Столкновение

      До Дервинга мы добираемся к утру — из-за скользкой дороги. Солнце еще не взошло. Погода мерзкая: моросящий дождь, вперемешку со снегом.       — Возьмем один номер? — говорит Курт, когда мы заходим в отель.       Я улыбаюсь, а внутри прыгаю от счастья.       — Давай, — сдержанно отвечаю и вижу ухмылку.       Мы решили выбрать другое место. Лобби скромнее, но современнее. Оно выдержано в приглушенных оттенках. За ресепшн стоит молодая девушка в пиджаке, под низом которого надета белая блузка.       Краем уха слышу, как Курт просит номер дороже стандартного. У него выходят большие траты и, что бы он там не твердил, мне все равно неловко. По приезде я, разумеется, не смогу отдать ему всю сумму: да он и не возьмет. Но, по крайней мере, постараюсь радовать его какими-то покупками. Куплю что-нибудь для его дома, а то там слишком грустно.       — Ты будешь довольна, — хмыкает парень в лифте.       — Куда еще больше? — подтруниваю, и он игриво сжимает талию.       Нас никто не сопровождает. И, по правде, это лишнее — найти номер не составляет труда. Коридоры просторные, но короткие из-за малого количества дверей. Мы попадаем в нашу комнату, где уже с порога видно панорамное окно. Огромная, высокая кровать, будто не имеет ножек. Есть два мягких стула и кофейный столик. Стены благородного серого цвета, как и покрывало на постели. Я мечусь глазами из стороны в сторону. От сдержанных коричневых тумб до плазменного, широкого телевизора; от встроенных, круглых ламп на темном потолке до современного черного торшера в углу.       — Полагаю, заниматься близостью куда лучше здесь, чем в мотеле, — напоминает парень на ухо, окольцовывая меня со спины.       Я замираю и, клянусь, Курт точно заметил как участилось мое дыхание. Разворачиваюсь к нему и задираю голову, наблюдая за красивой улыбкой. Наши губы встречаются в поцелуе, когда парень наклоняется.       — Не сейчас, — посмеивается он, отстраняясь.       — Я и не планировала, — фыркаю от хриплого смеха.       Наконец разуваюсь и спешу войти в другое помещение. В нем стоит тропический душ и стекло под потолок. Сбоку туалет и черная раковина. Да уж, по сравнению с нашим прошлым местом жительства это — рай на Земле. Хотя, передвигаться зигзагами было весело, признаюсь честно.       Мне хочется провести под горячей водой дольше пятнадцати минут, но Курту тоже нужно помыться. Мы невероятно устали. Как только выхожу, накинув белый халат, парень окидывает меня горящим взглядом. Я смущаюсь и переодеваюсь в нормальную одежду, пока жду его.       В постели мы оба довольно растягиваемся. Здесь хватит места для троих человек. Курт крепко обнимает меня. От нас пахнет шоколадным гелем для душа, что я нахожу забавным. Наверное, в таких мелочах и состоит совместная жизнь. Трудно представить, что мы будем когда-то делить один дом, это возможно лишь в параллельной реальности, но пока нас вынуждают обстоятельства, я наслаждаюсь.       Сон приходит очень быстро. У меня не получается отделаться от мысли, что засыпать с ним — стало моей слабостью.

