Спокойная ночь

      Машина Суворова остановилась за несколько домов до дачи Кащея, чтобы не привлекать внимание. Погасив фары и заглушив мотор, троица вышла из автомобиля, неторопливо шествуя вдоль грязной дороги, не замечая появившихся луж. На их удачу, дождь прекратился, а на линии горизонта появилась светлая полоса, ознаменовавшая приближающийся рассвет.       — Вер, ты молчи, я сам поговорю с Кащеем, — на ходу говорил Вова, потирая усы, — Турбо, а ты не светись. Если что-то пойдет не так, то дожидайся парней.       — В смысле? — парень даже притормозил, — Я что, отсиживаться в кустах буду?       — Не в кустах, а где-то на территории. Оцени местность и, если что, прикрой, лады? — уже более жестко пояснил ему Адидас, слыша, как Турбо сплюнул, — Не привлекай внимание. Пусть думает, что мы приехали с Верой вдвоем.       Старший никак это не прокомментировал, остановившись поодаль от деревянного забора с тугой калиткой, которую Вера распахнула, не найдя никаких препятствий. Загородный дом Кащея не уступал его потребностям и возможностям: два этажа из красного кирпича, крыльцо полностью крытое деревянной обивкой, а рядом с виноградником стоит его машина. Судя по горящему в окнах свету, их тут ждут. Пока Вова и Вера поднимались на крыльцо, Валера незаметно скрылся в темноте.       Решительно постучав в дверь, Вера сложила руки на груди, спасаясь от прохлады в промокшем пальто. Открыли не сразу, за дверью слышались какие-то переговоры и лишь, после этого, один из пособников Кащея соизволил их пустить внутрь.       Пройдя внутрь, гости остановились.       — Где моя дочь и сестра? — взгляд Веры метал молнии, а парень указал в небольшой проход, ведущий в зал. Не тратя время, Вера пошла туда, а вот Вову остановили.       — Клешни убери, — достаточно спокойно предупредил Адидас, но его не послушались.       В следующее мгновение, когда Вова занес руку для удара, ему смачно прилетело от другого мужчины, который сразу же заломал его руки, утащив куда-то в противоположную сторону.       — Вова!       — Не шуми, — донеслось из темного угла комнаты, — Маруся спит.       Сперва показались бледные руки, а потом и сам хозяин этого места, гордо шедший по коврам в сторону промокшей и озябшей Веры, испуганно смотрящей в ту сторону, куда увели её крестного брата.       — Отпусти его, тебе же я нужна была, — под её глазами залегли синяки от бессонной ночи и слез.       — Ты сама его притащила, а я, знаешь ли, не очень люблю откровенничать при чужих. К тому же, ничего с ним не будет, посидит в подвале, подождет, — его руки потянулись к верхней одежде Веры, снимая с неё промокшее пальто и откидывая в сторону, — Заболеть хочешь?       — Не надо этой лживой заботы, — презрительно выплюнула она, оставшись стоять в своем сером платье, — Где моя сестра и дочь?       — Ты садись, садись. Не будем же мы говорить стоя. Ведь ты, кажется, созрела для разговора, — он говорил вкрадчиво, спокойно, словно сейчас у него проходила деловая беседа.       Вера опустилась на диван вместе с мужчиной, сжимая руками колени и сдерживая собственную дрожь волнения.       — Итак, чтобы успокоить тебя, скажу: Маруся поужинала, а потом съела шоколадку и поиграла в мячик, сейчас она спит. Я сочинил для неё сказку. Хотя, как оказалось, специалист по сказкам у нас, как раз-таки, ты, — он едва слышно усмехнулся, — Иветте тоже принесли ужин и она сейчас отдыхает.       — То есть ты похитил моих девочек для того, чтобы покормить, поиграть и уложить спать? Думаешь, я поверю в эти бредни?       — Нет, я их… пригласил в гости, чтобы, наконец-то, спокойно поговорить с тобой и разобраться во всём.       — Кащей, — устало вздохнула Вера, — Пойми ты меня, наконец-то, нам не в чем разбираться, что было, то прошло. У тебя сейчас своя жизнь, у меня своя. Пусть так и продолжается. Жили же пять лет и ничего…       — Заканчивай хорохориться, — Кощей склонил голову на бок, — Пламенные речи в стиле Шекспира — не твой конек, Макарова. Я не так давно узнал, что у меня ребенок, поэтому постарайся понять меня. Или вновь будешь отрицать, что Маруся не моя дочь? Да она же копия меня.       — Я уже устала что-то отрицать, просто…. Просто прошу, оставь нас в покое. Тебе же это нахрен всё не нужно, а я не хочу, чтобы у моего ребенка отец был… был…. Тобой.       — Мной? — Кащей даже подлетел на месте, — А что не так? А? Что нос то кривишь? Уже не мил? Ах, да, ты же сразу хвостик поджала, когда я в тюрьму загремел.       — Да, загремел. По своей же дурости. Тебе же всегда было мало. Всего мало. Девушек — мало, друзей — мало, денег… Денег тебе было всегда мало. Твоя собственная жадность сгубила тебя, потянув в эту наркоту! — не выдержала даже Вера, поднимаясь на ноги, — Деньги, деньги, деньги… Тебе всегда были нужны только они!       — Дура! Дура ты, Макарова! — он встряхнул девушку за плечи, — Потому что не понимаешь, что без денег не прожить. На благих делах — люди дохнут, прикрываясь слепой верой. Ты не знаешь, почему я рискнул пойти на это, но уже осуждаешь меня, — выплюнул Кащей ей в лицо.       — Конечно, ведь великие цели тебя толкнули на подобное… Ты имел всё, Кащей, всё. И всё же просрал!       Гневно толкнув девушку на диван, он отошел в сторону, закуривая и пытаясь успокоиться, чтобы не выбить дурь из её головы. Несколько глубоких затяжек помогли унять ужасные воспоминания из тех дней, когда единственным его окружением были сокамерники.       — Ни одного письма, Вер, ни одного, — он тряхнул рукой, с зажатой между пальцами сигаретой, — Ты даже не написала, что беременна.       — А что бы это изменило? — вздохнула девушка, потирая лоб, — Ты сидел, а мне нужно было как-то жить. Родители… Родители были против, но никто из них не отправил меня на аборт. Они мне помогли замять эту историю. Кем бы я была, если бы вновь ворошила её? За свою глупость я расплатилась сполна.       — А-а, так это глупость.       Закивав, Кащей вновь сел на диван, закинув нога на ногу и продолжая курить, смотря куда-то вперед.       — Верни мне дочь и сестру, я прошу тебя. Я умоляю тебя, — к глазам подступили предательские слезы, когда она посмотрела на него, — Верни мне моих девочек, Кащей. У меня нет никого, кроме них… Я умоляю тебя.       — Плохо умоляешь, — скривился он, совершенно не покупаясь на девичьи слезы. — Тебе поплакать, что поссать сходить.       Его взгляд потух, стал совершенно холодным, практически равнодушным, словно за этим он прятал от людских глаз то, что скрыто глубоко в душе. Кажется, прятал даже от самого себя, задумчиво смотря на стену.       Медленно встав на ноги и сдерживая слезы, девушка встала напротив, практически соприкасаясь с ним ботинками и смотря сверху вниз. Кащей равнодушно поднял на неё взгляд, следя за действиями Макаровой.       С дрожью выдохнув, она подняла руки, касаясь пуговиц на своем платье, медленно расстёгивая ту, что была под самым горлом, потом ещё одну и ещё одну, не смотря на Кащея, чей взгляд был устремлен на её руки.       Платье распахнулось, обнажая бежевый бюстгальтер, а затем сползло с плеч на руки и упало на пол, открывая взору мужчины теплые чулки и хлопковое белье на нежной светлой коже. Вера стояла обнаженная телом, но не душой, понимая, что иного способа в этом не видит.       Какое-то время он просто смотрел на неё, скользя холодным взглядом по округлым бедрам, плоскому животу и небольшой груди, скрытой простой и самой дешевой тканью, а потом, так же медленно, начал расстегивать свою черную рубашку, но взгляда с девушки не сводил, стараясь поймать её опущенный в пол взгляд. Вера сейчас напоминала школьницу, которую вызвали на ковер к партии, желая исключить из комсомола за неподобающее поведение.       