***
Международный женский день прошел на славу, все труды — не прошли напрасно. Учителя остались довольны красотой, которую для них подготовили ученики старших классов. После концерта и официального поздравления от директора, девочки отсидели ещё несколько уроков. Сегодня не было трудных контрольных, а учителя, преисполненные праздничным настроением и предстоящим корпоративном в кругу коллег, не нагружали своих подопечных порцией новых знаний. Староста класса, распрощавшись с соседкой по парте, направилась с Веттой вдоль парка. — Ты снова у бабушки останешься? — Иветта улыбалась, ей приятно было ходить домой с Викой. — Да, сказала родителям, что мне нужна тишина для подготовки к экзаменам, они не возражали, — Смирнова пожала плечами, перепрыгнув через лужу. — Что-то мне подсказывает, что дело вовсе не в экзаменах, — не стоило быть умной, чтобы понять причины внезапного переезда. — Скажешь тоже, — Вика шутливо толкнула подругу в плечо, — Это никак не связано с Витей. — А я про него ничего и не говорила, — шах и мат, Иветта подловила старосту на горяченьком, — Неужели все так серьезно? Загадочно закатив глаза, Смирнова размахивала своим ранцем, чуть припрыгивая с каждым шагом. Выглядела она невероятно счастливой, чему можно только позавидовать. — Целовались, что ли? — тут же догадалась Ветта, догоняя подругу. С протяжным «ну-у-у-у» староста покраснела до кончиков ушей, чуть облизнув верхнюю губу и пряча свой взгляд. — Ах, ты, лиса! И ничего не рассказала! — внутренняя девчонка внутри Иветты пищала и топала ножками, — И как? Ну? Так… приятно? — Приятно, — скрытая гордость пылала внутри старосты, — Очень даже приятно. Хихикая, Смирнова повернулась к подруге лицом, шествуя вперед спиной и хлопая глазами, как настоящая влюбленная дурочка. На самом-то деле, ей действительно можно было позавидовать. Насколько человек расцветает, когда влюбляется! — Как это произошло? — Макаровой было интересно всё. — В ту ночь, после дискотеки, — она вновь закусила губу, мечтательно прикрывая глаза, — Болтали сидели и тут… Это случилось. Я, честно говоря, вообще была не готова, но… Ох, Ветта-Ветта, у меня на утро такие опухшие губы были, будто я в улей упала, честное слово. Теперь пришла очередь Иветты смеяться, смотря на свою старосту, у которой за спиной выросли незримые крылья. Она не ходила, а летала над землей, словно весила не больше, чем перышко. — Вот так и вышло. А ты… с этим… Ну, с Турбо, да? — Что? — школьница даже остановилась, удивленно смотря на подругу, — Вика-а-а. — Нет, я просто… — чуть стушевалась староста, теребя рукав своего пальто, — Просто вы же вместе убежали, ты у него была, вот я и подумала, что… что… — Что ты там подумала, Смирнова? — голос прозвучал жёстче, чем хотелось бы. — Ничего. Правда! Ничего плохого, — Вика вскинула руки в примирительном жесте, — Просто он про тебя спрашивал, потом на дискотеке вы танцевали и… Ночевала ты у него. — Вика! — Честное слово, ничего плохого я не думала и никому не говорила. — Ещё бы ты говорила, — ахнула Ветта, дернув её на себя и взяв под руку, — Потому что спрашивал обо мне он из-за Вити твоего. Он же с тобой встречается, а ты общаешься со мной. На дискотеке он со мной танцевал, потому что там… Этот… Немцов или Немец был, чтобы не лез. По просьбе друга танцевал, а тот друг — сын крестного Верки. Знаю, запутано, но это так… А осталась я у него, потому что мы от милиции убегали вместе — только и всего. Понимаешь? — Понимаю, что всё очень запутанно, — отозвалась Вика, путаясь во всех фактах её рассказа, — Но, если ты так говоришь, то я тебе верю. К тому же, вряд ли Турбо будет заигрывать со школьницей. — Почему это? — теперь пришла очередь