Токийские Мстители, максимально приближенные к канону драбблы

Вечер тянулся, а по мере увеличения выпитого в организме Наны её мозг плавился. Пить она не любит, но её любимый собеседник подначил ее выпить, ссылаясь на обычаи. Сакэ действительно распространён в Японии, но мешать его с мяу очень плохая идея, но Хару не из пугливых, а состояние девчонки его вовсе не волнует. И вот он, с лукавой улыбкой на всё лицо, достаёт заветный пакетик и крутит им у Наны перед носом, подначивая её понюхать с ним. Нана сначала отказывается, но рука Санзу хватает Наны за подбородок и нежно убирает прядь волос за ухо, за затем гладит её по щеке, после чего Нана сама готова снюхать всё содержимое здесь и сейчас. Нана тает, когда руки Харучиё, обхватив Нану за талию, подсаживают её ближе и всё ещё поглаживают щеку, от чего героиня бледно краснеет и отводит взгляд в сторону. Харучиё лишь трепещет от удачности своей уловки и как же мастерски он подсадил эту глупышку на крючок. Нана, такая хрупкая и глупая, прямо как самая первая любовь Акаши. Чертовка была мила, но отказала Санзу, после чего тот разозлился на весь мир. Теперь он здесь, ломает жизни таких девчушек, подсаживая их на мяу, заставляя влюбляться в себя, слушая мольбу, крики и видя слёзы, которые проливает каждая из его партнёрш, отчаянно нуждаясь в нём. А Хуру только рад. Он тешит своё эго, будучи довольным собой и раз за разом убеждается в своём превосходстве над такими, как Нана, в которых он видит её, ту что когда-то отказала ему. Снюхав дорожку ноги Наны подкосились. Вперемешку с алкоголем трип наступал быстрее, а из-за нерасчитаной дозировки становилось дурно. Девушка ухватилась за край раковины в туалете. Кончик её носа слегка краснел, а губы подрагивали. Неужто малышка словила бэд Трип так быстро? Харучиё это не выгодно. —«оу, малышка, это слишком для тебя? Давай сполоснём твоё личико холодной водой и ты немного высморкаешься» с поддельной заботой мурчал Санзу. Он наблюдал за Наной, как она умывалась, как тряслись её руки. Его поражало как Нана доверяет ему. Она бы могла отказаться от всего или даже вовсе не говорить с ним, но получилось то, что получилось. С другой же стороны ему это и на руку, доверие и чувства — хорошая почва для взращивания того, что санзу нужно, а нужна ему привязанность. —«Ну, уже лучше» пробормотал Харучиё, потянувшись к бумажным полотенцам и вытирая воду с лица Наны. Нана, в свою очередь, смотрела на Харучиё сквозь полуприкрытые ресницы. Если бы её можно было охарактеризовать как животное, то это была бы собака, Хатико. —»… У меня немного кружится голова и всё немного плывёт… Так и должно быть?» Нана задавала этот вопрос так, словно вот-вот уснёт. Заторможенность речи и изменение сознания стали зелёным светом для Харучиё. —«Да, просто нужно немного подождать и тебе станет легче. Уверяю тебя, мы повеселимся и ты забудешь о скукоте повседневных дней» вновь лукаво говорил Санзу, придерживая тело Наны. Он чувствовал что та уже обмокает и едва стоит на ногах. В голове Акаши бегали мысли, сменяя одну за одной. #чёрт, как же я должен выйти из клуба с этой девчонкой если она в таком состоянии? Думай, думай, думай…# Харучиё притягивает Нану к себе, обняв её за талию он начинает улыбаться и что-то говорить ей, провоцируя её улыбку тоже. Если всё сработает, то люди подумают что они просто друзья, а Санзу, как полагается благородному мужчине, везёт свою подругу домой, а не в лес, чтобы изнасиловать и выкинуть её труп в реку. Сама Нана, несмотря на странное знакомство, подначивание употребления веществ уже считает Санзу другом. В её мозгу возникают мысли о комфорте рядом с ним. Все странности уже давно списаны на стресс, усталость и отличие менталитета. Нану не очень волнует умственная деятельность сейчас, хотя об этом речь идти не может. Стоит ей почувствовать малейший комфорт и вот она снова там. Школа, первая любовь. Нана из тех детей, кому не досталось любви от слова совсем. В школе, если Нана с