Столкновение

От лица Бо

      Мы просыпаемся вместе, так и не отлипнув друг от друга. Вместе едем завтракать. Вместе смеемся. Вместе болтаем ни о чем. И больше всего прочего я хотела знать, что у нас будет еще много таких «вместе».       — Я не романтик, Бо, — отмахивается Курт.       — По моему только романтик привезет девушку на зимний пляж и посадит на багажник авто, — обвожу пальцем округу и болтаю ногами.       — Я привез тебя сюда, потому что больше нечем заняться, — выдает парень.       Таращусь на него и слышу тяжелый выдох.       — Черт, это должно было звучать лучше, — произносит, и я смеюсь.       — Да, с беседами у тебя проблемы.       — Я выбираю делать, а не трепаться, — подчеркивает в своем грубоватом стиле.       Я так привыкла к таким высказываниям, что они перестали быть чем-то из ряда вон выходящим. Да, я общалась не с лучшей компанией, но никто не говорил подобным образом 24 на 7.       — Дай мне, — я смотрю на тлеющую сигарету.       Ветер на пляже сильнее, чем у мотеля. Позади раздаются звуки волн: ненавязчивые, приятные на слух. Но шапку переодически приходится придерживать.       — Ага, сейчас, — усмехается Курт.       — Не будь скрягой, — стону, — У нас нормальные отношения.       Он закатывает глаза и подходит ближе, протягивая свою сигарету, которая раскурена на половину. Беру ее и затягиваюсь. Дым летит куда попало.       Пляж песчаный и дикий. Изредка торчат серые камни, валяются ветки. Протяженность так велика, что едва удается разглядеть дальние скалы.       — Как же там было… — начинаю, — Двалин идиот, потому что влюбляется в Джейн и, тем самым, изменяет самому себе?       Парень проходится языком по нижней губе и улыбается. Он сокращает расстояние и забирает сигарету, от которой остался одна затяжка.       — Не забыла вспомнить: «Вы оба эгоцентричные и грубые. Такому, как ты, не понять чего-то высокого».       Он тушит бычок об землю и кладет руки мне на ноги, чуть сдвигая к краю багажника.       — Ну, я от своих слов не отказываюсь, — дразню и сглатываю, когда пухлые губы с привкусом табака соединяются с моими.       Кладу ладони на футболку, открывающуюся взору из-за расстегнутой куртки. Язык Курта аккуратно проникает в рот и находит мой. Целоваться с ним непривычно и ново. Его касания напрочь отличаются от касаний Эрика, что переворачивает мой мир вверх тормашками. Он опытный и властный, а я совершенно неопытная и робкая — полный контраст. Пару раз, перед сном, я представляла, как именно Курт целуется. Фантазии разлетелись в щепки. Оказывается, я неопытная даже в своих мечтах. Он превзошел все предположения.       Его зубы мягко оттягиваю мою нижнюю губу, прежде чем губы углубят поцелуй. Я обвиваю мужскую шею, стараясь научиться таким же техникам со скоростью света. Парень отстраняется, по-доброму оглядывая лицо.       — Стоит целовать тебя чаще, — проговаривает и слегка сжимает талию.       — Все так плохо?       — Нет, — хрипло смеется и приближается к уху, — Это даже возбуждает.       — Разве? — краснею, хватаясь за ткань одежды.       Он раскрывает куртку и чуть прикрывает меня ей.       — Ты не поверишь, как сильно.       Не получается представить, чтобы я действительно его заводила. У него было много девушек — знающих толк в ласках. А я понятия не имею как дотрагиваться до него так, чтобы сделать хорошо. Это заставляет чувствовать себя эгоисткой.       — Ты мне покажешь?       Он слегка отодвигается.       — М?       — Куда целовать тебя, чтобы было приятно? — выпаливаю на одном дыхании.       Курт вспыхивает и прожигает взглядом. Вся суть сказанного молниеносно доходит.       — Нет! Я не про это!       Он еще больше отдаляется, изучая и довольствуясь. О боже, отрежьте мой гребаный язык и зашейте рот — я отвратительно пользуюсь сия приборами.       — Не про это? О чем ты? — издевается.       Ударяю кулаком в широкое тело, и парень приглушенно смеется.       — Ты все понял.       — Понял, — кивает, и теперь эмоции сменились на нежные, — Покажу.       — Хорошо, — неловко шепчу и поворачиваюсь к морю, — Соберем ракушки?       Курт запрокидывает голову назад со стоном.       — Зачем?       — Чтобы оставить на память, — пожимаю плечами, — Ты как хочешь, но я иду.       