девушки удивляться. — Он у них старший, кажется, встречался с выпускницей швейного училища, но я могу путать. Витька много рассказывал и обо всех, — предположения Смирновой не были чем-то подкреплены, поэтому она не отвечала за достоверность фактов. — А сколько ему лет, не знаешь? — задумчиво протянула Иветта, чуть жмурясь от солнышка. — Чуть больше двадцати вроде, — Вика чуть замедлила шаг, — Дойдем до гаражей за стадионом? — Зачем? — не поняла школьница. — Там тренажёрка, Витька попросил за ним зайти, когда буду идти, после школы… — Тебя не смущает, что он уроки прогуливает, нет? — Да брось, Ветт, сегодня не было почти ничего. Праздник всё-таки, — махнула рукой Вика, утягивая подругу в сторону узкой улицы. — Кто ты такая и что сделала с нашей старостой? — с глазами по рублю, Макарова послушно поплелась за смеющейся Викой, тянувшей её в сторону гаражей. Практически не оглядываясь по сторонам, девушка крепко сжимала ладонь подруги, проводя её через кусты на склон, с которого открывался вид на небольшие здания, больше напоминающие сараи, нежели тренажерные залы или места для тренировок людей. Больше удивляло то, что Смирнова знала дорогу, словно ходила по ней не в первый раз. Сначала они обошли небольшую торговую лавку с запчастями для машин, потом спустились по ступенькам, миновав ещё один многоквартирный дом, а за ним и стадион. Прямо за находящейся напротив пятиэтажкой и располагалось серое здание, уходящее ступеньками под землю. — Ты уверена, что мы можем туда ходить? — с неким сомнением, поинтересовалась Иветта, — По шапке не получим? — По шапке можно получить, если ты в ней. А ты в платке, Иветта, — подмигнула ей Вика, добавляя, — Витя сказал, что можно. Макарова в этом сомневалась, но всё же следовала за подругой, спускаясь вниз. Дернув дверь на себя, она подтолкнула сомневающуюся школьницу вперед. Они очутились в небольшом предбаннике, где всё пропахло сигаретным дымом, а до ушей донеслись мужские голоса и смех. Смирнова решительно пошла вперед, проходя через одну из дверей. — Приветик, — махнула рукой староста куда-то вперед, из-за её спины Иветта ничего не могла разглядеть. — О, твоя пришла… Топь! — крикнул кто-то и засмеялся, — Да заходи-заходи, у него ещё два подхода и отпустим. — Я не одна, — чуть тише добавила Вика. Повисла тишина, а за ней последовали шаги нескольких людей. Прямо перед Викой возник Зима и ещё один парнишка с подбитым глазом. Старший сначала прищурился, а потом разулыбался так, что чуть щеки не треснули. — О! Москва пожаловала, неожиданно-неожиданно, — он обернулся назад, довольно протянул, — Турбо, тут такой сюрприз. Иди сюда… — и что-то беззвучно проговорил губами. Валеру девушка не видела, но слышала железный звон, словно опустили что-то тяжелое. Вика прошла чуть вперед, уступая место подруге, откуда и открывался вид на тренажерный зал: небольшой ринг, места для прокачки мышц, диван и столик, на котором стояли дымящиеся пепельницы. От гантель отошел Турбо, вытирая лицо потемневшим от времени полотенцем. Он был по пояс обнажен, а на его коже блестели впитывающиеся капельки соленого пота, который он стирал с себя, недоуменно смотря на новоявленную гостью, которую не видел с прошлой недели. Опустив взгляд на свои весенние полусапожки, Ветта прикусила внутреннюю часть щеки. В ней неистово боролись два равноправных желания: увидеть Турбо и сбежать отсюда подальше. Последнее дополнялось знатным подзатыльником для Вики, ведь она наверняка знала, что он будет тут. — Какими судьбами? — запах мужского пота ударил в нос, а взгляд наткнулся на темно-синие кроссовки, оказавшиеся в полуметре от неё. — Да я с Викой… — Иветта дернула свою руку в сторону подруги, но