Расправившись с последней пуговицей, он поднялся на ноги, встав напротив него и почувствовав, как девушка осматривает его широкую грудь с потемневшими от времени шрамами.       Так и стояли, почти голая Вера и Кощей, облаченный только в брюки, не смея тронуть друг друга.       — Пожалуйста, — прошептала Вера, медленно поднимая руки и кладя их ему на плечи, — Прошу тебя.       Она приподнялась на носочках, касаясь своими губами его. Рот Кащея оставался неподвижен к её ласкам, ни один мускул на его лице не дрогнул, пока девушка мягко обхватывала мужские губы. Не почувствовав от него реакции, Вера немного отстранилась, всматриваясь в его глаза.       — Ты действительно этого хочешь? — Кащей опустил взгляд на выпирающие ключицы Макаровой, а потом посмотрел ей в лицо, — Хочешь, чтобы я трахнул тебя? Так?       Вера промолчала, краснея от сжигающего стыда.       — Знаешь что, Верочка, — он поднял руку с сжатой в ней рубашкой и набросил на плечи девушки, запахивая на самой груди, — Я не насильник. Так — мне не надо.       И отошел от девушки, беря новую сигарету и закуривая.       — А теперь давай серьезно, — он посмотрел на неё из-под нахмуренных бровей, — Я уже не мальчик, да и ты — далеко не наивная девочка, — вел себя Кащей сдержано, от пресловутой вальяжности не осталось и следа, хотя вид девушки в его рубашки приносил некое удовольствие, — Не знаю, что ты там придумала себе за пять лет, но спешу тебя предупредить, что я не желал зла ни тебе, ни твоему ребенку. То, что когда-то так сложилась жизнь — это не наша вина, а Маруся вообще ни в чем не виновата.       Напряжение немного ушло из тела Макаровой, но руки продолжали крепко сжимать рубашку. Чуть помявшись на месте, она опустилась на диван, поднимая своё платье и прижимая к телу. От влажной ткани едва доносился запах мыла, напоминая дом и уют. То, чего не было в этом загородном доме, увешанном роскошью, несопоставимой с тяжестью времени.       — Я ничего не придумывала. Прошло очень много времени. Той Веры, которую ты знал, уже давно нет. Я выросла, — влажное платье холодило пальцы, которые с силой сминали ситцевую ткань.       — Я знаю, — кивнул мужчина, затушив сигарету и подходя к Вере, медленно опускаясь перед ней на корточки, — У меня и в мыслях не было навредить твоей семье, ясно? Может, я и погорячился, но сделал это для того, чтобы просто поговорить и разобраться в ситуации. Мир слухами полон, но мне приятнее услышать от тебя. Ведь… Маруся — моя дочь?       Измученно кивнув, Макарова сжала губы.       — Видишь, в этом нет ничего страшного, а теперь к делу, — он положил руки на её колени, чувствуя жесткую материю теплых чулок, застиранных до катышек, — Ты не бодаешься со мной и даешь возможность видеться с Марусей, а я, в свою очередь, помогу тебе в содержании твоей семьи и защите. Справедливо?       Ошарашенная Вера, подняла на него взгляд, не находя подходящих слов. Ей было ужасно стыдно и от чего-то очень горько, когда она смотрела на него. Холод его слов проходился по костям, несмотря на то, что угрозы от него не шло. Кажется. По крайней мере, он прекрасно сдерживал себя с ней — это Вера помнила ещё из прошлого. Всегда на деловом стиле, суров, холоден и расчетлив, местами жесток, но с ней — там, где никто не видел, Кащей улыбался искренне и умел целовать так, что почва уходила из-под ног.       — Эх, Макарова-Макарова, — медленно подойдя к Вере, Кащей опустился на диван рядом, приобняв её за плечи, — Я чёт, между делом, знаешь, что вспомнил? — он тихо засмеялся, привлекая её внимание, — Как ты с подружкой сигареты покупала. Стояли такие расфуфыренные и доказывали, что вам есть восемнадцать…       — И почему ты вспомнил именно это? — Вера повернулась к нему лицом, тихо выдыхая через приоткрытые губы.       — Да так…

