***
Дождь усиливался с каждой минутой, но Вера не обращала на него никакого внимания, спускаясь со склона в сторону стадиона. Соленые слезы мешали её обзору, но ноги сами несли девушку вперед. Когда она увидела пустую квартиру, то почувствовала что-то неладное, но когда добежала до детского сада, узнав, что Иветта забрала Марусю несколько часов назад, чуть не сошла с ума. По дороге домой, девушка нашла шарфик матери, который её сестра постоянно носила. Позвонив Вике и убедившись, что дочь и сестра не у неё, у Веры сошелся в голове пазл. Отыскивая записную книжку, она решила не терять времени и позвонить крестному и Вове, но телефонный звонок опередил её. — Алло, — голос Макаровой дрожал, а руки с такой силой вцепились в трубку и провод, что послышался скрежет. — И снова здравствуй, малышка, — даже телефонная связь не могла скрыть усмешку в голосе. — Где мой ребенок и сестра? — прорычала она в трубку, — Где они?! — Не переживай ты, Верунчик, с ними всё хорошо. По крайней мере, пока. Пёс стережет твою сестричку, так что она в полной безопасности. А Маруся… Марусь, подойди сюда, — позвал он ребенка, — Скажи мамуле, что мы её очень ждем. — Маруся… Маруся, — повторяла она в трубку, почувствовав, что её ребенок рядом. — Мамочка, ты скоро? Мы играем в мячик, я уже много раз выиграла, — голос ребенка был очень радостным, — Когда ты приедешь? — Скоро, солнышко, мама скоро будет. Слышишь? — Верка, — трубку вновь взял Кащей, — Давай только без глупостей и ментов, ладно? Иначе… ну, ты же знаешь меня. — Не трогай моего ребенка. — «Нашего» — ты хотела сказать. Сестричка твоя ещё не оклемалась, — он поцокал языком, — На дачу ко мне приезжай. Поговорим. — Что с Веттой? — Увидимся, птичка, — в трубке послышались гудки. Раз за разом она прокручивала в голове их диалог, направляясь в качалку. В данной ситуации ей мог помочь только один человек — Вова. Легкие неистово болели от бега, но раз за разом открывалось второе дыхание, не позволяющее ей остановиться. Ноги помнили каждую ступеньку спуска вниз и даже старую деревянную ручку, за которую она схватилась, вбегая внутрь. Среди находившихся там парней повисла тишина, младшие закончили свою тренировку, а старшие поднялись с дивана, потушив свои сигареты в пепельнице. Адидас обошел Турбо и Зиму, смотря на заплаканную девушку. — Что случилось? — Вова поспешно подошел к ней, стянув с плеч куртку и накинув на заплаканную Веру, быстро усаживая за стол, — Лампа, метнись за чаем. Младший из пацанов поспешно скрылся в подсобном помещении, загремев железными посудинами и подключая кипятильник. Турбо смотрел на Веру во все глаза, словно увидел призрака, а потом неторопливо опустился рядом, взяв её за руку. — Верка, — слишком непривычно прозвучало, — Ты чё ревешь? — Кащей, он… Он же с вами? Да? — быстро спросила она, готовая вновь встать, но Вова удерживал её за плечи. — Отшили мы его, — фыркнул Зима, стоя неподалёку и вновь закуривая. — А нахер он тебе? — Он Марусю украл. И Иветту украл, — губы её вновь задрожали в истерики, а слезы свежим потоком хлынули из глаз, — Он увез их на дачу, пригрозил, что, если я позову ментов… Он… он… Бога ради, там Иветта, мне кажется, они её чем-то ударили. Вскочив на ноги, Турбо дернулся, словно ему влепили пощечину, нервно оглядываясь по сторонам. — Ты чего? — Зима подошел к нему. — Хули сидим тогда? — парень схватил с вешалки свою куртку, — Ехать надо. Дача эта где, знаешь? — Знаю, — закивала Вера, смотря на парня. — Да как мы поедем, электрички то уже не ходят. Автобусы тоже, — Вахит попытался остановить друга, но тот скинул его руку. — На машине поедем, — задумчиво протянул Вова, — На отцовской. — Мы все туда не влезем, — развел руками Турбо, которому было, кажется, совершенно плевать, на чем они будут добираться, потому что в эту секунду он собирался бежать туда на своих двоих. Вскинув руку вверх, Адидас попросил тишины, обходя Веру и обращась к остальным парням: — У меня есть идея.***