там уже было пустое место. Растерянно оглядевшись, она увидела старосту в другом конце зала, стоящую рядом с Витей и улыбающуюся так, словно выиграла в лотерею. Предательница. — Пришла с ней, я вообще не собиралась, это… извините, я уже ухожу, — не поднимая взгляда, девушка развернулась, но чья-то рука дернула её назад. — Да не ссы, Москва, проходи, — заулыбался Зима, подмигивая Турбо, и утягивая девушку в сторону дивана. Все так же не поднимая взгляда, она опустилась на мебельное изделие с просевшими пружинами, теребя большую темную пуговицу на своем сереньком пальто и поджимая губы. Платок сполз с её макушки, образовывая кольцо вокруг шеи. Хотелось затянуть его потуже, чтобы немного прийти в себя. — Ты же Веркина сестра? — не унимался парень, потирая лысый затылок и опускаясь на табуретку около стола. Зима протянул Турбо пачку сигарет, закуривая с ним с одной спички и бросая её в пепельницу. После тренировки старший не спешил облачиться в верхнюю одежду, не стесняясь своей наготы. — Да, — тихо согласилась школьница. — Ты это… привет ей передавай. Скажи, что Зима помнит, — он затянулся сигаретой, выпуская дым, который сквозняком относило в лицо девушки. — Отсядь, а то прокуренная уйдет и пизды получит дома, — буркнул Турбо, стоя чуть поодаль. — Оу, пардоньте, — засмеялся парень и тоже встал, отойдя в сторону, — Как она там поживает? — Неплохо, — коротко отзывалась Иветта, крутя пуговицу настолько сильно, что пара ниток стерлись. Послышался какой-то шорох, Макарова не видела переглядки парней, но Зима через пару секунд встал и удалился ещё в одно подсобное помещение. — Вера не узнала, где ты была в пятницу ночью? — Валера аккуратно положил сигарету на край пепельницы и надел свитер, вновь возвращаясь к курению. — К счастью, нет, — девушка всё-таки нашла в себе силы, посмотреть на него и отметить ворох густых кудряшек, покрывающих его голову, — Я действительно приношу извинения за то, что вот так… без разрешения. — Тебе не за что, — он чуть понизил голос, — Извиняться не за что. Ты с Топью, а мы своих не выгоняем. — Я не ваша. — Твоё право. Моя? — Что? — Что? — у Турбо был самый невинный взгляд, словно у золотого медалиста, — Ничейная, да? — Разве человек может принадлежать вообще кому-то? — подобное присвоение гражданина и его достоинства совершенно не нравилось школьнице. — Может, — просто пояснил он и пересел на диван к ней, — За тебя впрягся Адидас, впрягся я… Так что твоё спасение выученная фраза из трех слов: «я с универсамовскими». — Местоимение, предлог и прилагательное, — пробормотала она себе под нос, вызвав смех со стороны парня. — Называй это, как хочешь, но запомни, — он похлопал её по коленке и быстро одернул руку, — Ну вы там ещё потрахайтесь! Миловаться идите на улицу! Переведя взгляд в противоположную сторону, Ветта увидела обнимающихся Витю и Вику, которые кивнув, поспешили на улицу. Макарова тоже поднялась, но Турбо усадил её обратно, надавив на левое плечо. — В данном случае: третий лишний, а не запасной, — и вновь усмехнулся, посматривая на школьницу, — Не боись, тут тебя никто не тронет и не обидит. — Ручаешься? — Обещаю, — поправил её он, откинувшись на спинку дивана, — Нарядная ты какая-то. Праздник что ли? — Восьмое марта… В школе был праздник, — она прикрыла белый фартук краем пальто. — О, даже так. Ну, значится, поздравляю, — и похлопал её по плечу так, что она вздрогнула, — Да что ж ты за дикарка? На той неделе плясала со мной этот… как его… вальс-батон, а сейчас дергаешься, будто я тебе под хвост залез. — Бостон, — поправила она его сквозь зубы. — Что? — не расслышал он, наклонившись к её лицу ухом. Воздуха стало меньше, а тот, что доходил до её