Кардиограмма твоего сердца

Кенши просыпается от слишком громкой и назойливой мелодии будильника. Нехотя разлепляет глаза и отключает раздражающие звуки. — Чёрт… — телефон пару раз моргает и отключается. Похоже, он вчера совсем забыл поставить его на зарядку. Хоть будильник сработал, и на том спасибо. Подключив телефон к сети, Такахаши сладко потягивается. Сегодня, на удивление, он спал хорошо. Японец невольно улыбается. В сердце трепетала надежда. Да, они с Джонни вчера так толком и не поговорили, но чувство чего-то нового не оставляло его. Что-то тонкое, но от этого не менее желанное. Травматолог встает с кровати и идёт принять быстрый душ, чтобы освежить голову. Давно он не был в таком приподнятом настроении. На кухне ставит завариваться кофе, пока сам возвращается в спальню, вытирая волосы полотенцем. Берёт в руки телефон и включает его. Глаза ошеломлённо расширяется. Почти 50 пропущенных от Рейдена и столько же сообщений. Около 10 от Кунг Лао. И по одному от Джонни. Кенши больно закусывает губу, а пальцы начинают дрожать. Это было не к добру. Нажимает на контакт Рейдена и прикладывает телефон к уху. — Кенши, наконец-то! — раздаётся крик медбрата после пары гудков, от чего Такахаши приходится даже убрать трубку от уха, — Почему не брал телефон?! — Рейден, не кричи так. Я забыл поставить телефон на зарядку, и он отключился ночью. Что происходит? — обеспокоенно спрашивает. Сердце тревожно билось в груди. Рейден мог и по ерунде названивать по сто раз, а своего мужа просто заставить тоже подоставать японца. Но Джонатан? Он раньше никогда ему не звонил… — Вчерашний пациент, Алан, автокатстрофа. Ты же его помнишь? — нервно тараторит медбрат. — Рейден, я провёл 5 часов, собирая его кости. Конечно, я помню. Возьми себя в руки. Объясни спокойно, что случилось? — японец и сам пытался не сорваться на панику. — Кенши… Боги, Кенши… — Рейден! — Алан умер ночью. Сердце остановилось, — Такахаши замирает, не в силах и глазом моргнуть. — Что… — только и может хрипло выдать. Как..? Как такое возможно?! Все показатели были в норме! И Карлтон практически идеально провёл операцию! Боги, Джонни… — Мы пытались его откачать. Карлтону даже удалось на минуту снова завести его сердце, но… Этого оказалось мало. По крайне мере парень не мучался, — грустно заключает медбрат. Кенши прислоняется спиной к стене и медленно сползает вниз. Пальцы свободной руки запускает во влажные волосы, сжимая их. Какого хрена… Всё же только начало налаживаться… — Кенши, ты должен срочно приехать, — вырывает его из невеселых мыслей голос Рейдена. — Только не говори мне, что что-то ещё случилось, — Кенши сильнее сжимает телефон, опустив голову и закрыв глаза. Виски снова начинали болезненно пульсировать. — Это Джонни, — его слова заставляют японца быстро встать. — Что с ним? Он в порядке? — судорожно достает вещи из шкафа, стараясь одеваться и удерживать телефон у уха. — Не совсем. Он… Заперся у себя в кабинете и никому не отвечает. До Лю Кенга я тоже не могу дозвониться. Вряд ли Джонни что-то сделает с собой, но я слышал звон разбитого стекла, — по телу Такахаши проходит неприятная дрожь, — Может, он тебя послушает. Приезжай скорее. — Я уже выхожу, — отвечает японец и сбрасывает вызов. В голове жужжал огромный поток мыслей. Он и представить не мог, что сейчас чувствует кардиолог. Чёрт, как он только мог забыть зарядить телефон. Он должен был быть там, рядом. Но винить себя не было никакого смысла. Надо было убедиться, что Джонни в порядке. Кенши надевает пальто, хватает сумку и выбегает на улицу. Снова шёл снег. Дорога покрылась тонким белоснежным покрывалом. Эта лёгкость совсем не соответствовала тому, что твориться у него на душе. *** — Кенши! — на выходе из лифта его уже встречает Рейден, который тут же кидается ему на шею, — Слава богам ты здесь. Мы уже не знаем, как выкурить его оттуда, — когда