Спрыгиваю с багажника и оказываюсь впритык к Курту. Не жду комментариев и направляюсь к волнам. Парень сначала мнется, и тогда я кричу:       — Давай, пошли! Если не найдешь мне самую красивую, то никаких поцелуев!       Он прикусывает щеку, что видно даже издалека. Под ногами вязко и мокро, от кедов остаются четкие следы. Волосы развеваются назад. Мы тут одни и, когда Курт направляется ко мне, я расправляю руки и кружусь в потоках ветра, как бы подбадривая его. Парень посмеивается и добреет.       Ракушек мало, и они серые, поэтому приходится всматриваться в каждый дюйм песка. Присаживаюсь, чтобы откопать первую: пальцы слегка зудят от холода.       — Заболеешь, — говорит Курт, когда поднимаюсь.       — И что? Иногда короткий недуг стоит хороших моментов, — пожимаю плечами, — Нет, эта не подходит.       Разочарованно вздыхаю и прощупываю сколы.       — А какую тебе надо?       — Идеальную.       — Ты не найдешь такую, — он складывает руки в карманы джинс.       — Правильно. Найдешь ты, — выкидываю в сторону раковину и иду вперед.       — Я не буду собирать ракушки. Мне 23 года, Бо, — недовольно произносит, следуя за мной.       — А мне 17. И я очень хочу, чтобы мой парень расслабился, — я оборачиваюсь, поднимая голову, — Пожалуйста.       Курт неутешительно поджимает губы и вздыхает. Я встаю на носки и целую щетинистую щеку, замечая улыбку от такого действия.       — Ладно, — наконец соглашается, — Умеешь ты умасливать.       Смеюсь, и мы начинаем совместные поиски. Справа лежат срубленные деревья. Вода смывает отпечатки обуви. Курт ковыряется ботинком в песке и потихоньку складывает в ладонь то, что приглянулось. Или все подряд. Не знаю, но он старается.       Думаю, ему пойдет это на пользу. Он отвлечется от боев и дел. Когда мы вернемся, то он опять будет драться? Мне нужно свыкнуться с этим, пусть и тяжело. Я не хочу быть из разряда тех девушек, которые учат парней жизни. Он выбрал свой путь и, если и будет что-то менять, то только потому, что это его твердое решение. Хотя, я более чем уверена, что даже если бы я попросила его уйти с боев, это бы ничего не изменило. А, нет. Изменило. Мы бы поругались в ту же секунду. Сильно поругались.       Я радуюсь, любуясь цельной красивой находкой. Она среднего размера, заостренная к верху и расширенная к низу. Добегаю до парня и сразу протягиваю.       — Держи, — отдаю в свободную руку и выгляжу, словно довольный щенок на прогулке — осталось лишь язык высунуть и покрутиться вокруг себя. Погодите! Я ведь уже кружилась!       Тут же вспоминаю, как он выкинул камушки, и надеюсь не получить ничего подобного в ответ.       — Спасибо, — с теплотой отвечает, отчего расслабляюсь, — А это тебе.       Он пересыпает мне в ладонь шесть ракушек: ровных, прочных, невероятно прекрасных. Хотя, протяни он мне корягу, я бы радовалась не меньше.       — Как ты…       — Обычно, — хмыкает.       — Я потратила двадцать минут и нашла только одну подходящую! И то она хуже твоих, — ахаю и не верю.       — Потому что я шел впереди, — забавляется парень.       — Вот оно что…, — бурчу, получая объятия.       Жар тела вызывает мурашки от смены температуры.       — Твоя ничуть не хуже, — Курт щекочет носом, — Положу ее к прошлому подарку и буду хранить.       Мои ресницы затрепетали в волнении.       — Ты его сохранил?       — Конечно, — толика вины просачивается в хриплом голосе, — Мне было очень приятно, просто я пытался сохранить дистанцию. Извини за это.       Я обдумываю пару секунд и часто киваю.       — Понимаю, — прощаю, так как уже не злюсь, — Хорошо, что мы все разрешили.       — Да, — произносит в губы и мягко целует.       Мы отстраняемся и, вероятно, оба сияем от счастья. Я хохочу, ощущая невесомость. Сильные руки с легкостью подхватывают меня и несут в сторону машины.       — Нет, Курт, только не в мотель, — стону и вырываюсь, но понарошку, — Там крысы!       — Это мыши.       — Что?! Ты их видел?! — почти трясусь.       — Да. Я их покормил.       Я упираюсь в его плечи, смотря прямо в глаза. Ну естественно, на нем полу-издевательская улыбка. Меня даже перестает притягивать пейзаж за спиной парня: серое высокое небо, скалы, волны, "лижущие" песок.       — Покормил? Ты шутишь?       — Они не нападают, если сыты, — пожимает плечами, останавливаясь, — Да ладно, брось, там только одна. И она очень милая.       — Милая?! — громко ахаю.       — Серенькая. Крохотная, — хмыкает и продолжает идти.       — Нет, я теперь туда не вернусь! Я съезжаю!       — Я пошутил, угомонись. Нет там никого. За мотелем дерево. Оно царапает стену, поэтому такой звук, — говорит уже серьезно.       — Дерево, — повторяю, чтобы успокоиться.       — Дерево, — повторяет, чтобы я успокоилась.       — И все равно! Там очень мрачно и скучно. Давай еще тут побудем? — припадаю к его плечу подбородком.       — Я хочу целовать тебя дольше, а здесь не выйдет, — он игриво сжимает талию.       Я цокаю и цепляюсь глазами за птицу, которая чистит перья, сидя на торчащем камне.       — Ты похож на нее, — показываю, совсем повиснув на нем.       Он ставит на ноги около авто и поворачивается.       — Неправда, — ворчит и открывает дверь.       — Правда. Такой же хмурый, — я сажусь и пристегиваюсь, а улыбка так и не слазит.       Складываю ракушки в карман и греюсь, как только включается обогрев. Мы заезжаем в магазин, где берем разную готовую еду. Как только пакеты заносятся в номер, а куртки и обувь сняты, Курт прижимает меня к стене и припадает губами к коже. Он не солгал, сказав, что на пляже такого бы не вышло.       Он задвигает шторку одним движением и переставляет меня так, что теперь я упираюсь лицом в твердую поверхность. Жилистые руки проходятся от плеч к талии. Я чувствую напряжение, когда Курт прижимается ко мне со спины. Он охватывает шею и прикусывает мочку уха. Свободная рука спускаются к заду и чуть сжимает его, что вызывает тихий стон.       — Курт, — я умоляю его позволить мне повернуться.       Парень улыбается и, выполняя просьбу, сразу впивается в губы. Я ахаю ему в рот и ощущаю крепкую хватку на запястьях. Он поднимает их вверх, прижимая к стене.       — Тебе это нравится, не так ли? — утверждает густым голосом.       Я не в силах вымолвить и слова, поэтому киваю сквозь дымку перед глазами.       — Отвечай мне, — гравийно требует, что сводит с ума.       — Да, — шепчу, — Очень.       Он довольно перемещает нас на кровать. Я сажусь сверху слишком резко, и Курт шипит. Его джинсы плотно натянуты, отчего нервно сглатываю. Закапываюсь в копне волнистых волос и сильнее прижимаюсь бедрами к низу. Реакция парня будоражит.       — Бо, — он рвано выдыхает, хрипло проговаривая мое имя.       Легкий испуг настигает меня, но я точно знаю, чего хочу. Плевать на все предубеждения. Мне хорошо с ним. Другого и не надо. До встречи с ним я была совсем другой. Очень...скромной в этих вопросах. Да я даже не думала о чем-то подобном! Но сейчас, когда он здесь, такой уверенный — в самом хорошем смысле этого слова — , сильный, красивый...я просто не в силах совладать с собой. И я отказываюсь думать, хорошо это или плохо.       — Ты обещал показать, — обрывисто прошу.       Его пронзительные, заметно потемневшие глаза соединяются с моими. Курту понадобилось пару секунд. Все это время я трачу на то, чтобы изучить прекрасное лицо. Он, несмотря на всю свою строгость и холодность, действительно притягателен. Раньше меня даже бесило, как другие девушки засматриваются на него, пытаются соблазнить, а сейчас я сама очаровалась им по уши. Ну и ладно. Им он никогда не достанется. Точка.       — Хорошо, — приглушенный голос с трепетом пробирается в сердце.       Я замираю, когда он снимает верхнюю часть одежды. Жилистая рука берет мою ладонь и спускается ей от волос к плечам. Мы оба замираем. В комнате слышны только короткие вздохи. Он ненадолго задерживается и, обходя зону груди, ведет к прессу. Мышцы тяжело перекатываются под подушечками пальцев. Курт останавливается над ремнем и сглатывает, когда отпускает мою ладонь. На нем мелькает волнение. Я не перестаю касаться его, следуя по проложенному маршруту снова и снова. Курт втягивает воздух, когда я применяю ногти и немного тяну ремень вниз. Но он быстро перехватывает запястье.       — Прекрати, — сбивчиво приказывает.       Он сдвигает меня выше, не позволяя сесть обратно на колени. Ему необходима передышка. Курт на пределе, но я слишком любопытная. Возможно это неразумно. Вероятно я спешу. Меня переполняет тяга. Я не столько хочу сродниться телами, сколько ощутить душевное единство.       — Мы можем заняться чем-то, что похоже на полноценную близость, — заикаюсь, не веря тому, что именно я решила сказать.       