Покоряя жизнь

— Ким, прости господи, Тэхён! — изо всех сил кричит Хосок. Того глядишь и молнии из глаз пускать начнет. Чон руки на груди сложил, переносицу пальцами массирует, — я безумно рад, что Граф сам может все сделать, но понимаешь, — Хосок сделал вид, что задумался, — выездка такая штука, где работать должен и всадник! — пуще прежнего орет Чон. — Тренер… — вздыхает Тэхён и бросает поводья, почесывая затылок неловко. — Что с тобой происходит всю эту неделю? Я ничего не понимаю… — Чон растерянно смотрит на всадника, тот всю неделю в своих грезах летает. — Я думаю, — вдруг заступается Чимин, — у Тэ есть и другие проблемы, — поджимая губы, несмело заканчивает юноша. — Чимин-и, — тянет старший, — это гран-при, у Тэхена должна быть только одна проблема, — Хосок искренне не понимает, что происходит с парнем. Они уже и индивидуально начали заниматься в двойном объеме, а толку? — Я поговорю с ним, — кивает Пак и с надеждой смотрит на Чона. Чимин самый первый заметил изменения в настроении друга, после той поездки на поляну. Тэхён стал странно себя вести, был груб где попало, замкнут и рассредоточен. Ходил как в воду опущенный, Чимин давно хотел с ним поговорить, вот только сам Ким отмахивался, говорил, что все в порядке, и он не нуждается в помощи. Вот только Пак видел что это далеко так. Хосок отмахивается от всадника и покидает тренировочное поле, уходя в свои проблемы и их решения. Чимин смотрит на Кима, тот понуро опустил голову и слез с коня. — Куда? — тут же спрашивает Пак и хватает поводья, — А пошагать? — Чимин глупо смотрит на Тэхёна, который уселся возле изгороди, закинув голову и прикрыв глаза. — Пошагай сам, — не то что просит, скорее приказывает Ким. Парень пожимает плечами и садится на коня, прекрасно понимая, что друг сейчас не в лучшем расположении духа. — Расскажешь? — Чимин толкает коня и тот начинает медленно шагать. — Что ты хочешь знать? — Тэхён поднимает голову и щурит глаза от яркого солнца. — Хотя бы что-нибудь, — юноша пожимает плечами и совсем отпускает повод, ведь знает что Граф его никогда не скинет и не понесет. Он с этим конем стал очень близок, постоянно разговаривает с ним, пока в конюшне прибирается, шагает за Кима или просто выводит погулять. Граф словно чувствует, что в седле сидит человек, который никогда больно не сделает и шпорами в бока не ткнет. — Почему Граф под тобой такой спокойный? — Ким давно заметил, что его конь как-то по-особенному относится к младшему, но редко придавал этому значение. — Потому что мы друг друга чувствуем, и вообще, я задал тебе вопрос, — мягко намекнул Чимин, развернув коня в другую сторону. — Тебе ли не знать, Пак Чимин, — выдыхает Ким. — Чонгук? — тихо спросил юноша, боясь, что их может кто-то услышать. — Он такой же как ты, — фыркает Ким, — мальчики не могут любить мальчиков, да фу на вас! — Тэхён бросает свою каску и зарывается пальцами в волосы. Тэхён помнит когда это случилось. Три года назад, когда они впервые всем составом вошли в команду Юнги. Они все встретились здесь, в этом доме, за общим столом. Ким помнит первые минуты, ему было страшно, как и всем остальным, но смелый и задорный Чон Чонгук смог сплотить их команду, смог укрепить их командный дух. Это были их первые старты, первое троеборье Чонгука. Тэхён как и все сидел на трибунах, вместе с Хосоком и Дженой. Они стартанули в лесу, Ким мог видеть их только через экраны, висящие напротив трибун. Чонгук был первым. Он и его конь Гром мчались, словно летели, обгоняя ветер. Но к самому финишу, с Чоном что-то случилось, вопросов нет, он первым пересек финиш, но