Столкновение

      В ночи раздается звонок телефона. Я лениво тянусь за мобильным и вижу неизвестный номер. Рекламщики? В 2:45? Дребезжащая мелодия не умолкает, и я, с залепленными глазами, решаю ответить.       — Алло? — мой голос сонный.       Тишина.       — Говорите, я Вас не слышу.       Чье-то почти глухое дыхание. Какого черта?       — Кажется, Вы ошиблись номером. Не звоните сюда больше, — испуганно проговариваю и скидываю несостоявшийся разговор.       Окей, это было более чем пугающе. Идиотская шутка.

***

      Я готова к назначенному времени. Ребята опаздывают на полчаса и, когда они подъезжают, засыпают извинениями.       — Привет, — радостно говорит Лия, — Мы сегодня не пунктуальные.       — Бо, прости, в городе такие пробки! — тараторит Питер, поворачиваясь с водительского места.       — Ничего страшного, — улыбаюсь, — Вы бы все равно меня ждали. Макияж сегодня не получался. Только закончила.       Подруга, разумеется, понимает, что это неправда, и благодарно склоняет голову.       — Привет, милашка, — произносит Филипп сбоку, — Потрясающе выглядишь.       Я наконец перевожу свое внимание на него и немного смущаюсь.       — Спасибо, ты тоже.       Мы отъезжаем, и я, прогоняя плохое настроение, прошу включить музыку. Питер охотно подрубает мой плейлист, и мы, будто знаем друг друга сто лет, в унисон подпеваем Гарри Стайлсу и Джастину Биберу. Песни популярные. Их все знают.       — Будешь? — Липп протягивает электронную сигарету.       Я еще такие не пробовала, а потому киваю с интересом. Палочка светится фиолетовым цветом при затяжке.       — Поначалу я тоже кашлял, — смеется от моих пыхтений, — Давай еще раз.       Я затягиваюсь снова. Яркая сладость граната. Обилие густого пара. Безумно вкусно.       — Ну и что ты наделал? Как мне теперь курить табак? — возмущаюсь, и он хохочет.       — Я могу покупать тебе. Но придется встречаться чаще.       — Согласна!       На его запястье, из-за резинки куртки, выглядывает железный браслет. Волосы уложены в хаотичном порядке, что контрастирует с моими идеально - прямыми.       — Бо, ты любишь апероль шприц? — обращается Питер.       — Вроде бы. Я пила его один раз. А что?       — Я собираюсь взять пятилитровый стакан на всех, — смотрит в зеркало заднего вида, — Если тебе не понравится, то закажу любой другой коктейль.       Я отвожу взгляд на секунду, рассматривая свое тоненькое колечко на среднем пальце.       — У нас не раздельный счет?       — Нет, я хочу угостить подругу, — парирует и с усмешкой добавляет, — Ну и этого болвана.       — Хм, Лия, а не хочешь послушать одну интересную историю про Питера? В конце первого курса, на баскетболе, он…       — Филипп! — в красках восклицает Питер, крепче сжимая руль.       Парень ехидно посмеивается, а мы с Лией переглядываемся.       — Расскажи, — поворачивается подруга.       — Лия, там нечего слушать…       — Да брось! Мне интересно!       — Лия… — не успокаивается Питер.       — Ладно, ладно, — смягчается девушка и гладит Питера по колену.       Это выглядит так интимно и трепетно для них, что я отворачиваюсь.       Скоро мы подъезжаем к клубу. Питер паркуется рядом с не менее роскошными авто. Я выхожу через маленькую щелочку, чтобы не поцарапать дверью соседнюю кислотно-желтую машину. Воздух морозный. Мои черные, кожаные ботинки осенние, но только они подходили к аутфиту. Я ступаю по снегу, скрывающему лед, с предельной осторожностью. Будет «смешно», если у Филиппа войдет в привычку подлавливать меня в падении.       — Большая очередь, — с досадой проговариваю, кутаясь в тонкое пальто.       — Не, нам не туда, — отвечает Питер и заворачивает в закуток здания.       Фонари, железная дверь и два громилы в смокингах. Я что, в мафиозном фильме?       — Привет, дружище, — растягивается один из мужчин.       Питер пожимает им руки, пока я топчусь рядом с подругой. Ее светлые волосы уложены волнами, которые развеваются назад от ветра.       — Ты в порядке? — она тихо спрашивает и ежится от холода, — Липп тебя не напрягает?       — Все хорошо, — заверяю и, пока есть момент, добавляю, — Вы хорошая пара. Гармоничная.       Лия краснеет пуще прежнего, что кажется невозможным.       — Мне очень важны эти слова, Бо, — признается, — Ты нравишься Питеру. Хотя, иначе и быть не могло. Не переживай за деньги. Он всегда платит за друзей — ему несложно.       Я скромно киваю, соглашаясь. Было бы глупо раздувать из этого проблему.       — Шушукаетесь? — подтрунивает Липп, пристраиваясь под боком.       — Да. Тебя не звали, — шутливо говорит Лия.       Мы заходим вслед за Питером, так и не показав паспорта. Короткий коридор, маленький обособленный гардероб. Я сдаю пальто, подправляю макияж в огромном зеркале и, когда поворачиваюсь, ловлю на себе взгляды Филиппа и Лии.       — Что?       — Да тебя не узнать! Просто отпад, Бо, — восхищается девушка.       Я стеснительно одергиваю короткую черную юбку с вырезом. Лия подходит и рассматривает укороченный пиджак, заканчивающийся слегка выше талии, которым я прикрываю топ на тонких лямках.       — Тотал Блэк тебе идет, — произносит парень.       — Хватит, смущаете! — отшучиваюсь.       Музыка заранее начинает давить на уши. Осталась одна дверь до главного зала: она массивная, но звуки глушит плохо.       — Нечего алеть. Красивые девушки должны знать, что они красивые, — улыбается Лия, — Кстати, давай сфоткаемся!       — Только хотела предложить!       Мы встаем напротив зеркала и через мгновение кадр готов. Подруга тут же возится в телефоне, по-видимому выкладывая пост в соц.сети.       Питер, который до сих пор разговаривал с каким-то мужчиной, наконец присоединяется к нам.       — Пойдемте, — зовет он, и мы следуем за ним.       Бас битов соединяется с телом. Я держусь позади ребят, поднимаясь по лестнице. Лия, хоть и хвалила меня, выглядит еще краше. На ней безумно красивое изумрудное платье в блестках. Питер в плотной бордовой футболке, которая заправлена в черные брюки.       — Ого, — непроизвольно вырывается из меня, когда мы попадаем в уединенную комнатку.       Это второй этаж. Стеклянная стенка позволяет увидеть весь танцпол и протяженный круглый бар, где работают с десяток барменов в черных рубашках.       — Сядешь со мной? — предлагает Липп.       — А у меня есть другие варианты? — дразню.       Диванов всего два. Несложно догадаться кто с кем их делит.       — Я сяду с тобой, — вдруг выдает Лия и тихо добавляет, — Соскучилась.       — В кой-то веке, — подшучиваю над ней, и мы располагаемся впритык друг к другу.       Парни плюхаются напротив, и к нам сразу заносят гигантский бокал спиртного, из которого торчат трубочки. На стол так же ставится миниатюрная тарелка с фруктами — явный подарок от заведения.       — Итак, — улыбается Питер, — Впереди вся ночь. Предлагаю уйти в полный отрыв.       — Спасибо, что пригласил, — благодарю, пока не забыла, — Мне правда приятно.       — Эй, вообще-то, тебя пригласил я! — возмущается Липп.       — Не за что, Бо. Я рад, что Лия доверяет мне свой круг общения, — радушно признается.       — Вы приторные, — не умолкает парень.       Я цокаю, а Питер закатывает глаза.       — Это говорит человек, который нацепил кожанку? — тыкает паучок.       — Кожанка — одежда байкеров, — парирует Филипп.       — Ага. В совокупности с белыми джинсами и майкой. Все байкеры так и ходят!       Мы по-доброму смеемся, и я радостно подмечаю, что новый знакомый не в обиде. Кажется, они с Питером общаются только так.       — Ой, давайте уже пить, — хихикает Лия.       Она делает глоток, и ее парень охотно присоединяется.       — Ты тоже пьешь? — стараюсь звучать деликатно.       — Да. Я позвоню брату. Он приедет и развезет нас по домам, — поясняет Питер, — Не беспокойся. Я дорожу правами, — он делает паузу, — И жизнью своей прекрасной девушки.       Я умиляюсь, наполняясь неподдельным счастьем, Лия отмахивается в стеснении, а Филипп корчится.       — Приторные, — повторяет он.       Я посмеиваюсь и тянусь к трубочке. Оранжевый напиток скоро попадает в рот. Первые пару секунд ощущается пряность, а затем апельсиновые, травянистые нотки. Вкуснее, чем думалось. Вполне сносно.       Я знаю, что нужно себя контролировать, поэтому пью по чуть-чуть. Если усну через полчаса, то веселье закончится, не успев и начаться.       — Кто будет в «я никогда не»? — оживляется Липп.       — О боже, ненавижу эту игру, — вздыхает Питер.       И, признаться, мне она тоже не по душе, но всяко лучше, чем «правда или действие».       — Можно, — пожимаю плечами.       Лия тоже кивает. Я закидываю ногу на ногу и чуть сутулюсь, упираясь локтем в колено.       — Ладно, но недолго, — говорит главный противник игры.       — Я никогда не попадал баскетбольным мячом в себе в голову и не падал от этого в обморок, — хитро выдает Липп.       — Дак вот что за история! — ахает Лия, — А чего тут постыдного?       — Я тебя задушу, — шипит Питер.       Я просто молча хихикаю и делаю еще один глоток апероля.       — Окей! Я никогда не получал за все экзамены отлично на сессии! Доволен? добавляет Липп.       — Ладно, живи, — вздыхает Питер.       Они с Лией точно нашли друг друга. Оба в учебе с головой. Интересно, как я буду учиться в вузе? Надеюсь не хуже, чем в школе.       — Трис, скажи, что хоть ты не отличница? — стонет Филипп.       — Ну…       — У нее красный аттестат! — опережает Лия.       — О господи, — мученически растягивает он.       — А ты у нас троечник? — спрашиваю я.       Филипп фыркает, вытирая пальцами капли коктейля на губах.       — Да. Эти ваши биологии, истории и химии мне не очень интересны.       — Я тоже в них ничего не понимаю. Разбираюсь только в литературе.       — О, литературу я люблю, — приятно отмечает, — Фанат Сомерсета Моэма.       — Нет, беллетристика — не мое, — поджимаю губы.       — Русские писатели? Горький? Булгаков? Толстой?       — Да! Обожаю! Особенно Булгакова.       — Я мало его читал. У него что-то вроде…магического реализма? — заинтересованно цепляется.       — В точку! То, как он описывает людей, оказавшихся в кошмарных жизненных условиях… Тебе обязательно нужно с ним ознакомиться! А как тебе Грибоедов?       — Ну, против Чацкого не попрешь, — шутит, — Жаль, что в любви ему так не повезло.       Я рьяно киваю, так как неожиданно встретила единомышленника.       — Ребят, вас сейчас понесет, — безобидно смеется Питер.       Странно разговаривать о литературе в ночном клубе, и я улыбаюсь в смущении.       — Обсудим в другой раз, — весело говорю.       — Заметано, — довольно отвечает парень.       Мы продолжаем играть, пить и веселиться. Я узнаю, что Питер прыгал с парашюта и покорял горы. Он нежно произносит, что в следующий раз пойдет в поход с Лией, отчего подруга заметно плавится.       В какой-то момент, наверное, через полчаса, мы идем танцевать. Я недостаточно пьяна, в отличие от ребят.       Покидая комнату, Филипп поглядывает, чтобы я не упала на лестнице.       — За собой следи, — хохочу.       — Больно ты мне нужна, — дразнит он.       Музыка громкая. Толпа прыгает и поет заплетающимися языками. Светодиоды пестрят: я отдаюсь им полностью и забываю обо всех несчастьях. Питер целует Лию, Филипп отрывается рядом, подхватывая мои забавные покачивания. Такое ощущение, что пол провалится под напором стольких ног.       — Моя любимая песня! — кричит девушка.       Она орет что-то еще, но разобрать трудно.       — Ты в курсе, что все на тебя пялятся? — говорит Филипп, наклоняясь к уху.       — О чем ты? — сбавляю темп ритмичных движений и оглядываюсь.       — Ты красивая, — поясняет, немного робея.       — Перепил? — усмехаюсь.       От него сильно пахнет спиртным, благодаря чему все очевидно.       — Наверное, — смеется Липп.       Мы вновь отдаемся музыке. Пять или десять песен. Мне становится душно, да и к тому же хочется курить. Я сообщаю ребятам, что отлучусь, и иду к гардеробу. Как назло там никого нет. Ну и ладно. Не заболею за три минуты, а сигарету попрошу у кого-нибудь снаружи.       Охранники кивают, давая понять, что запустят меня обратно. Ледяной ветер завладевает кожей. Я поскорее запахиваю пиджак и неуклюже спешу к компании девушек, курящих неподалеку. Они гогочут на всю округу и еле держатся на каблуках. Да, а я еще думала, что моя обувь не по погоде.       Они сгоряча протягивают мне целых две сигареты и отдают зажигалку.       — Хорошего тебе дня! Ой, — блондинка икает, — Ночи! Жизни! Хорошего тебе всего!       — Спасибо, и тебе, — хихикаю и отхожу к стене.       Колесико послушное, а вот пламя — нет. Я трясусь, хотя внутри горячо. Апероль — классная штука! Выпью еще...       — Привет, девочка, — раздается хриплый голос.       Болючий укол в грудь. Мир замирает.       Я поворачиваюсь к обладателю знакомого тембра, который невозможно перепутать с другим, и немею. Нет, умоляю, нет.       Курт недвижимо стоит рядом, держа руки в карманах джинс. У меня дар речи пропадает. Я часто моргаю, тая надежду, что брежу. Но это не видение.       — Что ты здесь делаешь?       — Приехал с Мэтом. У него день рождения, — сдавленно произносит.       Я мельком поддаюсь его пронизывающим глазам: они безмерно уставшие, будто Курт вообще не спит. Изнеможенный, вымотанный. Он не живой. Продолжает принимать наркотики? Впрочем, неважно.       У меня не хватает сил смотреть на него дольше пары секунд. Я отворачиваюсь и отвлекаюсь на сигарету в дрожащих пальцах. Закуриваю. Нет ни одной мысли, кроме той, что вопит уйти отсюда как можно скорее. Но я не могу шагнуть. Чувствую, что упаду.       — Ты теперь куришь? — сглатывает.       Я молчу, делая самую глубокую затяжку. Его тяжелый вздох смешивается с ветром. Укладка летит назад. Она не спрячет меня от слез. Придется держаться. Плакать перед ним я больше не стану. Почему он вообще подошел? Что ему нужно? За все время разлуки я не пыталась придумать, что скажу ему при встрече, так как знала, что мы разошлись навсегда. Я не была готова к этому. Я не готова к этому сейчас, господи, пускай он просто оставит меня в покое.       — Мы можем поговорить? — просит, вставая напротив.       А, ну конечно! Он мастер издевок. Вот и сейчас подошел, чтобы помучить меня.       Я таращусь в его ботинки и приказываю себе сохранять сдержанный, незаинтересованный вид.       — Нам не о чем разговаривать.       Ком в горле едва ли позволяет не выдать себя. Я скучаю по нему. Я скучала. Я соскучилась.       — Есть о чем. Мне много чего нужно тебе сказать, — неровный тон.       Мне больно. Невыносимо. Он такой родной и такой чужой одновременно. Его пленительный запах дерет душу.       — Нет.       — Бо, ты замерзла. Пойдем в машину, — говорит и, дрогнув, добавляет, — Пожалуйста.       Я вспоминаю, как мы обсуждали это. В отеле. «У некоторых есть особенное слово. У других — жесты. А у нас… я замерзаю, а ты греешь». Меня сейчас разорвет на части.       — Я докурю и вернусь к друзьям. Они меня ждут.       