медбрат отстраняется, подходит ещё и Кунг Лао. — Я не уверен, но, подозреваю, что Джонни ещё и не спал всю ночь. И не ел, — грустно говорит анестезиолог. Такахаши тихо ругается. — Не пускайте никого к кабинету. Я постараюсь разговорить его. — Удачи, — Рейден улыбается ему, хоть и не особо уверенно. Кенши уходит, а Кунг Лао обнимает мужа за плечи, стараясь поддержать. Рейден тяжело выдыхает. — Это всё, конечно, кошмар какой-то, — медбрат потирает уставшие глаза, — Я так надеялся, что с Джонни жизнь Кенши станет полегче. И тут такое. — Хей, не драматизируй так сильно. Трудности сближают. Я уверен, Кенши найдет нужные слова, чтобы подбодрить Джонни. Такахаши, конечно, ещё тот сухарь, но ведь не просто так вы столько лет дружите. — Я надеюсь. И Кенши вовсе не сухарь, просто ему сложно открыться перед другими. Да и много плохого опыта. И вообще, — Рейден шлёпает Кунг Лао по плечу, — Он добрый и чуткий. И мой ДРУГ! — Ладно-ладно! Прости, — анестезиолог потирает плечо. Медбрат тяжело выдыхает. — Ладно, идём. У меня полно работы. Я и так полдня профилонил. Ещё и до Лю Кенга никак не дозвониться. Куда он, вообще, подевался, — недовольно фыркает медбрат. — Ох, кажется, я видел, как он уходил с новым лаборантом. Хм… Шанг Цунг, вроде… — Что?! *** Такахаши быстро оказывается напротив кабинета хирурга и останавливается, пытаясь отдышаться. Пульс лихорадочно бился в висках. Пытается прислушаться, но за дверью тишина. Японец глубоко вдыхает, считает до 10 и медленно выдыхает. Повторяет так несколько раз. Особо легче не стало, хотя бы сердце не выпрыгивало из груди. Кенши сжимает ручку и дергает, но дверь была заперта. — Джонатан, это я. Открой дверь, — снова прислушивается, но всё так же тихо, — Серьёзно. Не веди себя, как пятилетний ребёнок, — фыркает. Но опять никакой реакции. — Карлтон, если ты сейчас же не откроешь, то клянусь всеми богами, в которых не верю, что я выломаю эту чёртову дверь вместе с замком! — и тут, наконец-то, щёлкает замок и дверь открывается. — Божечки, Такахаши, не обязательно так орать, — как-то хрипло говорит кардиолог. Японец заходит в кабинет и закрывает за собой дверь, оглядывается. На полу валялось несколько бумаг, стул опрокинут, а в углу осколки. И Джонни, который подходит к дивану и заваливается на него, закрыв глаза локтем. Рядом с ним стояла открытая бутылка виски. Такахаши подходит ближе и осматривает хирурга. Рубашка расстегнута на верхние пуговицы и выдернута из штанов, помята. Ботинки валялись где-то в кабинете. Волосы растрепаны. — Что случилось с твоей рукой? — Кенши указывает на ладонь, которая явно на скорую была перебинтовано каким-то платком. — Оу, — Джонни смотрит на правую руку, словно впервые видел, — Я слишком сильно сжал бокал, и он лопнул, — глупо хихикает, — Но не переживай, я всё достал и обработал. — Я вижу, — японец скептически осматривает хирурга, — Ты хоть что-то ел? — Ел. — Как давно? — травматолог складывает руки на груди. — Хм… Не уверен. — А спал, как я говорил? — С чего вдруг такая забота? — Джонатан садится на диван и хмурится, — Помниться, вчера утром тебе ещё было всё равно. Такахаши сжимает сильнее предплечье. — Это не правда. — Только я об этом не в курсе, — кардиолог фыркает и отворачивается. Такахаши тяжело выдыхает и закрывает глаза, пытаясь собраться. — Слушай, я понимаю, что ты сейчас расстроен произошедшим, но не надо приплетать нас сюда. — Расстроен? Расстроен?! — Джонатан резко встаёт и сжимает кулаки. Его глаза горели опасным огнём. — Он УМЕР, Кенши! Ты понимаешь это или нет? Сердце остановилось. — Карлтон, успокойся. Ты не хуже меня знаешь, что шанс выживания после разрыва сердца достаточно низкий, даже при успешной операции. А ты сделал всё, что было в твоих силах, — Кенши вздрагивает, когда кардиолог откидывает голову назад и истерично смеётся. По телу бегут неприятные мурашки. Он никогда не