легких, смешивался с запахом мужского пота, сигарет и выветрившегося одеколона. Вдохнув полной грудью, она крикнула ему прямо в ухо: — Бостон! Турбо и сам вздрогнул, а потом рассмеялся над ней, явно чувствуя себя в сильной и лидирующей позиции перед строптивой интеллигенткой, которая пыталась показать свои пробивающиеся зубки и отрастить клыки. — Бостон, — поддразнил её парень, надув губы и кривляясь. — Да харэ уж, я же говорил: не жру я девчонок. Разве что… — он провел пальцами по краю её платка, чуть цепляя и оттягивая на себя, тем самым обнажая её молочную шею с приметной родинкой, — Я… Повернув голову в его сторону, Иветта затаила дыхание. Валера смотрел пристально и находился ближе, чем ей казалось до этого, настолько, что она чувствовала незримую вибрацию его тела, передающегося по девичьим ногам. — Не трогай, — и дернула платок на себя, срывая с его пальца достаточно резко, — Порвешь. — Порву — так куплю новый, — обыденно протянул он, осматривая тонкую материю. — Не купишь. Это мамин. Ей его подарил заграничный друг отца, — эта вещь была ценной для Макаровой, каждую весну мама надевала этот шарфик. Даже на торжество накидывала на плечи, поэтому примечательная ассоциация навсегда отпечаталась в её воспоминаниях. На этот раз Турбо промолчал. Семья — дело святое, ни один пацанский закон не смел опровергнуть этот факт. — Ладно, — Турбо крикнул, вставая на ноги, — Некогда мне языками чесать. — Да и мне… Пора сестру из садика забирать, — Иветта тоже поднялась, чуть не наткнувшись на парня, — Рада была встрече. — Говоришь из своей интеллигентной вежливости? — бросил он через плечо, двинувшись к рингу. — Нет, искренне, — так же через плечо произнесла Макарова и скрылась за дверью предбанника, так и не заметив прикрытые глаза парня и широкую улыбку.***
Маруся не дослушала сказку уснув на половине. Тихо прикрывая дверь комнаты сестры, Иветта пошла на кухню. Несмотря на то, что с Верой она не помирилась, всё же решила позаботиться о том, чтобы ей было, чем позавтракать, после ночной смены. На фоне тихо играло радио, а закрытая кухонная дверь обеспечивала то, что Марусю не разбудят звуки музыки. С чугунной сковородки, словно подпевая, шкворчала картошка, наполняя пространство приятным запахом жареной пищи. Пританцовывая в такт веселой музыке в своём длинном халате, Иветта допивала остывающий чай, периодически отставляя его на подоконник. На душе было спокойно, а посторонние мысли не тревожили её голову, в которой возникла идея изобразить ночное небо, фонарь и спокойную весеннюю ночь. Кажется, следующие выходные она обязательно посвятит этому рисунку, утопая в творчестве и собственной реализованной в нём. Из-за легкого бытового шума, она не сразу услышала тихое постукивание в оконное стекло. Медленно обернувшись, средь белой рамы Иветта разглядела силуэт парня, удерживающегося пальцами за подоконник и сжимающего зубами веточку желтой мимозы. Он явно стоял на чем-то неустойчивом, потому что лицо Валеры выглядело очень напряженным, а плечи постоянно подрагивали. — Ты что… — пробормотала она, но поняла, что он не услышит её. Побежав к окну, Иветта дернула его за ручку — не поддалось. Придвинув табурет и вскочив на него, девушка крепко сжала пальцами покрашенную белую щеколду и дернула её на себя. Послышался тихий хруст краски и звук отодвигающегося замка. Стараясь действовать, как можно тише, она дернула на себя первое окно и поступила так же со вторым, распахивая настежь и впуская в кухню холодный ночной воздух. — Ты в своём уме? — тихо спросила она, боясь быть услышанной прохожими, которым открывался прекрасный вид на эту картину. Не церемонясь, Турбо ухватился за край оконной