Курт непроизвольно дергается. Так было в первые дни нашего знакомства. Его постоянно преследовали нервные тики.       — К друзьям? Ты не только с Лией?       Я мотаю головой в усмешке.       — Это не твое дело.       Тело ходуном. Слава богу тремор можно списать на холод и не предстать перед Куртом слабой.       — Я виноват перед тобой. Знаю. Но я попробую объясниться. Только выслушай меня.       Парень пытается говорить твердо, но его слова больше похожи на мольбу. Сигарета кончается, и я тут же закуриваю вторую, кидая бычок в сторону. Мне следует уйти, но я позволяю себе остаться, чтобы окончательно пережить «нас». Отпустить его раз и навсегда.       — У тебя такой прикол? — холодно прыскаю, — Изменять по очереди? Сначала мне с бывшей, теперь ей со мной.       — Бо, — отнекивается он.       — Поступи правильно хотя бы с одной девушкой, — жалостливо звучу и готова ударить себя за это.       Курт дышит чаще и делает шаг, на что я отступаю. В спину, через пиджак, ударяет мороз от ледяной стены.       — Я тебе не изменял, — шепчет и останавливается.       Я поджимаю губы, так и не подняв взгляд. Наглая ложь.       — Посмотри на меня. Прошу, Бо, — его голос срывается, — Посмотри мне в глаза. Я не изменял тебе. Правда!       Как бы не было сложно, я не иду на провокацию и игнорирую его. На телефон приходят сообщения. Это Лия. Она беспокоится.       — Ты разбила экран?       Какой же абсурд!       — Нет. Его разбил ты.       Парень открывает рот, но запинается. Я улавливаю смятение, когда он заносит руку, протирая лицо. Черное худи, под его джинсовкой, слегка задирается, и я жмурюсь, чтобы не поддаться соблазну дотронуться тела.       — Я куплю тебе новый.       Меня просто перекашивает.       — Иди к черту, — выплевываю.       — Клянусь, я не помню, как это сделал!       — Ты много чего сделал.       Курт сжимает кулаки и на мгновение отходит в сторону. К несчастью, он возвращается. Я вот-вот разрыдаюсь.       — Я тебя не предавал. Я бы хотел все тебе рассказать, но не знаю как, Бо. Пожалуйста, поверь мне!       — Поверить? Тебе? — я прикусываю губу до крови.       Это уже через-чур.       — Да! — рывком выходит из него.       — Однажды я уже повелась на твою игру. Второго раза не будет.       — Игру? — шокировано переспрашивает, — Так ты все видишь? Вспомни, каким я был с тобой!       Из меня выходит истеричный смешок от того, что он приводит в доводы.       — Я как раз-таки помню, каким ты был. А ты? Забыл про свои отвратительные слова в то утро?       Уверена, Курта полыхает всеми эмоциями. Прекрасный актер!       — Это не имеет значения. До того дня мы были счастливы. Разве не это главное? — его потряхивает.       — Счастливы? Ты пользовался мной, пока было скучно, а сейчас стоишь тут и явно гордишься итогом. Я доверилась тебе, как никому. Ты все забрал, — чувствую тошноту и забиваю легкие никотином.       — Мне жаль, я сам себя ненавижу за…       — Нет, тебе не жаль. Я сидела со сломанным телефоном неделю, а потом пошла клянчить у матери деньги на починку. Он даже не включался. Из-за тебя я потеряла хорошую работу, и теперь разношу людям еду и мою полы, — не сдерживаюсь и поднимаю голову, — У меня заслуженный выходной, а я трачу его попусту, находясь здесь, с тобой. Позволяю тебе манипулировать мной вновь!       К концу я не выдерживаю и перехожу на крик. Курт пропитан безысходностью. На нем нет лица. Конечно, все это обманка. Я так скучаю по нему. Хочу прислониться к груди, почувствовать тепло, раствориться в его поцелуе, несмотря на то, что это ошибка. Ужасная ошибка.       — Я не манипулирую тобой. Я пришел не для того, чтобы причинить тебе вред, — карие, убитые глаза чуть ли не рушат стену внутри, — Я пришел сказать, что ты нужна мне. Безумно нужна. Я облажался, Бо. Дай мне исправить то, что натворил. Поехали со мной. Пожалуйста.       