Спокойная ночь

      Прилетевший в спину свернутый кусочек бумаги выдернул Иветту из размышлений над химическим уравнением ионного обмена. Лабораторная работа почти подходила к концу вместе с уроком, но решить последнее задание девушка не могла. Подняв бумажку, пока учительница перелистывала страницы журнала, она обернулась, читая по губам Вити, что это «Для Вики». Постучав пальцем по спине старосты, сидящей перед ней, Макарова привлекла её внимание, а пальцы ученицы быстро забрали тайное любовное послание.       Неделю.       Целую неделю Ветта хваталась за голову из-за их конфетно-букетного периода. В школу приходили вместе, уходили тоже вместе, даже на переменах Витя не упускал возможности, чтобы поулыбаться со своей девушкой. Такого стремительного развития их отношений никто не ожидал, хотя староста всячески отрицала подобное. Только в столовой девочки могли побыть вдвоём, но их разговоры всегда останавливал звонок.       Обиды у Макаровой поубавилось, в конце концов, все люди хотят обычного человеческого счастья, даже ярая комсомолка и праведница Вика. За их общением было интересно наблюдать: оба краснели, нерешительно брались за руки, а их поцелуи ограничивались касанием к щекам. Почему Иветта была в этом уверена? Судя по последнему разговору с Викой, когда она купила пачку мятных леденцов и ела её весь день, причитая: «вдруг он поцелует меня в губы, а от меня котлетой из столовой пахнет».       А вот Макарова ела котлеты спокойно и с удовольствием! Её в губы никто не собирался целовать, даже за руку не брал. Она и не хотела. Лукавила. Скорее всего, хотела, просто очереди из желающих не наблюдалось, а возраст брал своё.       — Не забудь, сегодня нужно сделать стенгазету к женскому дню. Встречаемся после уроков в классе, — сказала Вика, перед последним уроком, настроение у неё было потрясающее, — Девочки из параллели помогут украсить коридор цветами из бумаги.       — Тебе не кажется, что женский день мы готовим себе сами? — закатила глаза Иветта, опускаясь за свою парту.       — Мы же не для себя, а для учителей. Только представь, выходим мы после выходных, а тут красота. Нужно ещё гвоздики купить, чтобы учителям подарить… Надо поднять этот вопрос, — деловитая староста хотела поговорить с классом, но её остановил звук звонка, оповестивший о начале урока.       Отсидев биологию, девочки поспешили в кабинет трудов, чтобы забрать цветную бумагу, старые журналы и клей. Иветта взяла несколько листов ватмана и вернулась в класс 11 «А». Сместив две парты, она разложила листы бумаги, прижав их книгами и пеналом, чтобы ватман снова не скрутился в трубочку. Дома она взяла кисточки и большой набор акварели, которую отец подарил ей незадолго до своей смерти. Рисовать этими красками — удовольствие с ноткой грусти.       После наброска карандашом, она принялась вырисовывать образ женщины среди множества белых и красных роз, пока девочки клеили цветную гирлянду.       — Слушай, Ветт, — староста улыбнулась, говоря тихо, — Знаешь, что Витя сказал?       — Дай-ка угадаю, — пробормотала Макарова, сосредоточенно выводя зеленый листочек на бумаге, — Что ты самая чудесная девушка?       Смирнова внезапно рассмеялась и покраснела, отмахнувшись от подруги.       — Вообще-то о тебе, — и сложила руки на парте, вглядываясь в рисунок, — Среди парней слух пошел, что Турбо про тебя копает.       — Про меня что? — подняв голову, она посмотрела на Вику, — Мне кажется, ваше общение плохо на тебе сказывается. Ты уже их словечками говоришь.       — Я же не об этом. Он говорит, что спрашивал про тебя, мол, откуда, какая и прочее.       — Странно, учитывая, что он… — и прикусила язык. О том, что в тот вечер Валера спас её от какого-то Немца, Иветта никому не рассказывала, как и о том, что он проводил её до дома, поделившись тем, что знаком с её сестрой. — Странно. Что он спрашивал?       — Не знаю точно, но Витя шутит, что глаз на тебя положил, — комсомолка игриво подергала бровями.       — Знаешь, Вик, мне кажется, что твой Витя — тот ещё фантазер. Глупости какие-то, — и вновь вернулась к плакату, забыв, что хотела ещё нарисовать.       — Он же по-доброму. К тому же, в обиду нас никому не даст. Говорит, мы теперь с универсамовскими.       — Вика-а-а, — протянула Макарова, потрогав лоб подруги, — Вроде жара нет. Ты же сама говорила, что он там, как собачка на побегушках. Осуждала их.       — Да я просто не понимала. Сейчас общаюсь с ним и понимаю, что во многом заблуждалась, — судя по Смирновой, она действительно верила ему.       — Час от часу не легче, — отложив кисточку, Ветта приподняла плакат, всматриваясь в проделанную работу. Смирнова встала за её спиной.       — Это о-о-очень красиво, — довольно протянула староста, — Повесим рядом с расписанием. Так, Кать, бери скотч и бегом вешать, а то мы до ночи не уйдем.       — Командирша, — рассмеялась Иветта, вытирая руки от краски, — Куда нам торопиться?       — Как же, сегодня у нас ночь «секретиков», — подмигнула Вика, припоминая, что они договорились ночевать вместе у её бабушки. Ветта ради этого уговаривала сестру несколько дней, клятвенно пообещав, что обязательно позвонит.       Вечером школьные коридоры было не узнать — плакаты, бумажные цветы, приклеенные от самого входа и вдоль стен, а ещё самодельные открыточки для каждой учительницы. 11 А сегодня потрудился на славу, поэтому, с чувством выполненного долга, девочки направились вдоль парка к дому бабушки Вики. В последнее время Смирнова зачастила с ночевками у неё, ссылаясь на то, что так спокойнее.       О чём говорила староста, Иветта поняла только тогда, когда они действительно к ней пришли. Зарина Вениаминовна была практически глухой, поэтому мало говорила и почти всегда улыбалась. Накормив девочек ужином, она вооружилась спицами и пошла в зал, громко включив телевизор и закрыв дверь. Старушка, как оказалось, сама себе на уме, поэтому девочки спокойно удалились в одну из спален, когда-то принадлежавшую матери Вики, о чем говорили старые фотографии, плакаты, какая-то косметика на зеркале и одежда, которую женщина носила в молодости.       — Теперь я понимаю, почему тебе тут лучше. Никакого контроля, — с нескрываемой завистью, протянула Иветта, сев на кровать и снимая с себя школьный темный фартук.       — Да, когда бабушка смотрит телевизор, то прямо за ним и засыпает. К тому же, можно говорить по телефону и она ничего не услышит, — подмигнула староста, сейчас она уже не казалась такой правильной, как в их первую встречу, разбирая школьную сумку и пакет с вещами, которые захватила из дома.       — Кстати, а можно телефоном воспользоваться? Я обещала сестре, что позвоню, как мы доберемся до тебя.       — Конечно. Он в прихожей, — кивнула девушка, повесив пару блузок на стул.       Позвонив Вере и успокоив её тем, что скоро они уже лягут спать, Иветта коротко заглянула в щель двери, ведущей в зал. Зарина Вениаминовна действительно спала, сжимая в руках спицы с недовязанными носками. Улыбнувшись, девушка поспешила в комнату и оцепенела, увидев подругу, стоящую около зеркала в одном белье, причем в весьма красивом.       — Нравится? — бежевые кружева на толстых лямках напоминали те, какие были у её мамы. Грудь Вики оказалась в подобном облачении гораздо больше, чем в жизни, когда всё скрывалось за форменным платьем.       — Очень красиво, — честно призналась Иветта, с некой неловкостью присев на кровать и вспоминая своё хлопковое белье и такой же простой бюстгальтер. Груди у неё никогда не было, так, как любила шутить Вера, два прыщика на бледной коже. Разумеется, она и сама не единожды стояла перед зеркалом, отмечая изменения в собственном теле, которое становилось по-настоящему женским: появилась талия, пропала угловатость плеч, округлились бедра и грудь начала просвечиваться через нательную майку.       — Маме подарили когда-то, из Германии привезли, но оно ей было маловато, а мне подошло. Решили приберечь на выпускной, но, как Витька говорит: нужно жить одним днем, — а потом юркнула к столу, достав оттуда тушь фирмы «Maybelline» в черной коробочке с золотистой надписью, а ещё палетку теней «Pollena». Иветта смотрела на это всё с настоящим восхищением, несмотря на то, что в тенях осталась лишь парочка цветов.       — Это тоже твоей мамы? Она не хватится?       — Нет, мама с рождения брата вообще не пользуется косметикой, нашла в комоде, даже не вспомнит, — Смирнова положила косметику на кровать.       — Только зачем нам это? В школу завтра не идти, да и, если нас увидят накрашенными, больше неприятностей заработаем. Показательно умоют, как Лену из параллели, — этот инцидент отпечатался в её памяти, потому что завуч прилюдно отвела модницу из 11 «Б» и заставила её смыть всю косметику.       — Ты же не думаешь, что мы просто будем сидеть дома, — на губах девушки появилась загадочная улыбка, — Не смотри ты так на меня. Сегодня в ДК дискотека, Витя нас проведет.       — Вика! — подскочила на ноги школьница, — Ты же знаешь: Вера меня убьет.       — Она не узнает, — осадила её Смирнова, положив руки на плечи подруги, — К тому же, мы ненадолго. Посмотрим, потанцуем и домой спать. А завтра сходим в библиотеку и подготовим доклад по истории.       Затея казалась плохой, врать сестре не хотелось, но сказать правду — ещё хуже, Вера будет переживать. Поразмыслив о том, что с ними будет Витя, а значит — никто не докопается, Иветта успокоилась, но лишь на мгновение, потому что потом оценила своё школьное платье.       — Я не брала одежду…       — Я всё предусмотрела. Не забывай, я же староста! — Вика была горда собой, когда протягивала подруге серую узкую юбку, чуть выше колен и черную блузку с рукавом три четверти.       Какое-то время Макарова держалась, а потом счастливо рассмеялась, стягивая своё платье и переодеваясь в предложенную одежду. Вика, по всей видимости, и сама никогда не ходила на дискотеки, только на школьные, но делала вид, что знает, как правильно. Поэтому вскоре накрасила веки нежно-розовыми тенями, подводя тушью свои пушистые белые ресницы. Волосы из тугой косы она развязала, позволяя им рассыпаться по её спине.       Тушь-плевалка — настоящая находка для советской девушки. Ветта тени не стала брать, но с радостью подкрасила реснички и тоже распустила волосы. Русые кудрявые локоны упали практически до самой поясницы, аккуратно обрамляя бледное лицо.       В выборе одежды Смирнова отдала предпочтение жёлтой маминой блузке и коричневой юбке, выделяясь на фоне своей подруги — ей же хотелось казаться особенной для своего Витьки.       Заводные часы с механизмом пробили восемь вечера, разнося удары из зала по всей комнате. Смирнова, на всякий случай, проверила: уснула ли бабушка, а когда убедилась в этом, то поспешила выйти с подругой из квартиры, тихо прикрывая дверь. Шапки они не надевали — зачем портить волосы. Холод был не ощутим, когда их накрывало предвкушение.       Витя встретил их на углу дома, довольно улыбаясь. Глаз не мог отвести от Смирновой, пока они шли, а староста лишь краснела под его влюбленным взглядом.       До ДК дошли минут за двадцать, а уши знатно так отмерзли, но это их не остановило. Скинув одежду в гардеробе, Витя вместе с девушками поднялся по лестнице к танцевальной площадке, высматривая среди людей своих «пацанов». Те бойко отплясывали практически в центральном кругу, где были неизвестные даже Вите девушки, но это его не смущало: если они с пацанами, значит их.       — Из нашего круга не выходите, а то уведут, — предупредил он, заводя их в линию круга и подстраиваясь под движения.       И если Смирнова чувствовала себя, как рыба в воде, явно знакомая с доброй половиной, то стоящая рядом с ней Иветта неловко повторяла движения, стараясь не смотреть на ребят в упор. Лишь к концу песни она подняла взгляд, заметив среди множества лиц того самого Зиму, который не мог выговорить её имя, ту самую девочку из параллели, которую умыл завуч, и Турбо. Последний же в мгновение наткнулся на её взгляд. Суетливо посмотрев на веселую Смирнову, Иветта подошла к ней ближе:       — Мы точно ненадолго? — осведомилась она, получив одобрительный кивок.       — Просто расслабься, Ветта, считай, это наш подарок за хорошую работу в школе, — и вновь вернулась к танцам, переглядываясь с Витей, который ненавязчиво пытался прикоснуться к её руке.       К третьему танцу Макарова заметно расслабилась, музыка и ритмы помогали ей двигаться, поэтому она перестала зажиматься и прятаться за локонами своих распущенных волос, открывая лицо и вздергивая подбородок. Даже подпевала, переглядываясь со своей подругой. Староста была права — настоящий подарок за их усердия.       Это была первая дискотека в её жизни, поэтому точно запомнится. А Вика периодически сжимала её руку, как бы вторя, что всё хорошо.       Ведущий объявил медленный танец, поэтому Ветта пошла к одной из стен, чтобы перевести дыхание. Витя же утянул Смирнову на танцпол, осторожно положив руки ей на талию. Танцевали скромно, на расстоянии друг от друга, но неотрывно смотрели друг другу в глаза.       