видел Карлтона… Таким. Даже сложно было подобрать слова, чтобы описать его состояние. Потерянность? Безумие? Страх? Возможно, всё вместе. — Ты это комиссии скажи, — Карлтон делает шаг к травматологу. Такахаши отходит назад, пока не упирается поясницей в стол. Кардиолог расставляет руки по обе стороны от него, опасно нависая, от чего Кенши отклоняется немного назад. — Его родители — не последние люди в политике. Они сделают всё, чтобы избавиться от меня. — Карлтон, прекрати. Нет никакого смысла созывать комиссию ради этого. А даже если они и сделают это, уверен, твоей вины в этом нет, — Такахаши сводит брови к переносице, пытаясь смотреть в глаза хирургу. Но у него был слишком тяжёлой взгляд. Ни капли той задорности или нежности. Насколько же сильно его подкосила смерть пациента? — Ты сам-то в это веришь, Такахаши? — снова безумный смех, — Я должен был спасти его! Его близкие рассчитывали на меня! И что по итогу? Весь труд насмарку. Ты потратил 5 часов своей жизни, чтобы собрать его буквально по кусочкам! — Да, потому что это моя работа! И я буду дальше стараться, буду пытаться, даже если не все выживут! — Кенши тяжело дышит, продолжая смотреть в глаза кардиологу, — И если хотя бы один выживет, хотя бы один снова встанет на ноги, разве оно не стоит того? Разве это не то, ради чего мы каждый день встаём по утрам? Их горячее дыхание смешалось воедино, грудные клетки тяжело вздымались и опускались. Такахаши замечает послабление в глазах хирурга. — Карлтон… — но ему не дают договорить и затыкают жарким поцелуем. Кенши удивленно мычит и упирается ладонями в плечи хирурга, пытаясь отстранить. Но тот не даёт японцу и шанса. Джонатан сжимает его талию, прижимая сильнее к себе, и проводит языком по губам. По телу травматолога бегут мурашки. Сколько у них уже не было близости? Почти две недели? И он уже так быстро сдается от простого поцелуя. Насколько же сильно он потерян… Такахаши кладёт ладони на шею американцу, притягивая ближе, словно желая слиться воедино, и отвечает на поцелуй. Приоткрывает рот, сплетая их языки вместе, чувствуя древесный привкус виски и самого Карлтона. С губ срывается облегчённый выдох. Кто бы мог подумать, что ему настолько будет этого не хватать. Кабинет заполнили звуки поцелуев и их судорожное дыхание. Карлтон подхватывает японца под бёдра и заваливает на стол, прижимая своим телом. Кенши чувствует, как ему в ногу упирается твёрдый член кардиолога через брюки. Такахаши и сам был не в лучшем состоянии, быстро возбуждаясь. Джонни оттягивает ворот водолазки японца и покрывает шею кусачими поцелуями. Всасывает кожу на стыке плеча, оставляя засос. Кенши не сдерживает стон. Ему всегда это нравилось. Но с кардиологом он сдерживал себя. Всё же, они не были парой, чтобы раскрывать такие секреты. Даже если и спали вместе. — Хм, кто-то сегодня особенно отзывчивый, — усмехается американец. В его глазах плясали опасные чертята. Это и пугало, и будоражило одновременно. — Карлтон, — травматолог рычит, но Джонатан снова страстно его целует, бесцеремонно врываясь языком в рот, проводя по нёбу, зубам. И больно кусает за нижнюю губу, от чего Кенши резко отстраняется. — Аккуратней! — недовольно восклицает японец. Карлтон проводит большим пальцем по губе, собирая капельки крови. А потом слизывает их. Травматолог громко сглатывает. Глаза Джонни опасно блестели. Кардиолог немного отстраняется и в попыпах пытается расстегнуть ремень японца, но пальцы то ли от виски, то ли от сильного возбуждения, плохо слушались. Кенши спасает его и сам расстегивает свои брюки. Делает то же самое со штанами Карлтона. Достает из трусов твёрдый член и проводит пару раз по нему рукой. Кардиолог несдержанно стонет. — Кенши… — очередной мокрый поцелуй. Карлтон тянется в ящик стола и достает оттуда пачку презервативов и смазку. Спешно стягивает с Такахаши брюки вместе с трусами и кладёт