***

      — И что ты сделала?       — Сбежала, — я пожимаю плечами, уплетая китайскую лапшу.       — А твой друг? — он хмурится.       — Тоже сбежал. Первее меня, — смеюсь, хотя раньше было совсем не смешно.       Атмосферный магазинчик с азиатскими продуктами располагает к беседе. Очевидно, когда я увидела с улицы светящуюся вывеску популярной сети, у Курта не осталось иного выбора, кроме как последовать за мной и набрать здесь еды.       Я очень хотела попасть сюда, хотя бы разок. Справа, от кассы и аппаратов с кипятком, находятся столики, где мы с Куртом и разместились. В Стелтоне ничего подобного нет.       — Надеюсь, ты перестала с ним общаться? — Курт уже доел, а потому попивает содовую синего цвета, в стеклянной бутылочке.       — Может только на неделю, — хмыкаю, закидывая одну ногу на другую, — Он не виноват. Мы были детьми.       Я еще раз прокручиваю зимний вечер. Это произошло на уличном катке. Какие-то парни сорвали мою шапку и кидались ей ровно столько, сколько я упрашивала их отдать мне ее. Мне было всего 11, и я боялась придти домой с «голой» головой. Мама бы расстроилась, а отец, который на тот момент еще не ушел, и вовсе бы разозлился. Он становился агрессивным от любой мелочи и выходил из себя в прямом смысле этого слова. Лучше уж было побегать за шапкой, чем получить пару ударов дома.       — Ты смеешься? — выпаливает Курт, — Он обязан был тебя защитить. Иначе какой он друг после этого?       Хью и вправду сбежал. Помню, как я повернулась к нему, ища поддержки, но в ответ увидела лишь наскоро исчезающий силуэт за соседними зданиями.       — Ему тоже было 11. А тем придуркам где-то 16. Что он мог сделать? Да и к тому же все люди разные. Не каждый способен быть храбрым, — я говорю то, что думаю на самом деле, — Мы уже не общаемся, но у меня хорошие воспоминания о нашей дружбе. Он много выручал меня в других моментах. Был рядом душой. Всегда.       Мы перестали дружить, когда он переехал в Винадаль — городок, западнее Стелтона, примерно в часе езды. Поначалу переписывались, но со временем общение сошло на нет.       — В 9 лет я чуть не отгрыз ухо уроду, которому было 14, — опровергает Курт, и мои глаза выпучиваются.       — Чего-чего ты сделал?       — Я долго лежал в больнице из-за болей в животе. Мама принесла мне детские журналы, чтобы я не скучал. И вот, в одно утро, этот сукин сын разрисовал их неприличными картинками, — поджимает губы.       Я представляю кудрявого одинокого мальчика в общей палате и в горле саднит. Уверена, в детстве Курт был самым кудрявым из всех кудрявых. Более чем уверена. Мне нравится представлять его таким.       — И что потом?       — Я разбежался и повалил его на пол, — усмехается, мотнув головой, — Драться я тогда не умел, тем более с кем-то, кто старше и выше. Поэтому я понял, что надо перегрызть глотку, либо оторвать зубами нос, порвать щеку… я остановился на ухе.       — Все, перестань, — говорю впопыхах, и он смеется, — Слава богу ты не довел дело до конца.       — К сожалению. Нас быстро разняли врачи.       Я стучу подушечками пальцев по плотной полупустой коробочке и откладываю остатки еды в сторону.       — Почему у тебя были боли? — перевожу тему, бегая взглядом по стеллажам с лапшой в ярких упаковках.       — Обычный гастрит. Поначалу все думали о чем-то страшном, но оказалось, что я просто ел слишком много острых чипсов.       Я киваю, будто понимаю абсолютно все про эту болезнь.       — Тебя редко встретишь с чем-то вредным: вроде снэков и жирной пищи.       Курт наклоняет голову, разглядывая что-то за окном. Я смотрю туда же, но там только ночь и тишь. Мы проснулись в восемь вечера и провалялись до десяти. Он кое-как уговорил меня выйти поесть, и, признаться, согласилась я только из-за того, что он голоден.       — Я много тренируюсь, чтобы выигрывать бои. Поэтому питаюсь белками. Мясо, крупы, яйца. Нередко консервами без масла, — объясняет он, — Но в этой поездке я позволил себе расслабиться.       — С твоим-то телом это не страшно, — говорю быстрее, чем успеваю подумать, и сразу краснею.       Он хохочет, а я скатываюсь по белому стулу и зарываюсь в ворот кофты.       — Спасибо, — дразнит парень.       — Серьезно. Сколько ты весишь? И какой у тебя рост? — я все-таки решаюсь продолжить допрос.       Знаю, спрашивать о чем-то таком неэтично. По крайне мере, если бы спросили меня, то я бы провалилась сквозь землю в ту же секунду. Но он боец и спокойно относится к таким вещам, поэтому… почему нет? Любопытство берет свое.       Курт нисколько не меняется в лице, что подтверждает мою теорию.       — У меня средняя весовая категория на боях. Рост 183, а вес 80.       — Ого, — вырывается из меня полушепотом.       80 килограмма мышц и чистого мяса. Раньше бы меня испугало это, но теперь… возбуждает? Звучит крайне странно, но так оно и есть. В скором времени между нами случится близость, и от ожидания я накручиваю себя все больше и больше. Будет ли это хорошо? Конечно, настолько интимный контакт с ним не может быть плох. Курт опытный… очень опытный. И единственное, почему я сомневаюсь — отсутсвие такого опыта у меня. Вдруг он разочаруется? Если я сделаю что-то не так, он будет смеяться? Случись все в мотеле, в порыве страсти, то я бы не успела сгрызть себя опасениями.       — Надо придумать чем заняться, пока мы здесь, — инициативно проговариваю, дабы отвлечься.       — Началось, — он запрокидывает голову к фиолетовому потолку.       Мне открывается доступ к сильной, рельефной шее.       — Мы не каждый день бываем в Дервинге, — привожу в довод.       — Я не любитель бессмысленных прогулок, как ты могла заметить, — парирует он.       — Значит будем бессмысленно киснуть в отеле?       Парень прикусывает щеку и, коротко прожигая карими глазами, наклоняется ближе.       — Заскучать я тебе точно не дам, — в хриплый, тихий голос вернулись игривые нотки.       Задерживаю дыхание и легонько пихаю ногу Курта под столом, что безмерно забавит его.       — Ладно, ладно. Что-нибудь посмотрю, — посмеивается он.       Я прикусываю губу и залажу в телефон.       — Или у тебя уже есть предложения? — он наблюдает, как я свапаю вкладки.       И, когда показываю экран, брови Курта ползут вверх.       — Нет, Бо, исключено, — он встает из-за стола, берет весь мусор и несет его в урну.       Я тоже поднимаюсь и надеваю куртку, что висела на спинке стула.       — Почему? — шикаю, когда он подходит.       — Потому, — коротко произносит, пока кладет бумажник во внутренний карман джинсовки.       Мы выходим на улицу. Разноцветные огни, милые фонарики, высокие, необычные здания и идеально-ровные дорожки так воодушевляют меня, что я все сильнее хочу остаться в этом городе. Стелтон приличный и протяженный, но говорить о нем с большим энтузиазмом бессмысленно: из-за скудности и серости. Дервинг же — огромный, яркий и разнообразный.       — Когда ты последний раз был в театре? — нужу, чуть дергая парня за руку.       — В школе.       — Я тоже!       — Бо, для тебя это было почти вчера, — напоминает про разницу в возрасте.       Я цокаю, и мы останавливаемся за углом кафе. Окей, это было не очень приятно.       — Я правда хочу пойти.       Он молча достает пачку сигарет и, вытягивая одну, закуривает. На мокром асфальте отражается неоновый свет.       — А я правда не пойду, — незаинтересованно произносит, складывая свободную руку в карман.       — Знаю, это затратно. И, так как приглашаю я, то обязательно отдам всю сумму…       — Замолчи, — нервно перебивает он, — Дело не в деньгах. Они у меня есть.       Я ежусь, смотря на него снизу вверх. Не хочу быть той девушкой, которая создает финансовые проблемы. «Прямо как его бывшая», — напоминает внутренний голос, и я морщусь.       — Курт, — прошу и подхожу чуть ближе, — Скоро мы вернемся домой. Наши отношения только начинаются. Я искренне верю, что они будут развиваться и крепнуть. Для этого нам стоит научиться приходить к компромиссам…       И парень поражает меня, когда мотает головой и не позволяет продолжить.       — Бо, ты сейчас меня очень злишь, — он прыскает и идет к баку, куда выкидывает бычок.       Это, по его мнению, нормальный ответ? Что за хрень? Он не планирует быть со мной вместе по приезде? Или чего он так завелся? Я моментально чувствую себя униженной.       — Чем? Нежеланием «сидеть» на твоей шее?       Он усмехается, и мы следуем по направлению к отелю.       — О тебе заботятся и снимают любую ответственность. Что тебе не нравится?       Его голос звучит все более агрессивно.       — Я не просила об этом, — настаиваю, и шаг Курта чуть ускоряется.       Эта ссора пустая, она возникла на ровном месте. Почему он всегда реагирует так остро? Чуть-что, и я сразу его раздражаю.       — Еще бы ты попросила, — кидает, пока тащусь позади.       Слава богу на улице никого нет. Уже два часа ночи и район нашего отеля скорее спальный.       — Что ты имеешь ввиду?       — То, что я не стал бы тебе помогать, если бы сам этого не хотел.       — Может ты сбавишь темп?       Мне фактически приходится бежать за ним.       — Может быть я не хочу с тобой идти?       Я, вероятно, осылашалась?       — Что, прости?       — Ты не слышала? Мне повторить? — отчеканивает, и я останавливаюсь.       Возможно, Курт считает, что я замолчала. Иначе, почему он идет дальше? Ему серьезно плевать, что я остаюсь здесь? Что я такого сделала?       Деревянные скамейки влажные, поэтому приходится стоять, несмотря на «вату» в ногах. Я все продолжаю пялиться на широкую спину, удаляющуюся дальше и дальше. Проходит минута, две, три. Курт сворачивает куда-то в закоулок, и тогда я окончательно понимаю, что он не вернется за мной. Моя карточка от номера осталась в комнате. Я просто не предполагала, что она может понадобиться. На секунду представляю как уговариваю девушку с ресепшн впустить меня, но это уже слишком.       Разворачиваюсь и плетусь по прямой. Я готова принимать его и понимать, но порой Курт становится беспощадным в своих словах и действиях. Мы весело проводили время, делились историями из жизни, а теперь он бросает меня посреди ночи. Я пытаюсь разобраться в чем провинилась, но не выходит.       Слезы не выступают, хотя ком, застрявший поперек горла, подводит именно к ним. И на какой-то миг я застопориваюсь и думаю: всегда ли так будет? Всегда ли Курт будет делать меня счастливой, а затем несчастной?       Дервинг безуспешно старается унять тревогу. Я, не сворачивая с самого тупого маршрута под названием: «Иди, пока не дойдешь неизвестно куда», отвлекаюсь на розовые вендинговые аппараты, закрытые магазинчики с игрушками, чистое звездное небо. В воздухе совсем свежо, а ветра почти нет. Я переодически обхожу лужи, чтобы не замочить кеды и снимаю шапку, когда на лбу выступает испарина.       Спустя пятнадцать минут мое одиночество кончается. Быстрые шаги позади нарастают так стремительно, что сердце берет испуг. Но, обернувшись, я сразу замечаю знакомые длинные ноги.       Курт подстраивается под мой темп и идет по левую руку. Я не намерена с ним ругаться и, вместе с этим, не намерена примириться. Мы молчим некоторое время, пока парень не тянет за локоть, прижимая к себе.       Одна его рука уверенно держит мою талию, а другая располагается на затылке. На выдохе, я лишь упираюсь в твердую грудь. От него сильно пахнет сигаретами, что я нахожу неимоверно грустным.       — Пойдем в отель, — хрипло шепчет Курт, склоняя голову.       — Я думала, что ты не вернешься, — тихо отвечаю и прикусываю губу.       — Конечно я вернусь, — сглатывает он, — Ни за что не оставил бы тебя тут одну. Я шел поодаль последние десять минут, чтобы с тобой ничего не случилось.       Удивительно сколько противоречий способно существовать в одном человеке. Когда-нибудь это изменится. Наш путь не был и не будет легким, но мы придем к пониманию и счастью. Эта связь особенная. Все не может быть зря.       Мы возвращаемся в отель и, развалившись на кровати, долго разговариваем обо всем на свете. Курт соглашается на поход в театр: пусть и нехотя. Я чуть ли не визжу от радости, ведь уже послезавтра увижу постановку любимого романа на сцене. «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Я бы не сравнила Курта с Хитклифом, да и себя мне трудно сопоставить с Кетрин. Хотя общие черты есть: негативные. Курт и Хитклиф одинаково горды и неприветливы. А я, не так как Кетрин, но все же порой нелогична и опрометчива. Обычно, когда о «Грозовом перевале» пишут в книгах, авторы останавливаются только на романтичных фразах. А мне остается надеться, что нас с Куртом не ждет такая же учесть, как главных героев романа. Испепеляющая любовь. Вот чего я боюсь.