В теле было ощущение, словно её полностью залили бетоном, не хотелось даже глаза открывать. Мысли казались абсолютно чистыми и заполненными белым непроглядным туманом, через который не могло пробиться сознание, как бы ей не хотелось. Чья-то грубая рука уже долгое время трясла её за плечо, но глаза не слушались, а с губ срывался тихий стон. — Давай-давай, просыпайся, — в нос ударил едкий запах нашатырного спирта, вызвав приступ кашля у школьницы. Медленно открыв глаза, она с трудом концентрировала своё зрение на потолке, обшитом древесными панелями, за попыткой что-то рассмотреть следовало ощущение, словно она вновь проваливается в беспамятство, но запах нашатыря возвращает её в реальность. Кто-то смазывал её виски этим лекарственным средством, пока Иветта пыталась разлепить пересохшие губы. — Не спи! Это голос, чуть севший и хриплый. «Срать я хотел на весь универсам» Воспоминания отрезвляли лучше, чем нашатырь. Окончательно распахнув глаза, она уставилась на сидящего рядом мужчину, который с усмешкой наблюдал за её пробуждением. — Доброй ночки, — усмехнулся он, взяв с прикроватной тумбочку фарфоровую кружку и поднося к её губам, — Пей. Иветта, хоть и была слаба, но сжала губы, не позволяя напитку попасть в её рот. — Это вода, дура. Пей, а то сердце не выдержит, и окочуришься тут. А я уж очень люблю эту спальню, — и более грубо приподнял её голову, практически вливая ей в рот воду, которая прошлась по пересохшему горлу, — Так-то лучше. — Где я? — её пальцы дрогнули, но руку поднять не было сил, — Что ты со мной сделал? Тихо усмехнувшись, мужчина похлопал по её бедру ладонью, неловко прикрыв ноги девушки её же верхней одеждой. — В месте, где тебе ничего не угрожает, если ты об этом. — Не верю… Что со мной? Почему я так плохо себя чувствую? — она практически простонала от того, что руки и ноги не слушались её, только голова поворачивалась из стороны в сторону. Похититель сидел перед ней в рубашке с закатанными рукавами, а по её телу, раз за разом, проходился холодок, словно она несколько часов пролежала в снегу. — Переборщил с хлороформом, — цокнул он языком, чуть тронув покрасневшую кожу вокруг её носа и губ, — Хорошая вещица, если долго вдыхать её. На самом деле, я рассчитывал на более короткий эффект, но не рассчитал дозировку. В любом случае, я рад, что ты всё же в сознании. Мысль о том, что он усыпил её большой дозой наркотика, въелась в сознание. Подонок. Руки двинулись вперед, обретая чувствительность, но лишь для того, чтобы вцепиться в шею похитителя. Справиться с ослабевшей девушкой — не составило труда, в считанные секунды, Кощей прижал её руки по обе стороны от головы, вдавливая в подушку и до боли сжимая её предплечья. — Да у вас это семейное, как я погляжу, — рассмеялся он, смотря на Макарову сверху и полностью нависая над девушкой, — Нет, чтобы поговорить, сразу кидаться начинают. — Мне не о чем с тобой говорить. Ты же Кощей, ты нас тогда остановил. И сейчас ты похитил нас! Где Маруся? — прорычала она, пытаясь вырвать руки из его хватки. — Никакого уважения. Я, так-то, старше тебя лет на десять, а ты, красавица, «тыкаешь» мне. Нехорошо, — покачал он головой, наигранно осуждая её, — Да не брыкайся ты, батюшки. Ты мне нахрен не сдалась. — Серьезно? — она чуть выгнула спину, пытаясь столкнуть его с себя и ослабить хватку его рук, — Тогда отпусти нас и всё. — Дело вообще не в тебе, только в Верке и Марусе, — он вновь вдавил её в подушку, говоря практически в самое лицо. — Зачем тебе они, а? Больные идеи бандита? - разбитая губа треснула, кровь медленно сочилась по сухой коже. — Я не бандит, — с остервенением, Кащей отпустил руки девушки и сел на кровати, — Так, добропорядочный человек, ставший заложником ситуации. Так что, дорогуша моя, рассказывай, что да как. С полным недоумением, Иветта смотрела на мужчину, даже не двигаясь с кровати. — Не понимаю, о чём ты. — Обо всём. Желательно с того момента, как твоя сестра свалила из Казани