Курт сжимает челюсть и отрицательно качает головой.       — Я отдаю все силы на то, чтобы сдержаться, — парень трет лицо, — Не искушай меня, Бо.       Неужели я и вправду оказываю на него такое влияние? Нет, с моей самооценкой не настолько все ужасно. Просто такие слова я слышу впервые.       — Курт, — тихо выдыхаю, — Знаю, у нас могут не сложиться отношения. Возможно, мы разругаемся и расстанемся через месяц. Но я не стану ни о чем жалеть.       — Ты не понимаешь о чем говоришь, — раздраженно выдавливает.       — Для меня это все впервые…       — Вот именно, — перебивает.       — Я хочу, чтобы это произошло с тобой. У меня много чувств, которых я никогда не испытывала. И мне искренне нет дела до того, что там будет у нас потом. Сейчас все просто прекрасно.       Он ничего не говорит и тяжело дышит. Я ощущаю стыд вперемешку с неутолимым желанием. Да, все это слишком рано. Но Курт первый начинает происходящее. Для него все проще — он занимался этим множество раз. А для меня каждое касание особенно и захватывающе. Оно пересиливает все остальное. Да и кто посмеет меня осудить? Я ведь всего - навсего девушка, которой завладел небывалый интерес. Я никогда не была монашкой, стремящейся отдалить себя от любых ласк до свадьбы. Разве что, для меня было и есть важным сделать подобное с тем человеком, к которому есть чувства. А к Курту они есть. Сильные.       — Прости, — раздосадовано шепчу и собираюсь слезть.       Но Курт удивляет меня, когда крепко прижимает к себе и соединяет наши глаза.       — Мы попробуем, — он облизывает нижнюю губу и в животе затягивается узел, — Только не здесь. В более приличном месте. Я не могу сделать с тобой это в обшарпанном мотеле на дерьмовой кровати. Ты заслуживаешь другого.       Я задыхаюсь от смешанных эмоций. Ожидание порождает еще большую нетерпеливость. И, оглядевшись, я даю согласие. Мне, в целом, нет разницы. Но было бы лучше, если бы это случилось в комфортной обстановке.       — Хорошо, — проговариваю и утыкаюсь в плечо, — Ты не думаешь про меня плохо?       Он откидывается назад и поглаживает по голове и спине. Мурашки тревожат кожу.       — Нет, конечно нет, — уверят на ухо, — Я разделяю и понимаю твои чувства, — он прикусывает внутреннюю сторону щеки и добавляет, — Остальные я не понимаю. Только конкретно эти.       За время нашего общения я выяснила, что парень имеет проблемы с разбором чувств. Он продемонстрировал свою «особенность» еще в раздевалке, а недавно спрашивал, зачем нужны благодарности. Мне не трудно показать ему, как все «работает». Только вот…осмыслить бы самой, что творится внутри. Ответ есть, но я его боюсь.       — Ты можешь спросить, — напоминаю то, что сказала в день, когда Эрик пытался меня изнасиловать, — Я объясню.       Он тупит взгляд и жует губу, ненавязчиво играя пальцами на моем бедре. То, что передо мной до сих пор красуется оголенный торс, — мягко выразиться, отвлекает от беседы. Шторы тонкие, сквозь них должен пробиваться свет, но сторона окна не солнечная, поэтому в комнате мрачно. Я не хочу включать лампу. Момент кажется внеземным: то, как мы наконец-то близки и открыты друг для друга.       — Почему я нравлюсь тебе, если вел себя, как мудак? Я делал что-то хорошее, да, но чаще делал плохое. Почему ты ответила взаимностью, Бо? — наконец произносит, обводя меня карими глазами.       Знать бы мне самой, Курт, было бы потрясающе. Я вздыхаю и вывожу линии на серебристой пряжке черного ремня.       — Ты не способен контролировать это чувство, — поясняюсь, тупясь вниз, — Конечно, если человек будет делать тебе больно постоянно и долго, то тяга к нему пропадет. Но ты…не успел преодолеть рубеж, поэтому мои чувства не иссякли. Я вот тоже косячила. Напилась и позвонила тебе, побеспокоила.       Он усмехается, вроде бы успокоившись услышанным.       — Я рад, что ты позвонила тогда, — шершавые пальцы проводят по щеке, — Постоянно думал о тебе, поэтому приехал.       Мне неизвестно, что творится в его голове. Что именно он думает обо мне. Спугнуть Курта легко, поэтому наделяю каждую унцию голоса аккуратностью:       — И что ты думал?       — Что ты раздражаешь, — признается безвредно, — Но ты раздражала, потому что…я скучал. Не привык скучать по кому-то, кого мало знаю.       Льну к нему ближе от смущения и бурчу:       — Я тоже скучала.       