Не отпускай мою руку

      В день X мы встаем недалеко от экзаменационной аудитории. Постепенно набирается народ.       — Засада, — произносит женский голос из толпы, — люди всё идут и идут. Может хватит?       Сердце учащенно бьется. Ноги начинают дрожать. Стоит закрыть уши и сосредоточиться на себе, а не слушать девчачий трёп, но я, как привороженная, хватаю каждое слово и прокручиваю его в голове. Обращаю внимание на Максима, который задумчиво подпирает стенку, слушая музыку в наушниках.       А эта рубашка ему идёт.       — Чего ты так на меня смотришь? — громко спрашивает он. — Мне тоже не по себе, но мы справимся.       Я ничего не отвечаю. Ком подступает к горлу, и я отвожу взгляд в сторону. Из кабинета выходит организатор:       — Первые десять человек могут зайти.       Максим прячет наушники, а затем хватает меня за руку, отчего я вздрагиваю:       — Пойдем. Нечего стоять весь день!       Я не успеваю возразить, как оказываюсь в кабинете с тремя преподавателями и остальными абитуриентками. Стараюсь не замечать злобные взгляды пришедших ранее учениц.       Нахожу место подальше от преподавательского стола. Чувствую себя неловко. Чтобы расслабиться, разбираю рюкзак и выкладываю содержимое на мольберт: кисточки, краски, карандаши. Набрав в лёгкие побольше воздуха, сосредотачиваюсь на испытаниях.       Ты сможешь!       — Начнём, — говорит организатор. И я начинаю.       Три часа проходят также незаметно, как три месяца лета. Когда звенит спасительный звонок, и преподаватели сообщают, что можно положить кисти, я наконец выдыхаю. Осторожно собрав вещи, я спешно покидаю кабинет. На выходе чувствую, как Максим берет меня за руку и тянет в неизвестность.       — Что случилось? — слегка повышаю голос и пытаюсь вырваться.       Он ничего не отвечает и продолжает тащить меня сначала по коридору, а потом и вниз по лестнице. Я замечаю парочку учениц, которым из-за нас пришлось торчать в коридоре. Становится стыдно. Хочу извиниться, но Максим как скорый поезд без остановок мчится вперед.       — Стой, мне неприятно, — прошу я, но он не слышит.       Дергаю руку, чтобы высвободиться из цепкой хватки.       Он оборачивается, и в его глазах я вижу смятение вперемешку с ужасом. Я мешкаю, не зная, что делать дальше. Хочется обнять друга, но ледяная преграда в моём сердце слишком велика, чтобы идти на такие жертвы, и я остаюсь непреклонна.       — С ума сошёл?       — Извини, я всё тебе объясню, — бормочет Максим, одной рукой теребя край рубашки, а другой цепляясь за моё запястье, — только, пожалуйста, не отпускай мою руку.

***

      От услышанного подкашиваются ноги. А сердце больно бьется о рёбра, желая выпрыгнуть из груди. Щëки наливаются краской, и я не могу связать двух слов, чтобы разбавить наступившее молчание. Хочется закричать, но я не двигаюсь.       Меня ведут по лестнице, и я не сразу понимаю, что вышла из университета. Воздух на улице прохладный — становится проще дышать. Голова не кружится, но я в непонятках:       — Может, объяснишь уже?!       Я смотрю ему в спину, боясь, что это наши последние мгновения.       Максим отпускает меня. Отходит на пару шагов, делая несколько долгих вдохов, а затем вновь приближается, обвивая руками мою шею и склоняя голову на плечо. Я не успеваю обнять в ответ — он резко отстраняется и сдержанно начинает объяснять:       — Идиотское задание! Я всё испортил, — с яростью в голосе произносит он.       Волна жара пробегает по телу, превращая волнение в гнев.       — Какого чёрта? — срываюсь на крик. Хочется вцепиться в его плечи и хорошенько потрясти. — Я думала, мы умрём!       Непроизвольно кидаю взгляд на запястье: сорвать бы напульсник, и ногтями разодрать роковую надпись в кровь. Заметив движение моих глаз, Максим подходит ближе. Я стараюсь дышать глубже, но что-то мешает.       — Прости, — испуганно говорит он, пытаясь прикоснуться ко мне, — я ведь не знал. Прости.       Кажется, он больше не злится. Я заламываю пальцы и скрежещу зубами, пытаясь остановить приступ. В глазах темнеет, и я не могу сосредоточиться.       — Я здесь, всё хорошо, — доносится непонятно откуда. Чувствую прикосновение рук к моим щекам, но ничего не вижу. Я истерично смеюсь, и сдавленно выдыхаю. Кажется, что мир накрывает могильная тьма.       Вдох-выдох. Вдох-выдох…       Максим где-то рядом. Его еле уловимые касания приводят в чувства. Вслушиваясь в равномерное дыхание, постепенно успокаиваюсь. Мир приобретает краски, и я могу разглядеть испуганные глаза друга.       — И часто с тобой такое? — бесцеремонно интересуется он.       — Нет, только когда кто-то слишком много болтает, — стараюсь съязвить я, но мой голос пропадает, как и улица вокруг.

***

      — Доброе денёк, ты как?       Голова тяжелая, а во рту неприятный металлический привкус, вызывающий тошноту.       — Я вырубилась? — вяло интересуюсь, зная ответ.       — Ага. Ты помнишь как мы добрались до дома?       Неопределенно покачиваю головой. Обрывки воспоминаний кружатся где-то в сознании, но мне не удается их уловить.       — Ладно, проехали. Главное, что сейчас ты в норме. Хочешь воды?       — И сколько же я проспала?       — Почти сутки. Я хотел вызвать врача, но ты впилась мне в руку, как бешеная кошка и всю ночь умоляла не уходить. Ты точно в порядке? Может, стоит позвонить в скорую?       — Да, со мной такое бывает. Давай забудем.       — Не думаю, что смогу забыть, но постараюсь. Кстати, из деканата звонили, пока ты отсыпалась.       Максим хмурит густые брови, отчего выражение на его лице приобретает скорбный оттенок, и поджимает узкие губы:       — Только не расстраивайся, ладно?       Я расстраиваюсь, но вида не подаю, продолжая наблюдать за его реакцией. Минута молчания.       — Нас взяли! — драматичные морщинки на лице Максима разглаживаются, и он хитро улыбается.       — Шутишь?       — Нет, мы теперь одногруппники! Круто я тебя развёл? — торжествует он.