кем то и дружила, то это, была дружба один на один, в свой круг она не пускала больше 2 человек, и то при условии если все люди с которыми она общается не знакомы лично. В своей любви Нана, с подростковых времён видит спасение, единственный луч света, человека которому не всё равно. Идеализация и родовые очки вперемешку дают именно такой эффект и Нана ничего не может с собой сделать. Слабость, кружиться голова, звон в ушах, отдалённые ощущения прикосновений, тишина, ветер в лицо и вот, конечная точка, квартира Харучиё. Сам дом находится на краю Токио, рядом с лесом. Живут здесь либо люди, занимающиеся бытом, либо те, кто работает из дому, то есть маленькое количество. Этот, если это можно так назвать, район, представляет собой сектор из частных домов и квартирных домов высотой не более 5 этажей. В дневное время здесь более менее чувствуется уют, а вот ночью мрачновато. Санзу не жил здесь на постоянной основе. Скорее квартира на первом этаже и подвал служили ему помещением для расчленения трупов предателей и любых других неугодных бонтену людей. К тому же, здесь тихо, все друг друга знают и река поблизости. Диво дивное… В этом же месте пару лет назад —«перешёл в защиту? Хорошо держишься…» Муто изучающим взглядом смотрит на Харучиё, пытаясь продумать его следующий ход. —«так ведь король важнее остальных» Объясняет Санзу, сам того не понимая как он выдаёт себя. Хотя это и не важно, важен король. —«почему ты в одиночку полез на группировку из Ёцуя?» спрашивает Муто, всё еще смотря на Санзу. —«они сказали что 'тосва' отстой… И так вышло» говорит Харучиё словно оправдываясь, опустив взгляд на доску. —«Понятно…» говорит Муто, всё ещё смотря на Харучиё, ожидая, когда тот поднимет взгляд. Санзу молчит, словно он ребёнок которого ругает мать за очередную оплошность. —«Заботясь о короле, не стоит забывать о себе» уверенно говорит Муто, с жалостью смотря на Акаши. —»… Верно, простите.» виновато говорит Санзу. —«Вот, возьми. С такими шрамами далеко не уедешь» Муто кидает черную маску на доску, перед носом Харучиё. —«Хорошо, спасибо большое» Лукаво улыбается Акаши и натягивает маску на своё лицо. Конец флешбека. Во всём доме царила тишина. Харучие был знаком со всеми соседями в своём доме и в нём души не чаяли. Такой улыбчивый молодой человек. Из подобных 'милых' бесед он узнавал максимум о соседях. О бабули из 312A квартиры, которая жила здесь до момента переезда к сыну, из-за проблем со здоровьем. Или например мужчина, лет так 40 из 211, с которым Санзу говорил в клубе от скуки. Из диалога Харучиё узнаёт о болезненном разрыве мужчины с его, уже бывшей женой, о том как ему больно и как он заглушает это алкоголем, о ненавистной работе, из-за которой мужчина не смог построить счастливую семью. Все жители этого дома были весьма обычны. Люди просто сталкивались с жестокой реальностью этого мира и коротали свои дни в однушках в этом жилом секторе, осознавая свою безвыходность ситуаций. —«ай!.. Не хватай меня, пожалуйста, так за запястья, это больно.» скулит и шипит от боли Нана, когда рука Харучиё, грубо обхватив запястья Наны, припечатала их к стене, над её головой. Сам Санзу ничего не отвечает ей на её просьбу, лишь с жадностью впивается в её шею, оставляя небольшие отметины от своих зубов и мокрые следы от поцелуев. Харучиё в предвкушении. Он жаждет увидеть страх в глазах героини, в очередной раз довести до слёз такую глупую девчонку, которая клюнула на его удочку. Цикличность. Трип и действие чудо-порошка уже заметны. Нана плохо мыслит и вместе с растущим возбуждением Харучиё растёт и её возбуждение. Как бы то ни было он уже ей симпатичен и она чувствует к нему влечение. Она тянется к лицу Харучиё, шевеля руками, намекая на то чтобы он перестал её держать, но тот наоборот, прижимает её руки к стене ещё сильнее и морщится от отвращения. Не любит он поцелуи и прикасаться к своему лицу он тоже не даст. Он словно дикий пёс, которого когда-то обидели, хотя обещали приласкать. Руки