Курт отвечает на ухо:       — Помню. Ты ведь вывезла мне целую тираду чувств в ту ночь, а еще поцеловала, — ухмыляется и дразнит.       — Что?! — задыхаюсь я, упираясь в его грудь, — Поцеловала?!       Курт кивает, как будто не врет.       — Мм, — улыбается, — Вот сюда, — показывает на грань челюсти.       — Нет, невозможно, — качаю головой и шепчу, — Я никогда не лезла целоваться первой, я так не могла сделать…       — Ну, мне льстит, — пожимает плечами, — Как и то, что ты притиралась ко мне щекой. Кстати, еще ты просила рассказать тебе про секс.       От этого заявления я улетаю в стратосферу. Меня всю сковывает, а глаза болят от того, насколько они выпучены.       — Нет, нет, нет…       — Не волнуйся, милая девочка, — Курт сдвигает меня ближе, сжимая талию, — Скоро я не просто расскажу, а покажу. Не секс, разумеется, но то, что «похоже на полноценную близость», — повторяет мои же слова, и я шумно сглатываю, утыкаясь в шею.       — Я сейчас умру от стыда, — шепчу, на что парень уже без шуток соединяет наши глаза.       — Те твои слова для меня — полная невинность. Они не поменяли моего мнения о тебе, так что расслабься, ладно? — хрипит, и я, прикрыв веки, соглашаюсь.       Мы обнимаемся еще некоторое время. Наши губы переодически встречаются. Нам трудно остановиться. Каждый представлял это уже с первых встреч. Он делится, что «чуть не рехнулся», увидев меня в платье, а я зачем-то сообщаю о нескольких сновидениях с его участием. Он дразнит расспросами, но не получает подробностей.              — Я был хорош? — задорные огоньки пляшут в карих глазах.       — Что?       — Тебе явно снилось нечто горячее совместной прогулки, — размеренно произносит, чтобы я раскраснелась сильнее, — Каким я был?       Уклончиво отодвигаюсь и перевожу взгляд в сторону.       — Разным, — невнятно отвечаю.       Курт проходится языком по губе и ловко переворачивает нас. Ресницы трепещут. Находиться под ним приятнее, чем сверху.       — Сначала нежным, затем грубым, — хрипит в область шеи и оставляет неглубокий поцелуй, — Так ты это представляешь?       Он снова смотрит мне в глаза и улыбается, замечая, как грудная клетка вздымается чаще.       — Курт, — ласково произношу и приподнимаюсь, чтобы уткнуться в плечо.       Я закипаю от чувств, и парень аккуратно касается щеки.       — Поверь, это будет намного лучше твоих неразборчивых снов, — говорит, и все внутри сжимается, — Я не успокоюсь, пока не доведу тебя до полного исступления.       На выдохе из меня нечаянно лезет тихий стон. Курт хохочет и встает с кровати, рассматривая взбудораженный и отчаянный вид. Он наливает воду в стакан и делает несколько глотков. Не могу оторваться от оголенного тела и неловко сажусь, пытаясь придти в себя.       — Ты всегда невероятно красива, Бо. Но в такие моменты — особенно, — спокойно произносит и протягивает воду.       — Спасибо, — я кручу граненое стекло и поражаюсь, как легко из него выходят такие слова.       Курт накидывает футболку и, пока я теряюсь в мыслях, берет мобильный и что-то читает.       — Ты придешь? — прочищаю горло, понимая, что он уходит к себе.       — Да. Мне нужно обсудить пару дел, — он не отрывается от телефона, — Поешь то, что не надо греть. Остальное я позже отнесу к общей микроволновке.       — Хорошо, — проговариваю и вмиг остаюсь одна.       Сэндвич с тунцом набивает живот так, что больше ничего не влезет. Я заметно похудела в последнее время, поэтому зря грызла себя из-за хот-дога и вафли. Пока жду Курта, успеваю зарядить стирку, расстелить кровать и посмотреть конец фильма на телеке.                    Прошло полчаса. Я снова созвонилась с Лией и, свесив голову с края кровати, постоянно пялилась на настенные часы. Разглядела и то, чего видеть не стоило: обертку от презерватива под тумбочкой. Боже, куда я попала.       — Вы не целовались? — скептически давит подруга.       — Нет, я же сказала: мы друзья, — нагло вру и нервно перекатываюсь на бок.       Лия усмехается. По ту сторону разговора слышится голос ее мамы — Тори. Она зовет к ужину.       — Не верю я в твои сказки, — смеется, — Ну, когда приедешь, то не отвертишься.       — Ага, — улыбаюсь.       — Мне надо идти, — прощается, — Рада была поболтать!       — И я, — вздыхаю, — Пока.       