые и скользкие. Стелтон осенью — настоящая жуть       Невероятно, но Курт первый заводит разговор после десяти минут молчания.       — Почему твоя мама «подкладывает» тебя под того урода?       Вопрос обрушивается на плечи с такой неожиданностью, что я едва ли успеваю уловить его суть.       — Что?       — В кафе ты сказала, что она делает так. Почему? — переспрашивает парень, смотря в лобовое стекло.       — Эм… ну, — формулирую ответ, — Она считает меня некрасивой и потому, когда Эрик обратил на меня внимание, она решила, что больше никто этого не сделает.       Я отвечаю кратко и наблюдаю, как губы Курта складываются в полоску. Особенно заметно это становится тогда, когда нас обгоняет машина с яркими фарами.       — Она всегда была такой? — спустя минуту уточняет он.       Я не уверена на все сто, могу ли доверять ему такую информацию и не быть впоследствии поддетой ей же. Но он, вроде бы, пока так не делал.       — На самом деле да, но я долго не хотела этого признавать, — вздыхаю и тереблю пуговку на пальто, — Мама очень держалась за отца и винила во всем себя, когда он ее избивал или… Или вроде того. Когда он ушел, то она вцепилась в меня, будто желала создать идеальную дочь. Словно если я буду прилежной, учтивой и «лучшей», то мужчины не станут делать со мной то, что делал с ней мой отец.       Слова вылетают самостоятельно: одно за другим. Пока рассказываю, возвращаюсь в те ужасные дни побоев и слез. Странно, что Курту интересно знать что-то такое. Обычно никто, кроме Лии, не спрашивал.       — Наверное, скажу лишнее, но твоя мать — ужасный человек, — констатирует парень с недовольством, — А про отца… Обычно я таких избиваю до смерти, не растрачиваясь на разговоры.       Я нахожу в услышанном что-то забавное и улыбаюсь. Он всеми силами пытается выражаться мягче, но не выходит.       — Это смешно? — парень кидает на меня удивленный взгляд.       — В какой-то мере, — пожимаю плечами, — Ты предельно деликатен.       — Правда? — приглушенно смеется он.       — Нет, но ты старался, — парирую и устало кладу голову на плечо.       Его улыбка остается почти незаметной. Я опять принимаюсь вглядываться в природу за окном и примерно прикидываю, что мы скоро приедем. Я неимоверно рада, что окажусь в своей постели и уже сейчас планирую, как просплю до обеда. Моментально вспоминаю про работу в три дня и мечтаю стечь по сидению, чтобы раствориться. По правде говоря, меня достали все дети, к которым я хожу, за исключением Шарлотты, которая слушается и не хамит. Она слушается и не хамит, в отличие от остальных. Если бы могла, то бросила бы все и уехала на край света — подальше от матери, несносных учеников и Курта.       — Ты действительно красивая девушка, Бо. И ты достойна хорошего человека, — голос с хрипотцой прерывает звук колес и радио.       Я поворачиваюсь к Курту, а он глушит машину около моего дома. Мне кажется, что парень в очередной раз издевается. Но мягкое и проницательное выражение лица сбивает с толку.       — Ладно, — скомкано выдаю, — Зачем ты это говоришь?       — Решил поддержать, — абсолютно искренне произносит.       Не могу понять, что ему нравится больше: грубить или поддерживать. В любом случае ни то, ни другое мне не нужно.       — Я пойду, — утыкаюсь в колени и копаюсь в сумочке в поисках ключей.       — Хорошо. Заезду за тобой завтра, — шокирует он меня.       Курт вставляет ключи зажигания и когда поворачивает их, прикусывает губу.       — Друзьями стать захотел? — дразню его, но больше по-злому.       Он будто бы ожидал чего-то подобного.       — Нет, я не умею дружить, — он глазеет в лобовое, где по стеклу скатываются редкие мелкие капли.       — А Мэт?       Они давно знакомы. По крайней мере так все выглядит. Курт бы не позволил никому другому прикалываться над ним.       — Не твое дело, — поворачивается он, — Обязательно вешать какие-то ярлыки? Назначать статус?       Янтарные глаза сцепляются с моими, как бы предупреждая о последствиях. А мне плевать на эти самые последствия.       — Нет, не обязательно. В нашем случае. Потому что видеться с тобой я больше не планирую, — пожимаю плечами, а он морщит лоб, — Мы уже распрощались. Ночной инцидент…случайность, за которую мне стыдно. Этого больше не повторится.       Дело не в том, что у него есть Лесли. Мы просто не способны находиться рядом и при этом не причинять друг другу боль. Не хочу зайти в дебри этого леса, так как боюсь потеряться.       — Было бы хорошо без повторений, — выдыхает он и вновь говорит, — Завтра. В три.       Боже, как вообще общаться с этой непробиваемой стеной? Ни черта не слушает.       — У меня работа в три. Не получится, — безразлично кидаю, — Хорошего вечера.       Я выхожу из машины до того, как он успеет предложить новое время. Не оборачиваюсь, но чувствую тяжелый взгляд на своей спине вплоть до того, как захожу в дом. Итак, по планам горячая ванная, книга, сон, сон, сон и еще раз сон. Надеюсь, что Курт не будет мне снится. Может, если только чуть-чуть.