в Москву на сносях, — он вновь похлопал её по ноге и хитро улыбнулся. Говорить было не о чем, Макарова действительно ничего не знала. Догадывалась, конечно, но доказательств никаких не имела, к тому же Вера позаботилась о том, чтобы ни одна тайна её прошлой жизни не утекла. — Молчать будешь? — Мне нечего сказать, — честно призналась школьница, поджимая губы, — Маруся где? — Спит. Стараюсь не рушить её распорядок дня. — Как-то подозрительно. С чего вдруг такая забота? — с трудом сев на постели в просторной комнате загородного дома, Иветта облокотилась о мощную спинку кровати, сложив руки на груди. — С чего? Ой, родная, выключай этот режим дурочки, я тебя прошу, — презрительно фыркнув, Кащей поднялся на ноги, отходя к комоду и зеркалу, поправляя волосы и воротник рубашки, — А то ты не знаешь, чья Маруся дочь. — От чего же, знаю, — вполне самоуверенно отозвалась школьница, — Военного она дочка и Веры. Только и всего. Она с ним тут познакомилась, завертелось у них, потом Маруся родилась, а его на службу призвали. Погиб он, вот и всё. По комнате разнесся откровенный смех, Кащей даже выговорить что-то не мог, хватаясь за живот, пока вновь не вернулся на кровать к девушке, завалившись рядом на бок и подперев голову рукой. — У Веры талант сказочницы. Талантище просто! — восхищался он, улыбаясь и посматривая на девушку, устало лежащую рядом, — Военным меня ещё никто не называл. Усмешка сошла с губ Иветты, а глаза наполнились ужасом, расширяясь, пока она отчаянно пыталась отодвинуться на другую часть кровати. Рассказ Турбо в ночь их откровений, первая встреча с Кощеем и теперь это. К горлу поднялась тошнота только от одной мысли, что Вера, прости Господи, спала с… этим. — Нет… — выдохнула она, скривившись, — Нет. Всматриваясь в его лицо, Иветта цепенела, только сейчас задумываясь о сходстве Маруси с ним. Цвет и миндалевидный разрез глаз, кудри… Даже невооруженным глазом было понятно то, насколько девочка родилась похожей на него. Последние пять лет жизни обрушились на неё, словно лавина. Вспомнилось, как мать закрывалась с Верой в туалете, о чём-то её уговаривая и прося, слезы сестры и отец, который запретил ей возвращаться в Казань, повторяя: ничего, воспитаем. Неужели родители знали правду? Или верили в несуществующего военного, которого ждала Вера. — По глазам вижу, что веришь, — заключил Кащей, осматривая её лицо, которое выглядело ещё бледнее, чем после пробуждения. — Она не могла… не могла с… не могла, — тихо бормотала Макарова, из последних сил держа себя в положении сидя, а потом рухнула на спину, закрывая лицо руками. — Со мной? О, ещё, как могла. И, скажу тебе больше, — убрав ладонь от её лица, он чуть понизил голос, по-змеиному протянув, — Ей очень понравилось. — Фу, — скривилась девушка, желая просто провалиться от омерзения под землю. — Ты не знала, какая жалость, — наигранно надув губы, мужчина сел на кровати, — Было дело. — Ты врешь. Не могла Вера, по доброй воле, связаться таким, как ты! Врешь! Запрокинув голову, Кащей вновь рассмеялся, тихо пробормотав «дурная», а потом продолжил: — Ты ужасно наивная девочка, Иветта. Трудно тебе будет в жизни, — обернувшись к ней, мужчина продолжил, — Мы с твоей сестрой год крутили роман, я тогда только планировал возглавить универсамовских, а она вечно с ними терлась. — Не вижу никакой связи. Я знаю, что она с ними дружила. — Дружила? Это так тебе рассказали? — Хватит! — внезапно крикнула девушка, — Если есть, что рассказать, то говори прямо, не надо этих загадок. Достали вы меня… Вы меня все уже достали! Разумеется, говорить загадками он не собирался, лишь подогревал её интерес к этой истории, впрочем, врать тоже не хотел, поэтому вновь обернулся к Макаровой и улыбнулся, обнажив свой оскал. — Да она за Вовкой таскалась постоянно, как в какую жопу попадут, так вместе. Помнится, я их из ментуры доставал. Часы на вокзале из ларька сперли, два придурка. И не смотри ты на меня так, реально было дело. Я