Песня Александра Серова, как никогда, подходила под танец этой пары. Пока звучал медляк, казалось все соревнования между группировками испарились, сейчас все эти люди казались обычными юношами, раскачивающимися в танце с девушками. Кто-то так же стоял у стенок, смотря на пары. Некоторые с завистью, некоторые — с восхищением, но негатива никакого не было.       — Пить хочешь?       Вздрогнув, Ветта посмотрела сперва на Турбо, а потом на протянутую бутылку с лимонадом.       — Не отравлю, не бойся, — вздохнул он, закатив глаза от её удивленного взгляда, — А то ты не знала, что мы с парнями будем тут.       — Я об этом не думала, — предельно честно сказала Макарова, взяв бутылку и делая несколько жадных глотков, а потом вернула её Турбо.       — Неужели? — кажется, тон был насмешливым.       — Именно, — взгляд Ветты метался от одной танцующей пары к другой, — В конце концов, это же не я пытаюсь узнать всю твою подноготную.       Оторвавшись от бутылки, Турбо поперхнулся и поставил её на небольшой выступ в стене:       — О чем ты? — сквозь кашель, спросил кудрявый, проводя пальцами по молнии своей спортивной кофты.       — Да так, — пожала она плечами, — Птичка напела, что некий Турбо спрашивает обо мне. А что у других-то, а? Можешь спросить у меня, в чем проблема? — в данный момент, смотря на стушевавшегося парня, она чувствовала своё превосходство.       — Ты — человек новый, так что нужно знать, с кем имеем дело, — отчеканил он мгновенно выдуманную версию.       Иветта кивнула, но с сарказмом, потому что это звучало, как настоящий бред. Она — не парень с другого района, а просто девушка — вряд ли это сыграло бы какую-то роль, даже если они так пекутся о чести своей группировки.       — Кажется, вон та девушка, — Иветта кивнула в сторону дальней стены, — Ждет, что ты позовешь её танцевать.       Парень чуть прищурился, всматриваясь в даль, а потом облокотился о стену.       — А смысл? — Валера скривил губы, сложив руки на груди, — Песня скоро кончится.       — Я просто сказала, — Иветта оттолкнулась от стены в тот момент, когда закончилась песня, вновь возвращаясь в круг рядом с подругой.       А через пару секунд слева от неё расположился Турбо, начиная так же синхронно танцевать. Уловив его взглядом, Макарова усмехнулась, значит, не просто так узнает. Мысль о том, что она может быть ему симпатична, была отвергнута сразу. Его интерес понятен с точки зрения, что она подруга Вити и его девушки, что подтверждали его расспросы. Единственное, что с этим не сходилось мнение Вити, который так же был удивлен расспросам друга.       Сосредоточенная на танцах и веселье, Иветта не сразу заметила пополнение в их кругу. А вот это самое «пополнение» удивленным и прожигающим взглядом уставилось на неё, заставив девушку сбиться с темпа, чуть не запутавшись в собственных ногах. В паре метров от неё, практически напротив, танцевал Вова — сын дяди Кирилла, во взгляде скользила усмешка, а губы были сжаты в тонкую линию.       Увлеченная Вика не заметила смятения подруги, в отличие от Валеры, который заметно замедлился, переводя взгляд с Адидаса на новенькую. Их гляделки затягивались, но поднятый указательный палец Вовы, который он приложил к губам — знак, который Турбо не смог считать. Зато Ветта кивнула — тем самым он успокоил её о сохранности этой тайны.       Очередной медляк дал возможность немного выдохнуть, но внезапная хватка разрушила планы Макаровой, когда мимо неё промелькнули силуэты Вики, Вити и Турбо. Утягиваемая Вовой в угол танцпола, она лишь открывала и закрывала рот.       — Какими судьбами? — спросил он, отводя её в более укромное и отдаленное место танцпола.       — Подружка позвала, — смотреть на него было неловко, понимая, что её уже уличили во лжи.       — Сеструха не в курсах, правильно понимаю? — он облокотился плечом о стену, смотря на неё из полуопущенных бровей. — Да ладно, дело молодое, сам таким был. Но ты же понимаешь, что врать нехорошо?       — Ты, наверное, тоже это понимаешь, — это не было нападением, она лишь констатировала факт, подняв на него взгляд карих глаз, — Ты же с универсама. Вера знает?       