его ноги себе на плечи. Выливает себе на пальцы смазку и сразу два вставляет в дрожащую дырочку. Кенши шипит от смеси боли и наслаждения. Сжимает край стола над головой, стараясь расслабиться. Карлтон не даёт особо времени привыкнуть и сразу начинает двигать пальцами, разводя их в стороны, растягивая. Японец откидывает голову назад и закрывает рот рукой, кусая ладонь, чтобы не застонать, когда хирург проходится по его простате. — Блядь, как же я хочу, чтобы ты не сдерживался. Чтобы громко стонал. Чтобы все знали, как тебе хорошо. Кто приносит тебе такое удовольствие, — кардиолог вставляет третий палец, быстро двигая ими. — Джонатан… Ммм! — Кенши чувствовал, как теряет связь с реальностью. Воздуха не хватало, голова начинала кружиться. Член в нетерпении истекал, оставляя мокрую лужицу на водолазке японца. Мазохистское удовольствие накрывало его. Боль лишь подстегивала сильнее. Но будь это кто-то другой, он бы в жизни не позволил тому так воспользоваться собой. Да, возможно, сейчас он просто сосуд для слива раздражения, негодования, горечи, обиды. Но только для него. Только для Джонни. Карлтон достает пальцы, от чего Кенши недовольно стонет от потери заполненности. — Потерпи, детка. Сейчас тебе будет просто ахуенно, — японец не помнил, когда в последний раз Карлтон столько матерился. Джонатан вскрывает презерватив зубами и натягивает на свой член. Быстро смазывает остатками смазки с пальцев и подставляет к сжимающейся в нетерпении дырочке. И одним плавным движением оказывается полностью внутри. Оба протяжно стонут. — Блядь, детка. Как же в тебе охренительно, — не давая времени привыкнуть, Карлтон начинает двигаться, сразу же увеличивая темп. Кенши выгибается дугой над столом, больно кусая губу и чувствуя металлический привкус. В уголках глаз собирались капельки слёз. Как же ему было неописуемо хорошо… Джонатан перекладывает ноги японца себе на талию и практически ложится на него, проходясь головкой по простате. Вскрик тонет во рту у Карлтона. Кардиолог проводит языком по искусанным губам, собирая выступающую кровь. Сжимает узкие бёдра, от чего точно останутся его синие отпечатки пальцев. И практически втрахивает травматолога в стол. И тот опасно скрипит. Кенши снова приглушенно стонет в поцелуй. Сжимает плечи кардиолога под рубашкой, царапая своими короткими ногтями. Боль неминуемо перерастала к экстаз. Член внутри яростно терзал его простату, не давая и секунды передышки. После такого Такахаши точно не сможет спокойно сидеть. Чувствуя, как приближается оргазм, Джонатан сжимает истекающий член между их телами, начиная быстро дрочить в такт своим движениям. Кенши стонет от неожиданности и кончает, содрогаясь всем телом. Заляпав ладонь и свою водолазку. Карлтону хватает ещё пары толчков, и он рычит-стонет в шею травматологу, изливаясь в презерватив. Они ещё какое-то время так и лежат на столе, который чудом не развалился, пытаясь прийти в себя. Кенши запускает пальцы во влажные волосы американца, слегка проводя ногтями по скальпу. Перед глазами плясали искры, потолок кружился. Всё ещё пытался надышаться кислородом. — Это было интересно… Но не уверен, что хотел бы повторить, — тихо смеётся японец, — Либо хотя бы с подготовкой. Джонатан немного отстраняется. С глаз словно пелена спадает, и он отводит взгляд. Хирург выглядел ужасно виноватым. — Кенши… — Твоя рука! — прерывает его травматолог. Карлтон поднимает правую ладонь и замечает, как ткань пропиталась кровью и тонкая струйка бежала вниз по предплечью. — Чёрт… *** Насколько возможно, они быстро приводят себя в порядок. Кенши усаживает Карлтона на диван и берёт разобранную аптечку. Садится рядом и притягивает к себе поврежденную руку. Снимает повязку и недовольно хмурится. — А ты точно всё обработал? — бросает осуждающий взгляд на хирурга. Но тот лишь смущенно потирает шею. Кенши закатывает глаза, но берёт