Вэй Ин сел на кровать, под его весом заскрипел матрас, он скинул сапоги и, подняв ноги, обнял их руками. Положил на согнутые колени подбородок и прикрыл глаза, хотелось разрыдаться, подобно ребёнку. За дверью были слышны шаги Лань Чжаня, затем по ней провели ладонью.
— Вэй Ин, пожалуйста, расскажи мне, что происходит, я хочу помочь, — донеслось по ту сторону.
— Как ты сможешь помочь, глупый, — прошептал Вэй Усянь, пряча красные от слёз глаза.
Не дождавшись ответа, Лань Ванцзи вздохнул и направился в другую комнату, закрывая за собой дверь. В доме повисла звенящая тишина, только лишь вой метели разносился по пустой комнате.
***
Вэй Ин узнал о тайне своей деревни три года назад, по достижении им возраста в двадцать два года самый старый житель деревни заглянул к нему в дом. Он, конечно, поздравил его с днём рождения, а затем выдал такое, от чего до сих пор мурашки по коже.
— Дитя, ты уже достиг того возраста, чтобы узнать тайну, — хрипло говорил старик, смотря на парня. — Дело в том, что наша традиция это не традиция вовсе, а своего рода проклятье.
— Что вы имеете в виду?
— Это не первая твоя жизнь здесь, все мы живём, умираем и потом снова возвращаемся к жизни в этом месте.
— Я вам не верю. — В глазах юноши заблестел страх. — Не может такого быть. Не может!
— Ты можешь не верить, но это правда. — Старик посмотрел на него очень ясными глазами, словно пелена лет больше не туманила его разум. — Ты разве никогда не задавался вопросом, почему мы не хороним людей или почему ты никогда не видел младенцев?
— Задавался, — прошептал юноша, стоя уже на ватных ногах и хватаясь за стену.
— Мы не несём бремя, из раза в раз возрождаясь и умирая здесь. Мы прокляты вечным существованием в этом месте.
— Я уйду, я не останусь! — закричал парень, из его глаз начали катиться слёзы.
— Ты не уйдёшь, ты жив только потому, что находишься в этом месте. Стоит покинуть деревню, и ты умрёшь мучительной смертью, и даже возвращение обратно не сможет исправить ситуацию.
— Убирайся! — Вэй Ин сорвался на крик, захлёбываясь слезами.
Старик ещё несколько секунд смотрел на плачущего в истерике парня, а затем покинул его дом. Как только дверь закрылась, Вэй Усянь свернулся калачиком на дощатом полу и зашёлся в немом крике.
Больше всего в жизни он ненавидел несвободу. Любую — в помыслах ли, в действиях ли, неважно. Вэй Усянь всегда поступал так, как считал нужным сам. А сейчас какой-то старик вздумал запрещать ему уходить из этой деревни, пытался запугать глупыми россказнями!
Почему-то подозрительно похожими на правду.
Всё здесь кажется самым обычным, но, присмотревшись к другим жителям после прихода старика, Вэй Усянь словно увидел новый мир. Все были дёрганными, нервными, а к ночи и наступлению тьмы стремились добраться до дома, бормоча что-то про красные ленты. Вэй Усянь искренне не понимал, что это значит и почему все так вздрагивали, стоило ему заговорить о всего лишь кусках ткани.
После его вопросов другие жители подбирались ещё больше, но словно сжимали губы крепче, чтобы ничего не выдать, и Вэй Усянь злился сильнее. Его водили за нос, как ребёнка, не рассказывая всей правды до конца!
Малец, в твоём случае пребывать в неведении — награда, милость небес, а не наказание. Все бы здесь отдали многое, чтобы забыть то, что рассказывают им по достижении двадцатидвухлетия. А ты по своей воле намереваешься узнать то, из-за чего потом до конца жизни глаз ночью не сомкнёшь.
Он ходил за старожилами по пятам, наседал с вопросами, забыв про уважение, кричал, не получая ответов, проклинал всю деревню. Захлёбывался злобой и отчаянием. А потом увидел всё сам.
Красные ленты связывают его руки и ноги, оборачиваются вокруг головы, ложась на глаза, плотно обхватывают грудь, сдавливая. Вэй Усяню хочется кричать, но не получается: лента легла на рот.