Он неоднозначно повел плечами, что стало доказательством осведомленности сестры в этих вопросах. Темная часть молодости сестры — загадка, которую Макарова не могла разгадать, а сама Вера не комментировала этого, повторяя, что с парнями «улицы» нужно держаться на большом расстоянии. Странно, что, после подобного, она продолжала общаться и пить чай с Вовой, вместо того, чтобы выставить его за дверь.       — Эй, Турбо, — окликнул Вова одного из старших, неотрывно смотрящих на них из противоположного угла, — Потанцуй-ка с моей названной сестричкой, а то она заскучала.       — Что? — недоумение так и скользило на её лице, хитро же Вова ушел от ответа.       Оттолкнувшись от стены, Валера быстро преодолел расстояние танцпола, среди танцующих пар и встал рядом с другом.       — Заскучала? — с насмешкой, он потер нос, — Правда что ли?       — Не хочу я танцевать, — буркнула она и хотела вновь отойти, но рука Вовы легла на одно её плечо, а ладонь Турбо на другое.       — Характер прибереги для своей комнаты. Тут много тех, для кого новая девочка, как красная тряпка для быка. Пусть видят, что ты с нами, — предупредил Адидас, буквально толкнув её в руки своего друга и, достав пачку сигарет, пошел к выходу.       Почувствовав лопатками грудь парня, Иветта резко развернулась, смотря исподлобья на, так называемого, «трижды спасителя», если судить по изречениям Вовы.       — Не бойся, красная шапочка, я сытый и девочек не ем, — довольный, словно мартовский кот, он взял её за руку, неторопливо ведя за собой к танцполу, освещённому цветными лучиками, — Адидас прав.       Прозвище резало по ушам, а его руки, опустившиеся на талию, по телу. Доселе ей не доводилось танцевать с человеком противоположного пола, поэтому, уместив ладони на его плечи, Макарова немного упиралась, сдерживая между ними дистанцию. Покачиваясь под Наутилус Помпилиус, она поджимала нижнюю губу, пока Турбо давил лыбу, словно в лотерею выиграл.       — А ты всегда подчиняешься его командам?       — Командам? — он изогнул правую бровь, — Это просьба пацана, а мы всегда помогаем друг другу.       — Прямо мушкетеры. От кого на этот раз меня спасают? — она показательно заозиралась по сторонам, чувствуя, что её пытаются поставить в положение жертвы, которой она не являлась.       — От одиночества.       — Съязвил, — фыркнула она, сильнее сжав пальцами его плечи, — Что смешного?       — Ты смешная, — он и правда сдерживал тихий смех, который совершенно не гармонировал с лирической музыкой, — Кому и что ты хочешь доказать?       — Лично я — никому и ничего, — утвердительно сказала она, — Зачем мне что-то доказывать? Я самодостаточна для этого.       — А чего напряглась-то? М? — он чуть дернул подбородком, — Не меня ли боишься?       — Боюсь? — она вскинула голову, насмехаясь над ним, причем весьма неправдоподобно, — Я ничего не боюсь.       Турбо вытянул шею, выглядывая поверх её макушки и поджимая губы с тихим «черт».       — Что? — смех быстро пропал с её лица, а голова невольно дернулась в бок, чтобы отследить объект, привлекший его внимание.       — Тихо, — хватка на талии оказалась крепче, чем она предполагала в начале, думая, что в любой момент может оттолкнуть его от себя. В один рывок он прижал её тело к себе, вынуждая уткнуться лицом в ключицу.       Терпкий запах разгоряченной кожи смешивался с выветривающимся одеколоном и сигаретным дымом, пропитавшим его одежду. Пальцы съехали ему на грудь, вцепившись в олимпийку.       — Что случилось? — тихо пробормотала она в него.       — Немцов тут… Не свети своей мордашкой, а лучше будь поближе, чтобы привлекать меньше внимания, — попросил он достаточно спокойно, скользнув пальцами по её волосам до самой макушки и прижимая к себе, при этом не прекращая раскачиваться в танце.       Немцов.       Немец.       Прозвище, которое она никогда не забудет. Память подбросила картинки «девятки» и неустанные голоса, призывающие её остановить. По спине прошлись мурашки. Трудно было сказать, связаны они с хваткой Турбо или с воспоминаниями, а может и с тем и с тем. По горлу прошелся тугой комок слюны.       Под её пальцами на его груди билось горячее сердце, а пульс Турбо точно зашкаливал, потому что она ощущала его собственной щекой, словно парень пробежал добрый километр на скорость, сдавая нормативы по физической культуры.       — Не будет же он теперь за мной охотиться. Он же не псих, — с какой-то надеждой пробормотала она, но была услышана парнем, опустившим шею и лицо на уровень её щек.       — Думаю, теперь не станет. Никто из «разъедовских» больше к тебе не подойдет, — шепот опалил край её уха, заставляя вздрогнуть от подобной близости и запаха, сильнее ударившего в нос. Сознание, казалось, спуталось, потому что привычное желание отстраниться пропало.       — Они смотрят?       — Да, — все такой же шепот, а пальцы проходятся между русыми кудрями, — И видят, что ты со мн… С нами, — оговорку он спрятал в тихом покашливании, — Тебе не грозит опасность.       Выдохнув, Иветта подавила смешок и повернула голову, чуть не столкнувшись с его опущенным лицом, замирая. Это слишком близко. Это непривычно близко. Настолько, что она могла разглядеть мелкие, практически незаметные веснушки на его щеках, скрывающиеся в заживающих синяках. Зелено-серые глаза таили в себе настоящую глубину недосказанности и покоя, накрывающего волной с ног до головы, а его язык проходился по потрескавшейся от холода нижней губе.       Голос исполнителя прокатился по парам, пока Ветта вынуждала себя отвести взгляд, но не могла. Турбо, подобно змее, гипнотизировал её как несуразную полевую мышь.       — Иногда мне кажется, что твоё второе имя — «опасность», — пробормотала она, еле шевеля собственными губами.       — Нет же, — покачал он головой, с полуулыбкой, — Для названной сестры Адидаса — я тот, кто всегда прикроет спину.       — Спину?       — Зависит от того, что нужно будет прикрыть, — практически философски заключил он, мягко опуская руку ей на поясницу и теснее прижимая Макарову.       «Я резал эти пальцы за то, что они не могу прикоснуться к тебе…»       Резко отвернув голову в сторону, она вновь уткнулась лбом в его грудь, разрывая зрительный контакт, который становился крайне неприличным в этой ситуации и мог повлечь за собой непоправимые последствия, название которым даже мозг не мог дать название.       До слуха не сразу донеслась потасовка, начавшаяся около небольшого коридора за колоннами. Только крик Адидаса: «уводите их» — стал отправным толчком, оторвавшим Турбо и Иветту друг от друга. Парень суетливо схватил девушку, выталкивая за спину в сторону темного хода, с ноги открывая дверь. Проскользнув туда, Макарова испуганно обернулась, увидев, как какой-то парень поймал Валеру, но тут же получил от него хороший хук справа.       — Не вылезай! — и захлопнул двери прямо перед её носом.       Заозиравшись в полутьме, она пригляделась к вывеске «запасный выход», сбегая вниз и прячась за стену. Там же осталась Вика! И эта драка… Моля Бога о том, чтобы Витя успел вывести девушку, Иветта прижала руки к груди, словно прячась от сквозняков. Слышались крики, звуки бьющегося стекла и мгновенно стихающей музыки.       Трудно было подсчитать время, сколько длился подобный бедлам, но для Макаровой он казался вечностью, поэтому, когда дверь вновь открылась, она сильнее вжалась в стену, стараясь не дышать и слиться с темнотой. Правая рука нащупала черенок от тяпки или лопаты, тихо вцепившись в неё, готовясь, если придется, обороняться.       Темной тенью непрошенный гость спустился по ступенькам к выходу, когда из-за дверной перегородки выскочила Иветта с тяпкой наперевес и криком:       — Зашибу!       Уклонившись от импровизированного (и весьма опасного) садового инструмента, Турбо отскочил обратно к ступенькам, во все глаза уставившись на эту интеллигентную воительницу, которая едва ли не проехалась острием по его лбу, минуя кожу в паре сантиметров.       — Давай только без угроз, — он вытянул руки вперед, ухватившись за черенок и дернув девушку на себя, — И не шуми. Надо уходить, мусора приехали.       Проследив за отброшенной тяпкой, Иветта посмотрела на Валеру, чуть отступив назад.       — У меня одежда… в гардеробе, — несмотря на эти слова, Макарова уже отступала назад, готовая бежать.       Неизвестно, когда парню довелось попасть в гардероб, но свою куртку он быстро накинул на плечи девушки, выталкивая её на улицу. Черный ход ещё не был оцеплен нарядом, поэтому без лишних предисловий, Макарова и Турбо побежали в сторону небольшой улочки, тянувшейся вдоль забора.       