ватку, смачивает антисептиком, и снова обрабатывает. Когда кровь, наконец, останавливается, заклеивает несколькими полосками стягивающего пластыря. И перебинтовывает. — Кенши… — кардиолог неотрывно наблюдал за аккуратными и точными движениями травматолога. — Хм? — тот даже не отвлекался, сосредоточившись на работе. — Я… Прости меня… — За что? — японец вскидывает удивленный взгляд на кардиолога. — Я не должен был… Вот так кидаться на тебя. Нервы сдали. Хотя это, конечно, не оправдывает меня. Я не хотел сделать тебе больно… Такахаши тяжело вздыхает и завязывает бинт. Сжимает ладонь Карлтона в двух своих, проводит большими пальцами по краю повязки. — Не извиняйся, всё в порядке. Я понимаю. И потом, если бы я этого не хотел, то остановил тебя, — Такахаши смотрит в глаза кардиологу и мягко улыбается. Карлтон поднимает свободную руку и кладёт на щёку японцу, поглаживая большим пальцем. Кенши невольно льнёт к ладони. Наверное, он должен злиться, негодовать. Но прошедшие недели, и особенно вчерашний день, были и так для него особенно эмоционально напряженными. Хотел ли он просто поддаться порыву и перестать думать? Конечно. Но точно не сейчас. Джонни явно был на пределе. Ещё и выпивший, хоть и соображающий. Его признание хирургу совсем ни к чему. Да и где вероятность, что эти чувства взаимны? А не просто воспаленный мозг травматолога подкидывает в его утомленное сознание всякие идеи. — Прости. Мне, правда, не стоило, — Карлтон соприкасает их лбы и смотрит в глубокие глаза японца, продолжая поглаживать его щетинистую щёку. — Я же сказал, что всё в порядке. Я не злюсь, — Такахаши не знал, как ещё убедить кардиолога. Успокоить его мечущееся сердце. Поэтому он медленно сокращает и без того мизерное расстояние между ними, прикрыв глаза. Кенши уже чувствовал влажное дыхание на своих губах… Но тут в дверь раздается громогласный стук, от чего оба резко отстраняются друг от друга. — Джонатан! Кенши! Что у вас происходит? Откройте дверь! — Лю Кенг, наконец-то, явился, не запылился. Такахаши тяжело выдыхает и встает. Но кардиолог перехватывает его запястье и тянет обратно. — Не уходи… — травматологу требуется вся сила воли, чтобы не поддаться этим молящим глазам. — Не волнуйся, я просто открою дверь. Иначе Лю Кенг её вынесет, — и в подтверждение его слов снова раздается стук. Кенши кладёт свою ладонь на руку кардиолога. Тот судорожно выдыхает, но отпускает травматолога. Такахаши подходит к двери и открывает её. — Наконец-то! Рейден мне весь телефон оборвал, — главврач бесцеремонно врывается в кабинет и осматривается. Осколки в углу, разбросанные бумаги, потрепанные хирурги. А на руке Карлтона ещё и повязка. Лю Кенг тяжело выдыхает и потирает переносицу. — Кенши, не оставишь нас вдвоем? — японец переводит обеспокоенный взгляд на кардиолога. Но тот лишь кивает и слабо улыбается. — Хорошо, — просто отвечает Такахаши и выходит из кабинета, закрыв за собой дверь. Он лишь надеялся, что Лю Кенг не собирался кричать. *** Кенши не был уверен, как долго стоял в коридоре в ожидании. В только, казалось, успокоившихся мыслях снова был ураган. А если Джонни прав? Нет. Такахаши был на той операции, он видел всё собственными глазами. Карлтон отлично справился. Просто порой такое случалось, люди умирают. Всё же, не самые крепкие существа. Из невеселых мыслей его вырывает звук открывающейся двери. — Кенши? — Лю Кенг удивленно смотрит на травматолога, — Почему ты ещё здесь? — Ах, хотел убедиться, что всё в порядке, — Такахаши чувствует, как краснеют кончики его ушей. Посреди рабочего дня прохлаждается, ещё и перед главврачом. — У меня всё равно первые пациенты только после обеда. — Что же, могу я тогда тебя попросить отвезти Джонатана домой? Он сам явно не в состоянии, да и отдохнуть надо. — Конечно. Я так и собирался сделать. — Спасибо, — глаза Лю Кенга смягчаются, а на губах появляется лукавая