Ты никому не скажешь. Эту тайну уносят с собой в могилу. А если не сбережёшь её, ляжешь в землю ещё раньше.
Случилось то, что подтвердило слова старика. Через несколько недель ночью мужчина скончался, похорон не было, никто даже не плакал. Вместо этого жители деревни собрались в доме старика, прибрались, а его тело погрузили на сани, застеленные соломой, и направились в сторону одной из гор. Вэй Ин тоже сопровождал эту процессию, он был одним из тех, кто тащил сани, остальные жители шли колонной позади, держа масляные лампы. Толпа добралась до входа в пещеру, который был завешан тёмной тканью с золотыми узорами, одна из женщин прошла вперёд и, убрав занавес, пропустила остальных внутрь. В пещере было просторно, даже очень, огромные своды, усеянные сталактитами, освещались лишь светом от масляных ламп. Женщины встали в круг у камня, похожего на алтарь, и приказали мужчинам положить тело на него. Как только это было сделано, люди начали шептать, Вэй Ин прикрыл глаза вместе со всеми и просто шевелил губами, он боялся. Боялся, что если кто-то увидит, что он не знает слов, то с ним могут расправиться. Какофония шёпота отражалась от сводов пещеры, запуская ворох мурашек по телу Вэй Усяня.
Безрассудное любопытство оказалось сильнее, и Вэй Усянь открыл глаза, щурясь, и затрясся: совсем близко лежал неживой мужик, бледный, как сама смерть. Он валялся безжизненным грузом, и по спине Вэй Усяня пробежал холодок — если верить рассказу старика, он и сам умирал много раз, много раз лежал здесь. Будучи более не в силах смотреть, Вэй Ин перевёл взгляд на других сопровождающих. В отличие от него, они были абсолютно спокойны. Механически выполняли обряд, так обыденно, что Вэй Усяню стало невыносимо обидно, что он один так долго ни о чём не догадывался, даже не подозревая правды о деревне, а теперь должен мириться с мыслью, что заперт в этой глуши на всю жизнь.
И на последующие тоже.
Стало быть, эти стены должны быть ему знакомы, странный обряд должен отозваться в сердце, тихие песни — всплыть в памяти. Но не ёкает в груди ничего. Перед мысленным взором лишь лица соседей и друзей, радостные и опечаленные.
Слишком привычные. Будто раньше встречались. Например, в прошлой жизни.
Когда шёпоты стихли, все разом затушили огоньки в лампах и, взявшись за руки, вышли из пещеры. Затем разбрелись по домам, словно ничего не было, один только Вэй Ин на негнущихся ногах еле добрался до дома.
А через тринадцать дней случилось то, что окончательно добило парня. В тот день Вэй Ин колол дрова возле дома, одно полено за другим, и вот уже образовалась гора из дерева. Его внимание привлекла женщина, которая одиноко брела в сторону той самой пещеры, по спине парня пробежала волна мурашек. Он проводил женщину взглядом, пока силуэт не скрылся за деревьями, её не было около получаса. Вэй Усянь уже закончил колоть дрова, сейчас он носил их за дом и складывал у стены. И вот, возвратившись за очередной порцией поленьев, он увидел, что та самая женщина возвращается обратно. И она вела за руку ребёнка лет пяти, ужас осознания пронзил парня в самое сердце. Он не стал собирать разбросанные дрова, а просто направился в дом, закрыл за собой дверь и прошёл в комнату. Не раздеваясь и не снимая обувь, он завернулся в одеяло и так и просидел до конца дня, переваривая всё увиденное.
А потом наступила весна, снег начал сходить с гор, оголяя чёрную землю и позволяя древним травам пробудиться ото сна. Нужно было просушить подвал после долгой зимы, посмотреть — не дал ли фундамент трещин. Проверить запасы, в конце концов.
Стоя у входа в подвал, парень прикидывал, сколько продуктов пропало за зиму. Избавившись от импровизированного замка, который представлял собой цепь, он открыл дверь. В лицо сразу ударил запах сырости, парень поморщился и зажёг огонёк в масляной лампе. Спускаясь по деревянной лестнице, он едва не поскользнулся на отсыревшей древесине.