мужчины отпускают запястья Наны, но не для того, чтобы пойти ей на уступку и поцеловать её, нет, для того чтобы схватить её за подбородок и отвернуть её лицо в сторону. Другая рука скользит под одеждой девушки, жадно обхватывая кожу на бёдрах и медленно поднимаясь по талии к груди. Сама Нана не сопротивляется, да и не может из-за слабости в теле, хотя эта сцена ей даже… Нравится. Санзу небрежны снимает одежду с Наны, иногда кусая её за плечи или целуя в шею во время этого процесса. За одеждой следом, на пол, летит бюстгальтер, а затем и рубашка мужчины. Оказавшись прижатой к столу вниз животом Нана инстинктивно подставляет руки, дабы не удариться. Центр тяжести перемешается на сам корпус, а её ноги беспорядочно подрагивают всякий раз как Нана пытается пошевелиться. Она убирает волосы на бок, к плечу, оголяя спину и чувствуя холод, пробегающий по коже. Оглядев кухню Нана замечает странности. Слишком уж тут чисто и крайне мало вещей которыми вообще можно воспользоваться. Никакого уюта и всего по минимуму. Как здесь вообще можно жить? Из раздумий Нану вырывают грубые прикосновения к её бёдрам, жадно сжимающие её кожу руки. Девушка чувствует как с неё стягивают последний элемент одежды, а осознание полной обнажённости вызывает стеснение. Но съёжится заставляет не это, а шлепок по заднице, который Харучиё щедро дал Нане. Он явно не планирует церемониться и нежиться. Его пальцы небрежно скользят по бедру Наны к её мокрой щели, чтобы подразнить. Харучиё намеренно не прикасается там где нужно, он кружит вокруг, но так и не затрагивает чувствительное место Наны. Его пальцы стремительно скользят внутрь, но даже так он намеренно не доходит до точки G, чего уж говорит о стимуляции. —». Аха… Прикоснись, пожалуйста.» тихо стонет Нана голосом, полным похоти. —«Что-что? Я не слышу…» с издёвкой говорит Санзу, ухмыляясь и продолжая. Его рука ещё более извращённо и похотливо дразнит Нану, изредка задевая клитор и прочие чувствительные места. Как же его забавляет беспомощный вид девушки и то как подрагивают её ноги, всякий раз как он касается чувствительного места. Тихие дрожащие стоны слетают с её губ и она намокает от столь вялой стимуляции, поэтому пытается придвинуться ближе и изменить угол наклона бёдер, за что моментально получает грубый и сильный шлепок по заднице. Руки мужчины крайне грубо возвращают её в прежнее положение, сжимая кожу на бёдрах. Санзу слегка нависает над телом Наны и низким рычашим голосом говорит: —«ещё раз пошевелишься и я прострелю тебе башку. Не забывай кто тут главный. Твоё дело лежать и не дёргаться» Вот он, собственной персоной, Акаши, который больше не скрывается за маской дружелюбия. Он демонстративно кладёт пистолет на стол так, чтоб Нана видела его, но дотянуться не смогла, а он смог. После чего тот отстраняется и возвращается в исходное положение. Без каких либо предварительных ласк и прочего он грубо входит, наслаждаясь тем как Нана пищит и закрывает себе рот рукой, стараясь и вовсе не шевелиться. Санзу рычит и шипит от ощущения тупости и узости внутри, запрокидывая голову назад, а пальцами впиваясь в кожу на бёдрах девушки. Вздохнув, Харучиё обеими руками хватает талию Наны и начинает двигаться внутри, грубо и медленно, изредка рыча. Нана пытается ухватиться за что-то, будь то гладкая поверхность стола или угол, но не дотягивается, поэтому её руки просто сжимаются в кулачки, слегка царапая саму себя. По мере того как Харучиё набирает свой грубый темп тои вовсе стонать перестаёт, в отличие от Наны, чья задница горит от шлепков, а сама она захлёбывается в стонах от такой грубости. Ноги Наны стали ещё более ватными, а теперь дрожат, создавая мерзкое ощущение покалывания на коже. Темп Харучиё становится всё более неумолимым с каждой секундой, а невозможность пошевелиться и страх провоцируют появление слезинок в уголках глаз, которые собираются в слёзы. —«Пожалуйста, прекрати» скулит Нана, захлёбываясь в стонах и слезах, что только забавит