его физическое состояние желало оставлять лучшего. Чонгука увезли в больницу, и Тэхён вызвался с ним. Чон был сильно слаб, у него был озноб и жар, тот сильно заболел лихорадкой. Парень промучился две недели на больничной койке, Ким приходил каждый день, ездил в больницу верхом на коне, несмотря на запрет Мина на это. Именно тогда Тэхён и понял, что младший ему не безразличен. Вот только Чонгук презирал однополую любовь, считал, что это грех и аморально. Киму ничего не оставалось, как любить издалека, смотреть, но не прикасаться. Три года прошло, а Тэхён, кажется, любил только сильнее. — Мне никогда не стать для него кем-то большим, чем просто друг, — Тэхён смотрит в одну точку. Голова давно приняла этот факт, а вот сердце… — Отдохни пожалуйста, — мягко говорит Пак, — я отведу Графа в конюшню, об этом не беспокойся, лучше наберись сил, мы уезжаем через две недели, так что… — Чимин задумался, ему ли давать советы человеку, который знает побольше него самого? — в общем, просто отдохни. — Спасибо тебе, — говорит Тэхён и лениво поднимаясь с места уходит в дом. Чимин смотрит в след другу. Тэхёна однозначно жаль, он мучается от безответных чувств, но и Чонгука не заставишь полюбить, главное, чтобы их нынешние отношения не испортились. Юноша толкает коня и тот мягкой поступью шагает по песку. Пак задумывается над собой, точнее, над своими чувствами. В сердце что-то теплится, при виде Юнги. Что-то тянет к нему и сопротивляться этому почти невозможно. Улыбка Мина кажется самой красивой, его руки, что иногда касается бедер юноши, ему хочется, чтобы эти руки касались его чаще. Чимин отвел Графа в конюшню, снял всю амуницию и решил ещё немного подышать свежим воздухом. Так много навалилось сразу, что разгрести будет сложно. — Огонек? — Пак обернулся на знакомый голос и увидел Юнги. Старший шел к нему, неизменно прихрамывая, что отдавалась болью в сердце юноши. Мина загубила его же любовь. — Что ты здесь делаешь? — чуть склоняя голову в бок интересуется Пак, чувствуя, как сесрдце набирает обороты. — Тебя искал, — честно ответил Юнги. — Зачем? — Пойдем на речку? — неожиданно предложил старший, а юноша только сейчас заметил на его плече небольшую сумку. — Идем. С Юнги было так же по-особенному комфортно. Чимин не мог описать это, просто со старшим, он не думал ни о чем, все проблемы словно испарялись сами собой. С Мином хотелось говорить без умолку, просто быть рядом, ощущать себя кем-то большим, для кого-то. Юнги расстелил плед на траве и присел. Чимин же был не прочь искупаться, парень быстро избавил себя от одежды и зашёл, в уже прохладную воду. Но это не могло остановить юношу. Юнги глаз оторвать от него не мог. Младший был прекрасен вообще во всем. Его тело, чуть смуглая кожа, которую хочется целовать без остановки, изучать, дарить тепло и ласку. У Мина никогда подобных чувств не было, по отношению к кому-либо, ведь всё своё время, а так же и любовь, он отдал скачкам, которые так безжалостно с ним обошлись, оставив травму на всю жизнь. Чимин заплыл достаточно далеко, и Юнги впервые решил присоединиться. Пока юноша не видел, Мин снял одежду и тихонько зашёл в воду. — Попался! — Юнги, неожиданно для младшего, обнял того со спины и прижал к себе. — Юнги! — возмутился Пак, — Напугал, — к щекам прилил румянец, ведь Чимин прекрасно чувствовал тепло чужого тела. Не через одежду. Юнги неосознанно зарылся носом в огненные пряди парня, вдыхая аромат шампуня. Он сжимал юношу в своих руках, не желая отпускать, хотелось так всегда. Чимин потихоньку расслаблялся, чувствуя, как старший дышит ему в