Больше всего на свете я хочу, чтобы это оказалось правдой. Хочу, чтобы Курт на самом деле любил меня. Только вот такого никогда не произойдет.       — Поехать к тебе, пока там нет твоей бывшей-нынешней девушки? — открыто издеваюсь, — На сколько остаться? На ночь? Переспать с тобой? Такова твоя новая цель? Развести меня на секс?       — Прекрати, — рявкает, — Это не так! Что за бред?!       — Нет, это ты прекрати. Я никуда с тобой не поеду, — сжимаюсь от щемящего скрежета и продолжаю, — Две затяжки. После них я прошу тебя исчезнуть и не появляться в моей жизни.       Курт прикусывает щеку и рвано выдыхает. Я не заставала его настолько сломленным. На это он и рассчитывает: что я поведусь на сию картину. Почему же он так жесток? Что я ему сделала?       Я не в состоянии находиться с ним еще хотя бы секунду. Все дребезжит от тоски по нему. Пора. Как бы не было трудно расставаться. Я уже пережила это один раз. Переживу и сейчас.       Бычок летит к предыдущему. Я отдаляюсь, но неожиданно мое запястье сводит судорогой от нежного прикосновения. Замерзшая кожа зудит. Сердце резко сжимается. Боль. Физическая и моральная. И, прежде чем я успеваю что-либо обдумать, я разворачиваюсь и ударяю Курта по лицу. Хлесткая пощечина разлетается гулом по округе. Время остановилось. Я смотрю на парня испуганными глазами, моя рука чешется от горячего и резкого контакта. Курт даже не шелохнулся. Не дернулся. Он так и не отпускает мое запястье, смотря куда-то вниз, и я понимаю, что сейчас он причинит мне боль, станет злым и агрессивным. Почему-то я так думаю. Но он…поднимает голову, смотря на меня…виноватым взглядом. Таким взглядом, от которого я хочу умереть — настолько ему плохо и больно.       — Я…       Я надеюсь оправдаться, забывая об обиде, но слова теряются.       — Я заслужил, — шепчет он, и этот шепот отдается в висках грохотом, — Не переживай.       Блестящие глаза ни на секунду не отпускают мои. Мир снова начинает существовать.       — Ты же знаешь, что я не отступлю, — хриплый, разбитый голос доводит до грани, — Я тебя не потеряю.       Я заплачу, если не сбегу от него. Меня сейчас вырвет от нервов.       — Уже потерял, Курт, — я нехотя вырываю руку, — Прощай.       Он не успевает возразить. Из клуба выходит Филипп. Я спешу к нему из последних сил и ощущаю пристальный взгляд на спине. Позади раздается пьяный женский голос:       — Эй, красавчик, если тебя отшила она, то я здесь.       Я начинаю истерично смеяться. Оглядываюсь и вижу, как какая-то высокая девушка подходит к Курту и обвивает его шею руками, на что тот грубо отпихивает ее, рыча что-то вроде:       — Пошла нахрен.       Передо мной предстает друг.       — Эй, — хмурится он, — Ты совсем? Заболеешь ведь. Сколько ты тут торчишь?       Липп крепко обнимает меня и тут же замирает.       — Кто это? — в нем возникает испуг.       Я не оборачиваюсь, но сразу догадываюсь, как Курт смотрит на нас. Вероятно он в ярости.       — Пожалуйста, пойдем, скорее, — произношу с перебоями.       Парень часто кивает, и мы скрываемся за дверьми. Музыка переплетается с затуманенным разумом. Я почти бегу через толпу, отчего невероятно стыдно. Но это лучше, чем быть свидетельницей избиения. Липп не отстает. Так мы, спустя пару минут, попадаем в комнату. Питера и Лии нет.       — Что это было? — сглатывает парень.       Я стою к нему спиной и начинаю плакать. До сих пор не могу поверить, что мы говорили. Две недели. Я только задышала, как он появился, отнял весь кислород и даже больше.       — Трис, — сглатывает Филипп.       Господи. Как это возможно? Встретиться с ним в клубе! Почему день рождения Мэта и наш с ребятами отдых совпали?       — Это мой бывший, — произношу наконец хоть что-то.       — Серьезно? — неаккуратно спрашивает, — То есть… почему он здесь? Как?       — Сама не знаю. Совпадение, — всхлипываю.       Я валюсь на диван и тянусь к аперолю — стакан полупустой. Липп пристраивается рядом и растерянно наблюдает за моими струящимися слезами.       — Что он хотел?       — Поговорить.       Делаю два глотка и добиваюсь третьим. Только сейчас замечаю, что друг очень пьян. Весь раскраснелся. Поэтому он на мне «вис».       — И ты…       — Послушай, я не хочу это обсуждать. Мне просто надо напиться, — обрываю его, — Пожалуйста, не развивай тему.       — Оу, хорошо...Но нахреначиться то с тобой можно?       Его улыбка не спасает. Меня сейчас ничего не спасет, кроме алкоголя.       — Можно.       — Супер. Посиди здесь. Принесу нам текилу.       Я не останавливаю его и, пока жду, вытираю слезы, смотря во фронталку. Макияж размазан. В сумочке завалялась одна маленькая влажная салфетка — она приводит лицо в норму.       Я ударила его. Зачем я сделала это? Я никогда никого не била, даже Эрика пальцем не тронула. Я всегда считала такое поведение чем-то ужасным, а сейчас…что произошло? Господи, так нельзя. Нельзя бить кого-то. Даже если этот кто-то полный урод.       «Ты же знаешь, что я не отступлю». Вдруг он не врал? Как долго у меня получится выносить его нежданные визиты?       Если бы он нашел оправдания… если бы не игрался со мной. Я представляю, как сажусь к нему в машину, представляю его мягкие, властная губы. На улице он был таким одиноким, но таким красивым. Он нужен мне. И как горько, что я не нужна ему в ответ. Я убеждаю себя, что ненавижу Курта. Принуждаю себя забыть. Но на самом деле — это притворство. Я не способна ненавидеть его в подобающей тому мере и тем более не способна выкинуть его из головы. Он разрушил меня. Почему же я так отчаянно жажду, чтобы он все исправил?       Я затыкаю сердце здравым смыслом. Как бы оно не рвалось, я не вернусь к Курту. Нужно придумать, что сказать ему, если он приедет к дому. А он приедет? Надеюсь, что нет.       — Вот и аптечка! — припевает Филипп, занося несколько шотов, — Залечит все раны!       Он не отдает отчет действиям. Думаю, будь он трезв, то вел бы себя иначе. Тем не менее я не злюсь. Даже ощущаю толику благодарности.       — Давай, все, до дна! — подталкивает он.       Я выдыхаю и выпиваю три шота. Голова кружится. Неоновый потолок плывет. Может, Курт не во всем лжет? Может, он мне не изменял? Да что с тобой, Бо!       Телефон на диване вибрирует. На дисплее высвечивается имя человека, растоптавшего меня дважды. Я скидываю. Глотаю апреоль. Еще один звонок. Я нажимаю на кнопку отклонить несколько раз.       — Заблокируй его, — размазано выдает Липп, — Че он тебя мучает?       «Че» звучит не с наездом, а как невероятно пьяное «что». Я прекрасно помню, что было, когда я так сделала. Он выследил меня и приехал в ТЦ. Если что-то такое повторится, то я с ума сойду. Не дай бог я встречу его перед работой. Черт! Завтра смена. Ненавижу «Дом Фина» и самого Фина.       Звонки прекращаются. Я наивно полагаю, что Курт успокоился, но телефон вибрирует снова — теперь от сообщения. Не читай, не читай, не читай. Не делай себе больнее. Но опьяненным мозгом завладевает интерес.       От кого: Курт.       «Ты, черт возьми, издеваешься? Прошло всего 13 дней, а тебя обнимает другой парень. Хотела, чтобы я отстал? Поздравляю, ты этого добилась. Удачи в новых отношениях. Только предупреди своего дохляка, что через пару дней ты перескочишь на новый член. Прощай».       Он…что? Назвал меня девушкой легкого поведения? Это ему-то так говорить? После измены? После, после….