***

      Принцип того, как открыть окно, был прост донельзя. Двойное стекло, щеколда снизу и сверху. Чистое дерево — достаточно бесшумно. В принципе, спрыгнуть с первого этажа — не такая уж и большая проблема, но загвоздка в том, что нужно как-то забрать Марусю, местоположение которой Иветта не знала. Прислушиваясь к каждому звуку, она пыталась различить голос ребенка.       Ничего, кроме мужских разговоров и их тихого смеха. Глубокая ночь, понятно дело, что Маруся спит, а сон у неё всегда был крепким, она могла заснуть даже на полу, если утомилась. К тому же, судя по всему, Кощей втерся к ней в доверие или чем-то подкупил, раз ребенок не устраивал истерик. Девочка от природы была спокойной и доверчивой.       Последствия хлороформа отзывались в ноющей боли суставов, слишком быстром сердцебиении и периодически накатывающей тошноте. Вновь прижавшись спиной к стене, школьница сглотнула, глубоко вдохнув и выдохнув, потом ещё раз и ещё. В противном случае, её вывернуло бы на деревянный пол, устеленный турецкими коврами.       В двери послышался звук поворачивающегося ключа и девушка резко нырнула в сторону кровати, сев на неё и смотря в пол, будто провела так ни одну минуту. В комнату осторожно заглянул один из приятелей Кащея, осмотрев то, что Иветта сидит, он неторопливо вошел внутрь и оставил на тумбочке тарелку макарон с тушенкой.       — Поешь, — это не был приказной тон, скорее, совершенно равнодушный.       Приятель главаря — парнишка лет двадцати, с короткими русыми волосами, остановился напротив неё, опустив руки в карманы своих брюк.       — Тебе в туалет надо? — вновь произнес он и получил кивок в ответ, — Идем, отведу.       Неторопливо встав, Иветта, под его пристальным взглядом вышла из комнаты, отметив престижную обивку коридора и лестницу, ведущую, кажется, на второй этаж этого дома. Дом Кащея точно не сравнится с их: со вкусом и роскошно для непростого времени. Явно нажито нечестным трудом.       Указав на дверь под лестницей, юноша отступил к стене, как бы показывая, что будет её ждать. Иветта медленно зашла в туалетную комнату и закрылась изнутри. Запах застоявшейся канализации ударил в нос, но беспокоило её не это. Метнувшись к одной из стен, она приложила ухо к ней — тишина, Марусю не слышно. За туалетом была ещё одна стена и розетка. В этот раз она приложилась ухом именно к розетке, по ней звук проходил лучше.       Какое-то время была тишина, а потом послышался смех Кащея и едва различимая речь мужчины:       «Буду читать столько, сколько ты пожелаешь. Но сейчас нужно поспать, а утром обязательно будем есть самый вкусный торт»       Что ответила Маруся, Иветта не могла различить, но кажется, это было одобрение.       Розетка находилась достаточно высоко: по логике вещей, их голоса доносились со второго этажа, а это, своего рода, ориентир. Вновь прислушавшись, она вздрогнула от стука в дверь.       — Черт, — шепнула она и дернула нитку слива, чтобы не вызвать лишних подозрений, а потом открыла дверь, смотря на своего надзирателя, — Никакого уединения. Меня тошнит.       — Возьми тазик, — он кивнул под раковину, не особо беспокоясь о её состоянии.       — Обойдусь, — и прошла мимо него, вновь направляясь обратно в своё заточение и закрывая дверь прямо перед носом парня.       Тихо шепча ругательства себе под нос, она с отвращением посмотрела на тарелку — от одного вида, мутить начало сильнее, но Иветта пыталась отвлекать себя другими мыслями, нежели собственным состоянием. Ей нельзя нарываться на проблемы — да, только как добраться до Маруси, при этом оставаясь незамеченной — вот в чём вопрос.       