Звонок скидывается, и я провожу в тоске еще сорок минут. Тревожный комок постепенно нарастает в горле. И, когда в дверь стучат, я, чуть ли не скоча, спешу ее открывать. Злой вид Курта ошарашивает, а запах крови останавливает сердце на пару секунд.       — Что…       — Собирайся. Мы уезжаем, — в приказном, холодном тоне говорит он.       Я застываю на месте, а Курт врывается в комнату и начинает скидывать мои вещи в рюкзак. Его костяшки разбиты и кровоточат.       — Сейчас?       — Да.       — Почему? — дрожу и подпрыгиваю от грозного голоса.       — Потому что я так сказал. Что непонятного? — он удаляется в ванную и забирает бритву с зубной щеткой.       Я наконец-то отмираю и хмурюсь. Подхожу ближе и пытаюсь поймать с ним зрительный контакт, но в ответ получаю лишь игнор.       — Что с тобой произошло?       Я перекрываю ему путь до стола, но он обходит и выдергивает зарядку из розетки.       — Что случилось? — говорю уже громче и ахаю, когда массивное тело нечаянно толкает меня.       Курт даже не обратил внимание. Он застегнул рюкзак и взял его, чтобы понести к выходу.       — Курт! — кричу и хватаюсь за локоть.       Парень оборачивается, и я аж вся сжимаюсь. Грубые руки хватают меня за плечи, а черные глаза испепеляют каждый сантиметр моего испуганного лица.       — Бо, ты сейчас закроешь свой рот и сделаешь так, как я тебе, черт возьми, говорю, — отчеканивает и усиливает хватку, — Живо переодевайся. И не дай бог мне услышать от тебя еще хоть один звук.       Я сглатываю и чувствую бешеный стук в висках. Страх велит подчиниться. Ноги подкашиваются, когда отправляюсь к стиральной машине и принудительно останавливаю стирку. Достаю мокрую одежду. Порошка было мало, поэтому я закинула вещи только после сегодняшней прогулки. Мыльная вода струями бежит на пол.       — Сколько тебя ждать? — агрессивно заходит Курт и наблюдает, как я отжимаю джинсы.       Руки ходуном от ледяной воды. Запихиваю все в пакет и бегу к рюкзаку, чтобы заменить шорты на домашние брюки.       — Даю тебе полминуты, — кидает Курт и выходит из номера.       Переодеваюсь, завязываю шнурки на кедах, накидываю пальто, а шапку пихаю в карман. Уже хочу выйти, но торможу, прислушиваясь к разговору. Парень, по всей видимости, говорит по телефону. Слова доходят редко, и все же мне удается выцепить некоторые.       — Зачем ты сказал им? — выплевывает Курт, — Я понял. Буду через неделю.       Неделю? Мы возвращаемся домой?       Разговор кончается, тяжелые шаги все ближе. Я выхожу, чтобы не быть застуканной. Курту впервые настолько плевать на меня. Раньше он хотя бы смотрел, а теперь ведет себя так, будто меня не существует. Он не забирает рюкзак из рук. Молча открывает багажник, затем разворачивается и идет в сторону домика, где сидит владелица мотеля. Я залажу на задние места и трясусь, как осиновый лист.       Выезжая на главную дорогу, мы едем в сторону Дервинга. Ночная трасса мало освещена. Лишь фары дают ориентиры. Я даже не злюсь. Единственное, что испытываю — смятение из-за драки. Он не обманывал меня эти два дня. Не может быть. Грубость Курта напугала меня, но не оттолкнула. Ему нужно успокоиться. Я готова ждать, так как точно не собираюсь лезть под горячую руку. Ничего приятного из этого не выйдет.       Курт сжимает руль и поворачивает зеркало так, чтобы мне не было его видно. Я перемещаю взгляд к мрачным полям и вспоминаю утреннюю прогулку по пляжу. Нам было хорошо вместе. Уверена, это повторится. У нас все только началось. Мы оба хотим отношений. Курт пообещал, что его чувства никогда не изменятся. С чего бы ему лгать?       Снимаю верхнюю одежду и, спустя сорок минут дороги, начинается жуткий дождь. Лобовое стекло заливает. Не помогают даже дворники. Курт съезжает в «карман» дороги и глушит авто. Он наклоняется к рулю и неутешительно стучит по нему пальцами.       — Придется остановиться. Сквозь это дерьмо ничего не видно, — раздраженно выдавливает парень.       Курт приоткрывает окно на миллиметр и закуривает, ложась на спинку кресла. В бардачке, между передними сидениями, торчит полупрозрачный бутыль. Перекись водорода. Как раз то, что требуется.       — Можно пересесть к тебе? — аккуратно произношу.       Курт делает новую затяжку, не поворачиваясь.       — Лучше будь там, — безвредно вздыхает.       — Хорошо, но возьми это, пожалуйста, — я сдвигаюсь и кладу перекись на сидение по правую руку от парня, — Я очень переживаю.       