макушку. — Огонек… — прошептал Юнги, — если бы ты только знал, что я чувствую. — Что? — просипел младший и развернулся в кольце рук. Юнги смотрел прямо в глаза. Сейчас они были почти черными. Чимин смотрел с такой преданностью и нежностью, что его как котенка, хотелось приручить и оставить у себя. — Чимин я, — Юнги запнулся, а Пак дрогнул от того, что Мин его по имени назвал. — Говори, пожалуйста… — просит Чимин и брови сводит. — Я люблю тебя, огонек, — шепчет Юнги, — прости, я не должен был, — Мин отворачивается, он слышал от Тэхёна, что Паку такие отношения чужды, но сердцу не объяснишь. — Юнги… — тянет младший и осторожно поворачивает старшего к себе, — я, кажется, тоже, — Чимин нервничает, губу кусает, да глаза опускает. — Что? — старший ушам своим не верит. — Просто… — юноше неловко это произносить, — поцелуй меня, — а теперь в глаза смотрит. Видит там нежность, ласку и любовь. Юнги мягко улыбается, обхватывает подбородок младшего пальцами и к себе притягивает, смыкая их губы. Чимин зажмуривается, не зная, какие ощущения ему это принесет. Мин делает пару чмоков и отрывается, глядя на расслабляющееся лицо Пака. Тот ресницами глупо хлопает, сквозь себя пропускает потрясающие ощущения. И хочет ещё. Чимин сам притягивает Юнги к себе и целует. Пытается целовать, ведь никогда этого не делал. Мин губы сразу размыкает и показывает как надо. Медленно, тягуче учит. Юноша прижимается все ближе и ближе, желая ощутить чужое тепло лучше. Мин целует совсем аккуратно, не хочет напирать, руки держит на хрупкой талии Пака, иногда сжимает бока, получая в ответ вздохи. Чимин готов расплавиться под этими руками, что так правильно сейчас касаются его, хочется, чтобы всегда так. — Ты замерз, — разрывая поцелуй, говорит старший. — Что? — Чимин сейчас вообще не соображает, на что Юнги смеётся тихонько, и прижимает того к себе. — Вода холодная, ты дрожишь. — И правда, — выдыхает Пак. — Идём на берег. Юнги укладывается на плед, а Чимин рядом, сразу оказывается притянутым к Мину. Старший обнимает полуголое тело, согревает своим теплом. Рядом с Чимином он чувствует себя собой. Ему не хочется быть тренером или тем Юнги несколько лет назад, ему хочется быть простым человеком, любимым человеком. — Давай никому не будем говорить, ладно? — шепотом просит юноша. — Я тоже не хочу, чтобы кто-нибудь знал, — Мин целует парня в шею. — Мне так хорошо, — Чимин нежится в объятиях старшего, — так только с Геей было. — Надеюсь, она не будет ревновать, — усмехается старший. — Она понимающая лошадь. — Кстати, — вспоминает Мин, — я сегодня подготовил заявки на чемпионат, мне нужно полное имя Геи. — Полное? — удивляется юноша, — Но, ее так и зовут. — Тогда нужно что-то придумать, иначе заявку могут отклонить. — Может… — Чимин задумывается. Он дал это имя на абум, не знал, что нужно полное, — Аппогея? — предлагает младший и поднимает голову, глядя на Мина. — Подойдет, — Юнги склоняется и чмокает младшего в губы, на что Чимин улыбается блаженно. — У тебя щеки не устали улыбаться? — хмыкает Мин, хотя на самом деле обожает, когда парнишка улыбается, это душу греет. — Это ты виноват, — смущено проговорил юноша, — спой мне, — Юнги выдохнул. Чимин любил, когда Юнги поёт. — Они бегут от глупой смерти, От океанской злой воды, как убегает грусть от смеха, как все живое от беды, — напевает Мин. — Я их за городом встречаю, пасутся мирно на лугу. И, грустно головы склоняя, о прошлом память берегут, — улыбается Чимин, крепко сжимая чужую ладонь в своей. — И поднимают к небу морды, ведь небо, океан — родня… Я лошадей не видел мертвых, они бессмертны для меня.