Слабый свет приближающегося рассвета коснулся окон, через которые становилось видно светающее небо. Она провела тут целую ночь, но Вера так и не объявилась. Может, она обратилась в милицию? Те всегда медлят, пока им не дадут на лапу.       Тихое постукивание по стеклу вернуло Иветту к реальности, отвлекая от продумывания плана по вызволению Маруси, чтобы они могли сбежать. Подбежав к подоконнику и вцепившись в него, девушка ничего не увидела. Решив, что это галюцинации от хлороформа, она вновь пошла к кровати, но звук повторился, а в стекле показалась кудрявая макушка.       Турбо.       Поймав взгляд девушки, он приложил палец к губам, показывая, чтобы она не издавала звуков.       Сердце забилось чаще — он пришел их вызволить. Каким-то способом нашел!       Парень осмотрел комнату через стекло, а потом указал пальцем в угол на стул, в быстром жесте он перевел взгляд на дверь, беспредметно показывая, чтобы она подперла этим стулом ручку двери. Кивнув, Иветта послушно дошла до стула и бесшумно перенесла его к двери, чуть наклоняя вниз и цепляя дверную ручку, тем самым блокируя возможность открыть её.       Турбо показал палец вверх и улыбнулся, вновь поманив к себе девушку. Подойдя к окну, он легко тронул стекло и проговорил одними губами: «Открой его».       Иветта отрицательно замотала головой и указала на ухо, прошептав: «Услышат»       Чуть поджав губы, парень огляделся по сторонам, вновь повторив: «Открой».       На свой страх и риск, Иветта медленно отодвинула верхнюю щеколду, привставая на носочках. Следом открыла и нижнюю, взявшись за ручку и придерживая стекло, чтобы от движения оно не зазвенело.       В секунду Валера выставил руки вперед, останавливая её и указывая на кровать. Исходя из его жестов, он просил прижать к стеклу подушку, чтобы заглушить звук открывающегося окна. Быстро поняв ход его мыслей, Иветта так и поступила, схватив старую перьевую подушку и прикладывая её к стеклу, неторопливо дернула на себя оконную раму, распахивая её и придерживая, чтобы она не ударилась о стену. В комнату влетел прохладный ветер, а Турбо, покрепче ухватившись за кирпичный подоконник, бесшумно подтянулся на руках, встав ногами в оконном проеме. Медленно присев, он слез на пол, немного прикрывая окно за собой.       — Турбо… — прошептала Иветта, прикрывая рот, чтобы скрыть шумное дыхание.       Не тратя время на слова, он крепко прижал её к себе, поглаживая по лохматым волосам, а потом начал её осматривать: свитер на месте и без следов побоев, штаны тоже, разве что трещина на губе.       — Маруся наверху, он держит её на втором этаже, — зашептала девушка, указывая на потолок. — Ты один?       — Нет, — покачал он головой, — Адидас и твоя сестра вошли через дверь. Кажется, что-то неладное… Ты что-то слышала?       — Нет.       — Нужно разведать, — он двинулся к двери, но Макарова резко схватила его за руку.       — Там один из его дружков… Меня стережет, — судя по испуганным глазам Ветты, Валера насторожился, оглядываясь по сторонам.       — Ты доверяешь мне? — внезапно спросил он.       — К чему ты это говоришь?       — Доверяешь или нет? — его ладонь крепко сжала пальцы девушки, заглядывая в ее глаза.       — Я доверяю тебе.       На губах Валеры растянулась самодовольная улыбка. Сжав стул руками, он отошел с ним к стене.       — А теперь позови того, кто тебя там стережет…. Позови и закрой дверь, хорошо?       Понимающе кивнув, Иветта подошла к двери, тихонько в неё постучав.       — Извините… Извините, молодой человек, мне нужна помощь.       За дверью послышался шорох, а потом звук ключа, входящего в замочную скважину. Турбо отошел за дверь, чтобы, когда она открылась, остаться незамечанным.       — Снова в туалет? — молодой мужчина вошел внутрь, сразу натыкаясь на девушку.       — Нет, у меня с кроватью что-то… Кажется, она проломилась в центре и просел матрас, — на ходу врала девушка, спиной чувствуя то, как за дверью напрягся Турбо.       — Кровать? — усмехнулся надзиратель, двигаясь в сторону кровати, — Что ж ты на ней делала, а?       Дверь захлопнулась, а следом за ней, Турбо замахнулся стулом, огрев потенциального похитителя по голове. С тихим вздохом, от сильного удара крепкой древесины по голове, мужчина рухнул сначала головой на кровать, а потом скатился на пол, упав навзничь.       — Бога ради, — Иветта прижала руки к груди, пока Турбо отставлял стул в сторону, — Надеюсь, ты его не убил!       — Надейся, — Туркин схватил девушку за руку, быстро выводя её из комнаты в коридор. — Дальше куда?       Прикрыв дверь, парень поспешно закрыл её на ключ, чтобы, когда мужчина очухался, не доложил Кащею случившееся. Хоть на пару минут, но это их перестрахует.       — Вот, лестница, Маруся там, — переступая через ступеньку, Иветта поспешила на второй этаж, осматриваясь по сторонам.       Вновь коридор, но не такой большой и приоткрытая дверь, в которую они сразу же вбежали. На большой кровати, отвернувшись к стене, спокойно спала Маруся, подложив себе под щеку ручки.       Склонившись к девочке, у Макаровой не было времени на нежное пробуждение, поэтому она поспешно потрясла сонного ребенка за плечо.       — Ветта? — Маруся зевнула, потирая глаза.       — Тихо, милая, тихо, — подтянув к себе ребенка, она быстро подхватила её на руки, обнаружив, что девочка спит в одном белье, — Где твои вещи?       Сонно хлопая глазами, Маруся указала на стульчик, где были аккуратно сложены её колготки и платье.       — Быстрее, — подгонял их Турбо, следя за ситуацией в коридоре.       Не обратив внимание, что надела на Марусю колготки задом наперед, Ветта быстро облачила девочку в платье и подняла на руки и покидая эту спальню. Теперь впереди шел Турбо и держал девочек на расстоянии вытянутой руки. Когда они подошли к ступенькам, парень помог Иветте спуститься, придерживая за локоть, потому что с малышкой на руках ей было трудно передвигаться.       Прислушавшись, Турбо вновь остановился и жестом показал, чтобы Иветта оставалась на месте, а сам двинулся дальше по коридору, осторожно заглядывая в зал.       Картина, которую он увидел, ужасала его. На диване сидела полуобнаженная Вера, лицо её казалось заплаканным, а рядом, усмехаясь, что-то тихо говорил Кащей. Гнев поднялся и заполнил каждую клеточку его тела, глаза налились кровью, а кулаки сжались. Словно в бреду он влетел в зал, хватая Кащея за грудки и валя его на пол.       Удары, один за другим, нещадно попадали по лицу растерявшегося мужчины, который не сразу понял, что случилось. Вцепившись в Турбо руками, он попытался оттолкнуть обезумевшего парня от себя, но тот его не слышал, поэтому ему тоже пришлось обороняться.       — Прекратите! — закричала Вера, вскочив на ноги и пытаясь оттащить от Кащея универсамовского, хватая его за плечо, — Валер, прекрати!       Он её не слышал, неустанно нанося удары по мужчине и получая от него в ответ.       На звуки суматохи прибежала Иветта, поставив Марусю на ноги и забегая в зал. В ворохе людей было трудно понять то, что происходит, но полуголая Вера стала вишенкой на этом тортике, под названием «драка». Не долго думая, Иветта навалилась сверху Турбо, обхватив его за шею и видя окровавленное лицо, едва находящегося в чувствах, Кащея.       — Хватит! Хватит, достаточно, — прокричала она ему в ухо, — Валера! Хватит!       Последний удар оказался не таким уж и сильным, и Турбо свалился на бок вместе с Иветтой, держась за собственный нос, по которому прилетело от бывшего старшего их группировки.       Сплевывая кровь, Кащей тихо смеялся, пытаясь встать. Вера подхватила его за локоть, помогая ему сесть, пока Ветта вставала на ноги, хватая Турбо за плечо и осматривая его лицо.       — Ублюдок, — рыкнул Туркин, глянув на Кащея, — Вот такие у тебя переговоры. Урод, блять. Твоё место в тюряге, гребаный насильник.       — Он никого не насиловал, — отозвалась Вера, осматривая лицо мужчины и хмурясь, — Тут точно перелом.       — Не насиловал, а голая ты от того, что жарко стало? — Турбо встал на ноги, смотря на этих двоих, пока Ветта скрылась в коридоре, не позволяя Марусе войти внутрь и увидеть это кровавое месиво.       Вера на его вопрос промолчала, быстро облачаясь в собственное платье и краснея. Объяснения дать она не смогла, а презрительный взгляд испепелял её спину до тех пор, пока она не скрылась под тканью одежды.       — Где Адидас? — тут же опомнился он, оглядываясь по сторонам.       — В подвале, квашенную капусту жрет, — рассмеялся Кащей, с трудом поднимаясь на ноги и стирая рукой кровь со своего лица. — А ты, Верка, молодец, с целой армией на разговор приехала.       — Вера, что, блять, происходит? — не выдержал Турбо, смотря на девушку в упор.       — Соблазнить меня хотела, чтобы ваши тушки не трогал, — фыркнул Кащей, а потом махнул рукой, — Игорь! Иди сюда, черт бы тебя побрал.       — Он сейчас… немного занят, — неловко поморщилась Иветта, прижимая к себе недовольную Марусю.       Смачно выругавшись, Кощей, чуть шатаясь, вышел из зала, пока Вера играла в гляделки с Турбо.       — Надеюсь, что ты знала, что делаешь, — тихо произнес парень. Ему до сих пор мерещилась картина тканевых чулок Макаровой, сидящей рядом с Кощеем, поэтому он не подходил близко, лишь смотрел.       — Я была готова на всё, лишь бы вернуть своего ребенка и сестру. К счастью, мы сошлись на разговоре, — Вере понадобилось не мало сил, чтобы успокоиться, — Спасибо, что нашел Ветту, я… Спасибо.       Сжав кулаки, Турбо отвернулся, а по его губам скатилось несколько капель крови, вытекающих из носа. Неторопливо двинувшись с места и отдав Марусю сестре, Иветта достала из кармана темно-синий носовой платок, аккуратно свернутый, подходя к Валере и осторожно стирая с его губ кровь, видя, как он морщится.       — Не нужно, — пробурчал он, растерянно смотря на Макарову.       — Не возникай, — предупредила она его, осторожно вставляя краешек тканевого платка в его нос.       Маруся крепко вцепилась в свою маму, целуя её в щеки и обнимая. К счастью, малышка мало, что понимала, а Вера надеялась, что с возрастом эти воспоминания никогда не возникнут в памяти её дочери.

***

      Солнце освещало трассу, по которой двигался автомобиль. Вова, с подбитым глазом, молчал. Он заговорил лишь однажды, когда на платформе отправлял парней обратно, вторя, что решили всё спокойно и не вдавался в подробности, что его спустили по лестнице в подвал. Вера ехала на пассажирском сидении, прижимая к себе спящую Марусю, а Иветта и Турбо сзади, смотря в разные стороны на простилающиеся поля, которые начинали перекапывать тракторы, готовя почву к посадке.       — Предлагаю забыть всё, что было, — внезапно произнес Вова, не сводя взгляда с дороги, — Рад, что никто из вас не пострадал.       — Спасибо вам, ребят, — тихо проговорила Вера, замечая остатки крови на своих пальцах, — И тебе спасибо, Валер, что нашел Ветту… Я у тебя в бесконечном долгу.       — Мне должники ни к чему, — тихо отозвался он, даже не повернувшись к ней.       — Мы все устали, — Адидас, свернул в сторону лесополосы, которая сейчас не выглядела такой устрашающей, как ночью. — Ветта, ты как себя чувствуешь?       — Немного тошнит, но, в целом, нормально, — пожала она плечами, чуть прикрывая глаза.       — Если что, говори, мы притормозим, — Вова вел хорошо, но кочки на дороге все равно качали машину.       Ночная усталость делала своё дело, поэтому неспокойная дорога не с стала препятствием тому, что Иветта уснула, а её голова раскачивалась из стороны в сторону на каждом объезде ям.       