рамы, подтягиваясь на руках и запрыгивая в её кухню. Снаружи послышался звук падающих деревянных ящиков. — Турбо, — Иветта отступила назад, наблюдая, как парень, сжимающий зубами и губами стебель цветка, прикрывает окно, — Это что такое? Сжав цветок руками, Турбо улыбнулся, стягивая шапку. — Это? — он кивнул на мимозу, — Это тебе… Как бы, — и протянул цветок девушке. Опасливо сжав мимозу руками, Макарова не знала, как нужно реагировать на подобное. — И вот ещё, — он залез во внутренний карман куртки, вынимая круглую жестяную коробочку, — Халва. Взгляд Иветты можно описать только одной фразой: «как баран на новые ворота». Нет, в жизни всякое можно увидеть, но точно не Турбо с мимозой в зубах и банкой халвы, который, ко всему прочему, залез в её окно. Нормальные люди предпочитают входить через дверь. Но Макарова и не утверждала, что он — нормальный. У этого парня в голове вихрь, сносящий любые нормы дозволенного. — Э-э… — медленно взяв коробочку и посмотрев на новенькую этикетку, школьница робко кивнула, — Спасибо. Отказать от сладкого она бы точно не смогла — дефицит делал своё дело. — А это в честь чего? — поспешила уточнить она, чувствуя явный подвох. — Дык праздник же. Женский там, а ты ж вроде девушка, — Турбо окинул её взглядом, примечая домашний халатик и распущенные волосы. — Какая наблюдательность, — сыронизировала она, откладывая подарки на кухонный стол. — Не будь язвой, — скривил губы парень, нерешительно потирая затылок, — Сегодня дискотека будет. Пойдем? Нокаут. Иветта всё могла понять, но точно не то, что он позовет её на дискотеку, да и ещё подобным способом. Любая бы согласилась, но не Макарова. А точнее — не сейчас. У неё была конкретная причина для того, чтобы отказаться, хотя в голове созревал глупый план: мол, она уйдет на часок, Маруська же спит крепко и вернется, но чрезмерно ответственная натура брала своё. — Я не могу, — покачала головой она, — Веры нет дома. — Так это же отлично, значит, и отпрашиваться не нужно. Иди там, штаны надевай и побежали. Пацаны уже ждут, — Турбо суетливо подтолкнул её к двери. — Ты не понял, — развернувшись, талия девушки оказалась в широких ладонях универсамовского, недоуменно смотрящего на неё, — Я не могу пойти. Маруся… Дочка Веры. Я за ней присматриваю, так что… — А-а-а… — энтузиазма у Валеры поубавилось, а ладони медленно соскользнули с её талии, — Во дела. Закивав, Иветта вернулась вглубь кухни, размешивая в остывшем чае давно растаявший сахар. Ей просто хотелось чем-то занять руки. — А чего это ты меня позвал, м? — уловив взглядом мимозу, девушка обернулась. — Это… Вика же будет, ещё Маратик свою приведет… — Боишься прийти один? — уловив ход его мыслей, догадалась Макарова. — Что? Нет, конечно, — показательно отмахнулся Турбо, — А то зачахнешь тут. — Какая забота… — очередная волна иронии слетела с губ вместе с усмешкой, — Не беспокойся, не зачахну. Дел много. А ты — давай, поторопись, а то все медляки пропустишь. Сжав губы, универсамовский кивнул, направляясь к окну и неторопливо его открывая. Сев на подоконник, он ловко перекинул ноги на улицу. — Турбо, — внезапно окликнула она его. Парень резко повернул к ней голову, сверкнув серо-зелеными глазами, в которых была незримая капелька надежды. — Увидимся на следующей дискотеке, — смущенно улыбнувшись, Ветта подмигнула одним глазом, вызывая короткую улыбку у парня. — Ручаешься? — он облизнул губы, сжимая руками подоконник. — Обещаю, — махнула рукой Иветта улыбающемуся парню, который с тихим прыжком оказался на клумбе, вновь задевая ящики, которые разлетелись с тихим гулом. Запнувшись о злосчастные ящики, парень потерял равновесие, упав на покосившийся кустарник, пропитанный влагой