Шок от ситуации сменялся страхом: если она вернется домой без верхней одежды, то Вера её убьет, а потом узнает, где она была, воскресит и снова убьет. Исход был предначертан и представлен в самых ярких красках. Ветта не собиралась врать Верочке, она действительно планировала ночевку у подруги и корила себя за то, что не смогла настоять на своём. Это был необдуманный порыв и полнейшая глупость. К сожалению, время назад уже не вернуть, а двигаться дальше надо.       Куртка парня висела на ней, как мешок, дорисовывая нереальные большие плечи, а пахла сигаретами, сыростью и чем-то ещё. Трудно сказать, приятный запах или нет, но описать его Ветта не могла.       Март шутил над жителями Казани, послав ночной снегопад, большими хлопьями покрывая волосы девушки и превращая кудри во влажные сосульки, бьющиеся о куртку с изображением кленового листа.       — Куда… куда мы? — легкие болели от отдышки и холода.       — Подальше, сейчас пустят патрули. Давай же, — он схватил её за локоть, подгоняя.       Бегал Турбо точно быстрее — ему не привыкать, а для Макаровой — то ещё испытание. Подгоняемая страхами или какими-то другими чувствами, будоражащими её кровь, но девушка не останавливалась, минуя подтаявшие сугробы, какие-то ледяные или каменные кочки, детские площадки, стадион и пару домов, выбегая на перекресток неизвестной ей улицы.       Парень, согнувшись пополам, пытался восстановить дыхание, стягивая с головы шапку с козырьком. Из его рта вырывался пар разгорячённого дыхания, пока девушка, кутаясь в куртку, вскинула голову, глубоко дыша. Сердце отдавало пульсацию по всему телу, заглушая звуки ветра.       Если бы сейчас Ветту попросили описать дорогу обратно, она бы никогда её не вспомнила, потому что единственным её ориентиром был парень из «универсамовских», чьи ботинки оставляли широкие следы на заснеженных улицах. Прикрывая глаза, она всё ещё ощущала, словно её тело куда-то спешит, несмотря на то, что она сейчас просто стоит.       — Ты Вику видел? Её тоже задержали? — восстановив дыхание, сразу же спросила Иветта.       — Та, что с Топью была, убежала с ним раньше нас. Их Адидас прикрыл… Наши успели, вроде, — Турбо осматривался по сторонам, словно над чем-то раздумывал, — Сейчас лучше не высовываться, патруль начался. Идем, — он вновь взял её за локоть, но девушка не двинулась с места, — Что ещё? Шевелись.       — Куда ты меня ведешь? Мне нужно найти Вику, — не унималась Иветта, беспокоясь о том, что староста могла угодить в неприятности.       — У тебя пластинка заела? — Турбо закатил глаза настолько показательно, что школьница нахмурилась, — Я же сказал, что всё нормально будет. Номер подруги знаешь? — и получив одобрительный кивок, вскинул руки, — Вот и отлично. Идем. Не хочу потом с Адидасом объясняться, почему его названная «сестричка» превратилась в сугроб.       Несмотря на легкое сопротивление, он всё же повел её в сторону дома из серого кирпича в пять этажей высотой. На улице совсем не осталось людей, только пара пьяных дебоширов кричали в соседнем дворе. Пройдя в подъезд, парень прибавил шагу, поднимаясь по ступенькам и увлекая за собой школьницу, крепко удерживая её за локоть.       Знала ли Ветта ещё несколько месяцев назад, что будет по ночам ходить в неизвестных домах и убегать от органов правопорядка — никогда бы не поверила, но жизнь привыкла удивлять — каждый сюрприз круче предыдущего.       С тихим звоном Турбо провернул ключ в замке, пропуская девушку вперед и закрывая за ними дверь. Темнота и запах жареной рыбы пропитали непроглядное пространство, пока парень не включил свет в прихожей. Скинув с себя обувь, он стянул с девушки куртку, отряхнув её от растаявшего снега.       — А мы где?       — Не узнала? Санаторий «Три сосны»: физиопроцедуры и пятиразовое питание, — фыркнул Турбо, повесив одежду и снимая ботинки, — Глупый вопрос.       — Твой дом? — она опасливо оглядела прихожую, особенно кусок отвалившейся у потолка обоины. — А где родители?       — Мать в сутках на заводе, а отец в деревне, — и более тихо добавил, — К счастью.       Кажется, последнее уточнение было адресовано именно отцу, потому что его он произнес с более грубой интонацией, словно желал, чтобы тот провалился в своей же деревне.       — Не боись, — он чуть подтолкнул её в плечо, когда девушка разделась, — Всё с тобой хорошо будет. Вот телефон, позвони подруге. Уверен, что она уже десятый сон видит.       