Он сглатывает, прикусывает щеку и зажимает сигарету губами. Пепел не успевает упасть, пока промывка ран не завершилась. Раствор шипит, стекая на коврик. Знаю, Курт делает это только ради меня. Его, обычно, такие вещи не беспокоят.       Капли неутолимо стучат. Стена ливня перекрывает все вокруг. Небо грохочет. Я бы хотела прижаться к Курту, что есть мочи. Утешить его и успокоиться самой. Не знаю, умеет ли он читать мысли, но, словно все понимает.       — Подвинься, — хрипит парень, выкидывая бычок и закрывая окно.       Я прижимаюсь к двери, и тогда он перелазит ко мне, что выходит затруднительно, благодаря росту. В любом случае, другого не остается.       Притупляюсь в пол и краем глаза смотрю за действиями. Курт снимает свою куртку и, насколько только возможно, нежно тянет к себе. Я сразу поддаюсь и укладываюсь на колени, попутно скидывая кеды, помогая себе носками. Плотная джинсовка служит уютным пледом. Мягкие поглаживания такие долгожданные, что я прикусываю губу, дабы не растрогаться.       — Прости, — тихо проговаривает Курт.       — Все хорошо, — шепчу.       — Не хорошо. Я обидел тебя. Опять, — он злится, мотая головой.       Гроза сверкает, что заставляет ближе прижаться к непоколебимому телу. На душе предательски саднит.       — Ты стараешься исправиться — это главное, — убеждаю и его и себя.       Он сплетает наши пальцы и упирается глазами в потолок.       — Ты знаешь, что я тебя не заслуживаю, — неожиданно выдает.       Что-то в груди жгуче колит. До такой степени, что стук по капоту, будто затих, мир замер — подстать дыханию.       — Не говори так, прошу. У меня от этого сердце болит.       — Оно у тебя слишком доброе.       Я неоднозначно ежусь и переворачиваюсь на бок, чтобы обнять предплечье.       — У тебя тоже.       Курт усмехается и прочесывает свои волосы. Да, я бы раньше такого не сказала. Раньше. Но сейчас все иначе.       — Издеваешься?       — Нет, — произношу в область пресса, — Ты столько раз выручал меня, что собьешься считать.       — Бо, — упрямится, так и не опуская голову.       Я не могу допустить, чтобы он поверил в обратное.       — Ты грубый, но не плохой. И сердце твое живое.       Рельефный кадык сокращается. Курт раздумывает секунду и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на макушке.       — Только благодаря тебе, — приглушенные слова едва-ли удается расслышать.       От такой искренности туманится разум, а чувствительные места бьет током. Я одновременно чувствую себя счастливой и очень несчастной. Потому что вопящий внутренний голос твердит об опасности. Ничто и никто не заменит это мгновение, не заменит Курта. Связь с ним прекрасна, но, если она прекратится, то я разобьюсь на мелкие кусочки.       — Расскажи мне что-нибудь хорошее, — я отвлекаю парня от беспокойства, которое заполнило небольшое пространство.       Сначала он хмурится, а затем отводит взгляд в сторону. На улице завывает ветер, и я прикидываю, как мы проторчим здесь всю ночь. Мотель был не так плох.       — Раньше я каждое утро собирал одну сестру в школу, а другую в детский сад. Раскладывал выпечку, которую спекла мама, по контейнерам. Они обе упрашивали остаться дома: Мия обожала играть в Твистер с утра до вечера, Китти - смотреть сериалы. Поэтому, по пути, я слушал о том, как нужно поставить ногу на красный цвет, чтобы не упасть, если рука находится на зеленом. Китти недовольно пыхтела — в силу подросткового возраста. И я щекотал ее и покупал любимое клубничное мороженое, чтобы порадовать перед занятиями, — янтарные глаза Курта чуть сверкают, — Последние полтора года я всячески отгонял эти воспоминания.       Я бегаю глазами по подавленному лицу. Курт продолжает повторять одно и то же действие: ненавязчиво перебирает мои короткие пряди. Приподнимаюсь в неимоверном желании поцеловать его щеку, но он укладывает обратно, не позволяя притронуться.       — Из-за чего ты ушел? — робко спрашиваю, и он поджимает губы.       — Появились проблемы, — сухо произносит.       Я выжидающе смотрю и думаю, что он закрыл тему, а потому удивляюсь, когда парень продолжает.       — У меня была девушка. Мы долго встречались, — в нем появляется какая-то брезгливость, я внимаю каждую букву, — Она влипла в долги. Мать ее, так скажем, была недалеким человеком. Отец смылся с радаров еще при рождении. Закрывать это дерьмо было некому.       