🐎🐎🐎

Тренировки становятся всё чаще и сложнее. Хосок, как и Юнги отрываются на учениках как могут, не упуская уроки по теории за приемами пищи. За что на тех серчает Джин, мол, дайте детям поесть нормально, задолбали со своими уроками. Юнги взялся и за Чонгука с Сашей. Теперь, вместо гонок по лесу, они пыхтят на платце, заучивая маршруты составленные Мином. Старший видит старания, видит усталость, но не видит стремления. Словно они делают это только для него, а не для самих себя. Чонгук перестал так часто улыбаться и глупо шутить, Саша всё чаще уходит и закрывается от всех, словно прячется от чего-то. Мин бы списал это на волнение, вот только это не первые их соревнования, да и он по себе знает что это «волнение», и выглядит оно вовсе не так. Тэхён и Джена, по словам Хосока делают успехи, что не может не радовать. Выездка, это не просто выступление под музыку, это танец всадника и лошади. Они вместе одно целое, каждое их движение должно быть согласованно. Тэхён не отличается от Чонгука, ходит, словно в воду опущенный, Юнги бы прикрикнул на них, но понимает, что так проблему не решить. Чимин, он… он остаётся собой. Всё такой же веселый и светлый мальчик. Озаряет своей улыбкой, кажется, всех. Юнги никогда не наскучит смотреть на младшего, обнимать его и красть поцелуи, в тайне от всех. Два часа ночи, а Мин никак не может уснуть. Они выдвигаются в столицу через два дня, а через три дня первый этап — выездка. В голове целый рой мыслей, озвучить бы их кому, вот только некому. У Хосока своих проблем хватает, Джина нагружать не хочется, к нему дети исповедаться ходят. Остаётся молчаливо глядеть на звезды, в поисках хотя бы ложных надежд. — Юнги-хен? — раздается тихое за дверью. Мин переводит взгляд и видит в небольшой щелке младшего. — Чимин? — Мин удивлено поднимает брови, а Пак с улыбкой проходит в комнату и закрывает за собой дверь, — Ты чего не спишь? — А ты? — парень присаживается рядом и в глаза смотрит. — Я переживаю, за всех вас, — честно признается старший. — А что с нами? — Ты не видишь? — Чимин не отвечает, продолжая смотреть, — Чонгук и Тэхён, у них или между ними что-то произошло. Они оба грустные и без настроения, а у нас чемпионат через три дня. — Хён, — Чимин осторожно берет руку Мина в свою и поглаживает, — Не переживай за них, они разберутся, — и улыбается, так мягко и ласково, что Юнги буквально тонет в нём. Старший наклоняется и целует Чимина. Лениво двигая губами, целует нежно, получая тихие стоны в ответ. Юнги тянет парня на себя и усаживает на колени. Пак обвивает шею старшего руками, прижимаясь ближе. Зарывается пальчиками в прядки на затылке, сжимает от удовольствия, и стонет тихо. — Огонек… — Юнги разрывает поцелуй и смотрит на младшего, как на свою драгоценность, — нам надо остановиться. — Почему? — не понимает младший. — Я не могу этого сделать, — Юнги смотрит в эти глаза и видит там бескрайние поля, порывы ветра, чистое небо, свободу. Сам Чимин — это олицетворение свободы. И Мин очень хочет почувствовать её, хочет погрузиться полностью, но боится сделать больно. — Но я хочу, хён, — шепчет Чимин, — я доверяю тебе, — говорит так нежно, что хочется плакать. Пак убирает прядки с чужого лба и выжидающе смотрит, — пожалуйста… Юнги не знает, правильно ли он поступает, но просто не может отказать ему. Мин прижимается к губам парня, сразу же углубляя поцелуй. Врывается языком так глубоко, что Чимин мычит от удовольствия. Сжимает тонкую талию руками, оглаживая бока. Юнги укладывает парня на кровать, а сам нависает сверху. Поцелуями спускается на прекрасную шею парня, зацеловывая её всю, не оставляя ни одного сантиметра. Скользит языком по сладкой коже, слыша тяжелое дыхание сверху. Руками спускается ниже, и подхватывая полы рубашки, снимает с младшего. Тело Чимина прекрасно, плоский