Хоть Турбо и был крайне молчалив, но сейчас злость в нём поутихла, хотя отвращение к тому, каким способом Вера пыталась вытащить Марусю и сестру — не укладывалось в его голове. Он не был ребенком и прекрасно всё понимал, но Вера была и остается тем человеком, кто много лет назад был ему роднее, чем семья. Все воспоминания накатывали на него и тускли от воспоминания её и Кащея на диване, фантазия подбрасывала варианты того, что могло произойти на этой даче, и становилось ещё более тошно.       Из мыслей Турбо вывела лохматая макушка Иветты, упавшая на его плечо. Тихо вдохнув, он осторожно положил руку на щёку девушки, чтобы её не трясло на кочках. Подсев чуть ближе, парень позволил ей поудобнее упокоить свою голову на его плече и легко приобнял её за спину, стараясь не привлекать внимание Адидаса, следящего за дорогой.       Всё в этот момент стало… Неважно? Только её тихое дыхание и рука, безвольно опустившаяся на ногу Турбо. Почему-то он никогда не задумывался о том, как она спит. На спине? На боку? Лицом в подушку? Может, у неё есть какой-то особенный для этого ритуал, ведь несколько недель назад, когда она была вынуждена ночевать у него, Турбо четко понимал, что разрушил её обыденный вечер. Такая девушка, как Иветта, наверняка, перед сном чистит зубы, завязывает волосы в косу или хвост, смотрится в зеркало. Или, быть может, она долго сидит на кухне и потягивает чай из-за того, что не может уснуть? Так часто делала его собственная мама.       Она закрывалась на кухне и пила чай в полном одиночестве, пока отец, в пьяном бреду, разваливался на их кровати, храпя на всю квартиру, а мама… Мама просто пила чай и смотрела в одну точку, каждый вечер перед сном. В те дни, когда отец буянил, желая ворваться к сыну в комнату и начать его воспитывать, именно мама вставала преградой перед ним и дверью, не позволяя лезть к Валере. Когда отец успокаивался и уходил спать, она вновь повторяла ритуал, закрывшись на кухне.       Переведя взгляд вперед, Турбо увидел, как голова Веры отклонилась в сторону и их тихий разговор с Адидасом по поводу дороги прекратился. Тоже уснула. Вера, наверное, мало спит в последнее время, о чем говорят синяки под её глазами и практически стеклянные глаза. Она тоже мать, как и его, которая переживает за своего ребенка. Сейчас в его голове постепенно укладывалось то, что Вера так же готова на всё, лишь бы её ребенок был в безопасности. Она, так же, как и его мама, становилась скалой перед опасностью и Марусей, защищая её любой ценой.       Вновь посмотрев на Ветту, он незаметно заправил прядь её волос за ухо, чтобы настырный локон не щекотал нос и не нарушал сонный покой школьницы. Ресницы девушки перестали подрагивать, а морщинка на лбу разгладилась, говоря о её спокойствии во сне.       — Ну, что, Турбо, думаешь? — тихо спросил Адидас, чтобы не нарушить сон девушек.       — О чем ты? — на всякий случай, Валера одернул руку, делая вид, что увлеченно смотрит в окно.       — Да обо всём. О жизни, — послышалась усмешка, а взгляд Вовы отразился в зеркале, сталкиваясь с глазами Турбо, — Нравится девчонка?       — Володь, что за чушь, — он скривил губы, хмуря бровь.       — А по-чесноку? — взгляд Адидаса был подозрительно-хитрый. — Красивая?       Турбо прошелся зубами по нижней губе, посмотрев на спящую Иветту, и вновь отводя взгляд в окно.       — Красивая, — едва слышно сказал парень, постукивая пальцами по своему колену.       — Хорошо, — Вова чуть прибавил скорость, выехав на ровную дорогу и выравнивая руль, — Не обижай её.       — Не собирался.       И мысленно добавил, не смея произнести подобного вслух, только в собственной голове, чтобы никто и никогда не услышал:       «За неё обижу»