улыбка. Словно он что-то знал, но все вокруг могли лишь гадать. — Я рад, что вы с ним так хорошо сдружились. — Ахаха, да, — травматолог нервно смеётся, краснея ещё сильнее. Сдружились не то слово. Случайно встретились, переспали, оказались коллегами, довели друг друга до сексуального перенапряжения, снова переспали, потом Кенши сам себя извёл и теперь вот это. Кому расскажешь - не поверят. — Если что - сразу звони. Судьба Джонатана мне тоже не безразлична. Не хочу терять такого хорошего сотрудника и прекрасного хирурга. — Согласен. Спасибо, доктор Лю Кенг, — главврач кивает, складывает руки за спиной и идёт в сторону своего кабинета. Такахаши провожает его взглядом и облегченно выдыхает. С утра он явно не думал, что его день пройдёт… Так. Травматолог легко стучит в дверь и снова заходит в кабинет. Карлтон стоял у окна, осунувшись. Обнимал себя за плечи. Словно сильно замёрз и давно не ощущал человеческого тепла. Такахаши больно кусает нижнюю губу. А способен ли он сам дать эту заботу? Вывести из пучины, из которой сам давно не способен выбраться? «Но разве вдвоём не будет проще выкарабкаться?» — нагло заявляет внутренний голос. Кенши отрицательно качает головой. Нет. Им нужно было время побыть наедине друг от друга. Прийти в себя. Успокоить свои чувства. С эмоциональным напряжением не было смысла начинать новые отношения. Кенши подходит к хирургу и кладёт руку тому на плечо. Джонатан вздрагивает и поворачивает голову. — Идём. Я отвезу тебя домой. Тебе надо поесть и поспать, — кардиолог пару секунд тупо пялиться на японца, словно пытался вспомнить, как разговаривать. Но потом кивает и опускает взгляд. — Тебе не обязательно… — Я не позволю тебе самому сесть за руль. Или остаться здесь. Давай, пока я не передумал, — Кенши хмыкает, строго смотря на кардиолога. — Ладно-ладно. Ты тут босс, — хихикает Джонатан. В его глазах в кои-то веки появляется блеск. Такахаши не может сдержать улыбки. *** Кенши паркуется у дома Джонатана и глушит мотор. Смотрит на кардиолога. Тот успел задремать, облокотившись лбом о стекло. Из приоткрытого рта вытекала струйка слюны. Такахаши не может сдержать нежной улыбки. Протягивает руку и приглаживает растрепавшиеся волосы. Карлтон всхрапывает и резко распахивает глаза. — Какого..? — Просыпайся, спящая красавица. Мы на месте, — хихикает японец. — Хм… — хирург вытирает слюну рукавом и потягивается, от чего поясница громко хрустит, — Боги. Я старею. — Помочь тебе выбрать гроб? — Лучше красивую баночку. Предпочитаю кремацию, — они оба глупо смеются, а потом в машине повисает тишина. Странная смесь тяжести и спокойствия. Словно они ставят точку на этом моменте. Кенши очень надеялся, что это не так. — Спасибо, что подвёз, — американец устало улыбается. — Обращайся, — травматолог кивает в ответ. Джонатан открывает дверь и собирается выйти. Но в последний момент передумывает и поворачивается к Кенши. — Что-то ещё? — но вместо ответа, Карлтон целует травматолога в уголок губ, задержавшись так на пару секунд. Невероятный жар расплывается по всему телу, от макушки до самых пяток. Но поцелуй слишком быстро заканчивается. Джонни отстраняется и ласково улыбается. И таки выходит из машины. Такахаши провожает хирурга взглядом, пока тот не скрывается за дверью подъезда. Выпускает выдох, который и не знал, что задержал. Упирается лбом в руль и сжимает пальцами до белых костяшек. Был ли это прощальный поцелуй? Или обещание чего-то большего? Или просто внезапный эмоциональный порыв? Благодарность? Виски снова начинали гудеть. Задаваться очередными «почему» уже даже не казалось шуткой. Травматолог выпрямляется и грубо потирает лицо ладонями, и шлёпает себя по щекам. Надо собраться с силами и перестать вести себя, как 16-ти летняя школьница. К тому же, работа не ждёт. Такахаши заводит мотор. Бросает последний взгляд на дверь подъезда и выезжает на дорогу.