нет, это не адекватно! Я собираюсь ответить, но в миг осознаю, что это уловка. Он хочет извести меня, чтобы я сама к нему прибежала. Пускай думает что хочет. Мне же лучше. Верно? Теперь мы не увидимся.       — Милашка, все будет в порядке, — растягивает Липп, и я понимаю, что плачу навзрыд.       Это слишком больно. Меня просто рвет на части. Заявился сюда, посмел говорить со мной, а потом это сообщение. Я не могу. Больно. Больно. Больно. Постоянная боль. Все возвращается. Первые дни без него. Я чувствовала так много всего и при этом не чувствовала себя живой. Сейчас так же. Я пряталась. Убеждала себя забыть. Врала себе. Плохо. Мне очень плохо.       — Трис, это пройдет…       — Нет! — срываюсь, — Хватит повторять, что все наладится, что все будет хорошо, потому что это не так! Ничего не наладится. Я падаю. Каждый день падаю. И скоро разобьюсь! Это не исправить! Я очень устала!       Я не знаю зачем кричу это ему: человеку, который пьян в дрова. У меня трясутся руки. «Через пару дней ты перескочишь на новый член». Рассудок мутнеет. Это снова происходит. Нет. Не здесь. В прошлый раз он был рядом. Он успокаивал меня в примерочной. Сейчас так не будет. Его нет. Он бросил меня. Он предал меня. За что? Зачем? Что я сделала?       — Трис, — отдается голос Липпа, — Все, хватит…       Я слышу шум. Белый шум. Где-то вдалеке музыка, но теперь она звучит ярче. Стук в висках. Не хватает кислорода. Почему он ушел? Почему? Он мне нужен. Я скучаю. Я не могу. Я очень по нему скучаю! Я держалась как могла. Нет. Это ложь. Я пыталась держаться. Не плакала, но от этого только хуже. Как справиться? Я не верю, что дыра в душе залатается.       — Трис…       Нет, меня зовут Бо. Он говорил «Бо» так мягко, так трепетно. Никто не говорил мое имя так, как он.       — Солнышко, успокойся…       Пожалуйста, пускай это прекратится. Я не хочу. Я больше ничего не хочу. Я просто…нет, мне нужно к нему. К нему в руки. Я скучаю по его рукам. Мне было так хорошо. Я была с ним, он был со мной…так близко. Никто не был ко мне так близко.       Я сейчас умру. Я не чувствую конечностей. Судороги, жар в лице, холод в пальцах. Меня сейчас вырвет.       — Трис, пожалуйста, я боюсь, — голос Липпа.       Как стыдно. Я тоже боюсь. Мне страшно. Я…так темно и холодно. Может быть, это конец? Лишь бы я не ошиблась. Лишь бы это правда был мой конец.       Но я ошиблась. Прихожу в себя, сидя на полу, у дивана. Руки впились в волосы. Филипп сидит рядом, и он, кажется, вообще ничего не понимает.       — Я…       — Это паническая атака? — пьяно спрашивает он.       У меня кожа мурашками покрывается. От его тона не по себе. Все такое чужое. Грубое.       — Да…       — Она прошла?       — Да.       — Хорошо…я испугался. Не делай так больше, — вздыхает он.       — Прости…       — Нет, все хорошо. Выпускать эмоции полезно. Ты сейчас в порядке?       Да что за бред он несет?       — Да.       — Пойдем пить? Надо повеселиться, Трис.       Он встает и подает мне руку. Я хватаюсь за нее и почти падаю. Ноги слабые. Ладно. Пить. Нужно пить. Много. Это поможет.       — Танцы! — невменяемо лепечет Лия, попадая в комнату, и музыка через приоткрытую дверь кричит, — Бо, а ты куда пропала? Давай, выпьем и пошли! Там твой Бибер! Ну, парень, похожий на Бибера. Познакомишься?       Она тоже неадекватна для того, чтобы воспринимать реальность. Я смотрю в пол. Соберись. Соберись, твою мать!       — Нет, откажусь.       Рассказывать ей случившееся — не вариант. Напьюсь со всеми и будь что будет. Да. Надо напиться. Сейчас же.       Как так вышло, предположить не сложно. Я выпиваю столько всего, что проваливаюсь в темноту. Во мраке мне хочется потеряться, забыться и ничего не чувствовать. Но я лишь сильнее скучаю по Курту.