растаявшего снега. Такой шум не мог не привлечь внимание, поэтому Макарова подбежала к окну, вцепившись в него руками и вглядываясь в темноту, но не могла найти парня. — Надеюсь, что цел, — прошептала она ночному городу. Резкий поцелуй в щеку от подпрыгнувшего в ночи парня сопровождался гулом железного подоконника. Негодник умудрился допрыгнуть до неё и перепугать до чертей. — Цел, — сказал он снизу, уже ровно стоя на клумбе, пока девушка прижимала руку к щеке, где застыл быстрый поцелуй горячих губ. — Увидимся… Скоро, — и с этими словами пролез под кустами, скрываясь за поворотом, ведущим к большой дороге. Тихо рассмеявшись, девушка закрыла окно, чуть жмурясь от переполняющих эмоций. Вроде бы такая глупость, но сердце билось в груди, как певчая канарейка в клетке, желая вырваться на свободу и озарить мир своей песней. Девичьи щеки пылали, а запах мимозы наполнил воздух и лёгкие школьницы пронзительным ароматом приближающейся весны. Весна. Мир просыпался от зимней спячки, почки на промерзших ветках набухали, а птицы возвращались из теплых стран, наполняя улицы звонким щебетанием. В такие моменты просыпались и люди, вдыхая влажный и свежий воздух полной грудью, будоража гормоны и отправляясь на поиски любви, чтобы утолить жажду нежности, наслаждаясь теплыми объятиями друг друга. Раньше Иветта не понимала, о чем говорят мама и сестра, когда, встречая парочки на улице, тихо улыбались и шептали: «Эх, весна…». Может, тогда она была слишком мала, чтобы понимать это, но сейчас, с открытым сердцем и легким дыханием, она сама была готова сказать, нет-нет, прокричать: «Эх, весна!» Из радиоприемника тихо разнесся голос Анны Герман с её песней «Когда цвели сады», заставляя плечи девушки двигаться в такт мелодии и тихо постукивать ногой. — А звезды тихо падали, когда цвели сады, — тихо подпела Иветта, подхватывая веточку мимозы и кружась с ней по кухне, сбросив с ног тапочки и приподнимаясь на носочках. Такой душевной наполненности она никогда не испытывала: ей и петь хотелось, и танцевать, и смеяться, как дурочке. Какое-то сладкое предвкушение наполняло тело, разносясь песней, тихо слетающей с её губ. — Всего один лишь только раз цветут сады в душе у нас, — девичьи губы коснулись мимозы в коротком поцелуе, — Один лишь раз, один лишь раз! Тот вечер она запомнила на всю свою жизнь, ведь только в ту ночь эту квартиру наполнял запах мимозы, а Анна Герман вторила о садах, цветущих в душе. В семнадцать лет ей казалось, что её жизнь больше ничто не омрачит, а она будет мечтать, цвести и, кажется, влюбляться в пацана, который с цветком в зубах вскарабкался на её окно. То был 1989 год. Тот самый год, перевернувший в последующем всю жизнь Иветты. И примечательно было не то, что соседка кричала с окна о ворах, пытающихся проникнуть в какую-то квартиру на первом этаже, не то, что Турбо все медляки простоял около стенки, увлеченно смотря в стену и улыбаясь, и даже не то, что Маруся за всю ночь не проснулась, прося воды. А то, что в эту ночь Иветта спала спокойно, видя во сне девичьи грезы и фантазии, мечтая. Вернувшаяся утром Вера застала целое собрание старушек и пары семей около подъезда, громко обсуждающих ночное происшествие и сломанный куст жасмина под окном. Медсестра замедлила шаг, вслушиваясь в причитания тети Зины о том, что милиция даже не приехала, сославшись на какое-то происшествие с четырнадцатилетним мальчиком, а ведь у них беда — воры точно были, вон — жасмин сломали. Устало махнув рукой, Верочка вернулась домой, радуясь, что скоро ляжет спать. На кухне её ждала целая сковородка жареной картошки от обиженной, но ответственной сестры. И след. След темного мужского ботинка на подоконнике.