Заметив на комоде в прихожей темно-зеленый телефон, Ветта сразу же сжала трубку, прокручивая колесо с цифрами в порядке заученного номера. Долгие гудки. Липкий страх, что ответит бабушка Вики… И — о чудо! — голос старосты, едва слышный и опасливый.       — Алло…       — Вика, Вика… Господи, — Макарова приложила руку ко лбу, прикрывая глаза, — Я так счастлива, что ты не в милиции.       — Ветта? Это ты? Где ты? — шепот подруги стал обеспокоенный.       — Со мной всё хорошо, мы убежали… Я с Валерой. То есть с Турбо.       — Спроси: Топь с ней? — за спиной возник Турбо, а тело непроизвольно дернулось.       — Вик, а То… Витя с тобой? — чуть не прикусила язык от оговорки, морщась.       — Да, ему не хило прилетело, но всё хорошо… — дальше голос казался, будто издалека, — …да, она с Турбо. Сейчас… Да погоди, — послышался шорох, а в трубке зазвучал мужской голос, — Макарова, рад, что ты выбралась. Дай трубку Турбо.       Поджав губы, она приподняла телефонную трубку и отдала её Валере, который не особо любил разговаривать по телефону, но сейчас это лучший вариант для них.       — …да я понял уже, — после минутного монолога Вити, кивнул парень, — Это хорошо, завтра на сборе разберемся. Адидас сказал не высовываться, так что никуда не лезь. А ещё… Тут, короче, такое дело, Макарова ваша ушла без верхней одежды... Да, у меня. Захвати завтра, а то у меня бабских тряпок нет. Переночует у меня, — и покосился на школьницу, — Всё, отбой, — и с этими словами быстро положил телефон на место, закончив звонок.       Судя по недовольному лицу Ветты, она хотела что-то ещё сказать подруге.       — Бабку разбудят. Имей совесть, — буркнул он, насупившись, словно мальчишка, — И не смотри на меня, как на врага народа. Это я спас твою задницу. Кажется, можно сказать и «спасибо».       — Спасибо, — без особого энтузиазма сказала девушка.       — На том и будет, — он коротко кивнул на дверь, — Туалет, там кухня, а спать — тут, — и толкнул рукой крашенную белую дверь, впуская её в укромные владения своей комнаты.       Обычная пацанская спальня: кровать у стены, шкаф, стол, на котором стоит пепельница и валяется смятая пачка сигарет. Минималистично, в лучших традициях мужского населения, которому для удобства и комфорта много не нужно.       Пройдясь до шкафа, Турбо вынул оттуда какие-то треники и серую кофту, протягивая Иветте.       — Чем богаты, как говорится.       Сжав одежду руками, Макарова кивнула и убежала в ванную комнату. В квартире было чисто, но как-то пусто, словно тут жили редко. Хотя пустая бутылка из-под пива под раковиной говорила о многом. Особенно плавающий в ней бычок от сигареты.       Помыв руки, Иветта проверила щеколду на двери и только потом поспешила переодеться. Одежда Турбо пахла хозяйственным мылом и по ощущениям казалась такой же грубой, как и сам хозяин. Разумеется, всё это было ей велико, но лучше так, чем промокшая от снега ткань собственной кофты. Удерживая штаны на бедрах, она вошла в комнату.       — Мама! — вскрикнула она, выронив одежду из рук и закрывая глаза.       Позабыв, что дома она спокойно ходит в любую комнату, Макарова не учла, что Валере тоже нужно переодеться, потому что застала она его с голым торсом и в спортивках, которые он только успел натянуть. Ситуацию усугубило и то, что она отпустила край собственных штанов и те неприлично свалились на пол, расстилаясь у пяток темной лужей из ткани.       — Не думал, что при виде меня, одежда слетает так быстро, — рассмеялся Турбо, облокотившись бедрами о стол.       Чертыхаясь, Иветта схватилась за штаны, натягивая их обратно и скрывая своё белье, которое позорно засветила перед юношей. Щеки горели так, что она бы могла стать прекрасным ночным светильником. Она даже не услышала его шагов, поэтому удивилась, когда парень оказался рядом.       Проследив за движением его рук в её сторону, Макарова дернулась назад, но Турбо остановил её, схватив за резинку от штанов и дернув на себя.       Собственнически.       По-хозяйски.       Так резко, что она чуть не уткнулась носом в его грудь, изучая заметный рельеф его мышц.       — Ты что? Ты этого… — Иветта уперлась ладонями в его грудь, пытаясь увеличить расстояние между их телами, — С ума сошел? — и опустила взгляд на его руки, сжимающие её талию, — Ты что делаешь?       Ответом ей послужил горячий выдох прямо в лицо и зеленые глаза с большими темными зрачками, не предвещающие ничего хорошего.