— Чёрт, — выругался он, едва не упав и успев схватиться за перила в последний момент.
Уже устойчиво стоя на земле, он осветил подвал: помещение два на два метра, по обеим сторонам от входа располагались полки с крупами, соленьями и травами. Под потолком были развешены вяленые куски мяса, дичь, которую Вэй Ин добывал на охоте. Пройдя в центр подвала и осмотрев полки, он заметил выпавший из стены камень.
— Вот и пожалуйста, из-за сырости уже дом разваливается.
Он подошёл к дыре в стене и посветил лампой, оказалось, что там было что-то вроде ниши. Любопытство взяло верх. Поставив лампу на ближнюю полку, он принялся разбирать камни. Не без усилий но через двадцать минут на него смотрела ниша, в которой стояла резная деревянная шкатулка.
— Это ещё что такое? — Он взял её в руки и покрутил.
Тяжёлый деревянный ящик с узорами в виде трав и цветов выглядел старинным. Сколько же ему лет? Вэй Ин решил посмотреть содержимое шкатулки в доме, поэтому засунул её в слои одежды и взял с полки мешок с крупой. Закрыв за собой двери подвала, он осмотрелся, никого не было. Поэтому быстро пройдя в дом, он занавесил окна и запер дверь, бросив мешок с крупой прямо возле входа.
Вэй Ин поставил шкатулку на стол и с трепетом в сердце открыл её. Внутри лежали листы бумаги, пожелтевшие от времени, при том что одни были почти коричневые, другие едва потеряли свою белизну. Парень вынул бумагу и под ней обнаружил чёрную сяо с красной кисточкой бахромы. Достав музыкальный инструмент, покрутил его в руках, он не умел играть. Тогда что эта флейта делала в подвале его дома? Надо изучить бумаги, в них должны быть ответы.
Он отодвинул стул, сел на него и принялся изучать написанное на листах. И чем больше он читал, тем сильнее шевелились волосы на его голове.
— Каждая запись подписана мной, — прошептал Вэй Ин, перебирая листы дрожащими руками.
Всего было несколько листов бумаги, одни были исписаны с двух сторон, на других было пару строчек.
Лист 1.
Сегодня, в своё двадцатидвухлетие я узнал о проклятье в этой деревне, мне страшно.
Оказалось, что об этом знают все, но почему-то сообщают нам это именно в двадцать два года.
Я обязательно найду способ уйти, обещаю.
Вэй Усянь 22.
Лист 2.
Я уже знаю секрет нашей деревни, я подговорил попробовать сбежать Ло Мин.
Мы пройдём до границы и попробуем уйти отсюда.
Побег не удался, нас выследили и заперли в домах, но Ло Мин вышел за ленты, а я не успел.
Ло Мин умер сегодня, прошло две недели, всё это время его не выпускали из дома, и я слышал крики. Его отнесли под гору, но спустя тринадцать дней он так и не вернулся.
Просто сбежать отсюда не получится, но я найду способ, обещаю.
Вэй Ин 22.
Лист 3.
Я уже нашёл эти проклятые бумаги, мне ещё двадцать, а я уже всё знаю, мне страшно, я не хочу снова проживать всё это.
Вэй Ин 20.
Лист 4.
Я всё знаю. Сколько жизней я уже прожил? Я также обнаружил, что под ковром на стене есть пометки. Думаю, это количество дней, что прожил. Пометок так много, что брёвна уже превращаются в опилки. Я найду способ уйти.
Вэй Ин 22.
Лист 5.
Я прогулялся до тех лент, и кажется, за ними видел человека в чёрном с красной лентой в волосах. На мои вопросы он не ответил, просто ушёл, растворившись среди деревьев.
Вэй Ин 23.
Лист 6.
Я всё знаю.
Сегодня Мян Мян поругалась с мужем, тот взял людей, и её повели к границе, когда они вернулись, её не было. Ночью я выйду на разведку.
Мян Мян сломали ноги и вытолкали за ленты, я ничем не смог помочь. Но она сказала, что тоже видела человека в чёрном.
Нужно узнать, кто он.
Вэй Ин 22.
Лист 7.
Я всё знаю.
Я вырезал для тебя сяо.
Человек в чёрном, я опять его видел, у меня получилось задать вопрос. Вместо ответа он показал мне флейту. Я думаю, что она является ключом. Вот только к чему?