ещё ей говорил, чтоб не лезла в пацанские дела, но разве ей что-то докажешь. Говорил, чтоб с парнями меньше терлась, а то вафлершой прослывет. Всё мимо… А эти сопляки, те, что скорлупой были, все только и грезили о ней, под одеялкой лысого гоняя. От его изречений, Иветту раз за разом перекашивало в отвращении. Может, сестра её и водила дружбу с Вовой, так они вместе росли, но ни с кем она точно не терлась. — И к чему это всё? — отозвалась Макарова, прерывая прелюдию рассказа. — А к тому, что взял эту дуреху под своё крыло, чтоб проблем на свой хвост не нажила. — Хорошо же взял, раз она забеременела… — Ну, это уже другой разговор. В койку мы с ней пошли не сразу, — кажется, подобные воспоминания приносили ему удовольствия, — Чего лукавить, с твоей сестрой было интересно, она умная девчонка, сообразительная оказалась. В общем, завертелось у нас с ней, закрутилось. Дискач, портвейн, потрахались. А потом я влип в очень нехорошую переделку, посадили меня, а Верка — ноги в руки — и свалила сразу, ни одной передачки. Вот такая любовь эта! — Любовь? Любовь? — она сделала акцент на последнем вопросе, — Всё, что ты говоришь — это не любовь, а азартный интерес, как у картежника. Добился своего и всё. Если бы ты не сел, то и не вспомнил бы о ней. Знаем мы таких. — Глубокие познания в делах сердечных? С кем ты там из универсама? — кивнул он в её сторону. — Ни с кем. Я свободный человек и в свободной стране! — О-о-о, — вновь рассмеялся мужчина, — Помнится, на улице ты кричала, что с универсамовскими. Значит, могу сделать вывод, что с кем-то из наших. Вряд ли со скорлупой, уж интеллект виден на твоем лице, тебе было бы с ними скучно. Значит, со старшими. Но не с Вовой, ведь он, мягко говоря, семья ваша. Сутулый? Ну, не-е-ет, глаз не горит у тебя. А, быть может, Зима? — он заглядывал ей в глаза, считывая её, словно открытую книгу. — Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — холодно отозвалась Иветта, поражаясь тому, как резко он меняет тему разговора. — …Нет, тебе нужен кто-то погорячее, кто будет давать тебе эмоции своим буйным нравом, — продолжал он свои рассуждения, не обращая внимания на то, как злится Иветта, — Очевидно же, Валерий Туркин! — объявил так, словно золотого медалиста на олимпийских играх. — Больше известный, как Турбо. Не собираясь это как-то комментировать, Иветта перекатилась на живот, медленно свешивая ноги с кровати и пытаясь встать, удерживаясь за кровать под пристальным взглядом Кащея. Ноги слушались плохо, организм был отравлен наркотической химией, но злость закаляла её характер. Удерживаясь за стену, она неторопливо пошла вдоль неё в сторону двери, пока руки мужчины не схватили её за талию. — Я не разрешал тебе выходить, — голос стал значительно грубее, — Вернись в кровать. — Не указывай мне, — Иветта вцепилась в его руки, пытаясь убрать от своего живота, — Я хочу увидеть Марусю. — Увидишь, как только приедет Вера. Наверняка она уже в пути, — приподняв её над полом, Кощей вновь усадил школьницу на кровать, — Нечего расхаживать тут. А то пацаны у меня голодные, а такая девочка — прекрасное поощрение за хорошее поведение. — Ты мне угрожаешь? — Нет, просто предупреждаю, — и чуть щелкнул её по носу, — Ведь пацаны предпочитают «чистеньких», — и с этими словами, подхватив пальто девушки, покинул комнату, закрывая Иветту внутри, наедине с её собственными мыслями и опасениями. От чего-то становилось очень страшно. Этот Кащей явно ничего не собирался с ней делать, но она боялась за сестру. Вера обязательно приедет за ними, но кто знает, для чего она нужна этому отсидевшему мужчине, у которого, скорее всего, крыша поехала, раз он не раздумываясь похитил её и маленького ребенка, удерживая в этом странном месте. За окном была темнота, не позволяя что-то ей разглядеть. Но ей нужно было что-то придумать. И, первостепенно, найти Марусю.***
