Не отпускай мою руку

      — Макс! — я пытаюсь встать, но боль в пояснице осаждает меня на землю.       — Ты в порядке? — друг наклоняется, чтобы получше меня разглядеть, — не поранилась?       Мне неловко: щеки, горевшие от алкоголя и мороза, начинают сгорать от стыда. Я ничего не отвечаю. Молча переворачиваюсь на живот и упираюсь ногами на дно ямы, руками цепляюсь за выступ с острыми камнями. Из-за грязи и подтаявшего снега пальцы скользят, и я никак не могу зацепиться. Макс протягивает мне руку, чтобы облегчить подъем, и я соглашаюсь — аккуратно кладу исцарапанные пальцы в его крепкую ладонь. Щиплет.       Ступив на землю, спотыкаюсь на ровном месте и падаю на спасителя. Он пытается удержаться, но поскальзывается на замерзшем снегу, и мы в растерянности шлепаемся. Оказавшись лицом к лицу с Максимом, я смущаюсь и стараюсь быстрее подняться, бормоча извинения, но мокрый снег не даёт упереться. Я долго ворочаюсь.       Не выдержав, Максим осторожно произносит:       — Перестань. Ладно? Расслабься на секунду, иначе мы так и будем лежать, пока ты не встанешь.       Вздыхаю в ответ. Друг заботливо прижимает мое лицо к груди. Слышу как бьется его сердце. Алкоголь вновь ударяет в голову, и пространство вокруг нас начинает вращаться со скоростью карусели: мимо мелькают деревья, скамейки, фонарные столбы.       Надеюсь, меня не вырвет.       Максим пахнет деревьями в жаркий летний день и обволакивает меня теплом. Чувствуя запах его духов, я наслаждаюсь каждым мгновением. Он будто готов лежать так вечность, если я попрошу. Но хватит. Я упираюсь ладонями в рыхлую почву. Наши лица так близко друг к другу, а пьянящий аромат алкоголя и духов, кружит мне голову. Его глаза заигрывают со мной...       А может это свет восходящей луны дурманит взор?       Не важно. Я больше не могу сопротивляться.       Ласково прижимаюсь губами к его губам, и чувствую как по мне пробегает второй за вечер заряд электрического тока: волоски поднимаются дыбом, а дыхание замирает. Всего секунда, но этого достаточно, чтобы окончательно вскружить мне голову. Чувствую прикосновение рук на плечах.       — Кажется, Лена говорила, что пить не стоит?       Открываю глаза и не верю, что поцеловала друга. С ловкостью кошки, отпрыгиваю в сторону — грязь и снег больше не помеха. Но стоит разогнуться, как боль пробегает холодной волной по ноющей спине. Сгибаюсь обратно, чтобы облегчить неприятный импульс, и присаживаюсь на ближайшую лавочку.       — Ты в порядке? — невинный вопрос заставляет встать.       — Извини, я не знаю, что на меня нашло. Вечер, парк…       — Хорошее настроение, — завершает Максим. Он выглядит так, будто ничего не произошло и наш поцелуй — невинная шалость, которую мы забудем на следующее утро.       — И оно тоже, — неловко смеюсь, переживая, что перешла черту. — Слушай, я не…       — Всё в порядке, тебе не обязательно оправдываться, — он отряхивает кофту и поправляет штаны. Медленно проводит языком по губам, а затем смотрит на меня:       — Мне понравилось. Хочешь повторить?       Взволнованность его голоса даёт надежду — это страшно заводит и пугает одновременно. Я отхожу назад, желая убежать.       — Н-нет... — говорю неуверенно, поскольку не понимаю, чего хочу на самом деле, — пойду прогуляюсь.       Максим посмеивается, делая шаг навстречу.       — Ты уже достаточно нагулялась. Вся чумазая, как свинка.       Я резко отворачиваюсь и ухожу по тропинке, которая ведет через парк. Максим недоумевающе кричит:       — Ты куда?       Черт, черт, черт.       В парке никого, только завывание ветра среди деревьев и шелест крыльев прилетевших в рощу птиц. Я тру кофту, но ничего не происходит — грязь расползается по одежде всё больше. Тропинка под ногами сужается, и я не вижу, куда она ведёт.       Шорох. Ощущаю теплое прикосновение к руке:       — У тебя пальцы ледяные.       Одергиваю руку, как в страшном кошмаре.       — Не стоит, ладно? — отстраняюсь, чтобы не сделать больно ни себе, ни ему. Макс пытается ухватить меня за рукав, и я останавливаюсь. Он сжимает моё запястье, а затем говорит:       — Вот видишь, не страшно, и можно не отпускать руку.       Ком подступает к горлу, и я задыхаюсь. Прикусываю губу, чтобы остановить приступ паники, который вот-вот накроет меня как цунами. Макс ловит мой тревожный взгляд, и только потом понимает:       — Алиса, я идиот. Иди ко мне. Не бойся.       Слишком поздно. В горле так сухо, что я не могу ничего ответить. Ощущаю, что проглядела угрозу. Хочется держаться подальше от всего, что могу потерять — и от него в первую очередь.       Он подходит ближе и прижимает меня к своему телу. Обхватив дрожащую талию, он смотрит на меня сверху вниз.       — Я рядом, только не отключайся. Прошу.       Сделав пару глубоких вдохов, я пытаюсь говорить, но пульсация в голове останавливает слова. Улица в глазах плывет в разные стороны. А сердце, бившееся недавно при взгляде на него, начинает болеть. Пытаюсь отстраниться, но хватка Макса настолько крепкая, что мне с ним не справиться. Сглатываю образовавшийся сгусток в горле. Дыхание сбивается, и я опускаю влюбленный взгляд, чтобы Максим ничего не заметил.       Он смеется:       — Хватит вырываться, лисенок, — заботливо предупреждает он.       — Остановись, — на глаза наворачиваются слёзы, — зачем ты так? Нам нельзя.       Я чувствую, как его проворные пальцы сбегают вниз по моей талии, чтобы заправить вылезшую кофту в штаны.       — Что ты..? — не успеваю договорить, как Максим впивается сладкими губами в мои. Наклоняет голову, чтобы стать ещё ближе. Наш поцелуй длится бесконечно. Он наполнен моими слезами, запахом лесной травы и сладостью духов. Сердце выравнивает ритм, и я вновь могу дышать. Макс отстраняется, оглядывая меня:       — Тебе лучше?       — Это такой способ остановить панику?       — Но получилось ведь? — задорно смеется Максим, и я соглашаюсь, возвращая ему поцелуй.       Мне спокойно. То, что пугало мгновение назад, больше не имеет значения. Я смотрю в его глаза цвета изумрудного неба, которые ещё недавно казались мне речным болотом, способным затянуть на дно, и понимаю, что это любовь.