подкачанный живот, острые ключицы, ребра, которые Мин может пересчитать кончиками пальцев. В нём прекрасно всё. Юнги целует его грудь, проводит дорожку из поцелуев до ребер, улавливая хриплый смех, а сам улыбается. Руками скользит по животу и талии. Все ниже и ниже, доходит до кромки нижнего белья и поглядывая на парнишку, тянет их вниз. Полностью открытый и нагой, он выглядит потрясающе. Его плавные изгибы тела, которые Юнги готов изучать часами. Его нежная, чуть смуглая от солнца кожа, к которой хочется прикасаться всегда. Хочется усыпать его полевыми ромашками, такими же невинными как и он сам. Запечатлеть эту картину и наслаждаться днями напролет. Нежить, ласкать и любить, вот что хочет делать с ним Юнги. Его глаза, в которых бесконечная свобода отпечаталась навсегда. Юнги покрывает поцелуями его бедра, выпирающие тазовые косточки, шепчет насколько он прекрасен. Чимин плавится под всеми ласками и прикосновениями старшего, под его нежными взглядами и словами. Вот чего хотел Чимин. Он хотел, чтобы его поняли, чтобы увидели в нём нечто большее, чем есть на самом деле. Он ведь впитал в себя порывы легкого ветра, шелест зеленой травы, чистоту ясного неба и красоту ночных созвездий. Парень закрывает себе рот рукой, когда чувствует поцелуи в зоне паха. Он возбужден до предела. Юнги стягивает с себя рубашку со штанами и вновь нависает над парнем. Невесомо касается его губ, щек и носа губами. Смотрит с нежностью в своих черных глазах, но Чимин видит в них целые галактики. Они огромны и прекрасны, в каждой из них, Юнги прячет свои чувства и воспоминания, и Пак готов бороться за разрешение побывать в каждой из них. Юнги берет с тумбочки баночку с миндальными маслом и смачивает в нём пальцы. Подставляет ко входу один палец и осторожно вводит его. Чимин охает и жмурится от неприятных ощущений, крепко держась за плечи старшего. Юнги второй рукой поглаживает младшего по бедру и целует. Добавляет второй палец, на что Чимин стонет тихонько. Мин делает все медленно и осторожно, чтобы уменьшить количество боли. Плавно двигает пальцами, подготавливая парня. Добавляет третий и впивается в губы Пака жадным поцелуем. — Я готов, Юнги, — шепчет младший, — ты можешь войти, я готов. Юнги кивает и убирает пальцы, добавляет больше масла и осторожно входит на всю длину. У Чимина ресницы трепещут от ощущения заполненности. Это не сравнить ни с чем. Даже свобода не кажется такой уж привлекательной. Старший дает привыкнуть к себе, а затем начинает медленно двигаться. С Чимином нельзя грубо и жестко, только медленно и нежно. Пак ослабляет свою хватку на плечах Мина, и притягивает того к себе за новым поцелуем. Словно две реальности слились воедино, как два океана, встретились на границе. Юнги двигается чуть увереннее, когда понимает, что происходящее, начинает приносить младшему наслаждение. Чимин готов распасться на атомы, молекулы, да хоть на что, потому что с этого момента, он начинает своё путешествие по галактикам Юнги. Старший целует слегка вспотевшую шею Пака и наглядеться на него не может. В лунном свете младший выглядит как произведение искусства, на которое смотреть может только он. Юнги обхватывает возбуждение Пака и помогает тому кончить, пока сам продолжает входить в молодое тело. Чимин томно дышит под ним, не желая отпускать. Ногами обхватывает талию старшего, дышит тому в шею и шепчет что-то о своих чувствах. Мин делает несколько толчков и выходит, изливаясь на край простыни. Старший находит полотенце в шкафу, вытирает им живот тяжелодышашего Чимина и укладывается рядом, крепко обнимая Пака со спины. — Спасибо, хен, — в полусне, говорит младший. — Тебе спасибо, огонек, что доверился, — Юнги целует его в висок. — А все же лошади те выжили… — шепчет младший. — Когда тонули корабли, — договаривает Юнги, — Я люблю тебя.