Харучиё. Он продолжает набирать тот темп, который приносит ему удовольствие больше всего. Иногда он останавливает свой взгляд на киске Наны, умиляясь тому как хорошо она его принимает и напоследок плюёт, для поддержания влажности и лёгкости скольжения. Тело Наны дрожит от быстрой смены темпа и чрезмерной интенсивности. Её кода на бёдрах горит, а её наружное отверстие матки предательски ноет от боли. В теле начинает присутствовать слабость, а перед глазами виднеются звёзды, особенно это заметно по изменению движений Харучиё. Он двигается так же грубо и быстро, только вот теперь беспорядочно, больше не попадая не в точку G ни в другие приятные места. Санзу ещё более жадно хватает Наны за талию и едва слышно рычит, зная, что он уже близок к концу. Уже игнорируя голос Наны и прочие прелести её тела, он концентрируется на темпе и старается сохранить ровное дыхание и вытащить вовремя. Он так и делает. Нана же, сначала удивляется резкой смене ощущений и по началу не понимает что произошло, но почувствовав горячую жидкость на своей спине и бёдрах просто расслабляется и её обмякшее тело полностью ложится на стол. Больше никакого ощущения подёргивающегося члена внутри и никакого чувства наполненности, только мерзкая боль и усталость, вперемешку с чувством пустоты. Отдышавшись Харучиё, забив болт на тело Наны плетётся в душ, а после просто плюхается в постель, в соседней комнате. Сонливость и усталость заставляют Харучие быстро уснуть, совсем позабыв о соседях или беспорядке в квартире. Хотя беспокоиться было не о чём. Ключи нужно ещё поискать, чтоб смыться отсюда, да и в квартире нет ничего ценного, на случай если Нана решит обчистить квартиру и смыться. Вот и получилось так, что Нана закрыта в квартире с Санзу, человеком к которому она пытает любовь и ненависть одновременно. Она ещё недолго приходит в себя, плача и вытирая слёзы, но берёт себя в руки и следует примеру Акаши, идёт в душ и приводит себя в порядок. Начало флешбека: —«эй! Подождите!» маленькая Сенджу бежит за Майки, Санзу и Баджи, пока те гуляют и веселятся, не особо заботясь о ней. Тот день, тот самолёт и грязный поступок Сенджу Харучиё помнит до сих пор. В самом детстве Акаши пытал сильную потребность в общении с Майки. Он тот человек, в котором Санзу видел своё место, причину по которой он встаёт по утрам. Это не только счастье и радость, а чувство неполноценности, будто Харучиё должен вечно быть всем и быть отвергнутым. Это чувство усиливалось всякий раз как Манджиро находил новых друзей. Ревность и желание сделать Майки своим и только своим другом разрывали Санзу на части. Всегда находился кто-то другой на роль лучшего друга Манджиро, всегда был кто-то кто был лучше Акаши. Он чувствовал себя плюшевым медведем, с которым играли только тогда, когда не было возможности играть с кем то другим, а когда другие игрушки нашлись, его выбросили на помойку, чтоб не занимал место в дальнем ящике. Так же Санзу вышвырнули в 5 отряд к Муто. Слова, которые сказал сайки в тот день Харучиё запомнил. Но ненависть к Майки так и не образовалась. Харучиё подобно цветку лотоса, рос в иле и тянулся к солнцу всю свою жизнь, следовал за королём, непобедимым Майки. Никто не заслуживает любви, внимания и заботы от Харучиё кроме Манджиро. Он и только он. Акаши никогда не сможет полюбить девушку или любовь другого человека, даже не подпустит к себе, ссылаясь на то что эти люди этого недостойны. Он боится, на самом деле боится. Знает о страхе в глубине души, но вытесняет эти мысли из своей головы как может. Конец флешбека (?) + таймскип: Акаши сидел на кухне в своей обычной квартире. Запах кофе наполнял жилище, а новостная сводка вот вот должна была начаться. Харучиё вертел кружку в руках и с нетерпением ждал начала. Женщина-диктор в новостях сразу же объявила о старании харучиё: —«Новости. В заливе Токио был найден неопознанный скелет. Полиция пытается установить личность погибшего…» Харучиё ухмыляется и делает глоток из своей чашки.