Я узнаю.
Вэй Ин 23.
Лист 8.
Я всё знаю.
По ночам под окнами кто-то бродит, мне страшно.
Сегодня ночью опять были слышны шаги за стенами, я выглянул в окно… Это жители деревни, они смотрели в комнату сквозь стекло, глаза у них словно у дохлой рыбы.
Сегодня я посвятил день тому, что наблюдал за своими соседями. Раньше я не придавал этому значения, но оказывается, что они проводят день по каким-то правилам, словно под гипнозом.
Мне кажется, что я один в этой деревне…
Живой.
Вэй Ин 23.
Лист 9.
Я всё знаю.
Чем больше я узнаю об этом проклятом месте, тем страшнее начинают вести себя люди. Шаги по ночам превращаются в бег, а голоса за окном — в звериные рыки.
Сегодня днём меня попытались заманить в лес к границе. Они не были похожи на людей, их голоса, движения — всё выглядело неправильно. Я заперся в доме и слушал, как они скреблись в дверь.
Я прекращаю изучение.
Это действительно помогло, люди начали вести себя нормально. Но я уже знаю правду, вот только я один не справлюсь.
Дождись помощи.
Расскажи этому человеку всё и покажи эти записи.
Ты справишься.
Вэй Ин 24.
Закончив читать, Вэй Усянь с ужасом осознал, что это никакая не деревня, а ловушка именно для него…
— Что же я такого сделал, что меня обрекли на такие страдания?
Ответ он так и не смог найти. Той же ночью возле дома опять начались шаги и странные голоса доносились из-за окон. Из того, что он смог расслышать, было:
«Открой»
«Впусти»
«Отдай шкатулку»
«Отдай флейту»
«Ты не уйдёшь»
После той ночи Вэй Ин спрятал шкатулку в доме и больше не прикасался к бумагам. Ночи стали спокойными, он начал осваивать сяо, потому что чувствовал, что с её помощью сможет оставаться в безопасности.
Так и получалось, стоило ночным гостям опять появиться за его стенами, он дрожащими пальцами сыграл мелодию, которая была на одном из листов, и это отпугнуло тварей.
Он больше не пытался узнать, что за проклятье повисло над ним, чтобы не сойти с ума окончательно. И жизнь начала налаживаться, иллюзия жизни.
А потом он познакомился с Цзян Ченом, точнее, с ним и его отцом. Караван начал приходить в Снежную два года назад, старший Цзян предложил жителям помощь, и те согласились. Он помогал отцу и сам не заметил, как подружился с Вэй Ином, они хорошо ладили. Для своих двадцати трёх Цзян Чен вёл себя слишком ребячески, но потом ему пришлось повзрослеть.
Его отец, спускаясь в ущелье, погиб под снежными завалами, все члены того каравана погибли. И молодому парню пришлось взять на себя ответственность за целые деревни. С тех пор он огрубел, стал много ругаться и отдалился от него. Но Вэй Ин понимал, что Цзян Чен не может по-другому, хотел бы, да не может.
А потом Цзян Чен привёл этого писателя, и от взгляда на него всё нутро Вэй Усяня кричало.
«Это он!»
«Это он!»
***
Из воспоминаний хозяина дома вырвал стук в дверь и обеспокоенный голос Ванцзи.
— Вэй Ин, за домом кто-то ходит, я видел силуэты в окне, пожалуйста, открой.
Услышав это, парень вскочил с кровати, схватил сяо и, почти сорвав дверь с петель, вылетел в гостиную. Чем очень напугал писателя.
— Что тут происходит? — Обеспокоенно глядел на него мужчина.
— То, о чём я расскажу чуть позже.
Вэй Ин поднёс сяо к губам и начал играть мелодию. За стенами раздался вой, а затем удар такой силы, что с потолка посыпались песчинки. Ванцзи испуганно вцепился в Вэй Ина, тот едва запнулся, но затем снова вернулся к игре. Через несколько минут раздался вой и послышались шаги в сторону гор. Хозяин дома опустил сяо и, повернувшись к испуганному Лань Чжаню, произнёс:
— Если бы я рассказал тебе про такое, ты бы поверил?