Я в шоке по разным причинам. Одна из них: Курт все-таки состоял в отношениях, вопреки словам Мэта. Другая: повод, почему он занимается боями, оказался настолько разбивающим.       — И ты взял на себя ответственность? — сглатываю.       — Да.       — Почему?       — Потому что был придурком, — усмехается, — Поступил по совести.       Эмоции во мне противоречивы.       — Но зачем было уходить?       Курт вздыхает. Ему крайне неприятен разговор, но нам нужно понимать друг друга.       — Она должна была не только банку. Одни ублюдки подсадили ее на наркотики и, в итоге, потребовали огромную сумму. Я не мог допустить, чтобы они пришли в родительский дом — рано или поздно так бы и произошло. Если бы не ушел, то…       Он не заканчивает предложение, нервно моргая и протирая лицо. Я не нахожу слов, словно очутилась в его положении. Это ужасно. Просто отвратительно.       — Почему вы расстались? — сдавленно проговариваю.       — Потому что она сказала, что устала от меня и на следующий день потрахалсь с Джейком Девисом.       Это перерезает доступ к кислороду. Подступает тошнота. Как Курт справился со всем этим? Как пережил настолько жестокое предательство? Если бы я узнала его историю раньше, то не кидалась бы грубостью. В отеле, после затяжной ссоры, я выпалила, что он не достоин чего-то большего, чем разовый секс. Господи, я тогда практически окунула его в прошлое.       — Бо, — Курт шокировано наклоняется, — Ты плачешь?       Пара слез действительно катятся к мужским коленям. Я не способна сдержаться. Когда я вообще стала воспринимать чужую боль, как свою? Что со мной такое?       — Да, — стыдливо произношу.       — Из-за чего? — недоумение нарастает в хриплом голосе.       Курт вытирает влагу и поднимает меня, пересаживая к себе на ноги. Я обвиваю его шею.       — Из-за несправедливости. Я наговорила тебе гадостей. Прости меня, пожалуйста, — с перебоями шепчу.       Он суетливо успокаивает меня: прижимает к себе и осыпает щеки поцелуями.       — В тот день я их заслужил, — заверят, отчего морщусь.       — Все равно нельзя было…       — Девочка, — бегло прерывает он, — Я безумно виноват перед тобой. Извиняться стоит исключительно мне.       Я прикрываю глаза. Соленые дорожки не высыхают. Ливень на удивление, постепенно спадает. В машине душно, запотели окна. С трассы снова доносится шум колес.       — Не хочу с тобой расставаться, — жмурюсь и мотаю головой, — Это будет невыносимо.       Курт приоткрывает рот и чувственно оглядывает меня целиком. В нем вспыхивают волнение и некая вина. Наверное, причиной всему служат его угрызения совести.       — Знаю, — тихо говорит он и, помедлив, целует в губы.       Нежные, аккуратные касания пленительны. Я прислоняю ладонь к твердой груди. Наши сердца бьются в унисон. Как это возможно? Щетина шаркает нос и подбородок. Разбитые костяшки с трепетом дотрагиваются каждого дюйма моего дрожащего тела.       — Поехали дальше? — предлагает, опаляя губы дыханием.       Я мнусь и собираюсь духом.       — Мы возвращаемся в Стелтон?       Курт прикусывает щеку и коротко кивает. Наша поездка вышла трудной, но теперь, когда мы сблизились, я хочу держаться от родного города как можно дальше и как можно дольше. Во мне есть какое-то плохое предчувствие.       — Это связано с дракой?       Он планировал избежать этих вопросов, но, разве я могу сделать вид, что ничего не случилось?       — Нет, — прикрывает глаза, — У Мэта трудности. И драки не было. Я просто ударил в стену.       — Я же не идиотка, Курт. Это ложь.       Брови парня ползут вниз, а челюсть сжимается.       — Хорошо. До меня докопались пара уродов. Вот и получили то, что хотели. А в Стелтоне у меня неотложные дела. Другого сказать не могу, да и не думаю, что обязан.       Он чуть давит и я быстро схватываю: если продолжу расспросы, то мы опять поругаемся.       — Ладно, — произношу с досадой.       Курт прижимает к себе. Запах его потихоньку становится родным. Я не способна противостоять ладоням, которые так уверенно касаются спины.       — Все будет в порядке, — приглушенный голос раздается над ухом.       И я верю. По одной простой причине: я не желаю даже на секунду думать о другом, плохом раскладе.