Время было глубоко за полночь, когда машина Суворовых, не взирая на ливень, мчалась по трассе. До дачи Кащея было порядка ста километров, а они преодолели только одну треть. За рулем был Вова, на пассажирском сидении Вера, следящая за бумажной картой, упокоенной на её коленях. — Одного не могу понять, зачем ему твоя сестра? — Турбо просунул голову между сиденьями, смотря то на старшего, то на Макарову. Исходя из их плана, в качестве подкрепления, к ним должны были приехать пацаны на электричке, которая пойдет в три часа утра, но первостепенно — они, чтобы удостовериться в целости и сохранности девушки и ребенка. — Думаю, просто попала под горячую руку, — пожал плечами Вова, посмотрев в зеркало. Лицо у Турбо всю дорогу было нахмуренным, он то и дело хрустел костяшками пальцев. — Она Маруську из сада забирала. Я около соседнего дома шарф её нашла… — Веру трясло, словно в ознобе, даже голос дрожал. — Ребенка он точно не тронет, Вер, зуб даю, — включив дворники, Вова вглядывался в пустую ночную трассу. — Несмотря на то, что мы его отшили, ребенка Кащей не тронет. Тем более, своего. — А Иветта не знает, что он батя твоей дочери? — Турбо повернул голову к Вере, которая отрицательно мотала головой, — Да уж… Надеюсь, он её не тронет. — Не тронет, — Адидас свернул на перекрестке вправо, ведя машину вдоль лесополосы, — Он, конечно, говна кусок, но не настолько. Задумчиво потупив взгляд, Турбо откинулся на заднее сидение, сложив руки в замок и глядя в переднее стекло, едва различая дорогу от дождя. — Это всё моя вина, — зажмурив глаза, Вера закусила губу, сдерживая подступающие слезы. — Харэ причитать. Решим всё. Если бы он хотел тебе насолить, то не стал бы звонить. Это делается не так. Да, Турбо? — Адидас вытащил из кармана пачку сигарет, выхватывая одну зубами. — Ага, — как-то равнодушно протянул Валера, не вникая в суть разговора. На мгновение Вере показалось, что парень чувствует свою вину, но ведь было не за что. Из её соображений — Турбо Иветту не знал, а Суворов не спешил поделиться тем, что засекал девчонку на дискотеке ДК, да ещё и в их подвале, когда его самого выкрали из больницы. Вера молча потянулась к пачке сигарет у Вовы, взяв одну и зажимая её губами. — Не ссы, — пробубнил Адидас, закуривая и протягивая девушке отцовскую зажигалку. Прикурив, Макарова кивнула, чуть приоткрывая окно, выдыхая дым. Капли дождя проникали в небольшую щель, пропитывая влагой плечо Веры, но она этого практически не замечала, чувствуя легкое головокружение от курения. В последний раз она держала сигарету в руках ещё до рождения дочери. Курили молча, каждый думал о своем, мрачно смотря на дорогу и стараясь не проехать поворот в этих потемках. Миновав лесополосу, они вновь выехали на дорогу — дальше только прямо до новой развилки, после моста. Вера, словно это было вчера, помнила дорогу, по которой ездила с Кащеем на шашлыки, когда у них была, так называемая, дружба. В то время ей казалось, что вот она — настоящая жизнь, компании, взрослый мужчина, сдувающий с неё пылинки и носящий, в прямом смысле слова, на руках. Не был он таким озлобленным, ему бы тогда и в голову не пришло: похитить близких Вере людей. Тюрьма меняет. Улица меняет. — Он приходил ко мне в больницу, а я позвала санитаров, чтобы его выволокли. Может, будь я сговорчивее, то Маруся и Ветта были бы дома, — она выбросила бычок прямо в окно, потирая лоб и приглаживая волосы, собранные в тугой пучок. — Вер, я тебе сейчас пропишу, честное слово. Всё ты правильно сделала, не о чем вам говорить, — нервы не выдерживали даже у Адидаса, несмотря на то, что он был достаточно хладнокровен. Пройдя войну, удивительно, что он сам не сошел с ума. Сейчас же он боялся за свою семью, которой угрожала опасность, поэтому, первостепенной задачей было вытащить оттуда девчонок, а потом уже разбираться Кащеем. По понятиям. — Вот, этот поворот, — указала Вера на разбитую дорогу, где были не видны ямы и размытые части пути, — Нам туда. Повернув машину, Вова вновь ударил по газам, разрезая темноту ярким светом фар.